Дверь на юг

В небольшом южном поселке предгорья на дне глубокой ложбины между холмами текла мелководная река. Спуститься вниз на берег можно было тропинке, напоминающей резкий зигзаг, с вырытыми ступеньками в начале и конце. Засаженный терновником и другими кустарниками крутой обрыв, то и дело обмывался во время многоводья. Тогда нестройный ряд ивушек, расположенный на самом берегу, исчезал под водой.
     Густо посаженные вдоль дороги по-над обрывом вишня и шелковица, абрикос и яблоня, алыча и черешня чередовались с ивами, акацией и высокими стройными тополями. Буйство аромата цветущих деревьев, сопровождаемое музыкой пчелиного оркестра, заполняло сознание детворы, спешащей в школу ранним утром, рисунками предстоящего морского отпуска.
     В нескольких метрах от дороги, будто врезанный в земляную гору стоял большой двухэтажный дом. Закрытый с одной стороны негустым лесом, с другой он соседствовал с такими же домами. Форма дома напоминала фигурку тетриса из трех квадратиков буквой «г». Первый этаж, площадью вдвое меньше второго, занимали большая кухня и кладовая. Лестницы внутри дома, ведущей на второй этаж не было. Из кухни выйти можно было только во двор, отворив южную дверь. Широкие двенадцать ступенек, стремящихся на восток, вели на квадратную забетонированную площадку. Посаженный виноград с юга и востока, переплетаясь длинными лозами, закрывали её сверху и, цепляясь за крышу дома, образовывали уютную просторную беседку.
     Здесь можно было воспитывать Чарлика, молодого щенка Сен-Бернара, угощая виноградом или арбузом; сушить белье на проволоке, натянутой от чердака баньки, до возвышающихся за беседкой теплиц; или просто вынести кровати и спать летними ночами. А как шикарно там праздновались дни рождения! Все это хорошо было в теплое время года, но когда бил град или валил снег, позывной «идем под низ, кушать!» воспринимался слегка зябко.
     Маленький Василек сидел на кухне за большим дубовым столом и пил чай. Степенно откусывая бутерброд, клал его на стол и со звуком втягивал сладкий цейлонский, обхватив двумя ручками кружку. Поставив ее на стол, снова брал в руку хлеб. Это был умиротворенный, последовательный ритуал.
     Бабушка зашла на кухню и, прислонившись к стене, наблюдала за внуком. Он напоминал маленького купеческого сына, медлительного, далекого от житейских забот, этакий родительский баловень. Телодвижения были такими неспешными, а высказанные фразы и детские поступки - иронично-мудрыми. Этакий маленький старичок, с большим житейским опытом, будто он давно живет на Земле и ему абсолютно некуда спешить.
     -Ужинаешь, Васенька? – ласково поприветствовала она.
    Не спеша с ответом, Василек откусил очередную порцию бутерброда и запил чаем.
     - Ужинаю, - кивнул он и продолжил трапезу.
     - Васятка, скоро у тебя щеки-то отвалятся, - любуясь крохой, поправила платок на голове бабушка.
     Он замер, не донеся хлеб до рта. Посмотрел на сливочное масло, помедлил и откусил. Не спеша запил чаем и снова откусил. Наконец, произнес:
     - Да? – он сделал большой глоток чая. – Отпадут? – стараясь не прерывать трапезу, продолжил: – А у тебя, бабушка, не отпадут. Они у тебя платком привязаны.
     Бабушка только охнуть успела от ответа, как в кухню ворвалась пятилетняя Катя.
     -Васёк, скорей, наверху мультики идут!
     - Да? – он все еще думал о щеках. – Идут?
     Старшая сестра убежала на второй этаж, а Василек, монотонно продолжал кушать. Через время дверь на кухню распахнулась, и Катя возмутилась на брата:
     -Ну, ты чего еще здесь?! Там же мультики идут!
     -Ну, хорошо, - ответил Василек, - пусть идут.
     Катя оторопело уставилась на брата, не в силах понять, по какой причине тот отказывается идти наверх.
     - Ты же сказала, что они идут. Вот я и жду, когда же они придут.
     Не приняв его перевертывания слов, Катя махнула рукой и убежала.
    На кухне позвякивала ложечка в стакане – бабушка присоединилась к внуку в чаепитии. Они молча сидели рядом, передвигая друг другу то тарелку с хлебом, то сахар, то сливочное масло. И лишь почти неслышное царапанье Чарлика напоминало о мире где-то за дверью, ведущей на юг.