Желудочные спазмы и люди в кроссовках

Это был обычный летний вечер. Хотя «обычным» его вряд ли можно назвать, ведь именно в этот вечер мой мир рухнул, а моя жизнь сделала такой резкий поворот, что я слетел на обочину, не успев за нее удержаться. Но это я понял спустя время, а пока тишина. Тишина, которая бывает перед значимым событием, перед бурей и перед войной...

Мне казалось, что наш двор никогда не был таким красивым, как в этот момент. Возможно от того, что зелень была все еще зеленой и свежей, а может из-за воздуха, который оставался все еще прозрачным и чистым. На далеко отодвинутом горизонте отчетливо виднелись верхушки терриконов, а за ними многоэтажные дома соседнего района.

Они появились из ниоткуда. Странные люди в камуфляже и кроссовках мелькали между густыми ветками зелени и наполняли весь двор. Жильцы, сидящие на дворовых скамейках, мгновенно рассыпались как муравьи по квартирам и подвалам, таща за собой свои пожитки в кульках и сумках. Дворовые выпивохи побросали все настольные игры и на ходу трезвели.

- Наши пришли! -  кто-то крикнул в соседнем подъезде, выстукивая лестничным эхом каждое слово. И таким же эхом поспешно хлопнул дверью.

Мои округленные глаза наблюдали за всем происходящим с этажа, через оконные жалюзи, которые царапали мои губы, а мой мозг не мог обработать информацию. Автоматы на взводе, гранатометы на плечах, и непонятные люди в кроссовках – именно такой странной, тревожной и смешанной с зеленью деревьев, запомнилась мне эта картина.

Мысленно возвращаясь к событиям того времени, в моей голове мелькают картинки кинопленки, которая прокручивает всю мою жизнь назад, а каждый кадр идет в замедленной съемке.

Темнело. Пробегающий человек под моим балконом сделал резкий выстрел вверх, отдавая указания:
- Рассредоточиться по подъездам! – каждое его слово вылетало как пуля. Как пара тех, что посекла ветку с листвой прямо у меня перед окном.
- Квартиры на верхних этажах могут понадобиться под огневые точки! Чтобы никого на улице не было, а кто в квартире включит свет – стрелять по окнам!

Панический и нескончаемый поток носился в моей голове: «Кто это? Какие наши? Что происходит? Какие огневые точки, я живу на последнем этаже!? Ни в коем случае не открывать дверь! Куда звонить!?»

А звонить было некуда. Ни власти, ни милиции, ни скорой помощи уже не было!
Дальше все воспоминания как в тумане. Через открытые на проветривание окна были слышны мужские голоса, звучащие полушепотом и тянуло сигаретным дымом. Отсутствие электричества, темнота и метание по всей квартире. Помню маму, у которой поднялось давление до двухсот и светящиеся глаза перепуганной кошки, о которую я споткнулся, в поисках таблеток при свече.

Дальше были страшнейшие звуки залпов, которых я никогда в жизни раньше не слышал, это страшное шипение снарядов, летящих над моим потолком и содрогание стен. Я помню, как трещали обои в углах между стенами. Помню ужас и страх, страх живой и поглощающий тебя, парализующий твое тело и разум, страх который бывает только перед казнью.

Не знаю, что больше помогло мне пережить эту жуткую и самую долгую ночь в моей жизни. Возможно, полбутылки коньяка, стоящей у моих сжатых ног, и тщетно успокаивающей мои натянутые как струна нервы. Может, ребро батареи, в которую упирался мой позвоночник, поддерживая спину, которая с каждым залпом прижималась к коленям. А может, глаза моей матери. Эти милые глаза, глаза самого близкого и родного человека.

Пожилая женщина, наощупь преодолевая длинный коридор, шелестя рукой по обоям дошла к моей комнате и шепотом произнесла:
- Сынок, мне страшно. Можно к тебе? – ее глаза были наполнены страхом, а на щеке поблескивала слеза. - Там так стекла дрожат, я не переживу этого...

Мы лежали на полу, прижавшись спинами друг к другу. Я был не в силах слышать эти страшные звуки ушами. Сжимая их ладонями, я ощущал звуки спиной, с каждым вздрагиванием самого дорогого человека. Наверное, так же, как она чувствовала мои движения в животе, до моего рождения.

Так мы и пролежали до рассвета. Два взрослых человека, считающих часы между залпами, желудочными спазмами и цифрами на тонометре. Часы были вечностью, цифры на тонометре – не совместимыми с жизнью, а боль в желудке заставляла дышать открытым ртом.

Рассвет пришел суток через трое, такою долгой казалась эта темнота. А с ним пришло утро. Не мое, не такое, чужое. Я проснулся в другой жизни, на коврике в коридоре, без работы, без денег, со штрафами за просроченные кредиты и без права на жизнь. Я проснулся в другом измерении, в другой стране, с другим отражением в зеркале и поседевшими волосинами на голове. В телевизоре больше не было моих любимых каналов, мой подъезд полностью опустел, а все дороги были изрезаны танковыми гусеницами.

Это было 21 июля 2014 года. Это было началом моей войны...