Антигоповской роман Rassolniki. Главы 16-17

XVI

На другой день рано утром Ведову позвонили и настоятельно пригласили явиться в отдел ФСБ. Александр посмотрел в окно – зима бушевала. Но делать было нечего – надо ехать.
Метель врезалась в окна машины, как пулеметная очередь. Ведов даже пытался уворачиваться от стальных снежинок, но куда уйдёшь от стихии? Зато, наматывая восьмёрки на пустой утренней дороге, он привлёк внимание ДПС. Экипаж, видимо, сидел где то в засаде. Световой маячок блеснул в снегопаде за окном красно синим цветом. Что то протрещала рация. Александр успел обратить внимание, что машина несётся на него спереди, а не сзади. Странный способ останавливать машину, словно на таран!
«Ну вот! Теперь пока в трубку не дыхну, не отпустят!» – подумал Ведов. А дышать Ведов не собирался – за руль он сел с большого похмелья. Обычно он такого себе не позволял, но сегодня другое дело  – «друга» из ФСБ нельзя нервировать.
Может быть, устроить погоню? Вильнуть от машины, как от метели? У Ведова от такой идеи загорелись глаза, словно удрать от ментов предложили ребёнку, который подобные сцены сто раз видел в боевиках. Но куда уедешь на запорожце?
Сирена была все ближе, расстояние между машинами стремительно сокращалось. И тут то Ведов увидел, что ГАИшная шестёрка на самом деле никуда не едет, она стоит на месте, заносимая снегом. Зато сержант, вытянув вперёд палку, как олимпиец факел, бежал прямо под колёса.
Ведов резко нажал на тормоз, о желтый бампер ударились сотни ничего не подозревающих белых мошек. Будто каучуковые, они отлетели на подбегающего сержанта и спустя несколько секунд сгинули на его синей форме.
– Сержант…нков, – пробормотал полицейский, съев половину собственной фамилии.
– Что случилось, сержант?
Полицейский оскалил зубы, белые, словно у актёра. Узнал, значит. Ведов облегчённо вздохнул.
– О, здравствуйте!
– Здравствуйте здравствуйте! – Ведов «включил» звезду местного экрана.
– Это же вы! Смотрим вас, смотрим! Прикольная программа, – распинался сержант, проглатывая слова и снег, – а мы тут сломались чутка, не подсобите до базы?
Долго думать Ведов не стал, почему бы не помочь, к тому же здание ГИБДД всего в паре километров.
– Трос есть? – деловито спросил Александр. Полицейский, не ответив, побежал к машине, через полминуты он снова вынырнул из бури с тросом в руках.
Городское здание ГИБДД находилось в металлургическом районе. Там, где местные жители слышат заводской утренний гудок – призыв на работу. Обычно он поглощал все звуки в районе в восемь утра. Когда то здесь жил и учился Александр, и сирена всегда сопровождала его до школы. Она длилась ровно пять минут – столько же занимала его дорога. Средняя школа, которой Ведов преданно отдал десять лет своей жизни, стояла как раз за зданием ГАИ.
Дотянув мигающий сугроб до базы, журналист повернул к родной школе. Вот она: большая, мощная, четырёхэтажная. Даже сквозь метель её всю видно. На третьем этаже в актовом зале горит свет, видимо, кто то что то репетирует. Он когда то тоже, невзирая на время и выходные, приходил в этот зал и чем только не занимался: играл в школьном театре, вёл праздники, читал стихи… В старших классах Ведов был настоящей школьной звездой. Завсегдатай всех межшкольных конкурсов и соревнований, полноправный член юношеских городских организаций – от союза школьных лидеров до клуба юных корреспондентов…
А вот в младших и средних классах Александр не отличался активностью. Замкнутый в себе мальчик, отчаявшийся найти с кем то общий язык, зато с претензией на хорошие манеры и знания, которые нередко раздражали одноклассников, точнее их мужскую половину, из за чего после уроков ему не раз приходилось с ними драться. Естественно, он не всегда побеждал, так как против толпы не попрёшь, но когда встречал обидчиков один на один – мало никому не казалось.
За окном паниковала вьюга, она носилась от школьных дверей до ближайших кустов, перелетала туда сюда дорогу, огибала запорожец и улетала прочь за школьный двор. Проходило немного времени и вьюга снова, как бешенная, возвращалась уже с левой стороны на школьную площадь и снова бессмысленно с визгом вертелась перед взглядом телеведущего.
«Зима нынче лютая», – подумал Александр и в очередной раз взглядом проводил вьюгу на школьный двор. Сколько там школьниц перецеловано! Сколько драк пройдено! Сколько крови пролито – своей и чужой!
Александр вспомнил, как стареющий учитель на уроках труда поучал школьников: «Что вы как дегенераты себя ведёте? На переменах только и видно – пинают и пинают друг друга! Вот мы в своё время все вопросы решали на кулаках, как нормальные мужики, на этом же дворе. Вышли после уроков, решили все проблемы и домой пошли!»
Может быть, не было ничего в этих словах педагогического, но как по советски интеллигентен был трудовик! Но, действительно, настоящие мужики всегда на кулаках дрались в России!
«И я на кулаках дерусь», – гордился собой маленький Саша, ошкуривая очередной деревянный танк на тесаке.
– Чего ты там вертишь? Хер свой верти, а не тесак, дебил! – любил говорить трудовик мальчишкам, которые пытались ознакомиться с устройством станка раньше времени. Но Ведову он ни разу не сказал ничего пошлого или оскорбительного. Видимо, считал своим.
Вьюга продолжала наматывать круги по школьной площади. Александр всмотрелся в эту бесконечную воронку и зажмурился от неприятного воспоминания. Когда то здесь, прямо на глазах у всех, он избил одноклассника – здоровенного детину. За что? Да просто так! Чтобы показать, кто теперь в школе хозяин.
Это было в девятом классе. С Александром тогда что то случилось, и он стремительно начал зарабатывать авторитет. Махать кулаками перед носом гопников, не забыв по этому носу ударить как следует. И потом, до самого окончания школы, это было для хулигана, но активиста и любимчика учителей Ведова – обычным делом. Он и на выпускном отличился. Вернее после, когда по традиции все пошли обмывать дипломы дешёвым пивом и трахать одноклассниц. Шумная компания не понравилась каким то поддавшим быкам, они подошли к школьникам «побеседовать». Все, до этого строящие из себя крутых, ретировались, а Ведов, не раздумывая, прыгнул на толпу и даже с полминуты стоял на ногах, успев повалить, кажется, оппонентов трёх.
Ведов тогда получил синяк под глаз и восхищённые взгляды одноклассниц!
Да, было время! Несмотря ни на что, школу Ведов любил. И спустя годы, воспоминания о школе и об учителях – прекрасных, талантливых, родных – грело душу даже в такой морозный день, как сегодня.
Он бы ещё погрелся, хоть до ночи, но начальник ФСБ был не из тех, с кем можно переносить встречу без уважительной, как в школе говорили, причины.
ФСБшник, похоже, был один во всем здании, только на вахте сидел охранник в штатском. Не записав гостя, зевнув на приветствие, он махнул рукой, мол, быстрей шагай и облокотился на эту же руку головой.
Когда Ведов зашёл в нужный кабинет, Дорогин наливал чай. Наливал сразу в две чашки. Александра разобрало любопытство – с чего же в этот раз начнёт Гадёныш? О теме предстоящей милой беседы за чашкой чая Ведов догадывался – вчера отделали каких то из «своих» для ФСБ.
– А, Сашка какашка! – поприветствовал зашедшего Ведова Дорогин, – а я тут жду тебя. Мало того, что с утра в выходные из за тебя, говнюк, подорвался, так ещё и жду, как бабу!
Тонкий голос Дорогина делал все оскорбления нелепыми, как если бы шавка вдруг представила себя питбулем и начала рычать на прохожих.
– Ты что, Женечка, рехнулся совсем? Что, опять со своими шошками меня спутал? – журналист почувствовал, как внутри у него всё переворачивается от желания врезать этому ботанику.
– Да ладно, не бзди, садись чай пить, а то морозно что то! – он кивнул Ведову на место за длинным столом и поставил туда чашку. Сам обошёл стол и сел напротив, – Только диктофон то включи, клоун, а то чо сливать то будешь?!
Александр понял, на что намекает Дорогин – прочитал, видимо, их последнюю беседу, опубликованную Рублевым. Но не стал язвить по этому поводу, молча сел и не без удовольствия сделал пару глотков горячего чая.
– Ну и чо тебе надо? – спросил Ведов.
– Вы посмотрите на него! – загнусавил Дорогин, – опрокинули полгорода за раз и спрашивают, что мне надо! Ну, молодцы!
– Пальцем никого не тронули. – Александр сказал это так искренне, что фээсбэшник даже на мгновенье замешкался.
– Ну да! Это же всех спецназ ФСБ накрыл! В масках. Пиф паф, бух бух! Нам же делать то больше нечего, как шантрапу в трамвайном депо разгонять!
– А чем тебе ещё заниматься? Бандиты под крышей, барыги тоже, секты и те под тобой, что тебе ещё надобно, старче? Вот и развлекаешься! – Александр снова сделал глоток чая и прищурился в ожидании ответа Дорогина.
– Так, ну всё! Пошутили, и хватит, некогда мне с тобой тут зубы скалить, выходные у людей! – здесь Дорогин зачем то взглянул на портрет президента, висящий над его письменным столом, будто спросил разрешения: можно ли, шеф, перейти к делу? Тот, видимо, кивнул.
– Санёк, то, что вы бакланов вздернули – это даже прикольно, – Дорогин стал ласковым и родным, прямо как недавние школьные воспоминания Ведова, – но вот то, что ты своего человека в мэры двигаешь, это – извини, не по понятиям.
«Так, пришло время пить чай большими глотками, нужна пауза для того, чтобы подумать! И почему же я, – быстро соображал Ведов, – не подумал об этом? Ведь ясно же, что у старика уши в избиркоме есть. Или напрямую у Дорогина! На пару бы дней позже этот разговор и нечем было бы тогда Гадёнышу крыть. Как же себя повести? Отмазываться уже глупо».
– Ты же мне обещал -  вы в политику не ногой, а тут, получается, полгорода запугали, бандиты грёбанные, а теперь в мэры? – Ведову показалось, что и Дорогин не знает, как себя вести, с трудом подбирает слова, – ты знаешь, как это называется? Криминализация власти! И знаешь, что я должен делать?
– Не смеши меня, какая криминализация? У тебя и так тут бандит на бандите сидит и бандитом погоняет. Это раскриминализация! И это тебя больше всего обламывает, братан! – слово «братан», кажется, было лишним – смекнул Александр, но слово не воробей.
– Я тебе сейчас по зубам то щёлкну, нашёл братана! – Дорогин тоже начал делать большие глотки. У обоих оставалось уже по полкружки, – ты пей пей, привыкай, на зоне больше нечем заняться!
И всё таки ботаник в себе не уверен! Ведову это даже нравилось. Теперь они на самом деле на равных!
– Ну, ты выкладывай, Жень, что случилось то? – задушевно, как другу, предложил Ведов. И угадал с интонацией.
– Чувак, вами тут очень крупные люди заинтересовались. Будем говорить – из центра. Всё, допрыгались вы! – и он уставился прямо в лоб журналисту, тому ничего не оставалось, как поднять свои глаза и нарваться на глаза фэйса – попался, как мальчишка, на старый приём.
– И что? Я должен в штаны навалить?
– Тебе придётся или тебя уберут. И, – через паузу добавил он, – меня отсюда отправят на какой нибудь Магадан. Вертухаем в спецзону!
Александр хотел опять съязвить, что то вроде «туда тебе и дорога» или «там и встретимся», но по глазам заклятого друга врага он понял - в этот раз действительно всё серьёзно.
– Что, всё так напряжно?
– Да, полный швах, чувак. Ты пойми, я с тобой мог не откровенничать, а сразу на нулевой этаж, – там в здании ФСБ располагались камеры временного содержания, – и туда же всех твоих дружков…Однако тут твоим Рублёвым такие люди обеспокоены! Короче, я не знаю, в чём прикол, но они попросили ему оказать всяческую поддержку!
Ведов чуть не поперхнулся горячим чаем. Как это, оказать поддержку?!
– И ты, я знаю, в курсе всего, сукин ты сын, так что говори! – Дорогин встал и подошёл к электрическому чайнику, он стоял у Ведова за спиной.
– Я сам в шоке, – признался тот.
– Ну, я же с тобой как с адекватным человеком, а ты опять, как мудак.
– Блин, Жень, я честно не понимаю, как так получилось? А что тебе сказали точно?
– Ты что, обдолбался? Может быть, тебе ещё расшифровки с совещаний предоставить? – Дорогин закипал так же, как вода в чайнике, – совсем крыша поехала?!
– Но я реально ничего не понимаю!
– Надо было раньше думать! А сейчас такая подстава, – на этих словах красный огонёк на чайнике потух, и Дорогин тоже успокоился, – короче, мне сказали, что тут у нас тип такой то работает, типа рискует, что то там про какой то эксперимент, расследование какое то! И сказали смотреть за ним, чтобы волоска не упало!
– Он же крутой журналист, вот и попросили крышевать, пока он здесь.
– О том, что твой друг пойдёт в мэры, я узнал задолго до того, как ты заявился с ним в избирком и начал угощать всех шоколадками!
«Значит, всё таки избирком стучит. Ну, надо полагать!» – подумал Ведов, а вслух сказал:
– Да, Жень, попал ты!
Оба задумались, сделали по несколько глотков свежего чая. Ведов явно оказался в тупике, он даже не знал, в каком направлении думать. Дорогин знал больше, чем он. И это бесило. Ещё больше бесило, что Рублёв оказался не таким уж простачком! Неужели что то затеял? Или подстраховался? В любом случае – молодец.
– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но я знаю столько же, сколько и ты, и это ты мне всё рассказал, поэтому я помогу тебе, – Ведов заметил, что пока он это говорил, взгляд собеседника менялся от любопытства до отвращения, как при просмотре экспоната в кунцкамере, – давай так, если что, я тебе сразу звякну? И ты меня держи в курсе. Видишь как всё… интересно складывается.
– Пошёл на хер, клоун! – Дорогин Ведову не поверил и все его слова воспринял не иначе, как издевательства, – вы, суки, под своей шкурой журналистской спрятались и думаете - это вас спасёт? Я тебя, чмо, сам опущу, как только, так сразу, понял!? – орал он вслед уходящему Александру.
Но Ведову было не до этих шизофренических воплей. Перед глазами стоял только Рублёв. С его широкой московской политулыбкой, как у тех уродов, что показывают каждый день по телеку. «Неужели это не я его веду, а он меня? – пронеслось в голове у телеведущего, – специально прислали казачка? Ну нет, хер вы меня в дураках оставите! Я эту идею сто лет вынашивал, я всё на это ставлю, козырь у меня! Вы думаете, что это ваш козырь, а он мой, я его достал, мне с ним и выигрывать… Сейчас я ему позвоню. А я под него, можно сказать, ещё девку такую положил! Хорошо хоть ему не проболтался, кто подставу с Коляном устроил! Вот сейчас я ему и скажу, всё скажу, пусть его, падлу, совесть замучает!»
Впервые за многие многие годы Ведов потерял контроль над собой. Он несся на своём «запорожце» по заснеженному городу, нарушая все правила дорожного движения, он не понимал, что он едет, мозги, работающие только на ненависть к Рублеву, отключили все прочие чувства, в том числе чувство самосохранения. Остановился Ведов только тогда, когда начал набирать на телефоне номер Рублёва. Встал прямо посреди дороги. И фары не включил.
Рублёв не отвечал. Ведов бросил телефон на соседнее кресло. Попытался разглядеть за окном, где он. Кажется, недалеко от того дома, на стенах которого RASSOLNIKI пишут о своём пополнении. Сколько сейчас там? Не разглядеть. Метель испортила всю видимость. Зато прекрасно видно снежинки во всей красе и во всех крупностях, они отчаянно давили на стёкла, словно пытались остановить на полпути дворники. Но те всякий раз оказывались сильнее и скашивали многочисленную армию заносчивых противников. Глядя на это, Ведов улыбался. Эта нелепая борьба природы с машиной что то смутно ему напоминала… Внутри у него снова стало тепло, как от глотка чая. А, может быть, это злость улеглась. Ведов вообще быстро отходил. Мысли начали течь более размеренно:
«И хорошо, что Рублёв не взял трубку, сейчас бы наговорил ему лишнего, и всё бы рухнуло. А может быть, он сам не в курсе, что его тут крышуют, может быть, это и правда по работе? Ведь он действительно известный журналист, не отправят же его сюда без поддержки. Но почему они всё знают про выборы? Если здраво рассуждать, то только Рублев им мог сказать, тем более, Гадёныш говорит, что давно об этом знал… Хотя, скорее всего, Гадёныш просто цену себе набивает… Или Сашка подстраховывается, ведь не дурак он всегда был! Точно, так и есть… а я тут!»
Ведов медленно привёл свой раритет в движение. Однако на этом не успокоился. В голове, как и за окном, по прежнему царила сумятица. Наконец, он что то решил и стукнул по клаксону, как стучат по хребту лошади, когда хотят заставить её ехать быстрее. И «запорожец» рванул наперегонки с метелью.

XVII

Рублёв валялся в полубреду с самого утра. Всё таки срубили его. Эмоции, нервы, дикое напряжение. Это только в кино герои не болеют, всё стойко переносят, а в жизни нет героев – все люди. Всех ломает.
Из за болезни Александр не поехал на встречу с Коляном. Хотя с ним уже договорились. Или не в болезни дело? Стыдно в глаза смотреть? Что бы он ему сказал? А что тот бы сказал? Только лишние вопросы и потрясения. И без того хватает.
Нет, всё таки он бы поехал, если бы не жар и головокружение, если бы не обливался он потом, как в бане, если бы мысли не путались и не бредилось всякое: вроде стуков в дверь и ржача гопоты под окнами… А, может быть, на самом деле, его уже вычислили? Нет, это опять снег беснуется, как в прошлую ночь, ну что за зима нынче?! Злая, дикая. Да ещё снег этот упёртый всё идёт на поводу метели, всё долбит в стёкла, как баран ворота. Снег – гопник! – вдруг пришло Рублеву в голову – Боже, ну и образы!»
Александр сам себя испугался, попытался встать, чтобы вытряхнуть шизофренические мысли из головы. Но мысли магнитом притянуло обратно. И снова облило потом… Александр только сейчас заметил, что Екатерины нет рядом. Ушла? Кинула? Опять заржали гопники под окном. Рублев опять начал бредить: «Ждут, мерзавцы! И метель им не помеха, и мороз – не враг! Нет, вот она – Катя, сушит волосы. Эх, ангел мой, неужели тебя ко мне не Бог приставил? А иной, из иного измерения, из иной плоскости?». Снова потом ударило и показалось, что в окно кто то посмотрел… «И лицо то знакомое, дьявольское лицо…Катя, спаси меня».
– Катя, – простонал Саша.
– Привет, любимый, ты проснулся? – Её голос, как эротическое видение. Искушает ангел, или не ангел, или…
– Катя, мне плохо! Поищи таблеток!
– Ну, Саш, ты заболеть вздумал? Сегодня мы должны к моим идти, у папки днюха, помнишь, я говорила?
Александр не ответил.
– Сейчас, где то я тут видела у тебя аптечку, – Катя бросила фен, и, в чём была – в одних трусиках заметалась по небольшой комнатке. От шкафа к шкафу.
Александр уже не знал, можно ли ей доверять.
– Тебе можно верить? – вдруг спросил он сквозь бред.
– Милый, да ты не в себе! – она подошла, потрогала рукой голову Александра, – температура небольшая. Наверное, грипп подхватил. Или усталость. Ты устал?
Рублев не слышал вопроса, до его уха лишь доносился какой то скрежет, как будто дверь пилят или решётку на окнах.
– Тебе верить? – его глаза, затянутые болезненной пеленой, перекатились на её неприлично набухшие груди с вишневыми сосками. Да, ей можно верить!
– Хочешь, мы никуда не пойдём?! – спросила она и поцеловала его в лоб. От этого он на миг пришёл в себя.
– Пойдём, сейчас я «терафлю» выпью и соберусь.
Отпускать Екатерину одну к родителям не хотелось. К тому же разбирало любопытство: кто эти люди? Как они живут? Почему позволяют своей дочери жить так, как ей хочется? И неужели им так на неё плевать, что до сих пор не удосужились познакомиться с ее сожителем. А ведь с ним она уже полгода вместе. Или про полгода – это неправда?
После обеда Рублеву стало легче. Начали собираться в гости. Дарить решили деньги, нашли где то в книгах старый конверт и положили в него пару тысяч.
Девушка не уставала мечтать вслух, как вся родня ей обзавидуется, когда увидит рядом с их непутёвой дочерью такого мужика! А Ольга – её сестра, вообще сойдёт с ума! Хоть в чем то она – Катя, ее переплюнет! Ольга то нормального мужика найти не может! Все мается!
Но стоило им выйти на улицу, как планы Екатерины похвастаться опять чуть было не смыло потом, резко подступившим к телу Рублёва. Волны озноба и мурашек в долю секунды добрались до Сашиной головы, и снова начало мерещатся….Он стремительно, под стать шизофренику, впадал в бред.
«Что это за гопники стоят около подъезда? Почему их так много? Они меня тут давно ждут» – раздумывал Рублёв, вертя головой на все четыре стороны. «И Катя меня вывела, скотина, специально на них, одного на толпу, предательница. Куда она меня тащит? Чья это машина?»
– Поехали в такси, холодно пипец!? – Предложила Катя, не заметившая очередного приступа болезни у Саши. Недалеко стояла белая волга с шашечкой на крыше. В неё и сели.
Сашин бред продолжался всю дорогу. Немного полегчало, когда вышли из машины и стали проходить мимо какого то очень знакомого Александру дома.
«Что это за дом? Какой то знакомый», – вспоминал он. Взгляд зацепился за яркую свежую надпись на стене «RASSOLNIKI 558». Рублева снова прошиб холодный пот. Так значит их уже почти шесть сотен! Да, это уже армия! Сила силища! Бляха муха!
Где то вдали сорвалась с места какая то машина, кажется, жёлтая, посигналила кому то… Что это за сумасшедший лихачил в непогоду, Рублёв рассмотреть не смог – в глаза лезла зануда белизна. К тому же Сашу снова замутило, к горлу подкатила тошнота, затряс озноб. Снова стало казаться, что за ним охотятся гопники.
Так продолжалось до дома родителей Екатерины – благо идти до него было метров двадцать.
На четвертый этаж без лифта он поднимался с трудом. Наконец, Катя остановилась на площадке этого проклятого этажа, приставила Сашу к стене и позвонила в чёрную сейфную дверь.
«Ну, всё, здесь мне придет конец» – приговорил себя Рублев.
Двери открылись не сразу. Катя с порога защебетала:
– Папа, Саше плохо, доведи его до дивана, пожалуйста!
Кто то очень мощный со спины взял его за пояс и, словно пьяного, шаг за шагом повёл туда, откуда доносился шум гостей.
Сашу довели до дивана.
Пока шли, он пытался разглядеть собравшихся, но всё расплывалось, все лица превращались в длинную смазанную полоску, люди, предметы, стены, всё пространство растянулось и вдруг посыпалось, как на старой кассете…
Но одного гостя Александр успел распознать. Это был гопарь по кличке Шило.