Машенька и Медведев. Глава 8-я. В Петербурге. Лито

Поезд из Орешкино прибывает в Петербург в половине седьмого, а занятия на кафедре начинаются с девяти. Времени было достаточно и собраться, и мысли в порядок привести. А еще Литочке нестерпимо захотелось хоть немного пройтись по улицам города, который еще два года назад был для нее почти что родным.
Улицы изменились мало. Вот люди, пожалуй, да. Когда каждый день, в одно и то же время ходишь по одним и тем же улицам, окружающая толпа начинает  прорастать лицами, которые становятся  вдруг  частью твоего мира. С некоторыми из них начинаешь даже раскланиваться. А сейчас вокруг Литочки были чужие, незнакомые лица. «Все правильно», -  подумала она. «Все течет, все изменяется. Что же, здравствуй, племя младое, незнакомое».
Профессор Серов, свободный в этот день от занятий со студентами, ждал ее на кафедре. Накануне она звонила ему из Орешкино, и он любезно согласился встретиться со своей, некогда самой способной ученицей.
Глядя на профессора Серова, можно было подумать, что время остановилось для него, когда ему исполнилось 70. « Самый прекрасный возраст, как для ученого, так и для политика», - говорил он. « Только сейчас начинаешь хоть что-то понимать и в искусстве, и в людях, в женщинах, кстати, тоже». С тех пор он совершенно не изменился, был  бодр, остроумен, да и кавалером  был  отменным.
-Здравствуйте, Литочка, - чуть нараспев, приветствовал он свою гостью.- Скажите, пожалуйста, что в Орешкино закрыли Вашу богадельню, и Вы решили вернуться к старому учителю?
-Здравствуйте, профессор! Нет, не закрыли, более того, сейчас я являюсь как бы полномочным представителем этой самой, как Вы выразились, богадельни. И у  меня к Вам уйма вопросов.
-И у меня для Вас есть пара слов, как сказали бы наши одесские друзья. Но,  о личном потом. Давайте  сначала посмотрим портрет и письмо.
Литочка распаковала портрет неизвестной девушки, положила рядом письмо управляющего князя Тихвинского:
-Вот, смотрите.
Профессор внимательно осмотрел картину, прочитал письмо, посмотрел надпись на обратной стороне.
-Никто не будет тебя любить, так как я, - прочитал он. Это Катулл, Литочка. Довольно вольный перевод, но однозначно -  Катулл. Amata nobis quantum amabitur nulla. Странно, что Вы не заметили этого. По-моему, у Бунина есть  рассказ, где упоминается эта фраза. Далее -  и я, совершенно согласен с Вами,  написать такое мог только человек, для которого мир был уже за чертой. Это поступок, это его прощальное письмо, завещание, да что угодно.
-А сам портрет? Что Вы скажете о нем?
-А скажу то, что мы просто обязаны узнать, кто был его автором. Такие мастера не должны оставаться без имени. И знаете, я думаю, что это не так уж и трудно будет сделать. Архивы Императорской Академии   прекрасно сохранились и достаточно хорошо изучены. Пожалуй, я даже знаю, к кому Вам следует обратиться. И непременно сейчас же позвоню. Меня же интересует девушка на портрете.  Я попробую покопаться в литературе и найти что-нибудь об этой особе.
-Вы думаете, она тоже была воспитанницей князя?
-Может быть. Воспитанницей, актрисой, родственницей, может дочерью, а может и женой. Сейчас мы еще ничего не знаем. То, что Тихвинские содержали театр, в котором играли крепостные, факт общеизвестный. Но я знаю, что среди этих князей были исключительно порядочные люди: собиратели, коллекционеры, ученые, ну, и военные, само собой. О каких-либо изуверствах,  я, по крайней мере, не слышал. Своего «Тупейного художника»  Лесков, однозначно, взял не из нашей истории. Да и на картине изображена вовсе не жертва трагических обстоятельств. Нет, скорее  всего, наша героиня из тех, кого называют « la femme fatale».
-Мне тоже кажется, что самая трагическая фигура в этой истории – сам автор, - сказала Литочка.
-Вот именно, автор. Давайте поступим следующим образом. Вы идете в архив, а я поработаю с портретом и кое-какими документами. А вечером соединим наши изыскания. В семь часов вечера я жду Вас у себя, дома. Надеюсь, Вы не откажитесь от моего гостеприимства? Да, и старуха моя будет рада Вас видеть. Договорились?
-Договорились.