Ася и другие

Ася угадывала номер автобуса ещё до того, как он появлялся из-за поворота.

Я удивлялась. -Как ты это видишь?

Она отмалчивалась и удивлялась, как это можно не видеть.

Если её мучил вопрос, она включала ТВ, и там ей пели, точно отвечая на её запрос. Или открывала книгу и читала нужную ей фразу.

Она заказывала себе судьбу не специально, не нарочно, а просто её настойчивый запрос получал отклик.

Нет, пожалуй, она не заказывала, а считывала. Она увидела войну на Украине раньше, чем она началась. Во сне.

Она чувствовала малейшее недоброжелательство задолго до того, как оно проявлялось.

Ей было трудно жить. С такой повышенной чувствительностью. И требовательностью к жизни.

Ей было трудно угодить. Малейшее несоответствие её запросу вызывало её несокрушимый гнев. И дальше следовал шквал громовых раскатов.

Но если она была в добром расположении духа, общаться с ней... Это была сказка. Артистизм. Остроумие. Сарказм. Эрудиция. Сноп искромётных высказываний. Салют победы.

Прежде, чем заболеть, она отовсюду, а может, изнутри слышала цифру 40.

Не может быть, чтобы это была моя температура. У меня такого не может быть.

И тем не менее, температура была имеенно 40, и ей было плохо, и я сорвалась из Москвы на дачу, на ночь глядя, и подбадривала её перво-наперво своим спокойствием и убеждённым видением болезни, как преобразованием организма, перестройкой, очищением.

Сами подумайте, ТЕМПература. Темп жизнедеятельности повышается. Выжигается всё лишнее. Главное, не мешать организму. Система самонастраивающаяся.

Наравне с чудовищной интуицией Ася ещё обладает чудовищной мнительностью, и когда она узнала об эпидемии гриппа, она страшно испугалась, что ей грозит летальный исход.

Пришлось убеждать её, что каждому своё, и она особенная, и не должна присоединять себя к массе людей, подверженных коллективному психозу.

А всё её уникальная чувствительность. Она слишком чувствует. И то, что надо, и то, что не надо.

Хотя, как знать, что нам надо. Одному Богу известно. А может, и Он не знает.


Я езжу с дачи до платформы Новая. По дороге в метро я всегда вижу грузинскую бабушку, которая торгует вязанными носками, варежками, свитерами и проч.
Я периодически у неё что-нибудь покупаю. Мы подружились, и я издалека встречаю её тёплую грузинскую улыбку, и радостно отвечаю ей тем же.
Мы обмениваемся приветствиями и парой добрых слов.

В этот раз она остановила меня, вытащив из кошёлки толстый вязанный свитер с оленями и сказала. Вот этот ты должна взять. Подаришь на 23ье февраля. Этот самый лучший для тебя. А вообще носи сама на голое тело.

-У меня денег с собой нет. Я на обратном пути на дачу куплю его. Сколько он стоит?

-2 тысячи. Вот что. Бери его щас. Деньги отдашь потом когда-нибудь.

Я стала упираться, что я так не могу, чтоб без денег, я потом возьму, когда с деньгами...

На что бабушка решительно стала засовывать свитер в пакет, приговаривая. -Я не каждому даю так. Ты хорошая женщина. Бери.

И я взяла, пообещав в пятницу в 5 часов прийти с деньгами. На том и расстались.

Дома я первым увидела Андрея, он как раз явился из колледжа. Я предложила ему свитер и он ему пришёлся.

А на следующий день он рассказал мне следующее. Ночью он проснулся, ему стало холодно. И он сбросил одеяло и на голое тело одел свитер, ему стало тепло и он уснул, счастливый.


Когда родился сын, свекровь предложила назвать его Андрей в честь дедушки.

Лана ответила: Нннет, никаких дедушек.

Тогда свекровь жалобным голосом сказала: -Может, Дмитрий, в честь твоего папы? -Нннет, никаких в честь.

А так как мужа звали Виталий, стали подбирать имя, чтоб красиво сочеталось с Витальевич.

После долгих переборов остановились на Евгений. Евгений Витальевич. Музыка.

Женя вырос, и его никто не зовёт Евгений Витальевич. Женя, в крайнем случае, Евгений.

А вот сына его от первой жены зовут Андрей, от второй жены Дмитрий.