Фатьяновская культура

Важное значение в развитии русского этноса имели  фатьяновцы. Они  внесли в мирный образ жизни охотников собирателей элемент агрессивности и воинственности.

По данным  Википедии. Фатьяновская культура — археологическая культура 2 пол. III — сер. II тысячелетия до н. э. 4700 - 3500 лет назад, (бронзовый век) на территории центральной России. Представляет собой локальный вариант культуры боевых топоров. Культура названа по могильнику, открытому  археологом А. С. Уваровым  в 1873 году у деревни Фатьяново, вблизи села Толбухино (ныне в Ярославском районе Ярославской области). Восточную часть фатьяновской культуры иногда выделяют в отдельную балановскую культуру.

Локализация: Ивановская, Владимирская, Нижегородская, Московская,
Тверская, Смоленская, Калужская, Костромская, Рязанская, Тульская,
Орловская  и  Ярославская  (Фатьяново) области, Чувашия  (Баланово), Татарстан.

Антропологический тип фатьяновцев, по одной версии, был  нордический — с длинной и высокой головой, среднешироким, средневысоким и резко профилированным лицом и высоким ростом, а по другой версии, относился к средиземноморской расе.

Исходя из антропологических материалов, учёные отмечают: носители фатьяновской культуры обладали южноевропеоидными чертами и имели «долихокранный узколицый и высоколицый» тип, причём с резкой горизонтальной профилированностью и сильным выступанием носа.
Согласно генетическим исследованиям шнуровиков и современных популяций предположено, что у представителей фатьяновской культуры преобладала Y-хромосомной   гаплогруппы R1a1a-Z280, и что современные местные этносы (вне зависимости от языка) в очень значительной степени сохраняют континуум от неё. Останки шнуровиков Восточной Европы никогда не исследовались на Y-ДНК. У двух обитателей свайной постройки №1 «переходного» слоя стоянки Сертея II в Смоленской области (жижицкая археологическая культура позднего неолита, сер. III тыс. до н. э.) обнаружена митохондриальная гаплогруппа H2  и Y-хромосомные гаплогруппы R1a1 и N1c.

Подгаплогруппы H2 встречается в Европе повсеместно, пики частот её отдельных клад известны в Иберии, в Скандинавии, Восточной Европе, на Кавказе и даже в Пакистане. среди жителей Средней Азии, изредка встречаются и в Западной Азии.

R1a  — . распространённая в.  Центральной.  и  .Восточной Европе, Средней и Южной Азии.

Гаплогруппа H2 встречается в Европе повсеместно, пики частот её отдельных клад известны в Иберии, в Скандинавии, Восточной Европе, на Кавказе и даже в Пакистане. среди жителей Средней Азии, изредка встречаются и в Западной Азии.

Гаплогруппа N1c (M46/Tat) — распространённая у народов Сибири и Урала, а также в северо-восточной Европе. Особенно распространена у народов Восточной Сибири, Северного Урала, Восточной Балтики. Характерна для русских. балтов, финнов, угров. У западных славян не наблюдается.

Предки фатьяновцев вторгаются на территорию верхневолжского бассейна не позднее XVIII века до н. э. c запада, с территории Беларуси и Литвы. Д. А. Крайнов предполагал, что отдельные группы, влившиеся в фатьяновскую культуру, ранее обитали в районах Висло-Рейнского междуречья, а также Верхнего и Среднего Поднестровья. К моменту проникновения в район междуречья  Волги  и  Оки  ранних фатьяновцев здесь жили поздненеолитические племена, принадлежащие к белевской и волосовской культурам. Пришельцы имели жестокие столкновения с аборигенами. Так, на могильнике Николо-Перевоз (Московская обл.) найдены погребения фатьяновских воинов, убитых волосовскими стрелами, есть также могилы воинов, причиной смерти которых стал пролом черепа тяжёлым тупым предметом (боевыми топорами). В научной литературе остается дискуссионным вопрос о том, заимствовали ли культуру друг друга волосовцы и фатьяновцы. К концу II тыс. до н. э. фатьяновские племена окончательно поглощены наступавшими индо-иранскими абашевскими племенами.

Окончательную точку в истории фатьяновцев ставит дьяковская культура.

Западные популяции фатьяновской культуры положили начало балтским культурам железного века:  днепро-двинской  и  юхновской культурам, а восточные растворились среди местного русского и угорского населения.

Основным занятием населения было скотоводство (свинья, овцы, коза, корова и лошадь). Помощником человека в хозяйстве была собака лайка. Большое значение играли также охота, рыболовство, собирательство. Вспомогательную роль играло подсечно-огневое земледелие (пшеница, ячмень), на что указывают находки костяных и каменных мотыг. Впрочем, существование земледелия у фатьяновцев не считается строго доказанным. Известны были им и двухколесные повозки (телеги).
Находки глиняных ложек позволили одним учёным сделать вывод, что фатьяновцы ели отварную пищу, а другим, что эти ложки использовались в цветной металлургии. Особой популярностью пользовался мёд.

Фатьяновцы строили укреплённые поселения c полуземляночными жилищами по берегам рек, укрепляя их рвами и валами. Однако в научной литературе бытует убеждение, что не существует достоверных свидетельств, что у фатьяновцев были поселения, из чего делается вывод, что они вели кочевой образ жизни.

Глиняные сосуды шаровидные, круглодонные с штампованным и нарезным узором в виде солярных знаков, ёлочек и зигзагов.

Фатьяновцев хоронили на родовых кладбищах, располагавшихся обычно на возвышенностях; при этом могилы старейшин выделяются размерами и богатством инвентаря. Покойника оборачивали шкурой или берестой и клали в прямоугольную яму с погребальным сооружением из деревянных плах, либо досок, луба, бересты, плетёнки и т. д. Сверху его покрывали лёгким настилом; кургана или какого-нибудь другого заметного сооружения сверху не делали. Хоронили всегда в скорченном положении, при этом мужчин, как правило, на правом боку головой на запад, Ю-З или С-З, а женщин на левом боку головой на восток, Ю-В или С-В. Иногда покойника присыпали красной краской. Остатки кострищ в погребениях и отдельные угли, часто находимые около черепа и ног, возможно указывают на культ огня.

Одной из особенностей фатьяновской культуры называют захоронение животных, особенно медведей. Отсюда можно сделать вывод о наличии медвежьего культа.

В могилу клали весь необходимый для жизни инвентарь: шаровидные сосуды видимо с пищей, рабочие и боевые сверлённые каменные топоры (длиной до 13 см, а также топоры из меди и бронзы), кремневые ножи, наконечники стрел, украшения из зубов медведя (а также кабана, волка, рыси и лисицы) и янтаря, наконец куски мяса, на которые указывают находки костей.

По данным  Мария Гимбутас. По распространенности балтийских названий рек в Белоруссии и Центральной России и ряду корней балтийского происхождения, обнаруженных в языке поволжских угров, фатьяиовскую культуру можно считать восточной ветвью протобалтийской культуры, входящей в группу индоевропейских культур, развивавшихся в Центральной России на протяжении первых двух четвертей второго тысячелетия до н. э.  Носители фатьяновской культуры вклинились узкой полосой между финноугорскими охотничьими племенами на востоке центра России и протоскифами на юге.

Они строили свои небольшие деревни на высоких берегах рек, обычно укрепляя их рвами и валами с внутренней стороны. Эти укрепленные поселения заметно отличались от неукрепленных деревень охотников на побережьях озёр и рек.

В мужских погребениях обнаружены костяные щитки для защиты запястий при стрельбе из лука. В детских погребениях найдены маленькие глиняные колёсики, указывающие на возможное использование повозок. Количество металлических предметов возрастает в XVIII—XVII веках и сохраняется вплоть до конца бронзового века. Бронзовые топоры и наконечники стрел постепенно вытесняют костяные и каменные.

По названию большого кладбища, раскопанного в 1933—1937 годах, содержащего большое количество бронзовых топоров, наконечников стрел, пружинных и спиральных подвесок, культуру раннего бронзового века, развивавшуюся на востоке Западно-Центральной России, именуют балановской, и некоторые учёные выделяют её в отдельный тип культуры. Сходство металлических изделий с находками на юге России указывает, что её носители искусно обрабатывали металл и пришли с юга одновременно с поступлением медной руды из месторождений Южного Урала. Также есть основание для предположения, что носители фатьяновской культуры в верхнем течении Волги могли контактировать с народами Центральной Европы.

В нескольких поселениях обнаружены замечательные ручные браслеты, напоминающие унетицкие изделия раннего бронзового века из Центральной Европы.

В погребениях часто находят кости домашних животных, древесный уголь, красную охру, трут и куски кремня, иногда в могилах, иногда в горшках. Может ли это свидетельствовать о культе огня? Радиально расположенный штриховой орнамент на основаниях сосудов, горлышки и тулова горшков, украшенные зигзагообразными линиями, крестами, вертикальными и горизонтальными штрихами, нацарапанными, выдавленными или выпуклыми, без сомнения являются символами солнца, как и у других индоевропейских народов.

Отметим, что данные мотивы не встречаются на керамике финноугорских охотников и рыболовов.

 В раннем бронзовом веке носители фатьяновской культуры постоянно соперничали за владение землями с угрофиннами и протоскифами, которые двигались с юга. Постепенно они распространились на северо-запад, вплоть до бассейна Оки. Земли, занимаемые фатьяновцами, неуклонно сокращались, однако перед полным исчезновением в Чувашии, Татарии и Башкирии носители этой культуры смогли выйти на восток вдоль верховий реки Белой и Южного Урала. Другие их поселения обнаружены к востоку и северу от Казани. Эту последнюю стадию развития фатьяновской культуры, относящуюся примерно к 1500—1300 годам до н. э., обычно называют абашевской по названию могильника, открытого в 1925 году близ деревни Абашево на севере Чувашии. Возможно, появление абашевских поселений на Южном Урале объясняется наличием в этих местах месторождений меди. В этих поселениях обычно обнаруживаются большие количества местной руды, шлака и орудий для металлургического производства и инструментов для обработки металла. Металлургия на Южном Урале достигла высокого уровня развития и странствующие кузнецы расходились оттуда по всему Нижнему Поволжью, что видно по находкам бронзовых украшений инструментов и орудий производства. Теперь люди умели делать не только топоры, наконечники стрел, шила и бронзовые спирали, но и кинжалы, ножи, подвески, браслеты, серпы и такие сложные украшения, как подвески, кольца, пояса, покрытые тонким слоем серебра с орнаментом в виде розетки или концентрических кругов и листьев

Об искусстве мастеров свидетельствуют кожаные изделия с орнаментом из тонких медных проволочек и кусочков медной фольги. Сохранились фрагменты головных, нарукавных и наплечных украшений из кожи, богато украшенных маленькими бронзовыми кольцами, спиралями и розетками. Женские костюмы были изящны и тщательно отделаны. А балтийские кузнецы многому научились от металлургов Южного Урала, так называемых андроновских людей, культура которых родственна протоскифской культуре деревянных погребений, с которыми абашевцы поддерживали тесную связь. Богато украшенная абашевская керамика свидетельствует о более высоком уровне развития по сравнению с ранней стадией фатьяновской культуры на востоке Центральной России и андроновской культурой. Горшки теперь приобретают плоское дно, и их округлая коническая поверхность тщательно полируется и обжигается. Зубчатым или царапающим инструментом наносится орнамент в виде горизонтальных, зигзагообразных, волнистых линий или листовых узоров.

Погребальный абашевский обряд полностью тождествен раннему фатьяновскому. Умерших хоронили в ямах, над которыми насыпали небольшие круглые курганы, размещая под каждым одну или несколько могил. В некоторых могильниках обнаруживаются погребения, обнесённые деревянной оградой прямоугольной, круглой или эллиптической формы. Каждая могила представляет собой рубленую конструкцию, укрепленную вертикальными бревнами и перекрытую досками.

 Нам неизвестны ни кладбища, ни поселения последних веков новой эры, подтверждающие существование фатьяновской культуры. Это показывает, что в середине Поволжья и в бассейне реки Белой она внезапно исчезает вследствие новой экспансии с юга носителей культуры деревянных погребений. Бронзовый век в районе между востоком Литвы и Латвией и бассейном реки Оки в Центральной России исследован слабо. По фрагментам керамики из укрепленных городищ видно, что в конце второго—первом тысячелетии до н. э. и перед началом раннего железного века там сформировалось несколько местных разновидностей. Одну из них — так называемую гребенчатую керамику— изготавливали на востоке Литвы, юге Латвии и северо-западе Белоруссии. Другая сформировалась в Южной Белоруссии и на северных окраинах Западной Украины и была тесно связана с милоградской, а третья —- так называемая гладкая керамика — в бассейне Десны, верховьях Днепра, Оки и Дона. Последний тип культуры — в бассейнах Десны и верховьях Дона — именуется бондариховской по названию деревни Бондариха, или юхновской (в раннем железном веке и первых веках нашей эры).

Несмотря на некоторые местные различия, общий уровень развития культуры: организация поселений, керамика, изделия из камня и кости — отличается очевидным единообразием и постоянством форм по всей территории. Бронзовые топоры и украшения встречаются достаточно редко. Булавки, шила, иголки и наконечники стрел обычно делались из кости, тогда как удила с бронзовыми и серебряными накладками позднего гальштадтского и раннего латенского типов известны в милоградской группе. Ручная керамика имеет простую форму, горлышко и края сосудов округлые, а боковые стенки уплощенные или слегка округлые и покрыты волнистым или процарапанным узором вокруг горлышка, такие же способы декорирования сосудов распространены в позднем бронзовом веке и даже в первых веках нашей эры. Культура холмовых поселений на возвышенностях в восточной части Литвы, в Латвии, Белоруссии и на западе Руси, вплоть до района Москвы, верховьев Оки и Дона, существовала на протяжении нескольких тысячелетий. На её балтийское происхождение указывают множество археологических находок и названия рек, которые чётко соотносятся с распространением гребенчатой, милоградской и культурой плоской керамики с конца VIII века до н. э. до первых письменных источников, проливающих некоторый свет на события, связанные с распространением скифов и киммерийцев в Северном Причерноморье, а сё времен Геродота и на их северных соседей, то есть славян (русских).

Кроме того, связь фатьяновской культуры с большой культурно-исторической (этнической) общностью — культурами шнуровой керамики и боевых топоров, распространённой на огромной территории от Рейна до Волго-Камья и от Южной Швеции до Прикарпатья, а также связь последней с вопросами этногенеза русских, славян, балтов и германцев поставили фатьяновскую проблему в ряды исторических проблем общеевропейского значения.

По мнению Большова Сергея Владимировича. Основными источниками по фатьяновской культуре до сих пор остаются одни могильники. Имеют значение также фатьяновские культурные остатки, обнаруженные на многих поздних неолитических стоянках Волго-Окского междуречья и в случайных местах, главным образом сверлёные каменные топоры.

Вопрос о поселениях фатьяновской культуры до сих пор окончательно не решён для её значительной территории. Только в восточной, балановской части её ареала теперь известны десятки поселений (Степанов, 1950, 1967; Бадер, 1963; Халиков, 1969; Бадер, Халиков, 1976). «Отсутствие» поселений на большей части территории фатьяновской культуры объясняется исследователями по-разному. Одно время приверженцы автохтонного происхождения фатьяновской культуры считали определённые неолитические стоянки фатьяновскими поселениями, а керамику из могильников рассматривали как ритуальную. Другие исследователи отсутствие поселений объясняли кочевым бытом фатьяновских племён (Третьяков П. Н., 1966), оставлявших недолговременные поселения типа селищ, или расположением фатьяновских посёлков в неисследованных археологами местах (на торфяниках, распаханных полях и пр.), на водоразделах (Бадер, 1939). П. Н. Третьяков, базируясь на мнении А. Я. Брюсова о враждебных отношениях местных охотничье-рыболовческих племён к пришлым фатьяновцам (Брюсов, 1952), высказал предположение о кратковременности фатьяновских поселений, культурный слой в которых не успевал накапливаться (Третьяков П. Н., 1966). Некоторые учёные запада считали фатьяновцев военными отрядами, которые при частых передвижениях не оставляли стоянок с большим культурным слоем. Сейчас известны фатьяновские могильники с большим количеством погребений (20—40 и свыше 100), что свидетельствует об их длительном обитании на одном месте.

При решении этого вопроса надо исходить из хозяйственной деятельности фатьяновских племён, специфики их лесного скотоводства и, возможно, «огневого» земледелия. Кроме того, необходимо по-новому взглянуть на все увеличивающиеся факты нахождения фатьяновских культурных остатков на поздненеолитических стоянках. Эти находки раньше расценивались как факты связи местных племён с фатьяновцами. Мы же сейчас склонны видеть в них остатки фатьяновских поселений. Эти моста встречаются на всей территории, занятой фатьяновскими племенами, но не в одинаковой мере. Чем дальше на восток от Московской, Калужской и Калининской областей, тем больше фатьяновских вещей на поздненеолитических стоянках. Следует отметить, что всюду фатьяновские вещи на стоянках встречаются только в поздневолосовских слоях и слоях с текстильной керамикой, что дает право датировать начало фатьяновской культуры временем поздних волосовцев, а конец её — временем распространения ранней текстильной керамики.

Рассмотренные примеры приводят к необходимости переоценки вопроса о поселениях фатьяновской культуры. Возможно, выясненная закономерность в увеличении количества фатьяновских находок на поселениях и количества погребений в могильниках рисует картину расселения и постепенного оседания фатьяновских племён в направлении с запада на восток.

Случайные находки топоров встречаются преимущественно по берегам крупных рек (Западная Двина, Волга, Ока, Клязьма и др.), указывая тем самым на значение речных путей при передвижениях фатьяновских племён. Наблюдается увеличение количества случайных находок в направлении с запада на восток и северо-восток, что совпадает с расширением ареала культуры в указанном направлении.
Следует указать, что западные границы культуры ещё недостаточно выяснены, так как здесь не производились такие широкие плановые исследования фатьяновских памятников, как в Волго-Окском междуречье. Обнаруженные в этой зоне каменные сверленые топоры-молотки разнородны, что указывает на контактную зону с родственными прибалтийскими культурами боевых топоров. Северная граница очерчена по массовым находкам топоров и могильникам. Здесь фатьяновские памятники встречаются далеко за Волгой — у южных границ Вологодской и Кировской обл. Отдельные находки фатьяновских топоров обнаружены на берегах Белого озера и в других местах Вологодской и Архангельской обл. Они, очевидно, указывают или на связи с местными племенами, или на проникновение по рекам и речкам небольших групп фатьяновцев далеко на север.

Отдельные могильппкп встречаются на р. Белой (у г. Бирска) и даже в Башкирии найдено несколько каменных сверленых топоров фатьяновского типа. Очевидно, отдельные группы фатьяновцев проникали далеко на восток, па территорию распространения медистых песчаников, в поисках металлургического сырья.

Сейчас все исследователи признают, что фатьяновские племена являются пришлыми. Они расселились в основном на территории, занятой поздневолосовскими племенами. Приходится признать или одновременное сосуществование на одной территории фатьяновцев и поздних волосовцев, или допустить, что фатьяновские племена вытеснили волосовские и частично смешались с ними. Возможно, в Волго¬Окском междуречье фатьяновцы попали не в чуждую среду, а в этнически близкую волосовскую среду. На западе фатьяновские племена соприкасались с балтийскими родственными культурами ладьевидных топоров, на юго-западе — со среднеднепровскими родственными племенами. На юге они граничили с чуждыми им поздними катакомбными племенами, на юге-востоке — с полтавкинской и позднее — с абашевской культурами, на востоке — с приуральскими и камскими племенами эпохи бронзы и на позднем этапе — с племенами срубной культуры.

Не исключено, что у фатьяновцев были контакты и с племенами андроновской культуры (причём далеко не мирные), о чём свидетельствуют могильники у г. Бирска на р. Белой и находки фатьяновских топоров в Башкирии. На севере и северо-западе с фатьяновцами соприкасались потомки племён поздних культур с ямочно-гребенчатой керамикой.

Погребальный обряд и погребальный инвентарь фатьяновцев являются основным историческим источником для суждения о фатьяновской обществе в целом, его хозяйстве, социальном устройстве и духовной культуре. Если у местных неолитических обитателей (охотников и рыболовов) погребения совершались прямо на поселениях около жилищ, то у фатьяновских скотоводческих племён «жилища мертвых» отделяются от «жилищ живых». У них появляются кладбища на высоких холмах, что свидетельствует об особых верованиях фатьяновцев, возможно, об отделении в их сознании земной жизни от загробной.

Своих умерших фатьяновцы погребали в грунтовых могильных ямах, однообразное устройство которых было общим для всех фатьяновских племён. В могилах устраивали особые погребальные сооружения прямоугольной формы с выступающими углами сложной конструкции. Они впервые были открыты Д. А. Крайновым при раскопках в 1933 г. Вауловского могильника в Ярославской обл. (Крайнов, 1941). Делались они из лёгкого разнообразного материала (деревянных плах, досок, луба, бересты, плетёнки и др.). Иногда стенки сооружения обмазывали глиной. Различная высота и размеры сооружений указывают, вероятно, на неодинаковое общественное положение погребённых. Такие погребальные сооружения («жилища мёртвых») встречаются в московско-клязьминских, верхневолжских и средневолжских фатьяновских памятниках, у прибалтийских племён культуры ладьевидных топоров, в Финляндии и Дании в одиночных погребениях культуры с боевыми топорами, указывая на общность их происхождения.

Погребальные сооружения устанавливались после копки могил, а покойника, завернутого в шкуру или бересту, клали в готовое сооружение, верх которого покрывался лёгким настилом. Почти все погребенные лежали в скорченном положении на правом или левом боку, мужчины в основном на правом боку головой на запад, юго-запад и северо-запад, а женщины на левом боку головой на восток, юго-восток и северо-восток. Соответственно полу погребались и дети.

Однако есть исключения в положении покойников, особенно в парных погребениях. Положение погребенных на спине с раскинутыми ногами обнаружено только в семи случаях в могильниках всех групп. Трупосожжение встречается редко и только в памятниках, граничащих со среднеднепровскими (Истринском, Тургиновском и Ошурковском могильниках).

Ориентировка лица погребенных фатьяновцев направлена в основном на юг, юго-восток и восток, т. е. связана с положением солнца. Возраст погребенных различен. Наибольшая смертность взрослых падает на возраст от 30 до 50 лет, а детей — от 2 до 5 лет. Женщины редко доживали до 40 лет, а мужчины жили дольше, но крайне редко — до 60 или 70 лет. Этот возраст характерен для наиболее богатых погребений, главным образом «вождей».
В погребальном обряде большую роль играл уголь. В некоторых могилах встречаются скопления углей в виде кострищ и отдельных угольков. Часто находят угли около черепа и ног. Очевидно, огонь считали очистительной силой. Иногда в погребениях под сосудами лежали кремневые отщепы, положенные сюда, очевидно, как символ огня. Очень редко встречается в погребениях красная краска.

Все фатьяновские погребения сопровождаются погребальным инвентарем, состоящим из каменных, кремневых, костяных и металлических орудий и поделок, глиняных сосудов, костей животных, раковин и пр. Количество и качество погребального инвентаря зависит от пола и возраста погребённых, кроме того, есть более богатые и бедные погребения, что указывает на зачатки имущественного или социального неравенства. К наиболее богатым относятся погребения военачальников или вождей.

В расположении инвентаря наблюдается довольно строгая закономерность. Определенного назначения вещи всегда занимали одно и то же место в могиле. Боевые каменные сверлёные топоры-молотки клали на ранней стадии развития культуры с каждым мужчиной, а иногда с женщинами и детьми. У мужчин они обнаружены около головы, а у юношей — в ногах. Медные вислообушные топоры клались в берестяных футлярах только в могилы вождей, чаще перед лицом.

Кремневые клиновидные топоры встречаются во всех погребениях, кроме могил «вождей». Располагаются они у ног, но иногда у пояса, перед лицом и за черепом. Почти обязательное присутствие их во всех погребениях, даже в детских, свидетельствует о важном значении этого орудия в хозяйстве фатьяновского общества. Полировальные каменные плиты встречаются редко и только в мужских могилах.

Кремневые ножи — также необходимая принадлежность каждого погребения. В их расположении наблюдается строгая закономерность. У мужчин они находятся у пояса, рядом с кистью руки, а у женщин — в ногах около сосудов или в сосудах. Другое расположение крайне редко. Этим, очевидно, подчеркивается роль мужчины — воина, пастуха и охотника и женщины — домашней хозяйки. В ранних могильниках присутствуют настоящие ножи, а в поздних они заменяются их «символами» (обломками, недоработанными орудиями, осколками и пр.). Костяные орудия встречаются одинаково во всех погребениях и находятся в основном у ног погребённых и реже — в других местах. В женских погребениях они часто обнаружены в сосудах. Шилья, проколки, лощила сопровождают в основном женские погребения, а долота, наконечники стрел, кинжалы, роговые острия и пр.— мужские погребения.

Из металлических вещей с мужчинами кладут топоры, копья и редко украшения, а с женщинами — медные шилья и разнообразные украшения: браслеты, перстни, привески, пронизки, спиральки, колечки и пр.

В женских погребениях очень часты всевозможные украшения из зубов и костей животных и птиц, а также пронизки (бусы) из раковин речной двустворки и редко — из янтаря. По их расположению можно судить, что они употреблялись не только в качестве ожерелий, но и как украшения головного убора, одежды и обуви.

Во всех могилах обычны различные амулеты, сделанные из клыков и зубов медведя (иногда с медными колечками), собаки и кабана. Зубы собаки кладутся как обереги в разных местах погребений. Амулеты из клыков медведя кладутся около кистей рук, около пояса или черепа.

Характерной чертой всех фатьяновских погребений является своеобразная круглодонная бомбовидная и шаровидная посуда. Сосуды ставятся в разном количестве (от 1 до 8), но также в определенных местах. Основная масса (80%) находится в ногах погребённых у стенки сооружения. За черепом, перед лицом и у пояса сосуды встречены редко и только в погребениях женщин и юношей. Иногда (в богатых погребениях) их находят на крыше погребального сооружения. В женских погребениях всегда больше сосудов, что доказывает особую роль женщины в домашнем хозяйстве.

В некоторых могилах встречаются кости свиньи и овцы в анатомическом порядке (клались части туш этих животных). Костные остатки мясной пищи всегда наблюдались в ногах погребённого рядом с сосудами и редко в сосудах. Следует отметить, что кости крупного рогатого скота никогда не были встречены. Только в поздних могильниках встречаются поделки из костей коровы и остатки черепов над могилами. Этот факт, возможно, указывает на молочное направление скотоводства.

Совокупность всех современных данных, полученных исследованиями фатьяновских памятников, приводит к выводу о существовании у фатьяновских племён комплексного хозяйства (скотоводства, земледелия, охоты, рыболовства и собирательства) с главенствующей ролью скотоводства; о существовании земледелия имеются только косвенные данные.

На самой поздней стадии возрастает роль крупного рогатого скота, разводимого главным образом для получения молочной продукции. Скотоводство становится основой хозяйства фатьяновских племён.

Фатьяновцы пасли свой скот в лесах, и это резко отличает фатьяновское скотоводство от степного, где свинья играет в стаде ничтожную роль. Скотоводство фатьяновцев сходно со скотоводством племён родственных культур Среднего Днепра, Белоруссии и Прибалтики. Вероятно, скотоводство у фатьяновцев было стойловым, придомным, с заготовкой корма на зиму (веники, ветки, кора, сено, желуди и пр.) и летними выпасами, совершаемыми пастухами-мужчинами со сторожевыми собаками. Погребения таких пастухов с собаками найдены в Волосово-Даниловском, Тимофеевском и Болшеневском могильниках (Крайнов, 1972). Скотоводство давало основную пищу фатьяновцам (мясо и молочные продукты), а также кожу, шкуры и шерсть для производства обуви и одежды. Кости животных шли на выработку орудий и поделок.

О формах земледелия фатьяновцев пока трудно судить. Еще В. А. Городцов допускал наличие у фатьяновцев земледелия на основании находок бронзовых серпов на территории распространения фатьяновской культуры (Городцов, 1914). С. П. Толстов и П. Н. Третьяков также считали возможным существование у фатьяновцев земледелия, но существенных доказательств не приводили (Толстов, 1930; Третьяков П. Н., 1935). Более подробную характеристику земледелия фатьяновцев дает О. Н. Бадер. Он называет его подсечным, исходя только из расположения фатьяновских памятников (Бадер, 1939). Скорее оно было подсечно-огневым (Крайнов, 1972). Поэтому большой интерес представляют безлесные пространства Ярославской, Ивановской и Калининской обл. (Бежецкий, Даниловский районы). Здесь фатьяновские могильники располагаются группами. Вероятно, эти безлесные пространства — результат подсечно-огневого земледелия фатьяновцев. Но, очевидно, оно не имело основного значения в хозяйстве, и поэтому земледельческие орудия в обряде погребения не зафиксированы. Однако увеличение количества клиновидных кремневых топоров в погребениях поздних могильников косвенно свидетельствует о возможности подсечно-огневого земледелия у фатьяновцев.

Вероятно, значительное место в хозяйстве фатьяновцев занимала и охота. Костные остатки в могильниках свидетельствуют об охоте на медведя, северного оленя, лося, кабана, косулю, куницу, лисицу, рысь, волка, бобра и пр. Она производилась с целью добычи мяса и пушнины. Домашняя собака типа лайки была, очевидно, не только сторожем стада, но и участвовала в охоте.

Находки костей рыб, бус из рыбьих позвонков и раковин речных моллюсков свидетельствуют о рыболовстве и собирательстве.

Наряду с основными видами хозяйственной деятельности фатьяновцы занимались производством орудий труда и быта, оружия, украшений, гончарным делом, металлообработкой, строительством жилищ, лодок и т. д.

Несмотря на находки металлических изделий в фатьяновских могильниках, основную роль в их хозяйственной деятельности продолжают играть орудия, сделанные из камня, кремня и кости.

Наивысшего мастерства фатьяновцы добились в выработке каменных сверлных боевых топоров-молотков. Сейчас насчитывается около 20 различных типов этих орудий. Многие из них по изяществу и совершенству форм, технике сверления и полирования, украшениям (нервюрам и лучеобразным нарезкам около сверлин) являются высокохудожественными произведениями (Крайнов, 1963, 1964, 1972).

Массовое производство каменных боевых топоров диктовалось необходимостью иметь эффективное оружие при продвижении фатьяновцев по чужой территории. Делались топоры из валунного камня (диабаза, гранита, диорита, порфирита и пр.). Своего расцвета техника боевых топоров достигает в первой половине II тыс. до н. э.

Их боевое значение теряется с появлением более грозного оружия — медных вислообушных топоров.
Из других каменных изделий следует отметить редкие находки округлых булав, метательных шаров, долот, клиновидных топоров, так называемых «выпрямителей древков стрел», пестов, тёрочников, молотов, полировальных плит и точильных каменных плиток. Полировальные плиты делались из красного песчаника. Некоторые из них имеют следы полировки и заточки на четырех гранях. Подобное совершенство орудий производства могло быть достигнуто с появлением особых мастеров-специалистов (Крайнов, 1972). Находки в ряде погребений вместе с полировальными плитами целых и недоработанных топоров доказывают правильность данного вывода о специализации этого ремесла.

Высокого совершенства фатьяновцы достигли и в производстве кремневых орудий. Особенно хорошо была развита у них пластинчатая техника (наряду с отщепной), о чём свидетельствуют находки в ряде могильников прекрасно ограненных, пластинок, микропластинок и карандашевидного нуклеуса (Голузиновский, Воронковский могильники). Присутствие полированных кремневых клиновидных топоров почти в каждом погребении указывает на важность этого орудия для фатьяновского хозяйства. Выделено около 14 типов этих топоров (Крайнов, 1972). О массовом их производстве свидетельствуют клады таких топоров и шахты, обнаруженные на территории современной Белоруссии, где добывали кремень и производились массовые заготовки.

Лесные скотоводы-фатьяновцы принесли с собой и новую тонкостенную глиняную посуду, резко отличающуюся от толстостенной остродонной посуды неолитических охотников-рыболовов лесной полосы. Фатьяновская посуда имеет свой, присущий только этой культуре стиль. Круглодонные сосуды разных форм: бомбовидные, шаровидные, реповидные, тарелковидные, чашевидные и пр., с высокими и низкими шейками и без шеек — только в какой-то степени напоминают посуду культур с боевыми топорами (Крайнов, 1963, 1964, 1972; Гадзяцкая, 1976). Ручная техника лепки сосудов, хорошо отмученное тесто с небольшими примесями песка, дресвы, шамота и пр., средний костровый обжиг, тонкостенность (0,4—0,8 см), лощёность внешней поверхности, изящество и пропорциональность форм и т. д. указывают на высокое мастерство гончарного дела. Данные свидетельствуют, что гончарное производство находилось в руках женщин. По-видимому, сосуды лепились от руки при помощи кольцевой ленточной, ленточно-спиральной и комбинированной техники. На дне сосудов имеются ямки или кольцевые налепы, имевшие, вероятно, техническое значение. Различия в форме сосудов, орнаментике, примесях, технике выделки и т. д. отражают локальные особенности отдельных групп и хронологические этапы.

Орнаментальные узоры фатьяновской посуды оригинальны и характерны только для фатьяновской культуры. Орнамент нарезной, шнуровой и штампованный. Основными элементами орнаментики являются пояски, линии и треугольники из отпечатков шнура, нарезные и штампованные: елочные узоры, решётка, зигзаги, ромбы, треугольники, вертикальные и косые насечки, широкие заштрихованные зигзаги (балановского типа), солярные изображения, группы нарезок под углом друг к другу и т. д. Кроме узоров, встречаются небольшие налепные ручки, желобки, налепы, перемычки, сквозные отверстия и т. д. В основном узоры располагаются по венчику, шейке и плечикам сосудов и вокруг ямок на дне. На ранней стадии культуры узоры однозональны, а на поздней — двузональны и трехзональны. В узорах наблюдается определенный лейтмотив и строгое его чередование и разработка. Рисунки свидетельствуют о высоких художественных вкусах, чувстве ритма и гармонии у фатьяновцев. Особенно сложны и красивы фестонные (метопные) орнаменты на шаровидных низкошейных сосудах «амфорного» типа. Некоторые из них — настоящие художественные произведения.
Солярные изображения на днищах сосудов связаны, очевидно, с верованиями фатьяновцев.

Из глины, кроме посуды, изготавливали глиняные ложки, что свидетельствует о существовании варёной пищи и культуре её приема, глиняные и каменные детские топорики, встречающиеся только в поздних фатьяновских памятниках (Волосово-Даниловский, Фатьяновский, Горкинский и Балановский могильники); глиняные шарики, колёсики (Балановский могильник) и т. д.

Фатьяновцы умели добывать древесную смолу и делать вар, о чём свидетельствуют находки в Вауловском, Волосово-Даниловском и Фатьяновской мо¬гильниках (Крайнов, 1941, 1972). Находки кремневых огнив рядом с трутом из древесного гриба указывают на высекание огня из огнива при помощи металлического кресала (Крайнов, 1941).

Металл довольно широко входит в жизнь фатьяновцев только на поздней стадии их развития — ближе к середине II тыс. до н. э., хотя изделия из меди появляются уже в памятниках московско-клязьминской группы. У верхневолжских и средневолжских племён они встречены уже в довольно значительном количестве. Медные изделия фатьяновцев двух типов: это оружие и украшения. Боевые медные вислообушные топоры специфической фатьяновской формы встречаются редко и только в могилах «вождей» и знатных воинов. Втульчатые копья, украшенные иногда орнаментом, также редки и найдены только в верхневолжских и средневолжских памятниках. Из орудий труда встречаются четырехгранные шилья, иногда с деревянными и костяными рукоятками.

Основную массу металлических изделий составляют украшения: браслеты, перстни, колечки, привески в полтора оборота, широкие ребристые привески, очкообразные привески, спиральки, пронизки в виде трубочек и т.. Особо следует отметить находки браслетов из широких медных пластин (манжетовидные) с орнаментом в виде нарезных линий и ямочных узоров (Мытищинский, Северобирский, Владычинский могильники).

Долгое время многие учёные отрицали наличие собственной металлургии или металлообработки у фатьяновцев, считая их металлические изделия импортом с Кавказа и Прикарпатья (Кривцова-Гракова, 1947; Бадер, 1959). Однако после открытия захоронений с литейными формами для отливки впслообушных топоров в Волосово-Даниловском могильнике верхневолжской группы (Крайнов, 1964,1972) и Чурачикском могильнике средневолжской группы (Каховский, 1963), а также благодаря работам Е. Н. Черных (Черных, 1963, 1966) по химическому и структурному исследованию фатьяновского металла, мнение о существовании собственной металлургии у фатьяновцев, высказанное более 40 лет назад (Крайнов, 1941), получило неоспоримое доказательство.

Оно подтверждается также идентичностью орнаментики на металлических изделиях и фатьяновских сосудах. Химический анализ фатьяновского металла показывает его единообразие и резкое отличие от кавказского металла. Е. Н. Черных установлено, что фатьяновские металлические вещи изготовлены из чистой меди с рядом примесей, перешедших в металл из исходных руд. Руду фатьяновцы добывали, очевидно, из медистых песчаников Среднего Поволжья, Вятско-Ветлужского междуречья и, возможно, Башкирии. Фатьяновские погребения около
г. Бирска на р. Белой (Сальников, 1967) указывают на далёкие экспедиции фатьяновцев в поисках металла. Фатьяновцы очень хорошо освоили не только ковку, но и литье и плавку металла. Собственная металлургия или металлообработка существовала у фатьяновцев, по-видимому, довольно длительное время, так как у них выработались свои оригинальные формы изделий и методы металлообработки.

Археологические и антропологические данные позволяют судить об общественном строе и физическом облике фатьяновцев. Очевидно, могильники были родовыми кладбищами, а группы могильников, близких по расположению и обряду погребения («гнёзда могильников»), следует считать могильниками отдельных племён. Двинско-ильменские, московско-клязьминские, окско-деснинские, верхневолжские, средневолжские и другие группы памятников оставлены родственными племенами. Родовые общины фатьяновцев состояли, очевидно, из больших семей, о чём свидетельствуют группы семейных погребений в могильниках, где вокруг могилы пожилого мужчины концентрируются могилы женщин и детей (Крайнов, 1972). Очевидно, фатькновский род был патриархальным, что подтверждается наличием могил вождей-мужчин, наличием одновременных парных погребений мужчин и женщин (последняя умерщвлялась насильственно); захоронениями «мужчин-пастухов» с собаками.

Захоронения «вождей» чётко выделяются своим центральным положением в могильниках, размерами могильных ям, величиной погребальных сооружений, количеством и качеством погребального инвентаря, отсутствием в их могилах рабочих клиновидных топоров, а также изяществом оружия, наличием большого количества углей.

Все мужчины с 16 лет были воинами. Различное положение топоров в могилах мужчин говорит о существовании каких-то «воинских градаций» или заслуг. Очевидно, юношу, достигшего совершеннолетия, посвящали в воины с исполнением определённых обрядов — как это делается у некоторых современных народов Африки, Азии и др. Находки игрушечных каменных и глиняных топориков в погребениях мальчиков, особенно на поздних стадиях развития культуры (Волосовско-Даниловский, Балановский, Фатьяновский и Горкинский могильники), свидетельствуют об усилении военных столкновений и подготовке мальчиков к судьбе воина (Крайнов, 1972).

Женщин не хоронили в центральной части могильников. Их погребения имеют особую ориентировку, большую скорченность, в погребальном инвентаре большое количество сосудов и вещей, характеризующих домашние работы, боевых топоров нет. В женских погребениях множество всевозможных украшений из зубов и костей животных и птиц, пронизок и бус из речных раковин, рыбьих позвонков, реже янтаря, а позднее из меди. Женщины носили высокие головные уборы из кожи или шерстяной материи, украшенные нашитыми пронизками и подвесками из зубов и костей животных и раковин. Все это свидетельствует хотя и об особом, но высоком положении женщины в фатьяновском обществе. Очевидно, между мужчинами и женщинами существовало разделение труда. Мужчины занимались, кроме военного дела, пастушеством и уходом за скотом, производством орудий труда, металлургией, строительством жилищ, охотой и пр. Женщины занимались ведением домашнего хозяйства, гончарным производством и воспитанием детей. Погребения детей резко отличаются от погребений взрослых. Вещи в них в основном носят вотивный характер. Погребальный инвентарь мальчиков и девочек разнится так же, как инвентарь мужчин и женщин.

О верованиях фатьяновцев можно судить по их погребальному обряду и инвентарю. Отделение кладбищ от поселений, выбор высоких мест для могильников, устройство «жилища мертвых» наподобие жилища живых, снабжение покойников самыми необходимыми вещами домашнего и хозяйственного быта, пищей, сильная скорченность и т. д.— всё это свидетельствует о развитии веры в загробную жизнь. Сложность погребального ритуала, сопровождавшегося, вероятно, соответствующими магическими обрядами, связанными с применением огня как очистительной силы, с культом солнца (захоронение лицом к солнцу, наличие солярных изображений на сосудах), с культом медведя, с жертвоприношениями ритуальных животных (овца — коза) и т. д., говорит о достаточно сложной системе представлений о мире у фатьяновцев. О существовании у фатьяновцев культа медведя можно судить по ритуальным погребениям медведя (Вауловский и Холмовогорский могильники) (Крайнов, 1941), по находкам амулетов из медвежьих клыков, ритуальных кинжалов из костей медведя, ритуального каменного сверленого топора-молотка с медвежьей головой на месте обуха (Крайнов, 1964, 1972), найденного в г. Ростове-Ярославском — центре распространения верхневолжских фатьяновских племён. Пережитки медвежьего культа прослеживаются на территории Верхнего Поволжья вплоть до XX в. (Крайнов, 1941, 1972).

Костные остатки людей из могильников московско-клязьминской группы не дают полного представления об антропологическом типе фатьяновцев, но позволяют судить, что он близок, с одной стороны, верхневолжскому, а с другой — испытывает влияние юго-западных элементов (Денисова, 1966). По многочисленным краниологическим остаткам, собранным Верхневолжской экспедицией Института археологии АН СССР за годы исследований фатьяновских могильннков (Крайнов, 1972) и обработанным Р. Я. Денисовой и Г. В. Лебединской, удалось определить антропологический тип верхневолжских фатьяновцев. Он характеризуется ярко выраженной долихокранией, большим высотным диаметром, среднешироким, средневысоким и резко профилированным лицом (Денисова, 1975). Верхневолжские фатьяновцы относятся к северному европеоидному типу. Они длинноголовы, высоки ростом и красивы.

Антропологи отмечают близость их к прибалтийскому типу представителей культур с боевыми топорами и некоторое сходство с краниологической серией Средней Европы (Силезия, Чехия). Следует отметить у верхневолжских фатьяновцев трепанацию черепа (Сущевский могильник), а также искусственную деформацию черепа (Волосово-Даниловский могильник), что наблюдается и в могильниках Каупе (Калининградской обл.). В поздних могильниках верхневолжской группы замечены некоторые изменения в краниологических показателях (Р. Я. Денисова).

Средневолжский сурско-свияжский (балановский) антропологический тип имеет смешанный характер с преобладанием средиземноморского европеоидного краниологического варианта (Акимова, 1947; Герасимов, 1952).

Наиболее спорными вопросами фатьяновской куль¬туры являются хронология, периодизация, происхождение и дальнейшие судьбы фатьяновских племён. Большинство исследователей относили и относят фатьяновскую культуру к первой половине II тыс. до н. э. (Городцов, 1915, 1927; Спицын, 1903, 1905; Кривцова-Гракова, 1947; Бадер, 1963; Крайнов, 1972 и др.). Эта дата была установлена на основе типологического анализа вещей и синхронизации культур бронзового века. В настоящее время хронология фатьяновской культуры устанавливается более точно при помощи стратиграфического, радиокарбонового и палинологического методов.

Характерно, что в степных культурах (ямной, катакомбной и срубной) фатьяновские формы топоров не встречаются и только отдельные общие типы бытуют в родственных культурах шнуровой керамики и боевых топоров.

Вопрос о происхождении фатьяновской культуры является одним из самых сложных. Все исследователи сходятся во мнении о чужеродности фатьяновских племён в Волго-Окском междуречье. Однако вопрос о месте их происхождения породил множество противоречивых теорий. В 30-х годах господствовала автохтонная теория (Бадер, 1939; Третьяков П. Н., 1935; Равдоникас, 1947; Крайнов, 1941 и в какой-то степени Чайлд, 1952), но эта точка зрения была потом оставлена её защитниками. Одни учёные в споре об исходной территории видели её на Кавказе (Городцов, 1914, 1927; Спицын, 1903; Трофимова, 1949; Кривцова-Гракова, 1947; Дамбский, 1955 и др.), другие — в Средней Европе (Коззта, 1928; Рогззапйег, 1933; Та11§геп, 1925, 1926; Аугараа, 1933; Метапйег, 1954 и др.); третьи склонны считать исходной территорией для всех культур боевых топоров и шнуровой керамики степное Причерноморье Восточной Европы (С1оЬ, 1945; ЗиИпшвк!, 1933, 1956). Часть исследователей считает первоисточником этих культур ямно-катакомбные племена (СнпЬиЪаз, 1956; ЗЪигтз, 1937; Брюсов, 1961; Бадер, 1963; Артеменко, 1963; Ого1з, 1962 и др.); некоторые полагали, что исходной территорией для фатьяновских племён могла служить территория Среднего Днепра (Фосс, 1952; Герасимов, 1955; Моора, 1958 и др.).
Однако анализ археологического, антропологического материала и других данных фатьяновской культуры заставляет нас не согласиться с участием степных культур Причерноморья (ямной, катакомбной и др.) в образовании культур с боевыми топорами и фатьяновской (Крайнов, 1972). Это два разных этнических мира. Первый относится к культурам индо-иранского этноса, а второй связан с северными индоевропейцами.

Происхождение фатьяновской культуры тесно связано с общим вопросом происхождения культур с боевыми топорами и шнуровой керамики. Фатьяновская культура является частью большой культурно исторической общности так называемых «культур с боевыми топорами», относящихся к древним индоевропейцам, возможно, предкам славян, русских балтов и германцев. Эта общность распространялась на огромной территории от берегов Рейна до Прикамья и от Южной Швеции до Прикарпатья.
Общие черты в материальной и духовной культуре, связывающие культуры боевых топоров, заставляют предполагать их происхождение из одной исходной территории (Крайнов, 1972). Такой исходной территорией не могли быть ни крайний запад (Северная и Средняя Европа), ни крайний восток (Средняя Волга), ни причерноморские степи . Исходной могла быть только территория, лежащая в середине области распространения культур с боевыми топорами, т. е. область между Днепром и Вислой-Одером (Белоруссия, Украина за Средним Днепром, Прикарпатье, Польша, Литва, Калининградская область и часть Латвии), где и сосредоточены все древние компоненты этих культур. Отсюда и произошло расселение их на запад и восток — к Дании и Приуралью. Они заняли Среднюю Германию, Южную Швецию, Польшу, часть Чехословакии, Прибалтику, юго-западную Финляндию, Подолию и Волынь, Белоруссию, Средний и Верхний Днепр, Верхнюю и Среднюю Волгу и другие прилегающие места. Не исключено, что в некоторых регионах указанной территории эти культуры возникали на местной основе, но под влиянием культур шнуровой керамики. Все эти племена были скотоводами и земледельцами. Судя по резким различиям в культурах боевых топоров, разместившихся на огромном пространстве, можно предполагать сложный и длительный процесс их развития, в котором могли принимать участие как местные, так и пришлые элементы.

Очевидно, в основе движения племён культур с боевыми топорами лежат глубокие причины, которые следует искать: 1) в изменении физико-географических условий суббореального периода, происходившем в Южной Прибалтике в конце III — начале II тыс. до н. э.; 2) в специфике развития лесного скотоводства и земледелия; 3) в нехватке удобных мест для поселений и 4) давлении соседних племён на исходную территорию (ямно-катакомбных, трипольских, волыно-мегалитических и пр.).

Трансгрессия Литоринового моря, происходившая на грани III—II тыс. до н. э., привела к резкому повышению воды в Немане, Висле и других реках Южной Прибалтики, что вызвало сокращение пригодной площади для поселений и пастбищ и поиски новых мест. В поймах рек и приозёрных низинах сохранились участки широколиственных лесов. Очевидно, первоначальное переселение и проходило в эти места. Следует отметить что даже сейчас около фатьяновских могильников в Ярославской и Ивановской обл. сохранились реликтовые останцы широколиственных пород леса (дуб, вяз. липа, лешина и др.).

Заготовка кормов для скота в виде веников, молодых побегов, коры и пр. и, возможно, развитие подсечно-огневого земледелия неизбежно приводили к уничтожению леса и сокращению пригодных площадей для пастбищ и как следствие — к новым переселениям. На основании археологических и антропологических данных устанавливаются генетические связи фатьяновской культуры с такими культурами боевых топоров, как среднеднепровская, волыно-подольская, прибалтийская и польская культуры шнуровой керамики и боевых топоров.

Области Литвы, Белоруссии и Восточной Латвии, вероятно, дали основное ядро для верхневолжской группы, получившей свое классическое развитие в Ярославской обл.

Территория Верхнего Поднепровья, Белоруссии и, возможно, части Среднего Поднепровья были областью становления московско-клязьминских фатьяновских племён, представленных в развитом виде в Московской обл.
Область по Десне и Верхней Оке была территорией дальнейшего формирования сурско-свияжских и потом средневолжских племён, прародиной которых могло быть более Южное Поднепровье и Прикарпатье. Двинско-ильменские племена связаны с Восточной Латвией и Белоруссией.
Передвижения фатьяновских племён проходили по рекам Западной Двине, Днепру, Припяти, Десне, Оке, Мокше, Волге, Ловати, Мете, Москва-реке, Клязьме, Суре, Свияге и их бесчисленным притокам. Только в поймах рек в первое время и можно было вести скотоводческое хозяйство. Эти пути продвижения подтверждаются находками боевых топоров и других вещей фатьяновской культуры в долинах этих ре.

В процессе расселения фатьяновские племена смешивались с местными племенами и между собой, что доказывается смешанными комплексами в отдельных могильниках и метисным антропологическим типом погребённых, а также гибридной керамикой в поздне-волосовских слоях стоянок и пр.

Изучение стратиграфии и культурных остатков многослойных поселений Волго-Окского междуречья, Восточной Прибалтики и Верхнего Поднепровья указывает на общую закономерность в развитии и смене культур, начиная с мезолита и кончая историческими сведениями о расселении славянских, русских балтских угорских и финских племён. Эта общая закономерность в истории указанных регионов не может быть случайным явлением, а, вероятно, свидетельствует об одинаковой и одновременной смене близких этнических групп населения (древних северных индоевропеоидов, нротобалтов, проторусских, протоугров протославян, протофиннов) и появлении здесь исторически установленных балтов, угров,  финнов, славян и русских.

Сейчас большинством учёных признается, что фатьяновская культура входила в большую историко-культурную общность культур с боевыми топорами и культур шнуровой керамики. Очевидно, эта общность относится к индоевропейской семье народов, а некоторые исследователи видят в ней неразделённую протобалто-славяно-германскую общность (Георгиев, 1958; Брюсов, 1961). Археологические данные свидетельствуют об особой близости фатьяновской, среднеднепровской, висло-неманской культур и прибалтийской культуры ладьевидных топоров (Крайнов, 1972; Артеменко, 1978; Моора, 1956, 1958 и др.). Очевидно, это объясняется не только их связями, но и генетическим родством этих племён. Археологические материалы подкрепляются и антропологическими данными. Р. Я. Денисова на основе детального изучения черепов из погребений фатьяновской, висло-неманской и прибалтийской культур боевых топоров доказала несомненное сходство и родство их антропологического типа. Европеоидный долихокранный тип людей этих культур очень близок и свидетельствует об их генетическом родстве (Денисова, 1975, 1980).

Есть предположения и о близости к ним черепов из погребений среднедненровской культуры (Марк, 1956). Очевидно, указанные культуры представляют собой родственный круг племён, формирование которых происходило на общей основе. На основе археологических и антропологических данных исходной территорией для них устанавливается территория между Днепром и Вислой-Одером (Крайнов, 1972). На территории междуречья Днепра и Вислы встречаются и долихокранный тип северных европеоидов (фатьяновский), и долихокранный средиземноморский антропологический тип. Таким образом, на исходной территории встречаются оба антропологических типа, известных в культурах боевых топоров.

Р. Я. Денисова на основе изучения антропологических материалов из погребений культур указанной территории от мезолита и до современности пришла к выводу, что носители висло-неманской культуры и прибалтийской культуры боевых топоров являются древними балтами, а фатьяновцы — восточной ветвью протобалтов (Денисова, 1975, 1980).
Отождествление фатьяновцев с протобалтами является наиболее вероятным решением вопроса. Оно поддерживается не только археологическими, антропологическими, но и лингвистическими данными. Б. А. Серебренников, пересматривая вопрос о заимствованиях в финно-угорских языках балтских элементов, обнаружил в языках восточных финнов десятки слов балтского происхождения. Появление их в Волго-Окском междуречье он отнёс ко II тыс. до н. э. и связал их с расселением фатьяновских племён, с которыми финно-угры могли соприкасаться в это время (Серебренников, 1957). Данное положение было поддержано X. А. Моора, который относил племена культуры ладьевидных топоров Прибалтики к прабалтам, а близкие им племена среднеднепровской и фатьяновской культур также считал прабалтскими. Свои положения X. А. Моора обосновывал археологическими, антропологическими и лингвистическими данными (Моора, 1956, 1958).

О. Н. Бадер также относил племена «балановской» культуры к прабалтам (Бадер, 1963). И. И. Артеменко на основе детального изучения развития среднеднепровских племён пришёл к выводу об их прабалтском этносе (Артеменко, 1978). Не только археологи, но и некоторые лингвисты видят прародину славян и балтов в междуречье Днепра и Вислы (Георгиев, 1958).

Гидронимия также свидетельствует о том, что территория Принеманья, Верхнего Поднепровья, части западнодвинского бассейна, верховьев Оки, а, возможно, и Верхней Волги была занята племенами балтской языковой группы (Седов, 1970). Позднеисторические материалы косвенно также подтверждают наши положения об исходной территории прабалтов.

Фатьяновские пришлые племена расселились в основном на территории, занятой поздневолосовскими племенами. Об этом свидетельствуют, как мы писали выше, находки фатьяновской посуды, топоров и других вещей на неолитических стоянках в слоях с поздневолосовскими культурными остатками (Крайнов, 1972; Раушенбах, 1960). В связи с новыми открытиями в области неолита центра Русской равнины (Крайнов, Хотинский, 1977) и новой трактовкой вопроса происхождения волосовской культуры (Крайнов, 1981) сейчас вряд ли можно утверждать бесспорно финно-угорский этнос волосовцев, как это мыслилось ранее (Бадер, 1972). Возможно, фатьяновцы попали частично в родственную среду потомков северных индоевропейцев (Крайнов, 1977, 1981) и только в более позднее время были окружены враждебными племенами, о чём свидетельствуют могилы фатьяновских воинов, погребенных с боевыми топорами. Враждебные отношения с какими-то племенами, возможно, не волосовцами, а новыми пришельцами, подтверждаются фактами разграбления и разрушения могил фатьяновцев на поздней стадии существования фатьяновской культуры (Волосово- Даниловский, Горицкий, Фатьяновский, Мытищинский и др.). Кроме того, о столкновениях свидетельствуют и коллективные погребения убитых фатьяновцев (Болшневский, Николо-Перевозский и другие могильники) и коллективные погребения убитых волосовцев (Гадзяцкая, Крайнов, 1965).

С другой стороны, местное население заимствовало у фатьяновцев прогрессивные культурные навыки: разведение скотоводства, приёмы металлообработки, отдельные элементы в орнаментике посуды, в обряде погребения и пр. На многих поздневолосовских стоянках имеются следы смешения волосовской и фатьяновской культур, как в Волго-Окском междуречье, так и в Среднем Поволжье (Турина, 1963; Халиков, Халикова, 1963, Халиков, 1966, 1969; Крайнов, 1972). Если допустить, что волосовские племена не являются угро-финнами, что более вероятно, то возникает вопрос о месте и времени контакта фатьяновских племён с финно-угорскими племенами. Очевидно, не волосовцы ассимилировали фатьяновцев, а население каких-то иноязычных более сильных культур, появление которых отмечается археологически (культура с текстильной керамикой — финноязычная и абашевская культура — ираноязычная). На месте распространения фатьяновской культуры в поселениях и могильниках появляются комплексы вещей новых, постфатьяновских культур: с текстильной керамикой, абашевская, поздняковская, чирковско-сейминская, приказанская. Вероятно, не правы П. Н. Третьяков и А. Я. Брюсов, писавшие о бесследном исчезновении фатьяновской культуры (Третьяков П. Н., 1961; Брюсов, 1961). Пожалуй, скорее права М. Е. Фосс, которая понимала под ассимиляцией фатьяновцев более сложный процесс растворения фатьяновской культуры в появившихся новых культурах (Фосс, 1952).

Следы фатьяновцев прослеживаются и в более поздних культурах эпохи развитой бронзы и раннего железа. Несомненно, фатьяновская культура вошла одним из важных компонентов в состав последующих культур лесной полосы Восточной Европы.

Очевидно, фатьяновские племена прекратили своё существование не одновременно. Дольше они удержались в восточных районах: на Средней Волге, Вятке и Ветлуге, т. е. в районах нахождения медистых песчаников. Здесь они перемешались с местными племенами, образовав так называемую чирковско-сейминскую культуру (Халиков, 1969). На территории Волго-Окского междуречья фатьяновцы прекращают своё существование в связи с появлением здесь абашевских племён, племён с текстильной керамикой и племён поздняковской культуры.

В результате сложного смешения и взаимодействия потомков культуры с ямочно-гребенчатой керамикой, поздневолосовской, фатьяновской, абашевской, поздняковской и культуры с текстильной керамикой на территории центра Русской равнины образовались ранние городищенские культуры (дьяковская, городецкая, ананьинская, юхновская культуры со штрихованной керамикой и др.).

В Среднем Поволжье и Волго-Окском междуречье и севернее возникли этнические группы, в которых господствующим языком стал финский, о чём наглядно свидетельствуют топонимы и гидронимы данного региона. Ближе к западу (юхновская культура и культура со штрихованной керамикой), в Прибалтике и на Верхнем Днепре продолжали существовать прабалтские племена. В контактных зонах было смешанное население. Пережитки фатьяновской, прабалтской культуры прослеживаются в Волго-Окском междуречье вплоть до исторических времён, особенно в культуре ярославской мери.

Как видно из выше изложенного с приходом фатьяновцев произошла взаимная ассимиляция проторусских и фатьяновцев. Коренные племена научились воинскому искусству, скотоводству и земледелию. Фатьяновцы приняли язык местного населения и обычаи.. Возможно их пиктографическую письменность, Без сомнения их календарь. и т.д. По всей видимости, Фатьяновцы жили во временных военных лагерях, следов лагерей не найдено. Но есть останки кладбищ. Воинов готовили с детства.

В те времена движение воинских хорошо вооружённых и обученных отрядов шло с запада на восток, главной целью были медные месторождения. По видимому, на пути продвижения конных войск фатьяновцев и поздних волосовцев (проторусских) с запада и протоугров (проторусских)  с севера, андроновцы возвели Заволжский исторический вал. Но, в последствии, и он не смог сдержать мощного нашествия и  андроновцы ушли дальше на восток.

В дальнейшем, потомки андроноыцев не раз пытались вернуть себе былое могущество.

На Русь нападали в разные времена несметные орды скифов, сарматов, гуннов, хазар, половцев татаро – монгол и других кочевых племён. Но у них ни чего не получилось, на том стояла и стоит до сих пор Великая Русь
Поражает воображение Заволжский исторический вал - II тысячелетие до нашей эры - XVIII век н.э.  Во время одной из экспедиций была обследована обширная местность на границе Красноярского и Кинельского районов Самарской области, где хорошо видны остатки циклопического объекта, в исторической науке известного как Заволжский исторический вал. Этими словами современные российские историки именуют некое грандиозное сооружение, которое в наши дни выглядит как земляная насыпь, вдоль подножия которой, тянется хорошо заметный ров. Сейчас эта насыпь имеет высоту до пяти метров и семь-десять метров в ширину, а глубина рва колеблется от одного до трёх метров. Но можно предположить, что в момент своего возведения Заволжский исторический вал имел куда более впечатляющие размеры, вполне сравнимые по масштабам с античными «чудесами света».

Это вовсе не какой-то археологический объект местного значения, как можно вначале подумать. Дело в том, что следы упомянутого грандиозного сооружения встречаются по всему российскому Заволжью – от Астраханской области до Татарстана, после чего эта земляная стена поворачивает на восток и теряется где-то в предгорьях Среднего Урала. Но в любом случае размеры Заволжского исторического вала не могут не поражать: в общей сложности его длина составляет не менее двух с половиной тысяч километров.

В разрезе вал имеет хорошо заметную трапециевидную форму. Кроме того, здесь и по сей день сохранились навалы из бутового камня, которым древние строители когда-то укрепляли основание своего циклопического сооружения. С территории Красноярского района исторический вал уходит дальше на север Самарской области, а затем в Татарстан и Башкортостан.

Нельзя сказать, что до сегодняшних дней российские историки, археологи и учёные других специальностей совсем никак не изучали этого гигантское даже по современным масштабам сооружение. Просто официальная наука пока что не обращает на Заволжский исторический вал особого внимания, поскольку считается, что это всего лишь остатки русских оборонительных укреплений против кочевников, возведенные под руководством Ивана Кирилова, Василия Татищева и Петра Рычкова в XVII-XVIII веках.

Однако многие археологические материалы опровергают указанную точку зрения. Хотя в русских архивах действительно есть сведения о строительстве небольшого числа укреплений в Заволжье в те времена, всё же следует полагать, что при освоении степных пространств в XVIII веке русские переселенцы всего лишь реконструировали Заволжский исторический вал, уже существовавший к тому времени. Аргументов в пользу этой точки зрения немало, и в доказательство можно привести хотя бы два из них.

Во-первых, уже давно подсчитано, какое количество рабочих рук необходимо для строительства подобной земляной насыпи высотой хотя бы в несколько метров и длиной в две с лишним тысячи километров, а также прилегающего к ней рва. И оказалось, что даже если бы дружно взялись за лопаты все без исключения переселенцы, приехавшие в Заволжье в XVIII веке, в том числе грудные младенцы и глубокие старики, то всё равно они так и не смогли бы построить вал таких размеров, по крайней мере, в течение полувека. И при этом непонятно, почему ни в архивах, ни в преданиях не сохранилось никаких сведений о возведении такого колоссального укрепления, которое по размерам можно сравнить разве что с Великой Китайской стеной!

Второй аргумент более серьёзный. Как уже говорилось, официальные историки полагают, что исторический вал строили русские для защиты от степных кочевников. Однако стоит только взглянуть на это сооружение – и мы увидим, что тянущийся вдоль него ров обращён вовсе не на восток, а… на запад! Стало быть, народ, который строил эти укрепления, защищался не от нашествия восточных племён (например, монголо-татар или ногайцев), а от нашествия каких-то других варваров, приходящих с запада!

Последние археологические сведения говорят о том, что Заволжский исторический вал был возведен некой могущественной и многочисленной расой огнепоклонников (по всей видимости, зороастрийцев) примерно во II тысячелетии до нашей эры, то есть около четырех тысяч лет назад. Эти данные вполне согласуются со временем существования на Южном Урале, на территории современной Челябинской области, загадочного города Аркаима, который, видимо, был крупнейшим культурным и хозяйственным центром этой древней и до сих пор ещё таинственной цивилизации.

По всей видимости, уже в те времена аркаимцы хорошо знали металлургическое производство, что говорит о высоком уровне знаний этой расы. Наверняка именно этот весьма развитый для тех времён и очень многочисленный народ и построил тысячи лет назад Заволжский исторический вал, который должен был играть роль оборонительных сооружений при набегах с запада диких европейских племён – скорее всего, праславянских прагерманских и угро-финских.

В случае Великой скифии (Тартарии), Руси и Китая, на западе граница проходила с Русью по Заволжскому валу и Уралу, с Китаем по Великой Китайской стене

В истории русского государства в XVII веке после присоединения и разгрома сибирского ханства Кучума и присоединения Западной Сибири началось очень активное продвижение русских на восток. Московское государство широко раздвинуло свои границы в XVII веке, дойд, вплоть до Тихого океана. Но в Южной Сибири русская экспансия была остановлена на границах Джунгарского ханства.

По мнению В.П. Санчирова: «– Говоря об истории Джунгарского ханства и о его трагическом конце, нужно указать на то, что с гибелью этого государства кочевников ушла целая эпоха безраздельного господства кочевых объединений. Это было последнее кочевое государство. На протяжении нескольких тысячелетий здесь, на обширном пространстве Евразии, в степях образовывались государственные образования кочевников, которые вторгались и, совершая набеги в пределы соседних оседлых областей, государств. Это был период господства кочевников».

В 1758 г. Джунгария прекратила своё существование как самостоятельное государство и в 1761 г. была превращена в Цинское имперское наместничество под названием Синьцзян.

В 1800 году н.э. русскими была окончательно покорена Тартария.