Так было. Глава 8. В царстве Аида

   
    Время безжалостно летело оставляя в прошлом все наши переживания. Сменялись недели. Уходили месяцы. С тяжелыми вздохами укатила очередная зима. После длительной спячки вновь просыпалась природа. На полях появилась юная зелень. В воздухе висел запах свежести, запах весны.

    Наше семейное гнездышко выходило окнами на южную сторону, радуя весь день солнечным теплом. За дорогой, бежавшей под окнами широкой черной лентой, раскинулся большой поселок Божедаровка. Его небольшие хатки утопали в весеннем сиреневом тумане садов. Ниже поселка, там где земляной покров как бы опускался вниз, в зоне разлома протекала река Саксагань. Говорят в прошлом по ней на баржах транспортировали железную руду. Сейчас она обмелела, но местами еще выглядела прилично. Здесь на ее берегах в летнее время отдыхали горожане, а на песке, завезенном на побережье, копошились дети. В поисках улова, по реке на лодках сновали рыбаки.

    За рекой земля вздымалась словно конь, поднявшийся на дыбы. Здесь по субботам грохотали взрывы, ломавшие скальные породы, обретавшие форму щебня. Дальше земля выполаживалась в равнинную местность.
 
    Все это хорошо просматривалось из окна нашей квартиры, навевая на меня грустные воспоминания и размышления.

    Работая в шахте, я познавал секреты не простого, горного дела. В темном царстве Аида встречалось много тонкостей и неожиданностей. Природа не прощала ошибок и человек подчас за это рассчитывался своей жизнью.

    В шестидесятые годы на шахтах страны использовались одноканатные подъемные установки с деревянными проводниками и парашютами конструкции «Шахтостроя»: они и сегодня используются на старых шахтах.
    Клеть – двухэтажный подъемный сосуд предназначенный для спуска в шахту людей и грузов. Вместимость ее двадцать пять человек на площадке. Боковины клети выполнены из просечного металла, внутри к нему крепятся поручни.
 
    Утренний рассвет разгоняет мглу, день обещает быть теплым. Рабочая смена в спецодежде, не спеша направлялась к спуску. Утренняя смена самая большая. У ствола скопилось много народа. В очередную клеть людей набилось под завязку, как сельдей в бочке, дверцы насилу закрылись. Здесь освещение отсутствует. У каждого горняка имеется индивидуальное, но при спуске им редко пользуются. Теснота. Привычные к такому сервису, мы стояли прижатые друг к другу, не спеша ведя разговор. Вот кто-то выдал свежий анекдот и дружный смех потряс темноту шахтного ствола.

    За разговором не почувствовали увеличения скорости спуска клети. Но, резкий толчок заставил всех напрячься. Что-то случилось. Мы стремительно летели вниз мимо нашего рабочего горизонта. В клети гробовая тишина.

    И вновь сильный, резкий рывок. Клеть как отпущенная пружина стремительно летела вверх, мимо нашего горизонта. Вокруг кромешная тишина и темнота.

    Очередной рывок и мы вновь летели вниз. Люди в ожидании удара, стояли на полусогнутых ногах. Через отверстия в боковинах на нас лилась какая-то жидкость. Вновь рывок, мы в очередной раз летим вверх.

    Трудно сказать, сколько времени продолжались наши качели. Амплитуда колебаний постепенно уменьшалась, но жидкость продолжала заливать клеть. Ужасная темнота давила на сознание, словно у тебя на глазах какая-то темная повязка от которой ты не в состоянии освободиться.
   
     Наконец полет прекратился, нас благополучно доставили на рабочий горизонт. Это триста двенадцатый метр. Двери клети распахнуты. Мужики на ватных, полусогнутых ногах, вывалившись из клети тут же падали.

    Хорошее начало смены. А сигналистки, занятые своими делами, не обращали на нас внимания, словно ничего не произошло.

    А произошел сбой работы подъемной машины. Возникло превышение скорости спуска клети, сработали парашюты. Слабо хватаясь за деревянные проводники, они скользили по ним, снимая тонкую стружку, лившуюся в клеть как вода... И так бывало.

   Сегодня, современные шахты оборудованы многоканатными подъемными установками, исключающими подобные дефекты и обрыв каната.

    Работа в шахте тяжелая и ответственная. Это накладывает особую ответственность на горняка. О мерах предосторожности говорилось ежедневно, но травматизм был. Аид не прощал человеческие ошибки и промахи.

    На южном крыле шахты, в районе шахты « Комсомольская», вызывала беспокойство потолочина камеры. Геофонная служба круглосуточно вела наблюдения за ее состоянием, докладывая руководству.

    На совещании было принято решение о посадке потолочины в ближайшее время. Как правило, массовые взрывы производились по выходным дням. Работа по зарядке была выполнена своевременно. Ждали воскресный день.

    А в пятницу, в утреннюю смену произошло самообрушение потолочины. Воздушная волна, огромной силы, сносила все на своем пути. Шахтные вагоны, партии (сцеп из пяти вагонов с электровозом) неслись по выработкам с огромной скоростью, забурившись на стрелках или поворотах, переворачивались. Люди как бревна катились по выработкам.

    В то утро, мы съехали второй клетью. Переговариваясь, не спеша шли на рабочие места. Пройдя метров сорок на юг от сопряжения квершлага с полевым штреком. Мы увидели молчаливо бегущих навстречу людей. Это надо видеть...

    Опытные горняки, оценив обстановку, повернули назад. Бежали молча, сопя, кряхтя и задыхаясь. Бежали люди разного возраста: худые и с животиками, молодые и пожилые. Бежали все к стволу, как к спасительному островку.

    Свернув на квершлаг и пробежав метров двадцать, мы услышали, как  по полевому штреку с шумом пронесся мощный воздушный поток. Наступила звенящая тишина. Люди в изнеможении упали...

    На шестнадцатом участке, где произошло самообрушение, три бурильщика с грузом поднялись по ходку (вертикальная выработка) на подэтаж.  Уставшие, они несли тяжелые перфораторы, решили перекурить, да там и остались... Многие рабочие участка были травмированы.

    Вечером, того же дня, во дворце культуры состоялось совещание инженерно-технических работников с участием инспекции по охране труда, хозяйственных руководителей всех рангов, районного и городского комитетов партии. В течении совещания следовали бесконечные звонки из Киева и Москвы. Но беду не поправишь...

    Бурильщиков хоронили всем коллективом шахты. Место голов занимали бумажные кули. А с фотографий на нас смотрели спокойные лице, еще молодых людей. Впервые я видел три гроба, обитых кумачовой тканью при стечении такого количества провожавших и плачущих родственников.

     Мы стояли потрясенные увиденным. Невозможно быть равнодушным к боли женщин и детей, плачущих в один голос. Глядя на их и на происходившее вокруг, на глаза невольно наворачивалась непрошенная слеза.

    Судьба – злодейка. Если бы мы не увидели людей, бегущих нам на встречу, еще неизвестно, как бы это все закончилось...

    Мне и сегодня непонятно – каким образом почувствовали надвигающуюся опасность, люди, съехавшие первой клетью...