5. Алехан ли убил Петра III?

                5. Алехан ли убил Петра III?

        В убийцы графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского записали те, кому всегда плохо, когда России хорошо, и всегда хорошо, если России и русским плохо.
        Для начала – сравнение…
       11 марта 1801 года обласканная впоследствии европеизированными историками шайка уголовных преступников, путём изуверских ухищрений прорвавшихся на высокие посты в государстве, жестоко расправилась с замечательным русским Императором Павлом Петровичем, справедливо названного правдивыми исследователями старины народным «(противодворянским) царём». Ни в одном историческом труде ни одного из этих преступников ни гнусным, ни вероломным не называли.
       А вот Алексей Орлов таким преступником назван за то, что, якобы, убил свергнутого императора Петра III, уже к тому времени успевшего много навредить России, и готовившегося навредить ещё более того.
       Но всё дело в том, что Алексей Орлов никого не убивал…
       О том, что случилось в Ропше, существует множество версий без указаний на какие-то конкретные источники.
       Вообще-то в юриспруденции существует всем известное правило: прежде чем, к примеру, оправдывать человека, обвинённого в убийстве, надо сначала доказать, что он убивал…
       Никто и никаких доказательств того, что Алексей Орлов вместе с братом Григорием и с Потёмкиным убили свергнутого императора, в природе нет. Обвинения совершенно голословны. Просто кому-то показалось, что смерть Петра Фёдоровича была им выгодна. Да и выгодна она возведённой ими на престол Императрице Екатерине. Это опять же ничем не подкреплённое чьё-то мнение или, более того, мнение заинтересованного лица, вброшенное в общество в качестве слухов. Мало ли кому ещё было выгодно убийство?!
       К примеру, убийство более всех было выгодно Никите Панину, воспитателю Павла. На нём можно было построить интригу и подорвать авторитет Императрицы Екатерины, сделать её причастной к преступлению.
      Но что же произошло?
       Сама Императрица Екатерина II в письме Станиславу Августу Понятовскому, датированном 2 августа 1762 года, писала:
        «…Я послала под начальством Алексея Орлова, в сопровождении четырёх офицеров и отряда смирных и избранных людей, низложенного императора за 25 вёрст от Петергофа в местечко, называемое Ропша, очень уединённое и очень приятное, на то время, пока готовили хорошие и приличные комнаты в Шлиссельбурге».
       Здесь необходимо заметить, что Петра собирались отправить туда, куда он намеревался засадить Екатерину с сыном Павлом, причём их хотели посадить не в покои, а в темницу, подобную той, в коей содержался Иоанн Антонович. Вот уж поистине: не рой яму другому – сам попадёшь.
       Далее Императрица Екатерина II писала в письме, начало которого приведено выше:
        «Но Господь Бог расположил иначе. Страх вызвал у него (Петра) понос, который продолжался три дня и прошёл на четвёртый; он чрезмерно напился в этот день, так как имел всё, что хотел, кроме свободы. Его схватил приступ геморроидальных колик вместе с приливами крови к мозгу; он был два дня в этом  состоянии, за которым последовала страшная слабость, и, несмотря на усиленную помощь докторов, он испустил дух, потребовав [перед тем] лютеранского священника. Я опасалась, не отравили ли его офицеры. Я велела его вскрыть; но вполне удостоверено, что не нашли ни малейшего следа [отравы]».
       Вот заявление Императрицы Екатерины II. Но почему-то оно многими ставится под сомнение. Обратим внимание на начало этого заявления:
       «Но Господь Бог расположил иначе». Каждый здравомыслящий человек, а именно к таковым все без исключения относят Екатерину Великую, может прибегнуть к подобным словам, лишь сознавая полную ответственность перед Богом за то, что собирается сказать далее, опираясь на подобное, словно подтверждающее истину, заявление.
       Можно спорить о степени веры Екатерины, хотя спор этот бессмыслен, ибо только Бог и сам человек может знать об истинности веры. Но никто не имеет достаточно фактов, чтобы обвинить Екатерину II в безверии. Между тем, думаю, каждому ясно, что ложь с подобной, вышеприведённой и выделенной фразы люди в здравом рассудке не начинают.
       Почему-то сообщение о, якобы, естественной смерти самой Екатерины Великой теми же историками, которые усомнились в естественной смерти Петра III, не берётся под сомнение. Она принимается как, якобы, естественная смерть. Не берётся под сомнение, якобы, естественный характер смерти Г.А. Потёмкина, А.В. Суворова, Николая Первого… Причём, о Николае Первом вообще говорится с издёвкой, что он, либо умер от «Евпатории в лёгких», либо отравился, что вообще невозможно, по той причине, что Государь был православным.
        Ну «Евпатория в лёгких» и вообще определение бессовестной, ибо Евпаторию умышленно сдал, оставив союзникам весь провиант в городе хранившийся, предатель Меньшиков. Это случилось в 1854 году, во время операции на Крымском ТВД, в ходе Восточной войны 1853-1856 годов.
       А вот Петра III умертвили и всё тут. Откуда же эти данные?  Ведь его охраняли всего несколько человек, которые одни имели возможность знать о происшедшем. Впрочем, о том, что произошло в Ропше, и каковы были последние часы свергнутого с престола Петра Фёдоровича, знает только Всемогущий Бог. Да и какой ещё могла быть судьба этого человека, вызванного в Россию и облагодетельствованного Императрицей Елизаветой Петровной, катавшегося как сыр в масле, но при этом пьянствовавшего беспробудно, сколь душе угодно. Что заслужил человек, не знавший ни в чём отказа, сирота, имевший возможность при ином, неповреждённом нраве и характере, обрести в Елизавете Петровне вторую мать, но в «благодарность» едва не пустившийся в пляс при кончине своей благодетельницы!?
       О более чем непристойном поведении Петра у гроба усопшей Императрицы Елизаветы Петровны свидетельствуют все дошедшие до нас источники. Разночтений нет – он не скрывал торжества по поводу смерти благодетельницы и уже только за это достоин Божьей кары. Смерть же его была крайне невыгодна Екатерине II, хотя многие историки обвиняют её в том, что она, якобы, дала тайное указание умертвить его, хотя и не имеют на то никаких документальных подтверждений, кроме своей болезненной интуиции.
       А вот животный страх перед своим будущим вполне мог свести в могилу слабого здоровьем Петра. Высокомерные и своенравные деспоты, чему подтверждением немало примеров, низвергаясь с высоты, становятся трусливыми до отчаяния и жалкими. Так Пётр III, пытаясь поймать и облобызать руку Панина, который привёз повеление Императрицы, показал, что мужества в нём не было ни грамма.
       «Я считаю, – писал Панин, – несчастием всей моей жизни, что принуждён был видеть его (Петра III) тогда; я нашёл его утопающим в слезах».
       Много труда стоило Панину, чтобы не дать бывшему Императору поцеловать ему руку. Таково низвержение гордыни. Преподобный Ефрем Сирин недаром писал: «Гордость подобна высокому, согнившему дереву, у которого ломки все сучья; и если кто взойдёт на него, тотчас обрушится с высоты». «Гордость и дерзость лишают здравого разума человека», – учил святитель Иоанн Златоуст.
       То, что Пётр Фёдорович был убит по приказу Екатерины, не доказано.
       Более того, Ольга Елисеева в книге «Потёмкин», в которой впервые создан столь полный и правдивый портрет Светлейшего Князя, убедительно опровергает причастность только что вступившей на престол Императрицы к убийству свергнутого Петра. Она доказывает, что смерть его была Екатерине Алексеевне действительно совершенно невыгодна, о чём та в отчаянии сказала Дашковой, когда пришло известие из Ропши.
         Но зато эта смерть была просто необходима Никите Панину и его окружению для возведения на престол Павла в возрасте, в котором он оказывался послушной игрушкой в их руках.
         Ольга Елисеева высказывает вполне правдоподобное предположение, что убийца был послан именно Паниным, что проник он в помещение, где содержался Пётр тайно, через подземный ход, а граф Теплов умело отвлёк внимание Алексея Орлова, вызвав его на улицу для разговора. Впрочем, высказывая эту версию, Ольга Елисеева замечает, что тайна смерти Петра «до сих пор остаётся раскрытой не до конца».
      Итак, переворот свершился. Император-протестант, император-русофоб был свергнут. Граф Мерси писал о Петре III:
      «Во всемирной истории не найдётся примера, чтобы государь, лишаясь короны и скипетра, выказал так мало мужества и бодрости духа, как он, царь, который всегда старался говорить так высокомерно; при своём низложении с престола поступил до того мягко и малодушно, что невозможно даже описать».   
       Планы Екатерины о переводе его в Шлиссельбург рухнули. 5 июля Пётр Фёдорович отошёл в мир иной, и на следующий день Императрица получила о том сообщение.
       Екатерина Дашкова вспоминала:
       «Я нашла Императрицу в совершенном отчаянии; видно было, под влиянием каких тяжких дум она находилась. Вот что она  мне сказала: «Эта смерть наводит на меня ужас; этот удар меня сокрушает».
       Для умиротворения гвардии и столицы авторитета молодой Императрицы, по счастью, хватило, и с её воцарением завершилась эпоха дворцовых переворотов. Сама история требовала ухода в небытие временщиков и утверждения власти умной и прочной.
       А.Г. Брикнер писал:
       «В минуту падения Петра III Екатерине не было иного выбора, как только взойти на престол или низойти в могилу, ибо известно, что она была обречена на жертву. Её хотели заточить пожизненно в крепость, где она, вероятно, погибла бы вскоре, если бы не согласилась взойти на престол…».
       Императрица Екатерина Вторая, вспоминая в письме к Станиславу Августу Понятовскому о тех днях, рассказала:
       «Потребовалась бы целая книга, чтобы описать поведение каждого из начальствующих лиц. Орловы блистали своим искусством управлять умами, осторожною смелостью в больших и мелких подробностях, присутствием духа и авторитетом, который это поведение им доставило. У них много здравого смысла, благородного мужества. Они патриоты до энтузиазма и очень честные люди, страстно привязанные к моей особе и друзья, какими никогда ещё не были никакие братья; их пятеро, но только трое были здесь».
       И в конце письма Императрица особо отметила:
       «Знайте, что всё проистекло из ненависти к иностранцам; что Пётр III сам слывёт за такого».
       Остаётся только добавить, что все пасквильные произведения о выдающихся наших предках проистекают, чаще всего, из ненависти европеизированных историков к России и всему русскому…
      Потому-то всё доброе, что сделал граф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский, затушёвывается бессовестной трескотнёй об убийстве свергнутого Императора, что, как мы видели, выдумано, умышленным соблазнением несчастной княжны, которая была отнюдь не несчастной, а тщательно подготовленной и обученной тёмными силами Запада преступницей, искавшей встречи с графом, чтобы использовать его в своекорыстных целях. А он всего лишь переиграл лютого и опасного врага, жаждущего погибели России. Методы? Методы соответствовали методам признанного западом великим Петра Первого. Поэтому судить о них надо не отдельно, а в совокупности. Пётр разыграл в целях убийства сына свою мнимую отцовскую любовь. Алексей Орлов разыграл, заметим, ответную любовь на страстную любовь авантюристки и преступницы, которая ведь тоже могла быть как искренней, так и театрализованной, ради далеко идущих целей.
       Ну а разве не велики заслуги Алексея Орлова в пресечении им вместе с братьями преступной деятельности Петра III, в подъёме освободительно движения против османского владычества на островах Архипелага, в полном уничтожении турецкого флота в блистательном Чесменском сражении. Это глобальные деяния.
      А разве не заслуживают одобрения его деятельность по развитию сельского хозяйства. Разве не вызывают гордость орловские рысаки? Во всём мире славилась, да и поныне славиться, порода лошадей «орловский рысак» или «орловская рысистая», выведенная Алексеем Григорьевич Орловым на принадлежавшем ему Хреновском конном заводе в Воронежской губернии. Именно Орлов завёл в России «голубиную почту. Именно граф Орлов-Чесменский первым привёз в Россию из Валахии первую цыганскую капеллу, от которой пошла «мода» на цыганское пение, причём пени профессиональное.
       Но, конечно же, венцом славы, нестираемая временем, останется невероятная, блистательная Чесменская победа, равная разве что Кагульской победе генерал-фельдмаршала графа Петра Александровича Румянцева-Задунайского, блистательному штурму Очакова генерал-фельдмаршалом Светлейшим Князем Григорием Александровичем Потёмкиным-Таврическим, Рымникской победе, штурму Очакова и Альпийскому походу Генералиссимуса князя Италийского, графа Александра Васильевича Суворова-Рымникского, сокрушению наполеоновских банд на полях России, блистательно совершённому генерал-фельдмаршалом Светлейшим князем Михаилом Илларионовичем Кутузовым-Смоленским.
      Эти победы останутся в веках, как символ стойкости и несокрушимости русского народа, а их творцы будут вечным примером истинной и нелицемерной любви к Отечеству, ради независимости которого, ради славы которого, ради благоденствия которого они забывали себя, не щадя не только своей жизни, но и жертвуя всем, вплоть до личного семейного счастья.