Куда убежал приговор?

 

Сразу скажу, что весёлого в этой истории  вы не найдёте, несмотря на, казалось бы, легкомысленное название миниатюры. Кто не переносит грустное и о плохом, - не читайте.

В то время я работала федеральным судьёй. Дела рассматривала с участием  народных заседателей.  Кто-то их пренебрежительно «кивалами» зовёт. А мне всегда попадались нормальные люди, сострадательные к потерпевшим и объективные к виновным.

Рассматриваем уголовное дело. Мать, будучи пьяной, ударила шестилетнего сына ногой в живот, повредила желудок, ребёнок умер. Мать непутёвая, злоупотребляет спиртным, детьми не занималась. Судима за кражу к условной мере наказания. Украденное продала, на вырученные деньги приобрела спиртное. Наказание надо назначать с учётом первого приговора.  Смягчающие обстоятельства – нахождение на иждивении второго ребёнка,  в отношении которого она родительских прав на момент рассмотрения уголовного дела не лишена. Ну, и раскаяние. Вроде как раскаяние. Раскаяние – это состояние души. А у неё это безразличное выдавленное: «В содеянном раскаиваюсь». Статья до 15 лет.

Удаляемся в совещательную комнату для вынесения приговора.  Писать будем долго. Я с компьютером на «Вы», иногда забываю сохранить написанное.

Заседатели, две женщины старше меня. Одна всю жизнь осмотрщиком на железной дороге проработала. Другая – директор детского сада.  Доказательства вины бесспорные. Обговариваем меру наказания. Слушаю, как спорят мои заседатели.

-Галя, ты не права, я думаю так, - далее следуют доводы.
-Валентина, я с тобой не согласна, - свои доводы предлагает вторая.

Приходим к консенсусу. Я печатаю приговор, они сидят, как две мышки, тихо шуршат газетами. Наливают мне и себе чай. Иногда, если я что-то подзабываю  при изложении прозвучавших в суде показаний, они мне хором помогают. Помнят каждое слово.
 
Напечатала  четыре листа ( не страницы!) аргументированного текста. И нажала не ту кнопку! Текст приговора исчез. Будто и не корпела я над ним несколько часов. Где в этой умной коробке его искать?! Сижу, плачу. Плачет не судья. Плачет баба. Которой ребёнка жалко. Не приговор жалко. Ребёнка жалко. А этот сбежавший приговор позволил мне поплакать.
Заседатели утешают.
-Не переживай. Мы будем сидеть столько, сколько надо. Потерпим. Если что, вот здесь, на стульчиках полежим. Пиши, не торопись. Мы всё вспомним, о чём ты нас спрашивала.

Писала так, будто кто-то стоял рядом и диктовал. И пальцы мелькали по клавиатуре, мысли за ними не успевали.

Оглашаю приговор. Стараюсь, чтобы никто не заметил, что голос дрожит. И руки дрожат. Наверное, печатать устали.

Тринадцать лет шесть месяцев  лишения свободы. Всё. Огласили. Прощаюсь с заседателями.  Определяемся, когда им подойти на другое дело. Расходимся. И не «кивалы» они.  Русские бабы. Добрые и справедливые.