Карьер

Во времена моего детства и моей юности через дорогу от школы, в которой я учился, находился карьер, в который выбрасывали мусор. Мы часто ходили туда играть. Говорили, что когда-то в нём нашли кости то ли мамонта, то ли динозавра. Но это было давно (было ли?), а в начале и середине восьмидесятых карьер был местом паломничества всей окрестной детворы и по совместительству большой свалкой.
С карьером в моей жизни связаны три вещи: первая выкуренная сигарета, первый разожжённый костёр и похороны первого домашнего любимца — кота Барсика.
Курить я давно бросил. Последний костёр разжигал 15 ноября 1982 года в день похорон Леонида Ильича Брежнева. И только коты или кошки остались в моей жизни навсегда. Люблю я этих своенравных и порой необъяснимых представителей животного мира. А на месте бывшего карьера теперь располагается торговый центр, большинство посетителей которого даже не предполагают, что ходят над бывшей помойкой.
Последний раз я ходил в карьер в апреле 1996 года. Это было ночью. Со мной была моя жена Наташа. С собой у нас было пиво и магнитофон, как в песне Виктора Цоя, которого мы тогда постоянно слушали. «Видели ночь, гуляли всю ночь до утра». Тогда вся жизнь нам казалась впереди и ничто не предвещало беды. Мы были счастливы в тот день и не хотели думать о будущем.
Сколько я себя помню, я всегда жил прошлым. Мне кажется, что всё лучшее в моей жизни уже было. Первая любовь, первое свидание, первое написанное стихотворение. Да много чего ещё! И всё это похоронено под пеплом моих воспоминаний. А в памяти остались лишь самые светлые из них.
И карьер для меня является символом этих воспоминаний. Сейчас его вроде бы нет, но место, где он находился, осталось. Как будто душу завалили мусором и сровняли с землёй, но иногда она нет-нет, да и покажет свою суть.
В школьные годы я проводил в том карьере много свободного времени. Среди мусора и связок старых газет можно было найти много интересного. Чего там только не было! Карманы моей одежды были забиты всякой всячиной. Самой дорогой находкой для меня был железнодорожный фонарик, который работал на плоской батарейке. И он на самом деле работал! Среди ржавых чайников и старых кастрюль иногда попадались и модели автомобилей (мы их называли модельками) или части от них в виде колёс или дверей.
Но больше всего я любил разжигать костры и смотреть на огонь. Возможно, поэтому я стал машинистом котла, а по-простому кочегаром. И моей самой любимой песней остаётся «Раскинулось море широко». Я всем говорю, что это песня про кочегаров, хотя многие со мной и не соглашаются. Ну да Бог с ними! Я не спорю.
Глядя на горящий костёр, я как бы отключался от действительности. Сейчас мне трудно вспомнить те ощущения, которые я испытывал при виде огня. Но я могу это почувствовать. Бумаги и мусора для розжига всегда хватало в карьере. А взять дома коробок спичек было проще, чем сосчитать дважды два в уме. Пламя отражалось в стёклах очков. По телу разливался покой. Можно было часами наблюдать с отрешённым видом смотреть на языки пламени, если бы не было необходимости идти домой.
«А дома совсем другое кино», как пел Вячеслав Бутусов. Ругань, скандалы, пьянки отца, гулянки матери. Как же мне хотелось спрятаться, уйти от всего этого! Во время скандалов я инстинктивно пытался защитить мать, но сейчас, по прошествии времени я понимаю, что она во многом тоже была неправа. А сестру я просто ненавидел. Она была старше меня на шесть лет и всё лучшее доставалось ей. Хотя она этого и не заслуживала. Училась она просто отвратительно.
Несмотря на мои успехи в школе и благодарственные письма по окончании каждого класса начальной школы, новую одежду покупали только сестре, в то время как мне приходилось донашивать старую. Так мы и жили. Я после школы быстро делал уроки и уходил гулять. Если во дворе никого не было, я в гордом одиночестве шёл в карьер, чтобы разжечь очередной костёр или просто покопаться в поисках чего-нибудь интересного.
Иногда попадались поистине ценные находки вроде полного собрания сочинений Сталина, но подобные вещи я тогда не мог оценить с исторической точки зрения. Но с другой стороны, история как наука мне никогда не нравилась. Ни в школе, ни в институте, где она называлась аж политическая история СССР. И вёл сей предмет препод по фамилии Суворов. Его коронной фразой была такая: «Не можете приехать вовремя на транспорте, ходите пешком». Мне, жившему недалеко от политеха, это было по душе. Я с детства любил ходить пешком. Вспоминая сейчас, сколько мы проходили в детстве, я прихожу в ужас. А тогда это было привычно и легко.
Привычно и легко было тогда не думать о будущем. Мы просто верили, что впереди у нас светлое будущее. Я говорю сейчас не об идеологии и пропаганде. Да, мои родители ездили в Москву за колбасой или стояли многочасовые очереди в гастроном №3, когда «выбросят» колбасу. Но от этого наша жизнь не была плохой или трудной. Мы верили в завтрашний день.
Но все наши мечты были погребены под обломками советской власти и Советского Союза. На месте бывшего карьера выстроили торговый центр, закрыв очередной пласт истории безвкусием, ширпотребом и фастфудом. И, проезжая мимо места своего бывшего паломничества, каждый раз на ум приходит фраза из песни группы «Чёрный кофе»:
«Жизнь не вернёшь, вольному — воля…
Но пред Тобой за себя я намерен держать ответ.
Жизнь не вернёшь, вольному — воля…
С нами их нет, самых близких тебе,
Только память и вечерний свет.»