Таинственный остров Кнайпхоф - Часть 1 глава 2

В соавторстве с Валерием Сергеевым Орловским

         Глава 2. Тамплиер
 
         Под свою аптеку доктор Пельшиц определил подвальное помещение. Оно было разделено на две половины: в первой хранились уже готовые лекарства, во второй находилось оборудование для их изготовления. Каждое утро Якоб надевал фартук, спускался туда и принимался за работу. Он растирал в ступке высушенные листья, семена и коренья, делал отвары и настойки, соблюдая при этом необходимые пропорции, особенно, когда в ход шли такие «опасные» травы, как ландыш, клещевина или белладонна. После обеда он, тщательно потерев руки морским песком, помогал доктору в приёме больных: учился самостоятельно накладывать деревянные лангеты на сломанные конечности, ушивать раны, распознавать по зрачкам, цвету кожи и испражнениям, от чего страдает пациент.
         – Болезнь никуда не спрячется. То одним, то другим боком она обязательно проявит себя. Для врача главное – вовремя заметить её признаки и поставить правильный диагноз. Absque omni exceptione! (4) – говорил наставник.
         Сырое и туманное утро 2-го октября принесло неожиданный и не очень приятный сюрприз. Ещё не было и семи часов, как в дверь врача уже стучали кулаком.
         – Господин доктор, откройте, ради всего святого!
         Привезли тяжелораненого. Высокий парень в кирасе и с алебардой, сопровождавший телегу с раненым, объяснил лекарям, что стража при смене караулов обнаружила недалеко от Лавочного моста мужчину со следами серьёзных побоев.
         – Возможно, это один из япперов, повздоривший с ремесленниками из Альтштадта, –предположил он. – Неплохо досталось, бедняге, Господь – свидетель.
         Но, судя по одежде, на простого горожанина незнакомец явно не походил. Хоть его кафтан был испачкан и разорван, а сквозь дыры просматривалось голое тело с синяками и ссадинами, но была видна и искусная выделка материи, и дорогая ткань. Только один плащ чего стоил! Такой плащ, несомненно, был бы к лицу настоящему рыцарю.
         – Заносите в дом, – приказал доктор, послушав сердце раненого и убедившись, что его пациент ещё дышит. –  Якоб, примочки и сборы для остановки крови! Если бы его доставили хотя бы пару часов назад, шансов на спасение было бы гораздо больше! А теперь будем уповать только на Пресвятую Деву Марию! – Пельшиц перекрестился.
         Якоб, как всегда, был расторопен. Лишь только раненого положили на стол и с большой предосторожностью сняли с него облачение, он уже стоял рядом, держа в руках необходимые лекарства. Пельшиц наложил на шею, где виднелась глубокая рваная рана, тампон из чистой ткани и, аккуратно, но сильно, придавил его сверху своей ладонью.
         – A prima facie – (5) создаётся впечатление, что его сбила лошадь, – пробормотал доктор. – Гляди, малыш, эта рана, хоть и обильно кровоточит, но не смертельна. А вот грудь… пострадала значительно сильнее. Похоже, по ней нанесён мощный удар. Сломано, по меньшей мере, пять рёбер. Огромный кровоподтёк! Но, что послужило причиной? Дубина разбойника или лошадиное копыто? А, может, чей-то рог?.. Осторожно, Якоб. Любое движение причиняет несчастному невыносимые страдания… Настойку из болиголова приготовил?.. Молодец!
         Омывая водой лицо и грудь новому пациенту, Якоб наткнулся рукой на странный крест, висевший на шее пострадавшего. У креста были две поперечные перекладины.
         – Это – лотарингский крест, – отчего-то шёпотом произнёс Пельшиц. – Правом на его ношение пользуются исключительно рыцари тамплиеры. Значит, наш раненый – тамплиер? Но этот Орден уничтожен более ста лет назад…
         Вошёл стражник. Он принёс головной убор раненого незнакомца, его сумку и шпагу в ножнах.
         – Это принадлежит сему господину, - он кивнул на лежащего без чувств пациента доктора Пельшица. – Надеюсь, с помощью Господа нашего он выздоровеет, и эти вещи вновь послужат ему. – Он ещё раз хмуро взглянул на больного, на доктора и его помощника, и вышел во двор.
         – Я слышал, – сказал Якоб, – о рыцарях тевтонцах, об иоаннитах, о храмовниках…
         – Тамплиеры – это и есть храмовники. Их орден был полностью разгромлен королём Филиппом Красивым при содействии папы Климента V. Это давняя история, – продолжал он, вытирая ветошью испачканные кровью руки. – Многие рыцари попытались сбежать из Франции, и, хотя указом папы и короля было строго-настрого запрещено оказывать им любое содействие, некоторым всё же повезло: их пропустили в Англию, Германию, Польшу… Они разбрелись по всей Европе, притаились, но, видимо, каким-то образом поддерживают связи друг с другом. Да и сам Орден, весьма возможно, уже тайно… возродился… А наш пациент, боюсь, скоро распрощается с этим миром, да простит меня Господь за мои слова. К сожалению, наши возможности не безграничны: болезни иногда сильнее врача, – Пельшиц перекрестился. – Мудрый Эпикур сказал: «Не надо страшиться смерти. Когда мы существуем, она еще не присутствует, а когда смерть приходит, не существуем уже мы!»
         Марта принесла ещё свечей, в комнате заметно посветлело.
         – Орден храмовников, мой мальчик, был чрезвычайно богат, – тихо говорил врач. – Они имели владения по всей Европе, у них был собственный флот, они совершали крупнейшие торговые и финансовые сделки, и не только в Европе. Об их неимоверном богатстве ходило множество слухов. По-видимому, именно это и послужило основной причиной предпринятых гонений на них. Но, их золота так никто не нашёл. Видимо, его успели куда-то увезти и спрятать...
         Вошёл Карл Земель, член городского совета Альтштадта, человек важный и слишком тучный для своих тридцати лет.
         – Бургомистр спрашивает, каково состояние раненого, доставленного вам сегодня утром, – пробубнил он, даже не поздоровавшись с лекарями. – Есть ли надежда, что он назовёт имя напавшего на него?
         – Увы, – развёл руками доктор. – Боюсь, что он уже ничего не скажет. Господь свидетель, что мы делаем всё, что в наших силах, но, взгляните, сударь, у него раздроблена вся грудь. Сломано пять или шесть рёбер… Вскоре он не сможет сам дышать.
         Земель брезгливо покосился на пациента и вышел вон.
         – Но, вдруг ему поможет эта настойка? – Пельшиц взял в руки пузырёк с тёмной жидкостью. – Болиголов иногда делает чудеса, – и осторожно увлажнил ею грудь пострадавшего. – Пресвятая Дева Мария, помоги несчастному рыцарю…
         – Всё-таки странно, богатый человек, видимо, дворянин… даже без кольчуги, вооружённый одной лишь шпагой…
         – Это - шпага-фламберг.
         – ...вышел пешком из Кнайпхофа… или следовал в Кнайпхоф… Возможно, у него была лошадь?
         – Похоже, что так. Взгляни, мой мальчик, на эти ссадины на его коленях. – Такие обычно получают при падении с лошади…
         – А потом она лягнула его копытом…
         Пельшиц пожал плечами.
         – Может быть, и так. Но обычно, рыцарские кони ведут себя совершенно иначе. А это – рыцарь, уж поверь моему слову…
         Действительно, перед ними лежало тело человека, которому едва перевалило за сорок, весьма развитое, мускулистое, со шрамами, которые можно получить лишь в бою… Лицо его тоже было ухоженным: небольшие усики и аккуратно подстриженная бородка только подчёркивали благородство их пациента.
         – Сумка его пуста, – заметил доктор. – Видимо, он нёс в ней что-то ценное.
         – А крест на сумке…
         – Тоже тамплиерский. Об этом говорят расширяющиеся лучи и красный цвет. Да, мальчик мой, этот господин – рыцарь тамплиер. Скорее всего, он выполнял какое-то тайное поручение…
         – Но не ожидал опасности…
         – Конечно. На улицах нашего города вряд ли кто-то отважится напасть на рыцаря, пусть он даже без доспехов, и вооружён одним лишь фламбергом…
         Внезапно, словно судорога пробежала по лицу раненого. Веки его дрогнули, и с губ слетели слова:
         – Mala fide… – (6)…
         – Он ожил! – воскликнул было Якоб, но Пельшиц знаком приказал ему замолчать. Затем склонился над рыцарем.
         – Кто вы, сударь?
         Тот тремя выдохами сумел произнести слова, смысл которых едва уловил доктор:
         – Кнайпхоф… школа… куклы Магды…
         – Кто вы, сударь? – повторил свой вопрос лекарь.
         – Передайте… это… – и его правая рука дрогнула.
         Пельшиц и Якоб обратили внимание, что кисть правой руки рыцаря была сжата в кулак. Видимо, там, в кулаке, и хранилось нечто, что следовало передать… в какую-то школу на Кнайпхофе.
         И в этот момент тамплиер испустил дух…
         – Всё... – тихо произнес юноша и сел на скамью, бессильно свесив руки.
         С трудом разжав кулак рыцаря, доктор обнаружил кусок янтаря, по форме удивительно напоминающий миниатюрную лошадиную голову.
         – Господь свидетель, что мы столкнулись с какой-то тайной, – пробормотал Пельшиц.
         Тело рыцаря тамплиера было отправлено в церковь святого Николая. После этого лекарь и его помощник занялись пациентами, скопившимися во дворе дома. Впрочем, особо «тяжёлых» не было, к вечеру поток страждущих иссяк и Пельшиц с Якобом спокойно сели ужинать. Заботливая Марта приготовила им овсяную похлёбку и запечённую курицу. Врач потребовал вина. Он был хмур. Что-то терзало его, это было заметно.
         После трапезы, глядя в окно на почерневшее небо, он сказал Якобу:
         – Видишь ли, мой мальчик, мне кажется, что рыцарь перед смертью обратился к нам с просьбой. И мы должны выполнить его последнее желание.
         – Вы считаете, что он пришёл в сознание только для того, чтобы передать нам свою волю?
         – Именно так, клянусь Распятием… Именно так. И мы должны её выполнить…
         – Но, мне не ясно, чего же он хотел, сударь?
         – Я понял так. На Кнайпхофе есть какая-то школа… Там то ли играют, то ли мастерят куклы... какой-то Магды. Надо передать им этот кусок янтаря и сообщить, при каких обстоятельствах он попал в наши руки... Это всё, на что мы способны.
         – Но, что это за школа и как её найти?
         – Ещё не поздно, мой мальчик, – с грустной усмешкой произнёс Пельшиц.  – Загляни в «Усы сома». Наверняка там найдутся люди, которым что-то известно об этом заведении. А завтра поутру сходи туда и выполни поручение рыцаря… И пусть душа его будет спокойна.

         В кабачок Якоб пошёл с неохотой. Он и рад бы повидать своих приятелей, отдыхающих после праведных трудов, да и кружечка пива сейчас была бы как нельзя кстати. Но... не нравилась ему сама затея с поиском какой-то таинственной школы. Да ещё – на Кнайпхофе, где, как известно, колдунов и чернокнижников – хоть пруд пруди. Но, Пельшиц прав: рыцарь перед своей кончиной дал ясно понять: это – его последняя воля. А такую волю исполнить – святой долг всякого истинного христианина. А ежели ты решишь сделать иначе – дух рыцаря непременно отомстит.
         В заведении почти ничего не изменилось. Опять пьяные солдаты шумят за дальним столом, снова расторопная девушка, Анна Клигер снуёт меж посетителей со снедью и кувшинами, вновь на своём излюбленном месте расположилась компания приятелей Якоба. Только подслеповатый музыкант что-то играет на лютне в глубине кабачка, да на лавке рядом с портным, кузнецами и пивоваром едва сидит пьяный бакалейщик Томас Цойге, поругавшийся с женой. А рыбак, как понял молодой лекарь, отправился в Фишхаузен за товаром.
         – Присаживайся, Якоб. Мы, по милости божьей, отдыхаем, переведи дух и ты с нами, – весело проговорил герр Кулль. – Принеси-ка ему кружку и кувшин пива, – дал он указание Анне.
         – Что-то зачастил ты в кабачок, сынок, – насмешливо произнёс Хеллике.  – Наши подмастерья каждый день по таким заведениям не бегают!
         – Пельшиц – известный добряк, – заметили братья. – А Якоб – толковый помощник. Садись, малыш, выпей пива и не слушай старого зануду!
         – Я по делу, – объявил помощник городского врача, усаживаясь на скамью. – А оно заключается в том, что сегодня у нас преставился раненый, который перед смертью объявил нам свою волю... Надо сходить на Кнайпхоф и найти там какую-то школу... Школу кукол Магды... Никто из вас не знает, о чём идёт речь?
         – О колдовстве, – перестав улыбаться, ответил Хеллике.
         – Почему о колдовстве?
         – Потому что такой школы там нет. Кнайпхоф – самое большое убежище чернокнижников и колдунов во всей Пруссии. И если говорят о чём-то непонятном, но расположенном на Острове – будь уверен: речь идёт о колдовстве! Вот послушай легенду о князе Деслау...
         Якоб понял, что быстрого ответа на свой вопрос ему не получить. Он взялся за кружку с пивом и покосился на сидящего неподалёку Томаса Цойге. Тот с трудом поднял голову, которая уже готова была скатиться ему под ноги, обвёл заведение мутным взглядом, вновь закрыл глаза и... его голова опять начала склоняться к пузу.
         – Старик Деслау умел колдовать, – начал свой рассказ старый портной. – Теперь это ясно даже младенцу. Иначе, как объяснить то, что он в любой битве сражался без шлема и ни один волос не упал с его головы? Меч, копьё, стрела... ничего его не брало...
         – Везение, – отмахнулся Кулль. – Мой кузен точно также сражался, и тоже… жив - здоров...
         – Не скажи. Другой случай произошел в середине лета. Отправился однажды Деслау из Мемеля в Альдштат. А поскольку спешил очень, то решил следовать самым коротким путём, через залив... И поскакал прямо по Фришес-Хафф! (7) А вода держала его вместе с конём, точно самый крепкий лёд зимой!
         – И кто это видел? – спросил один из братьев-кузнецов.
         – Люди видели, рассказывают... Так вот. За какие-то там заслуги пожаловал ему король имение Норкиттен. А в этом районе проживает много литовцев. Старик Деслау взял их на работу и был им хорошим хозяином. Всё у него получалось. Вскоре имение его, ранее – сильно запущенное, стало процветать и радовать глаз. А всё почему?.. Люди, проживавшие в тех местах, сказывали, что Деслау мог одновременно находиться в разных местах, поэтому всегда и везде успевал, и всё видел своими глазами...
         – Да правда ли это? – засомневался Кулль. – Везде успеть... невозможно...
         – Это тебе невозможно. Но он – колдун... Слушайте дальше. Решил старик Деслау построить в деревне Бубайнен мельницу. Только в качестве рабочих он взял ремесленников из Германии. Не доверял он, видишь ли, литовцам...
         – И правильно, – добавил Кулль. – Немецкий рабочий – самый ответственный! Вот, помню... впрочем, рассказывай дальше...
         Старый портной допил из кружки пиво и продолжил:
         – Значит, пригласил он немцев. Но однажды у мастера на мельнице работу попросил литовский подмастерье. Тот ему отказал, обозвав чем-то вроде неумехи и бездельника. И, что бы вы думали? Работы на строительстве застопорились! Мастера выходили из себя, рабочие сутками пропадали на мельнице, а дело – стояло. Как вы думаете, почему?..
         Якоб слушал, но уже без прежнего настроения. Он-то полагал, что всезнающий герр Хеллике хоть как-то прояснит ситуацию со школой кукол Магды, а он затеял новый рассказ про колдовство. А у кого ещё можно спросить? У пьяных вояк, громко затянувших старую солдатскую песню? А может, у музыканта, который почти слеп, отчего цепко держит лютню, боясь выпустить её из рук? У ремесленников, которые уже тоже здорово навеселе и любой вопрос вполне могут воспринять за оскорбление? У торговца хлебом Урхо Кеннона, который высыпал на стол мелкие сонеты и тщательно пересчитывает их? Или у мотающего головой в попытках хоть немного протрезветь Томаса Цойге?..
         – А потому, – продолжал свой рассказ Хеллике, – что этот литовский подмастерье тоже кое-что понимал в колдовстве. И мастер скоро догадался, кто стоит за всеми этими... безобразиями. Он приказал позвать литовского парня и дал ему работу. И что бы вы думали? Стройка продолжилась в прежнем темпе, всё потекло слаженно и точно! Мельница получилась на загляденье! А вот когда подмастерье пришёл за заработанными деньгами, то старик Деслау просто-напросто прогнал его! Парень рассердился, но спорить не стал. Он знал, что хозяин – колдун и тягаться с ним силами в этом ремесле в собственном замке Деслау не решился. Но подумал, что его время скоро наступит, надо только подождать! И этот момент вскоре наступил! Старик Деслау отправился в Кёнигсберг по какому-то делу. Парень – за ним. Он знал, что колдовские чары его обидчика вне собственного имения теряют силу! Расположился, значит, князь в Королевском замке, выглядывает в окно, улыбается летнему солнышку... А тут – литовец собственной персоной! «Отдавай, – говорит, – заработанные мной на мельнице деньги!» Старик Деслау только посмеялся над ним. И, между прочим, зря...
         Хеллике наполнил свою кружку и посмотрел на своих приятелей, надеясь обнаружить в их глазах интерес. Пивовар и двое кузнецов слушали с улыбкой, а молодой лекарь был чем-то озабочен.
         – И наколдовал литовец старику Деслау лосиные рога. Которые стали расти на его голове! Не сразу, конечно, но вскоре князь обнаружил лишнюю растительность на своём темени. А когда заметил, то пришёл в ужас. Рога росли всё больше и больше! Конечно, пришлось старику Деслау выплатить деньги парню. С тех пор он зарёкся мериться колдовскими силами с литовцами!
         – Мораль: будь честен со своими работниками, – заметил Кулль, опустошая кружку. – Что загрустил, малыш Якоб? Или сказка не по нраву?
         – Это не сказка... Люди так говорят..., – ответил Хеллике пивовару.
         – История занятная, – пожал плечами молодой лекарь. – Но она не прибавила мне знаний про школу кукол Магды... Я, пожалуй, пойду...
         – Эта... школа находится на... Кнайпхофе! – с трудом ворочая языком проговорил Томас Цойге, которому удалось, наконец-то добиться того, чтобы его голова вертикально держалась на шее. Взгляд его стал более осмысленным, но слова он произносил с трудом. – Школа... «Куклы... старой ... Магды»...
         – Вы знаете, где она? – едва не подпрыгнул на лавке Якоб.
         – З-знаю... Кнайпхоф невелик, ... и эта школа не на виду... Но мне – известно...
         – Вы покажете мне её, герр Цойге?
         – Ох-хотно... Приходи завтра к Лавочному мосту. В шесть утра... Я пойду принимать товар к Зелёному мосту... И, хоть это... не совсем по пути... я покажу тебе то место...


4. Без всякого сомнения (лат.)
5. На первый взгляд (лат.)
6. Неискренне, нечестно (лат.)
7. ныне - Калининградский залив