Когда прошлое было настоящим - 2

                4
     В послевоенные годы в нашем колхозе, как и в других колхозах, основная тягловая сила была гужевая – это быки, это лошади. Конный двор был по соседству с нашей школой, всего лишь по ту сторону забора. Но поскольку забор был высокий, а тех, кто пытался в щёлочку подсмотреть, тут же обнаруживала собачка, которая начинала лаять и лаяла до тех пор, пока конюх не прогонял нас, детишек, грозясь кнутом. И всё же мы наблюдали за разными событиями на конном дворе, прямо из окон второго этажа нашей школы. (Школа была построена на том самом месте, где до бомбёжки стояла старая школа.) Конюшне тоже досталось, но её отстроили в первую очередь и она стала гордостью села. Приезжее начальство местные руководители вели именно туда, как сельчане говорили: «Цирк показывать!» Часто из-за этого «Цирка» в школе срывались уроки. Мы, детишки, толпились у окон. А посмотреть действительно было на что.
     Конюх закрывал ворота конного двора и выпускал погулять две лошади: вороного жеребца и его сестру – каурую кобылу с красивой светлой гривой. Конечно же, с ними бегала собачка, которая собственно и жила при конюшне. Лошади без всякой команды, сами бегали по кругу. Люди говорили, будто бы лебеди красивые, когда плывут, а кони, когда бегут. Как развиваются гривы по ветру сравнимо только со свадебной песней…
     Как всегда вычищены, откормлены. Только зоотехник мог их оседлать. Красавец жеребец только его одного слушался.
     Вот, как сделают кони круг, другой, приехавшие гости начинают возмущаться по поводу того, что какая-то беспородная собачонка, потеряв всякий страх, бежит даже не сзади лошадей, а вместе с ними. Многим кажется, что собачонка просто путается у них под ногами. Конюх пожимает плечами и подзывает собачку и сажает её на цепь. Картинно щёлкает хлыстом и кони опять бегут по кругу, но очень скоро становится заметным, что что-то у них не так. Кони оглядываются, замедляют бег и вскоре совсем останавливаются. Никакими окриками бежать по кругу их никто принудить не может. Хуже того, они своевольно идут к собачьей будке. Станут и бьют передними копытами, фыркают, а собака им морды лижет. Приезжие люди переглядываются, удивляются. Тут уже им местные рассказывают о том, что жеребята выросли с этой беспородной собакой и считают её чуть ли ни кровной роднёй. Как бы они быстро ни бежали, никогда не наступят на своего лающего брата.
     Собаку опять отпускают на волю и «цирк» продолжается. А уж мы, дети, как хлопали, как гордились лошадьми, но нас подпускали только к собаке и то под доброе настроение конюха.

                5
     Много-много лет назад, когда я была в возрасте младшей школьницы и играла со своими сверстниками у реки. К нам подходили мальчишки года на три-четыре старше нас и утверждали, будто бы они умеют воду поджигать. Мы понимали, что обычная речная вода не горит, но нам так хотелось верить в чудо и мы верили. Верили ещё и потому, что это говорили нам те, кто старше нас. А мальчишки на полном серьёзе утверждали, что вода загорается только в те короткие минуты, когда солнце заходит.
     Наконец мы дождались того момента, когда половина солнечного диска ушла за горизонт. Вот тогда ребята нам велели лечь на траву и смотреть на речную воду. Мы легли и, затаив дыхание, стали смотреть на то, как пацаны, постарше нас, пускают «блинчики по воде» да и просто кидают камушки в воду. Поднятые брызги над водой на фоне солнечной дорожки окрашивались в огненный цвет. Жаль что вода «сгорает» так быстро. Нам тогда казалось, что это само пламя вспыхивает над водой, будто невидимый Дух огнём дышит.
     С каким восторгом я обо всём этом сказочном «чуде» рассказывала своим родителям. (тогда ещё отец мой был жив). Родители переглянулись и, вместо того, чтобы меня отправить спать, велели одеться потеплее. Меня с братом отец повёл к речке. Всё повторилось с той только разницей, что мой отец «пёк блинчики» уже на лунной дорожке, а я с Николкой, затаив дыхание, смотрели на серебряные брызги. Мы тогда ещё верили в «чудо» и были безмерно счастливы.
     Я сколько ни пыталась, так и не научилась так кидать камушки, чтоб они отскакивали от поверхности воды. Зато брат мой с готовностью говорил: «Это запросто!..»

                6
     Осень, холод, дождь, ветер и темень за окнами. На душе тёплым и ласковым котёнком лежит благодарность Судьбе за то, что в такую непогоду я нахожусь в тёплой уютной комнате и всё же испытываю тревогу за тех, мне неизвестных людей, у которых нет возможности спрятаться под крышу. Это беспокойство у меня из детства, я переняла его у своей бабушки – истинно верующей женщины. В такую погоду, как и в другое время, бабушка хлопотала по дому, с той только разницей, что она чаще обычного поглядывала на окна и, после задержавшегося взгляда, она переводила взгляд на иконы и осеняла себя крестным знамением. Тревога незримо передавалась и нам, мне и брату. В доме зависала напряжённая тишина.
     Я теперь в том же возрасте, что и моя бабушка, но живу одна и тишину в моём доме могут нарушить только соседи, живущие этажом выше, но и они что-то притихли. Стою у окна и смотрю на пунктирные полоски дождевых капель под шляпой уличного фонаря. Вдруг свет погас. В комнате тоже стало темно. В этом полу растерянном состоянии я почувствовала себя девочкой, сидящей у окна и с нетерпением ждущей свою маму с фермы. Тяжёлые капли срываются с соломенной крыши. Слышны порывы ветра и прерывистые вздохи моей бабушки. Я до рези в глазах смотрю в сторону калитки. Саму калитку мне не видно, но я знаю, что она там, мокнет под дождём и тоже ждёт мою маму.
     Скрип калитки я не услышала, но зато я увидела фонарь (летучая мышь), маленький огонёк от керосиновой лампы. Мама шла к крыльцу и своим телом прикрывала от ветра трепетный огонёк.
     - Мама идёт!
     И всё в доме оживилось, даже кошка проснулась и, подняв голову, уставилась на дверь. Мне же интереснее было смотреть в окно, как приближается самый желанный во всём мире огонёк. Ничего другого мне не видно. Я могу только догадываться о том, что там – моя МАМА! И это самая большая моя радость…