Признание в США СССР и первый посол Буллит как про

ПРИЗНАНИЕ В США СССР И ПЕРВЫЙ ПОСОЛ БУЛЛИТ КАК ПРОТОТИП ВОЛАНДА-САТАНЫ В РОМАНЕ "МАСТЕР И МАРГАРИТА"

Вопреки настойчивым советам о том, что признавать СССР до приезда Посла Махатм Рериха категорически нельзя, Рузвельт, лично ведя завершающую стадию переговоров с большевиками, всё же согласился на признание СССР. Это произошло 16 ноября 1933 года. Немаловажную роль в этих переговорах сыграл и Уильям Буллит, которого Рузвельт на следующий день после подписания ключевого документа назначил послом США в СССР. После начала сталинских процессов Булит постепенно разругался с коммунистическим руководством страны и Рузвельт в 1936 направил его послом США во Францию. Насколько можно понять случившееся, вместо Посла Востока и одновременно назначенного представителем Рузвельта в Россию от США - Рериха, был назначен Буллит - прототип булгаковского Воланда-Сатаны. С утратой возможности воспользоваться помощью Махатм и Рериха, как было сказано, Америка лишилась лучшего Плана, и теперь её ожидает трудный План, а если не получиться и он, то её ждёт ужасный План. Трудный План, носивший кодовое название "Канзас" и связывавшийся с Маньчжурией (Северным Китаем), оккупированной тогда Японией, оказался Рузвельту не по плечу (1935). Вступил в действие страшный План, или Карма во всей силе - Вторая мировая война, холокост, атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки.

Далее приводится текст и сведения, преимущественно взятые из книг: "Мир мог быть другим. Уильям Буллит в попытках изменить ХХ век" (А.М.Эткинд) и "Легенды неизвестной Америки" (Т.Скоренко).

В 1917 году президент США Вильсон назначил Буллита заместителем государственного секретаря, и на мирной конференции в Париже Буллит входил в аппарат советников Вильсона. В марте 1919 Буллит возглавил секретную международную миссию в Советскую Россию, где встречался с Лениным, уговаривая вождя согласиться на отказ от львиной доли территории страны, занятой иностранными войсками и Колчаком. Со слов Буллита пошла гулять по миру, судя по всему, фальшивка, либо сооружённая большевиками для оттягивания времени, утка (миссия Буллита в Москве носила неофициальный характер), будто Ленин на все эти предложения Буллита дал согласие.
Буллит в это время был настолько увлечен коммунистическими лидерами и их идеями, что считал тогда, что Троцкий «намного опередил нас в марше к либерализму во всем мире». В течение 1918 года Буллит написал несколько докладных записок, в которых предлагал сотрудничество с Троцким, совсем недавно вернувшимся в Россию из Нью Йорка (о них сообщает Орвилл Буллит, но в архиве они не сохранились). Возможно, Буллит общался с Троцким в его американской эмиграции; он дружил с его доверенными лицами, например с Максом Истменом, который вывез из Москвы в 1924-м знаменитое ленинское «Письмо к съезду», а потом годами служил Троцкому в качестве переводчика и литературного агента. В течение 1918 года, рассказывает брат Буллита, он составил «много меморандумов», в которых предлагал «новые способы строить отношения с Троцким». Возможно, что он знал Троцкого в бытность того в Нью-Йорке; они вращались в одних и тех же левацких кругах. В них началась и дружба Буллита с полковником Хаусом, который поддерживал его потом в течение нескольких десятилетий. Вокруг Хауса группировались люди левых и даже крайне левых убеждений; его близким другом был знаменитый тогда поэт и журналист Линкольн Стеффенс, приветствовавший большевистскую революцию.
В 1924-м, после расторжения первого брака Буллит женится второй раз на Луизe Брайант, вдове и коммунистической «соратнице» знаменитого в СССР Джона Рида. Джон Рид написал «Десять дней, которые потрясли мир» о Ленине, и умер от тифа (кто заразил?) в России в 1920 году. При том, что в 1919 году Джон Рид стал одним из основателей Коммунистической рабочей партии США. Был похоронен на Красной площади у Кремлёвской стены. Джон Рид разговаривал с Лениным, сблизился с Троцким, сотрудничал в Наркомпросе и выступал нa Съезде Советов, обещая большевикам помощь американских трудящихся. В январе 1918-го Троцкий назначил Рида советским консулом в Нью-Йорке; они оба, видимо, надеялись на скорое признание большевистского правительства Америкой, которое состоялось лишь пятнадцатью годами позже. Вернувшись в Америку, Джек и Луиза написали по книге о революционном опыте: Джек – «Десять дней, которые потрясли мир», Луиза – «Шесть красных месяцев в России». Буллит писал потом – наверняка со слов Луизы, – что в этот последний месяц своей жизни Рид был жестоко разочарован Коминтерном и советскими коммунистами. Луиза встретила Джека в Москве 15 сентября, а 17 октября 1920-го он скончался на ее руках.
Луиза надолго задержалась в Москве, посылая почти ежедневные репортажи в американские газеты. В 1921 году она сама поехала туда, откуда приехал умирать Джек – на советский Восток. За два месяца она проехала через казахские степи и Туркестан, отовсюду посылая телеграммы с репортажами: единственный западный журналист, который в начале 1920-х посетил эти места. По дороге Луиза завязала роман с Энвер-пашой, примечательным османским деятелем, в свое время принявшим участие в геноциде армян, а теперь проповедовавшим союз между большевизмом и исламом; год спустя он возглавит басмаческое восстание и будет убит в бою. Весной 1921-го Луиза вернулась в Америку, что было непросто: в Госдепартаменте знали, что она выехала под чужим именем, и паспорт ей не давали. В следующем году она снова поплыла в Москву, собрав там материалы для новой книги «Зеркала Москвы» – в частности, интервью с Дзержинским.
Этот брак со вдовой Джона Рида не дал Буллиту ни денег, ни связей, но перенес его в центр международного левого движения. Такой поворот личной жизни соответствовал многолетним мыслям Буллита о некоммунистическом левом движении и о том, что только оно может противостоять умирающим идеологиям, развивавшимся справа и слева от американцев. Не скрывавший антисемитизма Хемингуэй с презрением писал о Буллите как о полуеврее, но регулярно играл с ним в теннис и ходил на скачки.
Буллит познакомился и подружился с Зигмундом Фрейдом и даже совместно они написали книгу о Вильсоне. Впоследствии Буллит предпринял титанические старания и вывез Фрейда из занятой нацистами Вены.
В сентябре 1932 года Буллит начал работать в штабе предвыборной кампании Рузвельта. Рузвельт был избран в ноябре 1932 года. В апреле Буллит назначен на должность помощника Государственного секретаря – примерно ту же должность, с какой он ушел почти 15 годами ранее. Первым поручением Буллита стала подготовка Мировой экономической конференции, которая состоялась под эгидой Лиги Наций в Лондоне летом 1933-го; Буллит организовывал ее вместе с финансистом Дж. П. Варбургом – одним из участников Мирового Теневого Правительства.
«Россия всегда была полицейским государством», – писал Буллит. Порядок поддерживается тайной полицией, которая устраняет любого, кто выражает недовольство. «Говорить о русских как об азиатах несправедливо в отношении азиатов»: Япония и Китай создали великие цивилизации, а русские так и не вышли из варварства. Поэтому наши доклады, писал Буллит, напоминают не только донесения достопочтенного Нила Брауна, написанные в 1850-х; они похожи и на донесения британских послов, которые те писали из Москвы во времена Ивана Грозного. Сталин следует по стопам Ивана Грозного и Петра Великого. Раньше здесь говорили: «Поскреби русского и найдешь татарина»; теперь впору сказать: «Поскреби коммуниста и найдешь русского». Однако Буллит признавал силу советской армии, которой, по его мнению, некого было опасаться. Нацистская Германия «еще много лет» не будет готова к атаке на Польшу и СССР, писал американский посол в 1936-м, давая в этот раз неверный прогноз. Советской бюрократии, полагал он, надо бояться только самой себя. «Единственным реальным страхом коммунистов является то, что их бюрократическая машина может сломаться от напряжения, например в случае войны. Ужас перед Кремлем настолько велик, что русские чиновники даже на высшем уровне всячески уклоняются от принятия решений… Неэффективность бюрократии – главная слабость СССР. Коммунистическая форма государства требует от бюрократии исключительных способностей. Но русские всегда были и остаются плохими бюрократами».
Из этого наблюдения Буллит делал дальнейшие выводы, которые смущали многих читателей секретного донесения; вероятно, из-за них оно оставалось неопубликованным и после того, как его рассекретили десятилетия спустя. Выводы эти касались национального или, как говорил Буллит, расового состава советской бюрократии. Поскольку русские были и остались плохими бюрократами, а социалистическое государство требует особенной эффективности от своей бюрократической элиты, «во всех наркоматах работает необычайно много евреев». Буллит приводил статистику: в СССР, по его подсчетам, был 61 высший руководитель (наркомы и их заместители), и 20 из них были евреи; в населении всего СССР на 61 человека приходился один еврей. «Высшая бюрократия почти во всех наркоматах состоит из евреев». И действительно, он перечислял руководителей, с которыми имел дело, и те были евреями: нарком иностранных дел, внутренних дел, внешней торговли, транспорта… Только армия была «относительно свободна от евреев», но они доминировали в войсковом снабжении. Администрация Рузвельта вовсе не была «свободна от евреев», да и сам Буллит отчасти был евреем; но подсчеты такого рода вовсе не были чужды Белого дому. Нацисты в Германии уже запретили евреям многие профессии, включая государственную службу; до погромов и газовых камер еще оставалось несколько лет. Говоря об этих деликатных материях в официальном донесении, Буллит искренне верил в их политическое значение и дистанцировался от возможных обвинений. «Поразительное количество евреев на высокооплачиваемых должностях еще не вызвало открытого антисемитизма, хотя среди тех, кто проводит отпуска на курортах Сочи, около 80 % евреи». И дальше он вновь говорит о будущем, на этот раз верно: «Напряжение долгой войны может вызвать [в СССР] волну антисемитского насилия, и результатом будет дальнейшее снижение эффективности советской бюрократии».
В этом контексте Буллит формировал свою европейскую геополитику, на основе которой будет действовать в Париже. Коммунисты надеются, писал он, что большая война в Европе наверняка приведет к революции. Посылая своих агентов в Испанию, они на деле ожидают победы в Польше или Румынии; но для этого им нужна общеевропейская война. Поэтому они делают все, чтобы поддержать напряжение между Францией и Германией. Буллит предлагал Белому дому поддерживать равновесие сил в Азии, чтобы Китай не попал под влияние ни СССР, ни Японии; делать все, чтобы отсрочить франко-германскую войну; понять, что СССР не только торговый партнер, но и опасный соперник США, и вести с ним торговлю только за наличные, не предоставляя кредитов; сохранять бдительность в отношении американской и европейских компартий.
Уже в апреле 1935 года, демонстрируя незаурядный дар предвидения, Буллит сказал Рузвельту: «По моему мнению, Советский Союз рано или поздно объединится с Гитлером».
В другом пророчестве Буллит в 1922 году пугал, что настанет день, когда атлантическим державам будет противостоять новая и страшная комбинация сил. В нее войдут «перестроившаяся Германия, восстановленная Россия, раздраженный и озлобленный исламский мир», и еще Япония и Китай.
Посол Буллит развернулся в Париже по полной программе — он снял для посольства огромный замок в Шантильи, в его подвалах было порядка двадцати тысяч (!) бутылок французского вина, он стал заметной персоной в высшем обществе. Его отношения с Рузвельтом резко улучшились, перейдя в статус дружеских. Доходило до того, что Буллит звонил президенту просто так, справиться о его здоровье.
10 июня 1940 на Францию напала Италия. Французский кабинет министров покинул Париж. Уильям Буллит принял функции главы гражданской администрации французской столицы – в сущности, стал его мэром (оставался им несколько дней). Он не хотел подчиниться Рузвельту, который по-прежнему настаивал на немедленной эвакуации. Уильям предпочёл заниматься вывозом в Америку части французского и бельгийского золотого запаса. Он вступил в переговоры с немцами о бескровной сдаче города. Только 30 июня 1940 года Буллит, наконец, покинул Париж.
Роберт Мерфи, советник американского Посольства, утверждал, что Буллит спас Париж, повлияв на решение Рейно объявить Париж «открытым городом» и убрать из него армию, оставив полицейские и пожарные части. Дипломат и историк Дж. Кеннан тоже считал это особой заслугой Буллита. Иными словами, Буллиту принадлежит «честь» обесславить страну потомков Наполеона.
Челночная дипломатия Хопкинса, много раз за время войны летавшего между Вашингтоном и Москвой, обеспечила функционирование ленд-лиза и, несомненно, помогла победе союзников 1945 года. И действия Хопкинса, как считается, поддержанные Рузвельтом, привели к Ялтинской конференции, советскому контролю над Восточной и Центральной Европой. Беседуя с Рузвельтом, Буллит возражал против такой политики безусловной поддержки СССР, которую проводил Хопкинс.

О жизни в Москве и знаменитом бале у Сатаны-Воланда смотри http://www.chaskor.ru/article/amerikanskij_voland_21971