Оптимисту и умереть не страшно

Олеся усиленно размешивала мед в кружке с травяным чаем. Звон серебряной ложечки о стекло, вибрируя по комнате, возвращался к девушке, от чего она нервничала еще больше, расплескивая горячее успокоительное. Поправляя светлое каре, она вытягивая волосы то слева, то справа вдоль лица. Любе казалось, что еще пара таких манипуляций и подруга лишится и без того редких волос.
    -- Все плохо-о! Плохо, плохо, плохо-о-о! - молитвой повторяла Олеся.
    -- Ты из-за того, что Андрей еще деньги не вернул?
    -- Нет.
    -- Юрка не приехал?
    -- Нет, не из-за Юрки.
    Люба перестала задавать наводящие вопросы. Лучше минуту помолчать, чем пять ходить вокруг да около, больше переживая, что о подруге знаешь так мало. А вдруг что серьезное?
   
    -- Я вчера в кафе была. Сашку встретила... - Олеся забралась с ногами на белоснежное кресло и стала похожа на комнатную собачку — такая миниатюрная болонка в черном кожаном комбинезоне с обесцвеченным хохлком. - Знаешь, я так обрадовалась. Ведь хотела ему сама позвонить, поговорить.
    -- Почему к Сашке? - удивилась Люба решению подруги. -- Он же мальчишка совсем. Насколько помню, ты о нем говорила, как мама о сыне.
    -- Можно было бы Юрке позвонить, но он по командировкам мотается. Эти встречи раз в месяц меня не устраивают. Хотя, он такой галантный кавалер. Да и сам говорит, что большего мне пока дать не может. Карьера для него - все.
    -- А Виталик как? - спросила Люба, забыв, что подруга его сама и выгнала. Административному работнику было слегка за сорок, но он был настолько скушен и предсказуем для импульсивной тридцатилетней Олеси, что за две недели она нарисовала себе такое же монотонное будущее, как сам Виталий и разорвала отношения.
    -- В Сочи укатил, на повышение. Скатертью дорога, - пробубнила она.
    Олеся, всегда была такая подвижная, скорая на решения: если они захотели поехать на море - в тот же день были там. У нее даже походка была быстрой. В ее собственном магазине из помощников была только продавщица. Люба иногда удивлялась, как подруга успевает и бизнесом заправлять, за сыном приглядывать, да еще вести такую разнообразную личную жизнь.
    -- Скучно так... Андрей, гад, с деньгами не дружит. Он, кстати, и Витьку, нашего пристава, кинуть собирается. Хочет, чтобы тот под Андрюху кредит взял... Дурачина такая, во что вляпывается — сам не знает. Похоронят и забудут, что такой был на свете.Да еще Ленка... Нет, ну как можно было ревновать меня к Андрею?! Он же моя первая школьная любовь! Через столько лет встретиться и... В общем, разозлилась Ленка, что я с ним больше времени стала проводить, чем с ней. И меня назвала предательницей нашей дружбы?! Это же такие разные вещи — подружка и любимый! Правда, уже не любимый, но все равно! Расслабилась я с Андреем, что и говорить. Думала, заживем с ним. Он меня даже замуж звал. Но хорошо, что с деньгами провалился сейчас, а не позже.
    -- И Юрка был любимым, и Виталик... Так что там в кафе произошло? - Люба мягко вернула разговор в нужное русло.
    -- Ну, я же говорю, развеяться ходила, потусить, потанцевать, - ответила она и взвыла: -- Мне та-ак одино-око... Блин, Любаня, ну ты меня знаешь. Нет подпитки, понимаешь? Если б звонили! Когда обо мне помнят, то и секса не надо. Вся на подъеме, столько сил появляется от одной мысли, что обо мне помнят, я нужна, запала в душу... Я не могу быть одна. Меня эмоции захлестывают. Мне мужчина нужен. А тут Сашка. Я обрадовалась, подошла. Хотела сказать, что не против опять с ним встретится. Малолетка, понимаю. Ну, хоть что-то. А и он меня огорошил своим важным разговором... Вот, блин, дура! Это хорошо, что он первый начал... - вздохнула с облегчением Олеся.
    Она, вроде и улыбалась, но по глазам читалась растерянность. Будто совместили две фотки — радостной и напуганной Олеськи. В распахнутых, округлых зеленых глазах прыгали светлячки от стоящих на столе свечек. Разбавляя желтым, они будто пытались стереть из них недоумение.
   
    -- Он когда сказал, я чуть со стула не упала, представляешь?
    -- Да пока не очень, - сказала Люба, намекая на так и не озвученную тему встречи.
    -- Ну... Он утверждал, что пока были с ним, он больше ни с кем не встречался. А потом у него появились неприятные ощущения, ну и сдал анализы. И мне сказал, что надо...М-мм-мммм... - протянула сквозь сомкнутые губы Олеся. -- Мне стало так стыдно. Хорошо, что в кафе этого видно не было. Ну, что за фигня происходит? За что мне все это? На работе, с мужиками, подружка... Все плохо! Не получается по-человечески.
    -- Вообще, с твоими быстрыми сменами объектов обожания надо быть осторожнее. В наш-то век! Когда болячка есть, а лечение еще не придумали.
    -- Люба-ня! - чуть не выкрикнула Олеся, - Ну, блин, я не могу... эти резинки... бе-еее-е... - скривилась она.
    -- Вот тебе и бе-е, - передразнила Люба, - еще не сдалась? - спросила она, имея в виду поход к врачу.
    -- Завтра, - выдохнула она и тут же с новыми силами запричитала: - Ну, не может быть. Просто не верится, что у меня что-то может быть! Я бы заметила, будь что серьезное. Может, он врет? - опять затараторила Олеся. - Я вот сдам и ткну бумажкой с анализами ему в лицо! Смотри, я чистая! Наглец и врун! Не было у него никого. Конечно, врет! - постепенно возмущение от несправедливости сошло на нет и подруги более спокойно перешли к не менее захватывающей теме - эзотерике.
   
   
    -- Люба, я тут получила, только не знаю, что это? Мне бояться или как? Доктор сказал, что надо лечиться. Полтора месяца, говорит, а потом еще столько же блюсти целомудренность. Может, она загнула, конечно, но если это что-то серьезное, то я год ни с кем встречаться не стану! Меня за эту неделю так перетрусило, что какие там встречи?!
   
    Воспользовавшись инетом подруги разузнали о собранном букете половых инфекций, обнаруженных у Олеськи. Прочитав последствия, предрекающие в запущенной форме бесплодие, она с яростью перечисляла все самые гнусные качества мужского рода. Ведь они посмели заразить такую как она. Чистую, горячую и такую сексуальную.
    -- Так что, фиг вам, а не секс, - чуть ли не кричала она.
    И снова задавалась вопросом:
    -- Но за что это мне, а? - действительно не осознавая, в чем она провинилась, что высшие силы решили таким образом с ней поступить, она уставилась на танцующие тени на стене, будто сейчас там серым по сливочному будет дан короткий ответ.
    -- Да, воспринимай как очищение, что ли, - предложила Люба, некоторое время спустя, - сколько ты уже откладывала поход к врачу? А застыдили — тут же полетела. Да и в жизни кого только не притянула. Мусор, ширпотреб. Я понимаю, что без проб и ошибок мало что можно сделать, но...
    -- Да, поняла, поняла, - вдруг оживилась Олеся, - это точно очищение! Может, меня впереди ждет что-то грандиозное? Что-то очень-очень важное? - почти засмеялась она и мечтательно закатила глаза.
    "Рисует в своем воображении не меньше, чем полет на Луну. Причем, на мобильном дельтаплане. Фантазерка," - подумала Люба, а вслух произнесла: - Оптимистка ты моя. Хотя, оптимисту лечение не нужно, ему, наверное, и умереть не страшно.
   
    -- Лю-баааа-ня! - пропела по телефону Олеся. -- Я такого мужчину встретила!
    -- Боже мой, - прошептала Люба, - я рада за тебя, но хочу, чтобы тебе дарили только букеты цветов. Понимаешь, о чем я?
    -- Да, да - пропищала Олеся, -- но ты знаешь, мне кажется, что он не такой как все. Я тебе потом все про Яна расскажу. Мне пора. Пока-пока.
   
    Люба отключила мобильный и устало опустилась в кресло.
    Как же ее достало вечное нытье Олеськи. Все у нее не складывает, ничего не получается.
    Есть бизнес, сын, родители помогают. А уж солидных мужиков меняет с легкостью, как перчатки. Ее подарками задаривают, на курорты возят, скандалов не устраивают, если за время отсутствия она с кем-то еще перепихнется. Так сказать, для здоровья. Ну, да, здоровье сейчас у Олеськи - в самый раз.
    А что у самой Любы? Дом-работа. Родителей нет. Даже детей нет, чтобы разбавить тоску-одиночество. А мужчины? Они так хорошо устроены, что даже самые активные рядом с Любой становятся бездельниками. Адаптируются к ее терпению и выносливости? Как же она устала делать все сама. Локомотиву тоже топливо нужно, чтобы тащить даже один вагон.
    В какой-то момент машинист на ходу отцепляет его, когда понимает, что ответной энергии взамен уже не дождаться.
    Взять хотя бы Яна. Из активного разговорчивого мужчины, который только в уме строил планы и обсуждал их с Любой вскоре стал контролировать ее свободное время, вынуждая тратить отдых на воплощение его задумок. И все бы ничего, но из болтуна он перевоплотился в капризного надзирателя. Влюбленная Люба замалчивалась. Но дела перестали делаться, потому что спокойных отношений уже не было. Ревнивый Ян стал следить за Любой, а когда она осваивала очередной проект для хорошего заработка на отпуск с Яном - устроил грандиозный скандал на глазах заказчика. Сюрприз для Яна стал последней каплей для Любы.
    "Ян был таким самоуверенным, всегда гордился, что в кабинет инфекциониста ему ход закрыт. Все когда-нибудь случается в первый раз," - усмехнулась она.