Последние слова одного монгола

Цонцыпа из о всех сил пытался устоять на ногах, но глубокий снег так и норовил зацепить, удержать и шлепнуть монгола в себя. Он бежал, сильно прихрамывая и поливая кровью белоснежное полотно уже около получаса. Шумно дыша, всхрапывая и вцепившись правой рукой в левый бок, он все же, вскоре, не удержался и рухнул посреди негустого и довольно светлого, доброго леса. Однако воин не замер, а сразу пополз к ближайшему дереву. Прислонился. Глянул по сторонам, обтер усы и бороду. Судорожно зашарил по недрам шкур, в которые был одет. Выудил оттуда небольшой кожаный сверток, развернул, зубами впившись в скрепляющую его веревку. На него высыпались несколько продолговатых емкостей, закупоренных пробками, кривая игла, нить и пара тряпок. Цонцыпа проводил взглядом каждый предмет и ,наконец, посмотрел на левый бок, чуть приотняв от него руку. Обломок стрелы должен был пройти по касательной, но, вспоров кожу, застрял, зацепившись зубьями за плоть.
- Ааат - просипел обиженно монгол - мать его...
И дернул за стрелу. Брызнуло.
- Чтоб погорел твой улус! - он сильнее прижал рану. Откупорил и выпил сразу из несколько емкостей. Свободной рукой снова залез в бездонное пространство под шкурами, на этот раз доставая походную трубочку (благо, забитую) с аккуратной, самодельной крышкой и огниво. Помучившись и похрипев, закурил. Сделал несколько сильных вдохов, так, что несмотря на полдень на лице заиграли красным раскаленные угольки.
- Тааак, не долго уже, немного - скрипнув зубами, вывалил угли на рану. Запахло горелым.
Цонцыпа знал, что стрела отравлена. Еще он знал, что яд действует крайне медленно и у него еще есть минут пятнадцать подумать о карме и новой жизни. Страшно не было. В ушах звенело, переодически, когда он водил глазами, цепляясь за окружающую среду, мир оставлял за собой отчетливый, но быстро угасающий след.
- Уу, дьявол. То треклятый яд... - Цонцыпа передернуло, затрясло и, вдруг он понял, что не видит всей картины леса. Как-будто кто-то держал перед глазами запотевшее стекло. Лишь старый пень в нескольких шагах от монгола удавалось удержать в фокусе.
- Ну все, - простучали зубы - уже скоро. - Но не закрывались глаза. Не туманилось сознание. Хуже не становилось, только пень теперь закрывал своей тушкой здоровенный бобер. Цонцыпа глядел на бобра. Бобер сидел на задних лапах, чуть ссутулившись и исподлобья смотрел на монгола.
- Эээкий ты. Ц. - недобро нарушил молчание зверек, не разрывая при этом зрительного контакта. Медленно повел мокрым носом .
- Ты Всевышний? Ты пришел предречь мне новую жизнь? - Спросил воин, сползая вниз по дереву. Силы все же начинали покидать тело. Мышцы отказывались работать.
- Тьфу ты. Бешеный какой. Я пожрать искал. - бобер поднял с земли веточку и принялся ее аккуратно обгрызать.
- Зачем тебе еда кода ты питаешься истиной, пребывая в нирване блаженства... - прикрыл глаза.
- Ну, без еды можно прожить месяц. - из палочки получилась небольшая зубочистка.
- Можно, - согласился монгол - а смысл?
- А без смысла можно прожить всю жизнь. - бобер страдальчески принялся что-то ей из зубов выковыривать.
Монгол вздохнул - Истинна! - восторженно прошептал он. - Скажи мне, о великий, какие ошибки я совершил в жизни?
- То, что ты дышишь до сих пор - уже ошибка.
- И то истина! - он кашлянул кровью.
- Слышь, орехами от тебя пахнет. Есть? - Бобер опасливо огляделся. - Только без подвохов, а то знаю я некоторые лесные орехи. Наешься этого говна, а потом гадишь дальше чем видишь.
- Нет, светлейший... - опустил голову Цонцыпа.
- Жаль - протянул бобер, в горькой задумчивости почесывая яйца.
В поле ясной видимости неожиданно вбрело двенадцать зайцев. С грустными и до одурения тупыми физиономиями. По шесть с каждой стороны бобра.
- Это твои ученики? - спросил Цонцыпа
- Не, они не местные. - Бобер вскарабкался на пень.
- Что будет со-мной, пресветлейший бобер? - зайцы переглянулись, выдохнули разом. Зашептались.
- Ох, помрешь, горемыка. - бобра явно смущало присутствие лопоухих.
- В другой жизни? Что с нами там происходит?
- А я зна?
- Аязна... Чудный мир явился мне и откровение в минуту смерти. - Монгол выпрямился и сильным голосом изрек - Идите и расскажите всем, о удивительные, святые зайцы! Нарекаю вас своими апостолами и ближайшими учениками! Все расскажите, что слышали уши ваши. О смысле, об удивительном мире Аязна! О великом священном бобре! - и, указав на бобра трясущейся рукой, монгол умер.
Зайцы посмотрели на пень и никого на нем не увидели. Но ни один не усомнился в истинности слов. Не стал бы врать их брат по оружию, отчаянный и смелый Цонцыпа перед смертью. Все двенадцать воинов поудобней закутались в шкуры. И молча побрели прочь. Каждый в свою деревеньку. В свою общину. Победа и спасение достались немалой ценой. Надо было отмечать и поминать.

***
- Мудрый был. Мудрым стал. Мудрым остался! - надрывала связки экскурсовод, сотрясая своими воплями своды огромного, лоснящегося от золота и драгоценных металлов, храма.. - самая широко известная мантра, самой широко известной религии в мире! - она лазерной указкой поставила точку на гравюре, изображающей улыбающегося, распятого на пне шестилапого бобра с зубочисткой в зубах в окружении двенадцати грустных зайцев с до одурения тупыми физиономиями и нимбами над опущенными ушами. - ... слова одного из его учеников! Так же как и он, еще одиннадцать из перерожденных из святых зайцев в апостолов и проповедников вместе со смертью Цонцыпа. Он умер, и стал богом, подарив истину всему человечеству, совершив чудо перерождения!
Турист Володя щелкнул камерой, блеснув на миг вспышкой. Глаза экскурсовода полезли на лоб:
- Нельзя фотографировать!!! - завопила она громче прежнего и взвившись, кинулась к нему, широко расставив руки. Володя шарахнулся в сторону и тут оказалось, что он был в шлепках и шортах. Лицо женщины успело сменить все цвета радуги перед тем, как раздался душераздирающий крик, наполненный болью, ужасом и решительным катарсисом - ВОООН!
Володю выкинули из Цонципанского храма в мокрый от тихонько, но уже довольно давно моросящего дождика, песок. К нему тут же подлетела молоденькая, симпатичная блондиночка, одетая в эротически-библиотечном стиле.
- Дурак ты, Володька! - Вздохнула она помогая ему подняться. - ну это же Обитель Святого Бобра! Уважать традиции самой распространенный религии тебя не учили? Ты ведь тоже лущеный! Вчера вон, двоих таких же, которые в шлепках в храм... Пришлось камнями закидывать. Так что тебе повезло еще. Слава Бобру!
- Воистину, слава... - сказал Володька разглядывая разбитое колено. - слушай, а это храм какого направления?
- Зайца-апостола третьего. Преподобного Шаманхуева.
- Угу... - кивнул Володька - знаешь, давай в остальные мы не пойдем.
- Почемууу? - захныкала блондиночка, поправляя очки.
- Ну только если есть такое направление, где они не выкидывают из храмов за шорты и шлепки, разрешают пить и закусывать на месте, а послушницы исключительно женского пола и исключительно милы - Володя хитро ухмыльнулся и посмотрел на свою спутницу.
Та распылась в улыбке схватила его за рукав и куда-то потащила, по пути приговаривая:
- Ну, конечно, глупенький... Заяц-апостол восьмой. Ты на лекции вообще ходишь? Преподобный Вертихвост, вот концепция его понятий заключается в том, что...