Её величество осень

Я проснулась ранним утром. Сквозь маленькие дырочки в жалюзи ещё не проглядывал свет, и с радостью вспомнила вчерашний вечерний спор с мужем: кто из нас раньше проснётся. Ведь мы сегодня собираемся путешествовать с её Величеством Осенью, и договорились выехать, как можно раньше.
"Ага! Спишь ещё, мой миленький! Я выиграла!" — ликовало моё сознание. Мне захотелось толкнуть его в бок, но я тихонько, насколько мне позволил возраст, выползла из кровати и на ощупь пошла вперёд. Но когда в темноте руки коснулись закрытой двери спальни, прекрасное настроение рухнуло к моим ногам. "Проиграла! Ничего не услышала! Ну как, как этот засоня мог проснуться раньше меня?"
Я вышла на кухню, где меня ждал накрытый к завтраку стол и добродушно улыбающийся 75-летний старичок. Муж радостным голосом, как победитель, даже с небольшой подковыркою, заявил:
— Ну что, мой шатц, я за рулём еду! — поцеловав меня в щёку, и не обращая внимания на моё недовольное лицо, он успокоил меня. — Не переживай! Я такие места приметил, просто закачаешься!
Вообще-то я тоже присмотрела, чем бы его удивить, но он выиграл и я сдалась. Медленно поднимаясь в гору по узкой дороге, мы через лобовое стекло лимузина с замиранием души наблюдали, как неторопливо сверкнули из-за пригорка первые лучи просыпающегося, но ещё невидимого солнца. Мир ожил, посветлел, зашевелился. Через окно в слабом утреннем свете мы увидели, как покачивается листва, стоящих на обочине огромных дубов. Это ими играет лёгкий ветерок, так и не ложившийся спать всю ночь. "Ах ты, проказник, не устал ещё?" Как будто в подтверждение, неугомонный сорванец собрал опавшие разноцветные листья, крутанулся перед колёсами нашей машины и со свистом взметнулся вперёд, поднимая резную листву к самым макушкам великанов. Поддавшись азарту ветерка, муж ускорил темп, желая догнать баловливое дитя природы, но почувствовав на колене мою успокаивающую руку, отпустил газ. Ветерок, перепрыгивая с одной кроны на другую, приглашал пошалить, с высоты приветствуя этой игрой рождение нового дня. Мы остановились. Он, привлекая наше внимание слабыми движениями, как будто лёгким дыханием, пошевелил листву и задержался между двух деревьев. Макушки медленно, но всё яснее вырисовывались оранжево-золотистым светом. Казалось, день не спешил просыпаться. Сероватое небо долго-долго, сантиметр за сантиметром, как губка впитывало в себя всю палитру красочного восхода, а уж потом лениво выкатилось на всеобщее обозрение само светило, заставив нас зажмуриться. Мы затаив дыхание замерли. Я не могла открыть слезящиеся от яркого света глаза, но и не смотреть на эту завораживающую красоту, я тоже не могла.
Совсем рядом с машиной, из невысоких жёлто-коричневых кустов неожиданно вспорхнула птица, и мы оба вздрогнули:
— Утка? Дикая утка! Значит, рядом есть водоём? — радостно зашептала я.
Муж, ничего не говоря, с улыбкой развёл ладони в стороны и повёл машину ещё более узкой малонаезженной дорогой. Большие деревья росли так густо и близко друг к другу, что приходилось просто петлять между серых, покрывшихся с северной стороны мхом, стволов. Низкие переплетающиеся ветки иногда касались машины, в кабине стало сумрачно и появилось ощущение, что мы заблудились в дремучем лесу.
Стало страшновато. Но через минуту окно осветило уже поднявшееся солнце и мы, вырвавшись из тьмы, выкатились прямо на отвесный берег, и буквально внизу перед нами заблестела синяя рябь озера.
— Ох! Осторожней! — вырвалось у меня, но тормоза уже заскрипели. Теперь мы спугнули стаю уток и они, во всё горло крякая и оповещая других о появившихся непрошенных гостях, громко захлопав крыльями и стуча по поверхности воды, бросились врассыпную, стараясь как можно быстрее достичь противоположного берега. А за ними, гогоча, поняв по поведению сородичей, что приближается опасность, беря разбег над водоёмом, поднималась стая диких гусей. Удаляющиеся птицы оставляли за собою переливающуюся в солнечных бликах длинную вереницу на поверхности взволнованной ими водной глади.
Птичий переполох заметили и три пары лебедей. Грациозно выгнув шеи, самцы сошлись в круг и, коснувшись друг друга носами, вернулись к своим самочкам. Плавно описав небольшой круг, вожак наклонил голову, потом гордо вскинул её кверху, сделал несколько пружинистых взмахов сильными, на удивление длинными крыльями и первым стрелою поднялся в небо. За ним стремглав покинули поверхность воды и остальные. Высоко поднявшись над голубым пятачком, долго кружили около насиженного места, оценивая для себя, насколько опасно их возвращение.
— Жаль! Все улетели, — понизив голос, задумчиво сказала я.
— Да, улетели, — раздался тихий вздох. — Но зато, как красиво улетели! — прошептал загадочно муж. Я увидела огоньки в его глазах, и мы рассмеялись. — На той стороне озера есть уютное кафе. Я тебя приглашаю, — всё тем же голосом, негромко сказал он. Грациозно, как тот лебедь, взял мою руку, поднёс к губам и поцеловал.
Уличное кафе находилось на небольшой возвышенности, огороженной живой изгородью из ярко-зелёных низеньких кустиков. Мы устроились за крайним столиком. Нам было удобно рассматривать расположившиеся внизу торговые киоски, где ничего особого не происходило, и проезжую часть извилистой дороги, ведущую к детскому лагерю "Робинзон".
Лагерный сезон уже закончен. Территория пустовала, но по всему было видно, что там уже не первый день хозяйничает Осень. Она яркими красками разрисовала каждый листочек на кустарниках и деревьях, а остатки — перемешала и разбрызгала красочными тонами между стелющейся низким ковром травою. Хозяюшка поработала на славу, не переставая удивлять прохожих своим мастерством.
Муж сделал чуть заметный кивок в сторону лагеря, и я стала глазами искать, что он там приметил. На скамеечке, обнявшись, сидели двое. Ничего особого, в любом парке, обычная картина. Но вот они встали. Высокая девушка с венком на голове, сплетённым из ярких осенних цветов и листьев, в приталенном светло-сером длинном плаще, выглядела как стройная молоденькая осинка и вызывала восхищение. Под стать ей — молодой человек. Он собрал несколько багряных и золотых листьев со скамейки, сорвал запоздалые цветы боярышника и высоко подпрыгнув, обломил самую красивую ветвь рябины.
Опустившись на одно колено, он преподнес букет девушке. А она, она подарила ему поцелуй. Тут я вспомнила, как мой миленький, боясь высоты, поднялся высоко в горы, чтобы сорвать для меня эдельвейс — цветок любви и верности. На моих щеках от приятных воспоминаний появился румянец. Мы долго любовались влюблёнными, сидя в креслах, подставляя лицо тёплым лучам солнца. В ту сторону смотрели не только мы: другие посетители кафе тоже с улыбкой на лице любовались зарождающейся любовью. С противоположной стороны возвышенности была отвесная скала из удивительно сияющего красно-бордового гранита. Это изваяние внушало силу и мощь, созданную природой.
Частыми дождями и ветрами, со временем, камни стали отточены и отполированы. Как будто здесь поработал искусный мастер. Меня поразила тоненькая березка! Она росла из глубокой прощелины между двух огромных каменных пластов. Казалось, эта глыба в любой момент может сорваться в пропасть и тогда несчастное деревце погибнет. На многие метры — никакой растительности и лишь она, изящно гнущаяся под самым малым порывом ветра, беззащитная, но стойкая белоствольная берёзка, растущая на скалах. Красавица постоянно кланялась и махала кому-то длинными ветками с золотистой листвою, и мне хотелось оглянуться и увидеть того счастливчика, кому предназначены эти поклоны и нежные взмахи. Берёзку было жаль, но больше, хотелось ею восхищаться. Я посмотрела в сторону, поймав мимолётный взгляд мужа, и поняла его взволнованное состояние. Он думал о том же: о хрупком и в то же время сильном великолепии, и глубоко вздохнув, вдруг спросил:
— Дорогая, ты не устала? Может быть, хочешь посмотреть сохатого?
— Так прошлый раз ты мне его показывал. Неужто ничего новенького? — съязвила я.
— Просто я могу им часами любоваться. Ну что ж, путешествие продолжается! Прошу Вас, мадам! — он встал передо мною, подтянул животик и элегантно подал руку.
"Как я его обожаю!" — подумала я. Но, подавая руку, лишь улыбнулась и вслух ничего не сказала.
Мы поехали по извилистой дороге вокруг озера. Меня захлёстывала с головой радость от мелькающих за окном пейзажей. Осень постаралась на славу! Её картины прекрасны! Я наслаждалась тёплым днём! Я просто таяла в приятной атмосфере, созданной мужем. И мне захотелось ответить тем же.
 — Миленький, а до сохатого далеко?
Возле его глаз появились улыбающиеся морщинки.
— Нет! Не более четверти часа езды! — радостно заверил он и надавил на газ.
Устроившись на старенькой заброшенной людьми и забытой Богом скамейке, мы перекусили. Муж благодарит и быстро направляется к простенькой изгороди, за которой вдалеке видны животные. Уже второй час подряд облокотившись на забор, не отрывая глаз наблюдает, как важно ходят папа-лось и мама-лосиха, а между ними на слабеньких ножках новорожденный лосёнок.
Я отдыхаю. Медленно с наслаждением брожу между высоких деревьев, сгребаю в кучки сухие опавшие разноцветные листья. Эти незатейливые движения ногами доставляют мне удовольствие. Шорох листвы успокаивает.
На ум приходит небольшое стихотворение:
Разбросала краски осень:
Жёлтый, красный, золотой.
Ветерок гоняет листья,
По пустынной мостовой.
Погуляй ещё, прохожий,
Сапогом листву сгреби.
На мечту она похожа,
Тайну эту сохрани.
В сказке этой, суть природы,
Смены жизни естество.
А нами двигают заботы,
Взлёт, паденья, торжество!

Знаю, домой поедем не скоро. Но меня всё ещё интересует вопрос, как муж умудрился сегодня проснуться раньше меня? И я не выдержала, поинтересовалась.
— Дорогая, я вчера в соседней комнате оставил окно приоткрытым и на ночь не снимал свой слуховой аппарат, — засмеялся он. — Представляешь, ранним ещё тёмным утром, я услышал, как в саду запели птицы!
— Ах ты, плут! Перехитрил! А я-то спала без аппарата и пташек не услышала! — и мы рассмеялись над нашим возрастным недостатком, который вызывает у нас чувство доброго юмора.
19.10.2012