Такие разные лица

- Понимаете в чем дело. Я проживаю не свои жизни.
- Интересно, продолжайте... - мужчина, умудренный морщинами и преобладающей сединой в том клоке волос что еще выбивался из лысеющей головы, кончиком карандаша тронул очки-половинки, чуть наклонился, скрипнув доской деревянной лавочки на которой они сидели и с неумело прикрытым интересном взглянул на говорившего, - что вы имели в виду, сказав "не свои"?
- Вообще-то то и имел. В совершенно прямом смысле. Поймите меня правильно, - он не знал как объяснить этому человеку хоть что-то. Мысли, которые для самого себя выглядят ясными, привычными и лаконичными не умели построиться в его сознании в слова и выразиться понятным языком. - Чурчхелу?
- Не откажусь, - мужчина закрепил карандаш на планшете и принял из рук собеседника сладость.
Некоторое время молча жевали. Внизу, буквально в метре от их ног отвесный обрыв методично принимал на себя удары морских волн. В дали виднелась мачта какого-то корабля. Темнело.
- С вашего позволения, я начну издалека, - начал мужчина и сразу продолжил, - вы никогда меня не видели. Никогда обо мне не слышали до позавчерашнего утра, когда ваш коллега и добрый друг неожиданно позвонил и предложил вам рассмотреть интересный психический случай. Это заставило вас взять больничный и оставить клинику на попечение некой Алены, которой вы не доверяете и которую недолюбливаете только потому, что ей двадцать шесть, а вам шестьдесят семь и вылететь срочным рейсом сюда. Но откуда вы знаете этого "доброго друга"?
- Ну все что вы мне рассказали - чистая правда, этим с вами мог поделиться Максим Леонидович. Если же вам интересно как мы познакомились...
- Позвольте я вам расскажу, - перебил старика собеседник, - пять лет назад на одной пошлой светской вечеринке, куда вас затащила любимая дочь за что вы на нее, конечно, не обижаетесь, ведь она хотела как лучше, вы разбили нос ее ухажеру, а оттаскивал вас именно Максим Леонидович. Вопрос: что на этой вечеринке делал еще один, я извинюсь, выбивающийся из возрастного контингента человек?
- Очень просто...
- А вот и нет, - снова перебил его неизвестный, - вы с ним ровесники. На момент встречи вам обоим было шестьдесят два. Максим Леонидовичу продали не тот билет. Старик хотел попасть на свингер-пати "Кому за много", а попал к вам. Почему? Потому, что продавец билетов Сёма сам положил глаз на этот билет. Почему? Потому, что от него год назад ушла жена, узнав, что у бедняги проблемы с работой. Желание расслабиться и пожить еще сколько получится на всю катушку нахлынуло внезапно.
В свои шестьдесят два Максим Леонидович уже знал о моем существовании. Откуда? Я был его психологом. Улыбаетесь? А мне не смешно. Три года он стабильно посещал меня. Я не буду вдаваться в подробности нашего с ним знакомства, иначе мы не успеем дойти до сути. Дело в том, что однажды, я рассказал ему то, что сейчас рассказываю вам. И он пропал. Тогда я еще не фильтровал информацию и выкладывал совершенно все подробности, чаще всего взять под контроль сознание получается с пьяну, эмоции накаляются и, естественно, он испугался, посчитал меня сумасшедшим, и я лег в дурку. Там было интересно и весело, но моя проблема не находила решения. Два года я там отдыхал, а когда вышел - понял, что мне стоит рассказать о своей особенности кому-то с бОльшим опытом. И вот, я наконец-таки здесь. И вижу, что вы внимательно меня слушаете.
- Чувствуйте себя свободно, говорите все, что придет в голову, я здесь ради этого и нахожусь.
- Последнее что я помню, это момент вынесение диагноза "чума". В 1350-м в Италии носатым врачом. Понимаете в чем дело... Я рождаюсь в уже взрослом человеке, я могу думать как самостоятельно так и в кУпе с его мыслями. Могу влиять на его решения, правда, преимущественно, когда человек пьян или под воздействием наркотиков. Полный контроль над телом я получаю, если повезет, лишь за полчаса-час до момента смерти. Когда-то хочется исправить ошибки в жизни умирающего, особенно если получается проникнуться его сознанием, когда-то хочется оставаться на месте и принять все как есть, дабы побыстрее сменить тело. Потом все меркнет и я просыпаюсь уже в другом человеке, частично сохранив память о предыдущем, частично переняв знания нынешнего. И так каждый раз: я просыпаюсь, а спустя какое-то время вижу в зеркале всё новые и новые лица.
- То-есть, вы - воплощение болезни? - спросил седой мужчина.
- Я не знаю кто я, за этим я к вам и пришел, но вполне возможно, что вы правы. Осталось не так много времени, скоро начнется приступ. Я вас обязательно отыщу в следующей жизни, мы с вами еще поговорим, а пока - надеюсь вы нашли мою проблему интересной. У вас будет немало времени подумать, - неизвестный вдруг закашлял, оперся рукой на лавочку и упал в опасной близости от обрыва.
- Это действительно очень интересно... Неужели наконец... Да, это случилось... - он смотрел в спокойные глаза неизвестного. Они попеременно меняли цвет. Тот лежал совершенно неподвижно, не моргая, - хмм... - мужчина, умудренный морщинами и преобладающей сединой в том клоке волос, что еще выбивался из лысеющей головы; кончиком карандаша тронул очки-половинки, чуть наклонился, скрипнув деревянной доской лавочки на которой сидел, и продолжил смотреть куда-то поверх темнеющего горизонта.
Шагах в десяти от него тихо зажужжал разгорающийся фонарь, постепенно все ярче и ярче освещая прибрежную дорожку, ведущую вдоль обрыва мимо лавки на которой в каком-то вязком и тягучем одиночестве неподвижно сидел старик.
- Извините? Роберт Флангур? Я не ошиблась? - раздался робкий женский голос у него за спиной.
Он оглянулся, - вы очень наблюдательны, - улыбка вышла довольно доброй, почти убедительно искренней. Перед ним стояла до ужаса рыжая девушка лет девятнадцати в больших синих очках. В двух шагах от нее стоял, кажется, не находя себе места, недовольного вида парень.
- Ваши романы просто обалденны! Можно с вами сфоткаться? - радостно воскликнула она, потом спохватилась и добавила, - если вас не затруднит...
- Конечно-конечно, присаживайтесь, - вопреки ожиданиям девушка не стала просить своего спутника помочь с фотографией. Сделав несколько десятков селфи примерно за пять секунд, как ему показалось, со всех возможных ракурсов, девушка горячо и восторженный поблагодарила и кинулась к своему ухажеру, бросив напоследок немного грустным тоном: "Очень жаль, что вы больше не пишете...".
Старик снова остался наедине с собой. Моря видно не было. Фонарь освещал лишь планшет с несколькими прикрепленными к нему чистыми листами бумаги и часть прибрежной дорожки.
- Спасибо тебе... - тихий шепот рваной дрожью сорвался с его губ, - я так давно тебя не видел... Сколько прошло с момента нашей последней встречи? Когда родился сборник рассказов, помнишь? Хроменький, больной, но вышел. Почти десять лет назад... И ты, наконец, вернулась, - старик неуверенно, словно, боясь поранить нечто живое, взял карандаш и вывел на листе:
"Роберт Флангур. Такие разные лица. Роман." Потом на мгновение замер и, зачеркнув название, написал: "Возрождение".
Он ухмыльнулся и уже уверенней и бодрее продолжил:
"Глава первая. Я снова очнулся в чьей-то умирающей жизни. Мне снова предстояло ее умереть..."