Читая Тендрякова

30 сентября 1978 г.

 Сегодня с утра шёл мокрый снег, а я читала "Весенние перевёртыши" В.Тендрякова. Удивительно чистая повесть, прозрачная, как слеза. И вправду весной повеяло. Конечно, удивительней всего - Дюшка, "таракан" Дюшка, открывший бесконечность вселенной, всё знающий про кошек, у которых совсем не то время, что у нас, Дюшка, думающий, что Наталья Гончарова, "чистейшей прелести чистейший образец", родилась вторично в образе Римки Бартеневой.

 Но хорош и синеглазый Минька, и его странный отец, хороша и мать Дюшки, пятнадцать лет помнящая о белых нарциссах, подаренных ей по-слоновьи неуклюжим мужем. И Лёвка Гайзер, "самый красивый и самый умный парень в школе". Свежестью веет от страниц, свежестью и какой-то удивительной проникновенностью в глубину взрослеющего ребячьего сознания. Иначе почему мне так ясно вспомнилась школа, мои 13-15 лет, моя влюблённость? В сегодняшний холодный, непогожий день - солнце в душе.

 Вот она я в тринадцать лет - сутулая, нескладная, тонконогая девчонка, стою у доски в немыслимо нелепой юбке в крупную складку, заколотой булавкой на талии, в ярко-бирюзовой кофте, решаю что-то... Мел в руке, пышные космы забраны за уши, взгляд растерянный, умоляющий, трепещущий от незнания. А солнце квадратами ложится на пол, и головы всех моих одноклассников повёрнуты к окнам, а звонок - как чудо, как избавление от кары. И вот мы во дворе, вернее, на площадке перед школой. Свежо, небо синее, смех, пускаем солнечных зайчиков карманными зеркальцами... И растерянный взгляд исчезает, и я уже вовсе не несчастная, я сама - радость и смех.

 А потом, позже... Взлетает в небо волейбольный мяч. В группе играющих самый лучший мальчик на свете. А я иду мимо. Солнце искрится в карих глазах, весело, в такт шагам подпрыгивают белые помпоны на моей вязаной шапочке, хрустит новое поролоновое пальто, звонко стучат каблучки маминых лаковых туфель. И мимолётный взгляд самого лучшего мальчика на свете делает меня счастливой.

 Почему-то представила себя у доски сейчас. Вместо нескладной девчонки там стояла бы почти стройная девушка в брюках и алом свитере. Голова в мелких завитках, глаза лучатся ласково и лукаво, и теорема проста до невозможности. Отчего же её не доказать, если я ощущаю свою молодость, если мною любуются, если солнце вовсю светит?

 Я держу себя на поводке.

 Эпиграф к "Затмению" В. Тендрякова откуда-то из глубины веков, но это и моё, выстраданное тёмными вечерами, глухими ночами - одиночеством. Это молитва во славу бога земного, прекрасного и родного:

Пусть разгорится сердце твоё
И тело твоё, и душа твоя
до меня и до тела моего,
и до виду до моего!

 А повесть странная. Впадаешь в какое-то обморочное состояние, вертишься вокруг идей, проблем и самого важного вопроса на свете:"Зачем я?". Любовь до сумасшествия, но именно земная, осязаемая, такая, о какой мечтаю.

Продолжение: http://www.proza.ru/2016/02/10/1444