Блям

- Смотри какая огромная рыыыба! -
Восторженно показывала мама ребенку, сидевшему у нее на руках.
- Блям! - звонко ответил малыш и рассмеялся.



Сначала было страшно. На миг дыхание перехватило, сердце рухнуло в непроглядную тьму несоизмеримо бесконечной глубины. Мимолетным, но абсолютно явным, выжигающим всполохом был тот страх. Потом Артем шел. В глазах периодически темнело, но видимое ни разу не выключалось до конца, лишь чуть приглушало свет и тут же восстанавливало верный баланс, словно, играя с экспозицией. Ущелье было довольно узким, но свободно идти ничего не мешало. Оно в меру петляло и поворачивало, напоминая горный лабиринт. Артем целеустремленно двигался вперед, хотя не помнил ни как он тут оказался, ни вообще что-либо связанное с подъемом к Небесным вратам в Китае, приездом к подножию, решением его жены отправиться сюда на Новый год, свадьбу, поступление в университет, в школу, первые свои шаги, слова, родителей. Было только одно воспоминание. Он помнил колючий и вязкий след страха. Безумного, но столь же короткого - моргнувшего лампочкой, разлетевшейся в дребезги, спустя миг, а потом он уже шел , пробираясь неизвестно куда по одной этой дорожке, зажатой между глыб.
- Меня зовут Артем, - шептал он, опираясь в слишком узких местах петляющей тропы на холодный, шероховатый камень. - ... Артем. Я здесь. Иду вот, иду. Зачем иду? - он остановился и посмотрел назад. А позади ничего не было. Дорожка метрах в пяти, обмакнувшись в промозглого вида туман, терялась в его еле-заметно мерцающих, волокнах. Несмотря на спокойствие и умиротворение, обволакивавшее все вокруг, туман казался каким-то неприятным, войти в него, словно, означало вылезти из уютного кресла, согретого приятно потрескивающими в камине дровами, и шлепнуться в лужу на улице под беснующийся ливень. Артем поежился и пошел от него прочь.
Темнеть в глазах стало реже, однако, добавилось другое неприятное чувство. Чувство голода. В животе урчало. Спустя миг он понял что именно его так растормошило . Пахло костром и жарящимся мясом. С каждым шагом запах усиливался, а желудок все более настойчиво и жалобно просил еды. Поворот. Еще один. Еще. Артем перешел на легкий бег, снова резкий поворот, остановиться он не успел, страх обжег ледяной влагой - туман. Артем зацепился за что-то ногой и упав, прокатился несколько метров, отчаянно кувыркаясь, пытаясь зацепиться расставленными руками за каменные стены лабиринта, которых из-за плотного тумана даже не было видно. Наконец, больно шлепнувшись напоследок о землю, он выкатался на небольшое открытое пространство, обрамленное все теми же горными склонами. Площадка была довольно тесной, выполненная в форме идеального круга. Посередине стоял маленький и блестящий одноразовый мангал на котором, капая жиром на угли, вызывая редкие всполохи огня, жарилось на нескольких шампурах, крайне аппетитного вида мясо. Прямо напротив него, возвышаясь на небольшом камне, сложив ноги в позе лотоса сидело довольно странное существо. У существа были длинные худощавые руки, которыми оно ловко вертело шампуры. Костлявое, немного сутулое тело и совершенно белоснежный цвет кожи, настолько плотно обтягивающей существо, что, казалось, она вот-вот лопнет и разойдется, свернувшись в трубочки . Нос был настолько мал, что практически не выступал из плоского лица, вместо ушей - две небольшие дырочки. Растительности на теле не было никакой. Единственным атрибутом одежды на нем была ярко-красная набедренная повязка, рядом лежал того же цвета халат и аккуратно поставленная пара пушистых тапочек в форме кошачьих мордашек.
- Мясо еще не готово, рано ты, - сказало существо, обращаясь к Артему, но не поворачивая к нему головы. - меня зовут Блям.
- Артем, - ответил Артем, поднимаясь и отряхивая пыль с... Он только сейчас обратил внимание, что одет в длинный, почти до самой земли, домашний красный халат, а на ногах у него пушистые тапочки в форме кошачьих мордашек. Не показывая удивления, он сделал несколько шагов в сторону Бляма и смело протянул ему руку. Тот протянул свою, отвечая на рукопожатие, и взглянул Артему в глаза. Разрез был не очень широким, но кроваво-красная радужка глаз отчетливо выделялась, обрамляя еле-заметную точку зрачка, на фоне белка почти сливавшегося со столь же белой кожей вокруг. Несмотря на жуткий цвет, взгляд не выражал ничего, кроме, дружелюбного, немного усталого равнодушия.
- Нуу... - затянул Артем, но неожиданно осекся, спрашивать было нечего. Или не понятно что именно. Поэтому он последовал приглашающему жесту Бляма, указавшему на место напротив мангала. Артем снял халат, сложив из него подушку и оставшись в одной белой футболке и красной набедренной повязке, уселся на него, скрестив ноги.
- Глупые вопросы предполагают воспоминания. А у тебя их нет. - сказал Блям. - ты видишь, что вокруг горы, значит, ты в горах. Ты видишь меня, но понимаешь, что не очень вежливо интересоваться что я такое, поэтому удовлетворился именем. С людьми без прошлого разговаривать приятнее всего. Если они и спрашивают, то по делу. Что-то, что действительно их интересует. Есть ли на земле что-то, что тебя интересует?
Артем немого растерялся и задумался. Может, минуту назад он бы поинтересовался на счет того, откуда он здесь или, например, что за туман его преследовал. Но раз он тут оказался, а Блям его ждал, значит, так было надо, а туман - это, в сущности, туман и есть. Неожиданно он замялся. - а в каком смысле "на земле"?
- Действительно. - Блям крутанул шампуры - на планете, на этой земле, или это вообще предполагало всё. Почему планету вообще назвали "Земля"? - Блям ощупал взглядом Артема, как-бы давая понять, что вопрос должен был прийти именно от него. - Это, честно-говоря, само собой разумеется. Надо было придумать слово, обозначающее то, что у нас под ногами. На всех языках это слово означает "земля". - голос у Бляма был довольно приятным, спокойным и размеренным, однако, звучал необычно, словно шел из глиняного кувшина. - Следовательно и на планету это тоже распространилось, просто, с течением времени и истории. Я бы даже сказал: естественный процесс. Да что далеко ходить? Любая, имеющая достаточно развитое население, планета будет называться "Земля". Только, конечно же, звучать это слово будет по другому. А смысл, я уверяю, останется тот же.
- Ничего удивительного. Любые слова будут звучать по другому... бабочки вот - в опасной близости от носа Артема пролетела огромная разноцветная бабочка. Он отмахнулся.
- Тоже не нравятся? - недобро ухмыльнулся Блям. - Бабочек можно сравнить с проститутками. Сначала - это прожорливая гусеница, усердно насасывающая на Каен. А потом, глядь - уже ухоженная, расфуфыренная бабочка, курсирующая на нем по местам ранних кормежек, только для того, чтобы проехать мимо бывших подруг, как-будто случайно, с лицом полной отрешенности от прошлого.
- Я как-то никогда так глубоко не копал. - Ответил Артем принимая шампур с ароматным, дымящимся мясом. - А как так вышло, что я более-менее, многое знаю, но при этом совершенно не помню ни то, как я получил эти знания, ни вообще чего-либо о прошлом?
- Это называется свобода. - Блям снял кусок мяса с шампура и отправил его в рот. - Не абсолютная, конечно, - жуя он продолжил - абсолютную свободу, не самообанываясь, мы можем почувствовать лишь на мгновение и то до рождения, появления на свет, потом же мы уже не свободны, хоть часто думаем об обратном.
- А у нас нет выбора?
- О чем ты?
- Я всегда думал что жизнь имеет две точки, а все что остается нам - рисовать между ними пейзажи, счастье, вдохновение, любовь, вообще все прекрасное, избегая противоположного. Так вот, что-то мне теперь подсказывает, что эти две точки две соединены не прямой, а окружностью.
- Ты прав. Только точка всего одна. И проходя через нее сызнова стирается все, что ты нарисовал. Вот только люди не всегда понимают, что чем ближе к концу, тем ближе к началу. А на счет выборов. - Блям почесал острием шампура висок. - Их, правильных, не существует. Их нет. Как таковых. Вообще. Да и сам "выбор" лишь эмоционально окрашенное слово, вводящее иногда в некий трепет, когда кажется, что он есть и он важен.
- Я ничего не понял. - Артем доел и воткнул шампур в землю.
- Черт возьми, ну вот ты идешь по дороге и она раздваивается. - Блям сверкнул взглядом и уставился куда-то в лоб Артему. - Куда идти ты знаешь, допустим, надо тебе, условно, домой. И висит указатель "Домой по правой дорожке", однако ты точно знаешь, что "домой" - это по левой. Куда ты пойдешь?
- По левой.
- Вот. Выбор - иллюзия только потому, что мы перед ним стоим всегда и постоянно, но поменять в конечном счете ничего не можем. Сделать правильный выбор - невозможно. Мы все-равно сделаем какой-нибудь, и это будет называться жизненный этап, а не жизненный выбор. Если тебя спросят "выбирал ли ты свою жизнь", ты что ответишь?
- Не выбирал, наверное.
- А как ты мог ее выбирать? Жизнь не выбирают, ее проживают. Ты даже пищу не выбираешь в ресторане. Ты смотришь на предложение и заказываешь то, что тебе хочется в данный момент или уходишь или миришься. Ты живешь для себя. Все твои "выборы" - он надавил на это слово - это размышления о том, а "как же будет лучше мне"?
- Есть такие вещи, как "надо", "долг"...
- Есть. Но и на эти вещи такое клеймо устанавливаешь ты сам. Их может регламентировать закон, религия, да родители в конце концов. Но соблюдать их или нет зависит от твоего ощущения необходимости.
- От моего выбора! - Артем злорадно ухмыльнулся
- Неверное это слово, слишком широкое.
Они какое-то время молчали. Потом Блям достал откуда-то алюминиевую флягу и, сделав глоток, протянул ее Артему.
- На вот, это последняя.
- Может, крайняя? - покосился на него с проблеском надежды Артем.
Блям гоготнул - У меня такое чувство, что люди, которые говорят "крайний" вместо "последний" боятся жить. Как-будто замена подходящего по смыслу слова на менее подходящее, но, как им отчего-то кажется, менее "зловещее", сможет что-то поменять. Суеверные и мнимые бестолочи. Пей. Именно последняя, именно сейчас для именно тебя.
Артем глотнул и почувствовал освежающий, легкий, сладковатый напиток.
- Ммм, - протянул он - что это? Никогда не пробовал.
- Мана - ответил Блям - Эх, жаль нет толку в нашей беседе. Вот надо оно тебе было? Ладно, увидимся через девяноста четыре года, Во-Аель. - и резким движением Блям воткнул шампур в лоб Артема, пробив его голову насквозь.
Артем замер с открытыми стекленеющими глазами, выражающими недоумение.
- И воздастся им за грехи их - пробубнил Блям, вытаскивая шампур. Тот легко выскользнул из головы Артема. Крови не было. Что-то сверкнуло и его месте остался лишь красный халат и тапочки с кошачьими мордашками.
- Кто у нас следующий, Серафим? - крикнул Блям куда-то вверх.
- Белиал, по моему, или падший, сейчас посмотрю, я не помню. - отозвались оттуда, как-будто через граммофон, причем фоном с речью шла другая, задорная и эмоциональная, исходящая от известного испанского футбольного комментатора.
- Да ты задолбал уже со своим футболом! Можешь нормально хоть одну смену отработать?!
- Гавриил, не ори на меня! С твоими увлечениями я бы молчал! Сейчас, так... Да, сейчас Белиал, потом еще два падших, кстати, наших знакомых, я даже спущусь к последнему... - затянул голос.
- Ну не отвлекайся! Время, время! Уберите лишние халаты, в прошлый раз забыли, как дурак сидели тут с лишним! И смени мне вид уже.
- Понял, сделаем. - отрапортовал голос. Все крутанулось и Гавриил уже сидел на камне посреди солнечной поляны со всех сторон окруженной лесом.
- Супер.
- 5 минут перекур и запускаю. - Гавриил кивнул, достал из набедренной повязки сигарету и зажигалку, закурил.
- Странно, нагрешили они так, что теперь людьми стали, а работаем с ними мы. Причем, их, зараза, все больше и больше становится. Вчера вон, Метатрона сослали вниз.
- Да ладно?! - голос сверху звучал крайне удивленно.
- Шо да ладно? - грустно ответил Гавриил, - поймали его за воровство яблок из сада божьего.
- Вот бестолочь, то. Надолго его? - протянул голос
- На пару сотен лет точно. Не знаю подробностей. - Гавриил послал в небо несколько дымных колечек.