12-Армия

Отрывок из романа "ПО КРАЮ"



...После пана Скочка командиром роты к нам был назначен, недавно переведённый в нашу часть из Мары, капитан Фёдор Петрович Кныш.
Фёдор Петрович, в прошлом воспитанник суворовского училища,  являлся полной противоположностью пана Скочка. В отличие от него он никогда не срывал своего плохого настроения на солдатах. На моей памяти, за время моей службы, не было ни одного случая чтобы он повысил голос даже на  нарушителя воинской дисциплины.


Впрочем нарушения дисциплины при нём случались очень редко. Он сразу, с первого дня прихода в нашу роту, сумел поприжать "стариков".  Причём сделал он это довольно своеобразно.  Собрав "стариков", в Ленинской комнате, он потребовал от них безоговорочного соблюдения дисциплины и уважительного отношения к молодым солдатам, пообещав им в обмен на это, сразу по выходу приказа министра обороны о демобилизации, отпустить их домой одними из первых. И это его обещание, которое он разумеется сдержал, незамедлительно принесло свои плоды. Неуставные отношения в роте прекратились моментально. Исчезли также и крупные нарушения воинской дисциплины. "Старики" теперь сами рьяно следили за порядком.


В это, такое богатое событиями время меня, Александра Веденеева и ещё несколько ребят из других подразделений нашего полка, неожиданно-негаданно откомандировали на уборку картофеля в Казахстан.
На сборном пункте в городе Чарджоу, куда мы прибыли пятнадцатого сентября, собрали уже около трёхсот человек со всех воинских частей округа. Через несколько дней, после того как были улажены различные формальности с командировочными документами и провиантом, назначив командный состав из десяти офицеров, нас погрузили в эшелон который состоял из вагонов для перевозки скота и отправили, к моей огромной радости, в Бурненский район Джамбульской области.


В Бурное мы прибыли как раз к самому разгару уборочной страды. В этот же день, разбив прибывшую из Туркмениии армаду на десять групп, нас развезли по разным точкам района.
Наша группа попала в небольшую деревушку под названием "Сорок лет октября".
Установив на краю деревушки брезентовые палатки, которые нам выдали на центральном складе районного центра, мы уже на следущее утро вышли на работу в поле.
Работа в поле была не тяжёлой, но очень уж однотонно-нудной.


Проработав неделю я и Веденеев решив не без юмора, что от такой работы вскоре запросто  можно деградировать до уровня колорадского жука, попросили командира нашей группы капитана Бекназарова направить нас на какую нибудь  другую, как выразился Веденев: Не средних умов работу.
Бекназаров выслушав нашу изобилующую юмором просьбу тут же направил нас грузчиками в картофелехранилище, добавив при этом: Это как раз то что вы ищите. Юмористы. Теперь с раннего утра до позднего вечера мне и Александру приходилось таскать тяжеленные  мешки с картошкой. Работа была не из лёгких. Нередко приходилось вкалывать и по воскресениям. Но несмотря на всё это было у этой работы и одно преимущество. Преимущество это заключалось в том что у нас появилась возможность сбывать картофель на сторону. Пользовались мы этой возможностью, должен сказать, без всяких угрызений совести.


Вначале мы продавали в день не больше трёх, пяти мешков от силы. Но потом, помню, загнали сразу десять. А один раз, совершенно потеряв чувство меры и обнаглев до предела, сбагрили приезжим спекулянтам-скупщикам, которые стаями кружили в это страдное время по району аж полторы тонны отборнейшего картофеля и... влипли. Причём влипли в такую историю из которой не было выхода, кроме одного-
-продолжать начатое.


Поймал нас сам капитан Бекназаров. Хотя слово поймал тут явно не подходит.  Он просто пригласил меня и Веденеева, после работы вечером, в свою палатку и хитро улыбаясь, точно также как и тогда когда мы попросили его перевести нас на другую работу, сообщил что ему всё известно как он выразился: О наших шалостях.
Отпираться не имело смысла, так как он точно назвал всю сумму до копейки которую мы только час назад получили от скупщиков.
Не надо было обладать большим умом чтобы догадаться что здесь не всё чисто и наверняка подстроено самим Бекназаровым
           Этот хитрый лис, как я потом к сожалению с опозданием понял, задумал использовать меня и Веденеева в своих корыстных целях ещё тогда, с самого начала когда перевёл нас на работу в картофелехранилище.   И это ему блестяще удалось.


  С этого дня все деньги от сбыта картофеля, не задерживаясь у нас в руках, моментально перекочёвывали в бездонные карманы ушлого Бекназарова. И деньги по тем временам немалые. По моим подсчётам в карманах этих исчезли, за всё время нашего пребывания в командировке, четыре тысячи двести семьдесят рублей.
-Интересно,-думал я иногда с запоздалыми угрызениями совести,-чтобы сказал Роберт Викторович Пеннер, если бы был жив и знал чем я тут занимаюсь в его родных краях?
  -Да уж, по головке бы не погладил,-мрачно сказал мне как-то Веденев с которым я однажды поделился своими думами.-Мы ведь кто..?  Преступники. Если попадёмся то ни тебе, ни мне меньше пятака не светит. А Бекназаров-этот шелудивый пёс, будь уверен, останется в стороне.
 

 В конце октября неожиданно, к моей и Веденеева огромной радости, выпал снег. Выпал за одну ночь, накрыв равномерным, белым покрывалом все поля Бурненского района.
Для нас это означало одно: Конец командировке, а следовательно и моей с Александром мягко сказать "подпольной деятельности".
В это утро я и он не скрывая своей радости в последний раз отправились разгружать, прибывшие ещё вчера в конце рабочего дня, два автоприцепа с картофелем. Разгрузив автоприцепы и сдав ключи от картофелехранилища лично капитану Бекназарову в руки мы решили что такое важное событие стоит отметить. Купив в продмаге водку мы устроили в палатке настоящую попойку во время которой между мной и недавно, по приказу Бекназарова перебравшегося к нам в палатку ефрейтором Васюковым, вспыхнула ссора.


Васюков, как предпологал Веденеев и мне казалось не без основания, являлся не кем иным как личным стукачом Бекназарова. Правда никаких доказательств этого ни у меня, ни у Веденеева не было. Были только, как я уже сказал, одни предположения. Но иногда для ссоры хватает и предположений. И это был как раз тот самый случай.
Я уже приготовился было набить Васюкову морду, но этим моим "благим" намерениям так и не суждено было сбыться. Во время самого разгара ссоры в палатку неожиданно вошёл Бекназаров. Моментально оценив обстановку этот хитрый лис сразу понял что орать на нас показывая свою власть, по крайней мере сейчас, не только бесполезно, но и опасно. Вместо этого он присел на постель рядом со мной и попросил налить ему водки. Выпив, налитую мной в алюминевую, почти полную кружку, водку, он вытащил из кармана бушлата пачку "Беломора" и ловко выщелкнув оттуда папиросу закурил. Сделав несколько глубоких затяжек сказал не очень строгим, но не терпящим возражения  тоном: С пьянкой закругляйтесь. Через час около картофелехранилища общее построение. Приедет директор совхоза. И смотрите мне чтобы никаких Ч.П.!


На построении этом, которое действительно состоялось ровно через час, директор с прибывшим с ним вместе парторгом совхоза произнесли короткую речь, в которой поблагодарили всех солдат нашей группы за помощь в уборке картофеля,  после чего началась церемония вручения ценных подарков.
Из всей группы наградили только шестерых.
-Особо отличившихся,-как сказал парторг.
Я и Александр, к нашему обоюдному удивлению, тоже оказались среди них.
Каждому из шестерых парторг, под завистливые взгляды остальных, вручил командирские часы. Эти часы вместе с армейскими фотографиями сохранились у меня до сих пор.


Уезжал я из Казахстана назад в Туркмению со смешанным чувством вины и тоски одновременно.  Вырваться хотя бы на пару деньков домой в Талас, как я задумал ещё тогда когда узнал что нас везут в Бурное, так и не удалось. Капитан Бекназаров к которому я обратился с этой просьбой сразу предупредил меня чтобы я выкинул эту сумасбродную идею из головы.
-Чего нельзя, того нельзя!-сказал он.-Риск большой. Запросто можешь в дисбат угодить.  И меня, если узнают что отпустил, погладят так что последние волосёнки на голове повылезают. Так что забудь!
Не удалось также осуществиться и моему намерению навестить могилу моего друга Пеннера Роберта Викторовича. И всё это, особенно последнее обстоятельство, тем более что лежал Роберт Викторович совсем рядом на Бурненском кладбище, свинцовой тяжестью давило на сердце.
   

   Из Бурного эшелон отошёл глубокой ночью, а на рассвете мы уже стояли на запасном железнодорожном пути города Чимкента. Стояли мы на нём, наверное, с полчаса, потом эшелон перегнали в тупик под мост который плавной дугой нависая над железнодорожными путями соединял северо-западную часть города с юго-восточной. Стоять в тупике пришлось целый день, до самого вечера.


Странно, но погода в Чимкенте разительно отличалась от погоды в Бурном, и это вызывало удивление ведь расстояние между Бурным и Чимкентом было совсем незначительным. Снегом здесь и не пахло, а со стороны близкого соседнего Узбекистана дул тёплый почти летний ветерок.
Сидеть в вагоне целый день, при такой чудесной погоде, не было желания ни у кого.
Но и в город соваться было опасно, можно было запросто налететь на наряд военной патрульной службы.
Несмотря на это Веденеев бывавший до армии в Чимкенте и знавший город, по его словам как свои пять пальцев, предложил мне рискнуть и прошвырнуться с ним на центральный рынок. Где он собирался как он выразился: Приобрести антигрустин. Я согласился. Выйдя на вокзал мы сели в автобус и через двадцать минут уже шатались по рынку в поисках этого самого антигрустина, а попросту говоря обыкновенной анаши.


Искать пришлось недолго. Александр, имевший уже немалый доармейский опыт в таких делах, почти мгновенно нашёл продавцов этого зелья. Купив не торгуясь у них немного этой "травки", косяка эдак на четыре, мы повернули в сторону выхода с рынка и... напоролись на наряд патруля. Избежать этого нежелательного знакомства с ними удалось  благодаря только ловкости и сообразительности Александра. Увидев офицера и двух сержантов с красными повязками на рукавах он среагировал мгновенно. Схватив за рукав гимнастёрки и развернув меня на девяносто градусов он мотнул головой в сторону близлежащей чайханы. Чайхана эта находилась от нас всего метрах в двадцати. Но двадцать метров этих показались нам тогда чуть ли не с километр.


Заскочив в чайхану мы не останавливаясь и не обращая ни на кого внимания быстро прошли на кухню, где две поварихи стоявшие около плиты вытаращили на нас перепуганные глаза. Спросив, у одной из них, где запасной выход выскочили через него и очутились с обратной стороны чайханы, на сто процентов уверенные что патрульные в этот момент уже подбегают к чайхане. В том что они нас засекли ни у меня, ни у Александра не вызывало никаких сомнений. Так оно и оказалось. Осторожно выглянув из-за угла я увидел как офицер с сержантами торопливо подымаются на крыльцо чайханы.


Выждав какое-то время мы одновременно, сломя голову кинулись к выходу с рынка. Нам повезло. В этот самый момент туда подъехало такси. Мгновенно, словно сговорившись зараннее, мы нырнули в эту подъехавшую, словно по заказу, старенькую "Волгу" и протянув водителю мятый трояк попросили его, как можно быстрее, доставить нас на железнодорожный вокзал.
-На поезд опаздываем,-объяснил ситуацию, ошарашенному нашим внезапным появлением в  его машине, водителю Александр. Тот понимающе кивнув головой и сунув трояк в карман резко ударил по газам.


А через полчаса, уютно устроившись на тормозной площадке одного из товарных вагонов стоявшего на запасном пути недалеко от нашего эшелона, мы смакуя пиво, две бутылки которого я купил в киоске на перроне вокзала,  уже весело хохотали над незадачливыми патрулями.


Между тем Александр вытащив из кармана пачку "Беломора", не спеша, со знанием дела принялся за изготовление "Косяка". Вначале прикусив беломорину со стороны мундштука он слегка стащил с неё папиросную бумагу. Затем выпотрошив табак и тщательно перемешав его с небольшой порцией конопли плотно забил пустую гильзу снова.


-Так, кажется готово,-весело подмигнул он мне пощёлкивая по аккуратно сработанному "Косяку" ногтем.-Теперь можно и "взорвать". Жаль только что ты этим не увлекаешься. Может всё-таки сделаешь пару затяжек?
-Да отвали-ты со своей дрянью! Травись сам!-грубо ответил я.
А чё,-обиделся Александр,-и отравлюсь. Баба с возу -кобыле лучше,-перефразировал он известную пословицу на свой манер.-Можешь не курить. Мне больше достанется.
-Вот, вот...-расхохотался я над этими его словами которые напомнили мне анекдот про двух наркоманов.
-Чё ржёшь-то?-покосился он в мою сторону.
-Да анекдот, про наркош, вспомнил. Рассказать?
 -Давай. Валяй. Вместе похохочем,-в его голосе всё ещё слышалась лёгкая обида.
-Ну, тогда слушай: На хате два друга варят огромный чан ханки. Один говорит: Слушай, а что будет, если я всё всё... себе засажу?
-Ты что? Дурак?-отвечает другой.-У тебя из ушей, носа, изо рта, кровь пойдёт.
-Да..? А почему?!
-Да потому что я, вот этой поварёшкой, тебе всю рожу раскрошу!


-Ничего анекдотец,-рассмеялся Александр.-Надо запомнить,-обида в его голосе исчезла.
Рассказав анекдот я опять принялся за бутылку с пивом. Опорожнив её до дна отставил в сторону и в этот момент услышал шаги. Услышал их и Александр. Быстро спрятав "Косяк" в карман, с зажатым в кулаке коробком спичек, он подошёл в к краю тормозной площадки и осторожно высунув голову из-за угла бросил взгляд вдоль вагона в сторону доносившихся шагов.


-Кто?-спросил я его шёпотом.
Ты гляди..! Это надо же!-донеслось мне удивлённо в ответ.-Никак сам Васюков в гости к нам пожаловать решил? Аж глазам не верится. Ну-ка взгляни на это огородное пугало сам. Может я ошибаюсь ненароком?-Александр отодвинулся в сторону.
Выглянув из-за угла, я действительно к своему изумлению, увидел быстро идущего вдоль железнодорожного полотна Васюкова. Одет он был, несмотря на тёплый день, в не по росту большой, старенький с оторванными пуговицами, бушлат.
-Действительно пугало,- подумал я, выжидая пока он подойдёт поближе.


-Ефрейтор,-негромко окликнул я его как только он поравнялся с нами.
Васюков резко, словно наткнувшись на невидимую стену, остановился. Медленно повернул в нашу сторону голову.
-Ты почему это без увольнительной по железнодорожным путям шляешься? Неприятностей захотел?-усмехаясь, шутливо, спросил его Александр.
-А это вы? Чёрт, чуть разрыв сердца не получил,-с облегчением вздохнул он узнав нас.
-Прыгай к нам на площадку чучело. "Косяк взорвём" сразу про сердце забудешь,-Александр вытащил из кармана забитую беломорину.


Васюков вскарабкался на площадку. Похвалился, вытащив из внутреннего кармана бушлата тёмно-синюю, пузатенькую бутылку: Как видите я тоже не лыком шит. Что? Может сначала по сто грамм?
   Ого!-удивился Александр взяв бутылку и вертя её в руках.- Плиска! И откуда ты, ефрейтор, только тугрики берёшь? Мы вот себе такое удовольствие позволить не можем. Честно сказать даже на хилый портвейн и то вряд ли наскребём. А тут сразу коньяк. Да ещё болгарский...


-Да ладно, прибедняться то,-прервал его Васюков. У вас.., да денег нету?! Вы чё меня совсем за идиота держите? Думаете не знаю сколько картошки на сторону сбагрили?
-Знаешь значит?-лицо Александра заметно помрачнело.-И откуда интересно узнать?
-Оттуда.
-Хорошо. Не хочешь говорить и не надо,-Александр распечатал коньяк. Протянул мне.
Я взял бутылку и незаметно подмигнув ему, за один заход не отрываясь, выпил больше половины.


-Вот это да-а!-открыл рот Васюков.-Ну ты даёшь! Окосеешь же враз.
-Не с-сы, не окосею,-я протянул бутылку ему.-Давай. Теперь ты. Покажи на что способен.
Васюков приложился к бутылке. Пил он как пьют закоренелые алкоголики, противными мелкими глотками.  Лицо его сморщилось. Сделав четыре мелких глотка он вдобавок ещё захлебнулся надрывно закашляв.
-Слабак!-рассмеялся Александр.-Ты смотри мне своми соплями благородный напиток не разбавь. После тебя ведь мне пить ефрейтор.


-Не с горла не идёт,-всё ещё кашляя стал оправдываться Васюков.-Всё. С меня довольно,-он протянул бутылку Александру.-Больно уж крепок... зараза!
Александр взял бутылку, брезгливо вытер горлышко рукавом гимнастёрки и разболтав содержимое лихо, одним махом, даже не поморщившись опорожнил до дна.
-Так, с коньяком разделались. Теперь можно и курнуть,-весело подмигнул он Васюкову и вытащив из кармана "Косяк" протянул ефрейтору.-На. "Взрывай".


Тот осторожно взял протянутую папиросу. Не спеша, со знанием дела, прикурил. По площадке сразу разнёсся сладковато-дурманящий запах конопли. Сделав несколько затяжек протянул "Косяк" мне. Я отрицательно покачал головой.
Стоящий рядом Александр рассмеялся,-Ну ты чучело и даёшь! Торчишь уже что ли? Чё от пали совсем память отшибло? Не курит он ведь.
-Ну и зря. В жизни надо всё попробовать и испробовать,-глубокомысленно заявил Васюков.-Один раз живём.
-Да ты, как я погляжу, философ,-снова рассмеялся Александр.


-Ну да, эдакий философ-стукачок,-добавил я, презрительно усмехнувшись.
На минуту на площадке воцарилось неловкое молчание.
Первым нарушил молчание Александр.
-Да ладно, Эрих,-сказал он, взяв папиросу из рук Васюкова.-Может это и неправда?
-Неправда?!-разозлился я.-А откуда он про картошку знает?
 -Да мало ли,-всё ещё продолжал заступаться за него Александр.-Может слышал... где?
Где?!-никак не мог успокоиться я.-Услышать такое он мог только от скупщиков или Бекназарова. Я прав Васюков? Или Не прав? Если не прав то объясни: Откуда у тебя эти сведения?


-Ну что ж, если "народ" желает знать,-неожиданно поддержал меня Александр с любопытством поглядев на уже одуревшего от анаши Васюкова,-то надо удовлетворить его просьбу.  Так что давай ефрейтор излагай.
 

   -Знаете чё мужики?-разозлился вдруг Васюков.-Стукач. Не стукач. Закладывал не закладывал. Для меня это просто слова. Каждый живёт как может. Ну, а если вы такие любопытные и обязательно хотите знать откуда мне всё известно, то могу вам глаза на кое что приоткрыть: Скупщиков этих, которым вы сплавляли совхозную картошку, находил и посылал к вам я. Так что можете себя не считать самыми ловкими и умными. А то чучело, чучело! Сам ты чучело, дерьмом набитое!-повернулся он в сторону Александра.


Веденева, не ожидавшего от него таких слов, словно паралич хватил. Он стоял напротив Васюкова полуоткрыв рот и только беспомощно хлопал глазами, не зная что ответить на такую дерзость.
Я же, от этих его слов, вскипел не на шутку.
-А хочешь я тебе сейчас по калгану врежу! Да так что твои продажные мозги по шпалам разлетятся! Сука!-сжав кулаки я почти вплотную подошёл к Васюкову.
-Ну врежь!-он отступил к самому краю площадки и широко расставил ноги. В его маслянистых расширенных от наркотика глазах не было ни капли страха, хотя он знал что я был сильнее его чуть ли не втрое.


В это время послышался шум приближающегося поезда. Судя по скорости и нарастания звука это был, наверняка, пассажирский состав. Так оно и оказалось. Через несколько секунд перед нашими глазами, обдавая нас порывами ветра, с огромной скоростью замелькали зелёные пассажирские вагоны. И этот момент Александр, стоявший слева от меня, неожиданно с большой силой нанёс Васюкову удар в голову. Удар  был настолько сильным что сбросил ефрейтора с площадки прямо под колёса мелькавших напротив вагонов.


Всё это произошло так быстро что в первый момент я даже не успел сообразить, что же собственно случилось. И только через несколько секунд, когда пассажирский состав уже прошёл, до меня наконец дошло что Васюков попал под колёса.
Всё ещё не веря в происшедшее и в глубине души надеясь на чудо я спрыгнул с площадки вниз.   То что предстало перед моими глазами заставило меня похолодеть.


На окрававленных рельсах и шпалах, на протяжении, наверное, метрах тридцати, были разбросаны раскромсанные остатки несчастного ефрейтора.
Спрыгнувший следом за мной Александр, увидев этот ужас схватился за голову. На лице его выступили крупные капли пота. Не удержавшись на ногах он опустился на колени. Тело его начала бить крупная дрожь.
-Это не я! Это не я! Я этого не хотел!-повторял он без конца, как заводная кукла, одно и тоже.


Страшным усилием воли я взял себя в руки. Внимательно огляделся по сторонам. Вокруг никого не было. Схватив Александра за шиворот рывком поставил его на ноги сказав, как можно спокойнее,-Хватит выть. Что случилось-то случилось. Назад ничего не вернёшь,-и подтолкнув его к площадке вагона добавил хриплым от волнения голосом: Давай шевелись. Смываемся.


В следущее мгновение мы были уже на площадке. Я лихорадочно, с трудом соображая, собрал лежавшие на площадке пустые бутылки, и спрыгнув вслед за Александром на другую сторону вагона быстро побежал за ним, как можно дальше от этого страшного места, по направлению к нависавшему над железнодорожными путями мосту.
Добежав до моста и взобравшись по бетонному откосу наверх, я выкинул бутылки под молодые акации, росшие вдоль пешеходной дорожки, ведущей на мост.
-Где анаша?-после того как выкинул бутылки, спросил я, всё ещё не отошедшего от глубокого шока, Александра.
Он молча протянул мне  завёрнутую в целлофан коноплю.
Уже идя мосту, я подошёл к перилам, развернул целлофан и высыпал содержимое вниз.


О том что я и Веденев являлись прямыми виновниками смерти Васюкова никто по сей день так и не узнал.
Сожалели ли мы о случившемся? Было ли нам жалко ефрейтора погибшего такой страшной смертью?
Нет.  Не сожалели и не жалели. Боялись что это может как то открыться-это да.
Но жалости к нему ни я, ни Александр не испытывали.
Почему? На этот вопрос как и тогда, так и сейчас у меня нет ответа.

                Продолжение следует