Россия, вступившая при Петре I в эпоху великих преобразований, нуждалась в мощной промышленности. Поэтому в первое же десятилетие XVIII века по всей России стремительно строятся многочисленные предприятия, в том числе и оружейные. Однако, несмотря на строительство тульского оружейного двора и усилия частных заводчиков оружия постоянно не хватало.
Правительство шло на изрядные издержки, закупая ружья за границей. Пользуясь ситуацией, иностранные компании, в первую очередь английские, назначали неслыханные цены: по 15 рублей за штуку, тогда как сделанное в России ружье обходилось казне всего в рубль 60 копеек. Последняя при Петре I закупка, совершенная в 1712 г., дала армии дополнительно 10 тысяч фузей, но полевым и гарнизонным войскам требовалось 122600 пехотных ружей и 49 800 драгунских.
Исходя из насущных потребностей армии, Петр I распорядился, чтобы в 1711 г. в Туле стараниями казенных кузнецов было сделано 2 тыс. фузей для полков лейб-гвардии, 8 тыс. в пехоту, 5 тыс. драгунам да сверх того 2 тыс. пар пистолетов и 1200 пик. Деньги для этого дела в сумме 30 тыс. рублей повелел царь собирать со всех губерний, а железо отпускать из Сибирского приказа по 40 копеек за пуд.
Петр не хотел, чтобы частные предприниматели монополизировали поставку оружия, ибо это не отвечало интересам государства. Он видел путь, ведущий к обеспечению армии стрелковым оружием, в создании крупной казенной мануфактуры, поэтому 15 (28 по н. ст.) февраля 1712 г. Петр I подписал указ, положивший основание Тульскому оружейному заводу.
Как и при решении всех больших и важных для России дел, Петр I тщательно и всесторонне раскрыл суть намеченных мероприятий и пути их решения. Он ставил конкретную задачу обеспечить поставку в войска 15 тыс. драгунских и пехотных фузей со штыками, изготовленных обязательно из сибирского, то есть уральского, железа. Плата за каждое ружье определялась в сумме одного рубля двадцати двух алтынов и двух денег, а железа для выполнения данного наряда надо было брать по 10 тыс. пудов в год.
Для нового предприятия могли понадобиться кадры, и Петр I предписал иноземцев и русских людей, понимающих оружейное дело, «по мастерству к делу употреблять».
Для строительства завода, выплаты жалованья мастерам, на приобретение упаковочных ящиков, смазочного сала, на оплату провоза готовых изделий до Москвы и обратную дорогу, на прочие нужды предназначались деньги, специально собираемые с губерний. Назначенный управляющим князь Г. Волконский должен был получать эти деньги через канцелярию Правительствующего Сената и ежегодно отчитываться по ведомостям за их использование той же канцелярии. Не были забыты и такие вопросы, как подготовка в Москве складов для готового оружия, была определена цена на железо ; четыре гривны за пуд, количество пороха для испытания каждого ружья - 12 золотников на фузею.
Петр I этим указом положил также начало стандартизации оружия в условиях заводского производства. Он приказал «ружье драгунское солдатское, также и пистолеты делать одним калибром». Наконец, в документе четко и ясно указано, что для воплощения в жизнь всех этих планов, «...для лучшего в том оружейном деле способу, при той оружейной слободе, изыскав удобное место, построить заводы, на которых бы можно ружья, фузеи, пистолеты сверлить и оттирать, а палаши и ножи точить водою».
На постройку завода и его пуск было дано пятнадцать месяцев, после чего указывалось «по домам, где кто живет, ружья впредь не делать». Волконский поручил составление плана строительства, а также проектирование водяных колес и станочного оборудования талантливейшему инженеру, механику-самоучке, кузнецу палашного дела Марку Сидорову. В помощники ему были определены старосты оружейной слободы Мосолов, Шелашников и Кириллов.
Волконский предложил откупить в казну завод Н. Демидова и на его базе строить казенный завод. Этому воспротивился Сидоров, справедливо считавший, что покупка будет пустой тратой казенных денег, так как ограниченный запас воды в Тулице не давал возможности в перспективе расширять это предприятие. Сидоров настоял на том, чтобы казенный завод был возведен на месте старого городища, потому что там можно было использовать полноводную реку Упу и имевшиеся гидросооружения.
Он предлагал для начала построить два завода - Нижний и Верхний, а в них установить молоты для «битья» досок, вертельные станки и точила. С большим трудом Сидорову удалось доказать правильность своего плана и получить разрешение на начало строительства.
Еще в 1697 г., когда по замыслу Петра была сделана попытка соединить верховья Дона через реки Шат и Упу с Окой, на Упе была возведена плотина и устроены шлюзы, а Тулицу тогдашние гидротехники направили по новому руслу так, что она стала впадать в Упу ниже шлюза. Во времена Сидорова старое осушенное русло реки представляло собой идеальное место для установки водяных колес. Это он с блеском и использовал при строительстве Нижнего завода. В нескольких десятках саженей от плотины со шлюзом сухое дно старого ложа Тулицы было углублено настолько, чтобы поставить там крепчайшие дубовые срубы «лари» ; четырехгранные сооружения, в которых устанавливались водяные колеса. Над ларем было срублено 3-этажное здание ; «вертельный анбар о трех жильях».
Размеры первого заводского цеха были по понятиям того времени достаточно внушительными ; 17 метров в длину и 6 метров в ширину. На первом этаже были установлены пять точил для обработки ружейного штыка и один «вертельный» станок для сверления штыковой трубки. Здесь же были устроены три горна с пятнадцатиметровыми вытяжными деревянными трубами. Горны предназначались для закалки готовых изделий и для ковки мелких деталей. На втором этаже были смонтированы 12 «вертельных» станков для высверливания стволов. Третий этаж предназначался для хранения различных припасов, готовых изделий и полуфабрикатов, часть его была отведена под караульное помещение.
10 (23 по н. ст.) января 1714 г. первая очередь завода была запущена и стала давать продукцию.
Одновременно приступили к сооружению Верхнего завода. С целью использования воды был прорыт второй канал на 134 сажени выше по ее течению от старого русла Тулицы. Канал этот начинался почти напротив Наугольной башни кремля, пересекал территорию завода поперек и, поворачивая влево, вливался в новое русло Тулицы. На этом канале, или «перекопе», начали возводить «молотовый анбар для битья досок на стволы», иначе говоря — кузнечный цех.
Начатое Сидоровым дело продолжил один из выдающихся инженеров и механиков своего времени Яков Батищев, уроженец Веневского уезда. В Тулу он был прислан вместе с 40 другими солдатами для несения караульной и конвойной службы.
Основательно познакомившись со всеми особенностями постройки завода, он, используя свой опыт строительства крепости Ораниенбург в селе Слободском Воронежского уезда, сделал несколько толковых предложений, и в 1715 г. ему было поручено окончательное устройство завода.
Батищев закончил сооружение «молотового анбара» на новом «перекопе», возвел двухэтажное здание с тремя водяными колесами и станками для наружной обработки ствола, для чистки граней казенника, для отделки канала ствола.
Труды Якова Батищева получили высокую оценку. Он был произведен в сержанты артиллерии с повышением денежного и провиантского довольствия. В 1719 г. ему поручили новое большое дело — строить охтинский пороховой завод. А вскоре он стал начальником этого завода.
Марк Сидоров и Яков Батищев занимались не только строительством завода. Немало трудов, таланта и сметки положили они на дело создания различных машин, механизмов и станков. Оба они были неплохими гидротехниками, под их руководством строились плотины на Тулице и на новом «перекопе». Они знали толк в сооружении «мельничных» колес, рассчитывая их таким образом, чтобы развиваемой мощности хватило для надежной работы всех станков. Но самый, пожалуй, важный вклад они внесли в проектирование, изготовление и внедрение различных вододействующих механических станков. Благодаря этим новшествам была резко повышена производительность труда.
Сидоров был местным казенным кузнецом, старостой цеха белого оружия, и ему легче было воплощать в жизнь свои изобретения. По-другому складывалось у Якова Батищева. Никому не известному рядовому солдату пришлось с большим трудом доказывать состоятельность своих предложений. Когда он доложил Волконскому свои проекты, тот дал ему разрешение на изготовление опытных машин, но с обязательным условием в случае неудачи возместить все убытки.
Первой машиной, созданной Батищевым, был станок для «обтирания наружности стволов пилами» (напильниками). Каждая «пила» должна была заменять сразу пять человек. Машина была испытана в первых числах января 1715 г. и отделала ствол за полтора часа. Ручными же напильниками один мастер мог сделать ту же работу за двенадцать часов. Впоследствии солдат-самоучка Батищев значительно усовершенствовал свое изобретение, и в одном станке можно было сверлить или обтирать по двенадцать стволов одновременно.
Таким образом, оружейный завод уже на первой стадии своего существования был оснащен самым передовым для того времени, а частью и уникальным, технологическим оборудованием.
Поскольку указ Петра I совершенно недвусмысленно говорил об объединении на заводе всех работ, то князь Волконский в 1712 г. поручил казенному кузнецу Владимирову руководство постройкой каменного оружейного двора. По проекту, это должен был быть комплекс двухэтажных зданий, расположенных правильным четырехугольником размером 224 на 127 метров. Там предполагалось устроить 104 кузницы для заварки стволов, ковки замков и различных деталей прибора. На вторых этажах зданий должны были разместиться мастерские по отделке и сборке замков, изготовлению лож и окончательной сборке и отделке ружей, пистолетов и клинков, а также кладовые и хранилища припасов.
Оружейный двор построили только в 1718 г., хотя на работы были привлечены больше сотни каменщиков и 250 пленных шведов.
По замыслу Петра I, новый оружейный двор должен был объединить всех мастеров, не занятых на Нижнем и Верхнем заводах, чтобы удобнее было смотреть за изготовлением положенного числа ружей. Начальник тульских заводов Вадбольский направил в декабре 1719 г. рапорт в Москву о готовности перевести всех мастеров на оружейный двор. Но с переводом случилась заминка.
Всех кузнецов с учениками, не считая работников при некоторых «пожиточных», было 1161 человек. А двор, площадь которого определял при проектировании кузнецкий староста Леонтьев и явно ее занизил, был выстроен только в один этаж, а не в два, как намечалось, и все кузнецы уместиться там не могли. Воспользовавшись ситуацией, оружейники подали на имя генерал-фальдцехмейстера Брюса прошение о дозволении работать по-прежнему в своих домах и таковое получили. Таким образом, начинание Петра I, поставившего целью полную централизацию оружейного производства, до конца не было доведено.
Оружейники противились сосредоточению всех работ на заводе. Причины этого были те же, что и в 1705 г., но к ним добавились и новые. Петр I запретил оружейникам наниматься на работы, куда бы то ни было и делать стволы по домам. Это лишило их дополнительного заработка. У фабрикантов возникли трудности с рабочей силой и приобретением деталей у надомников. Таким образом, создание казенной мануфактуры ухудшало положение всех мастеров-надомников.
Представителям «меньшой братии», самой обездоленной части оружейников, лишенной всяких средств производства, был один путь — идти на вододействующие заводы, становиться к станкам за мизерную плату — алтын в день. Многие не выдерживали и бежали. Таких ловили, драли кнутом, рвали им ноздри, наиболее непослушных приковывали цепями к машинам.
Наконец, Петр I еще больше ужесточил требования к качеству оружия.
Все эти обстоятельства заставляли кузнецов не только пассивно сопротивляться устройству казенного завода, но и мешать этому. Не беспричинно же староста Леонтьев наполовину урезал проект каменного двора и выстроил его одноэтажным. Столь же показательно и активное сопротивление оружейников устройству заводских машин.
В одном из рапортов генерал-фельдцехмейстеру Батищев писал, что назначенные в помощь ему казенные кузнецы Викула Чернашкин, Петр Ефимцев, Аврам Ефимцов, Семен Климов да Емельян Толкачев «по согласию со своей братией от той работы отказались и учинились государеву указу противны и тем заводам в пользу государевой оружейной работы быть не желают». Он написал также и о том, что местное начальство мало дает ему знающих людей для постройки спроектированных им станков. По его мнению, задержки происходят потому, что мастера «отделывают стволы ручными пилами в своих домах и оттого богатятся, а вышеписанному заводу и в казну прибыли от водяной работы не желают».
Безусловно, заводские высокопроизводительные по тем временам «вертельные» станки не в пример домашним ручным давали больший выход готовой продукции. Это отлично понимали ствольщики-надомники. Самые богатые из них сами не прочь были бы обзавестись такими. Но они протестовали не против самого станка, а против петровского указа, запрещавшего сверление стволов по домам. Указ же этот вышел потому, что Петр I хотел свести все вновь изготавливаемые стволы к единым размерам. На заводе с его отлаженной технологией, едиными сверлами и строгим технологическим надзором такое единство размеров было возможно.
Понимая, что без хороших мастеров невозможно делать первоклассное оружие, Петр I издал несколько указов, привлекших в кузнецкую слободу новых людей. Так, в 1711 г. он приказал «из разных губерний присылать в Тулу на завод молодых холопов, которые кузнечному и столярному делу заобычны, и учить их ствольному и ложевому делу фузей и пистолетов». Так было продолжено положенное им же, Петром I, дело обучения «новобранцев»-оружейников.
В результате с 1711 по 1716 гг. число мастеров разных специальностей увеличилось на 255 человек. Указом от 27 апреля 1722 г. царь разрешил всем без исключения людям «всяких чинов и званий, которые похотят вечно или временно» состоять в одном из оружейных цехов, записываться у цеховых старост. Сразу же увеличился приток в слободу крепостных крестьян, что вызвало большое недовольство землевладельцев. Тогда Петр I изменил указ, разрешив записываться в оружейники, только «ремесленным и мастеровым людям».
Ко времени первой российской переписи населения — «ревизии», состоявшейся в 1722 г., оружейников было уже 2560 человек. Всего же при Петре I количество оружейных мастеров в Туле выросло более чем в шесть раз.
Петр I продолжал много внимания уделять стандартизации оружейного дела. Так, весной 1715 г. он ввел использование поверочных калибров, указав на необходимость «фузеи и пистолеты калибром против присланных проверять», промерять длину ствола, размеры его канала, толщину стенок. Также проверялись размеры штыков, замков и прибора.
Оружие, сделанное на Тульском оружейном заводе, было признано за эталон, так как в одном из указов Петр I писал: «Делать ружья против прежнего, как деланы на тульских заводах».
Усилия Петра I, его сподвижников, лучших представителей тульского оружейного сословия не пропали даром ; в XVIII веке оружейный завод становится ведущим предприятием России по выпуску стрелкового оружия.
После смерти Петра I многие его начинания получили продолжение, но скорее по инерции, потому что правящая верхушка всецело была захвачена борьбой за власть и мало внимания уделяла развитию русской промышленности. До середины тридцатых годов практически ничего не было сделано для расширения оружейного завода, улучшения станков и механизмов и увеличения их количества.
С 1725 по 1736 гг. Тульский оружейный завод в результате бездеятельности фельдцехмейстера Миниха стал постепенно приходить в упадок. Ветшали плотины, здания, изнашивались станки. В связи с уменьшениями нарядов на выделку оружия значительно ухудшилась жизнь оружейников.
Оружейное дело требовало таких срочных мер для исправления положения, что Тульский оружейный завод был изъят из адмиралтейства и передан в главную артиллерийскую канцелярию, которой командовал генерал-поручик де Генин, бывший, по свидетельству современников, одним из немногих бескорыстных деятелей того времени. Де Генин послал в Тулу двух офицеров своей канцелярии для обследования завода. Выводы этой комиссии были неутешительными. Она выявила не только плохое техническое состояние завода, но и массу случаев злоупотребления властью со стороны заводского начальства.
На основании доклада капитан-поручика Альбедиля, возглавлявшего комиссию, кабинет министров принял решение сменить руководство завода. Для этого в Тулу направляется генерал де Генин. Одновременно с ним туда ехал капитан морской артиллерии А. Беэр, который должен был перепроверить сведения Альбедиля.
У кабинета было намерение отремонтировать каменный оружейный двор, поэтому Беэр получил указание определить сумму денег, необходимую на восстановительные работы.
Артиллерист Беэр основательно и добросовестно выполнил возложенное на него поручение и через де Генина довел до сведения правительства свои выводы о том, что завод находится в состоянии крайнего упадка и увеличить производство оружия на нем невозможно без ремонта помещений и механизмов.
Для управления оружейными заводами России учреждалась оружейная канцелярия в Сестрорецке, под Санкт-Петербургом. В Туле ведать заводом и мастерами должна была подчиненная ей оружейная контора. Указ предписывал увеличить выделку оружия на заводах, чтобы в арсеналах армии постоянно находилось в запасе до 50 тыс. готовых ружей.
Под руководством Беэра были отремонтированы и подняты выше все заводские плотины, отремонтированы водоспуски, водяные колеса, валы, станочное оборудование. У тульского помещика генерал-майора Фомицина была откуплена в казну мельница, ее плотину также подняли и укрепили, и на одной стороне Упы возвели здание цеха по выделке стали, а на другой — хлебную мельницу. Каменный оружейный двор был основательно отремонтирован.
Двенадцать каменных палат отвели для хранения разных припасов, в том числе металлов, дерева и прочего, четыре комнаты для приема от мастеров-надомников готового оружия, замков, приборов, клинков, эфесов. Несколько комнат отводились под различные конторские помещения и заводской архив. Были восстановлены две кузницы для мелких кузнечных работ, возведены три деревянных цейхгауза для хранения присланных с завода готовых ружей. Таким образом, оружейный двор стал постепенно превращаться в заводской арсенал.
Чтобы увеличить мощность завода и исключить его остановку из-за недостатка воды в жаркие летние месяцы, под руководством Беэра была возведена новая плотина длиною в 262 метра через проток, соединявший Упу с Тулицей напротив Чулковской слободы. В связи с тем, что вешние воды заливали луговину со стороны Чулковской слободы и угрожали территории завода, под руководством Беэра был прорыт канал от новой плотины до перекопа Верхнего завода, а вдоль канала насыпаны земляные дамбы.
По ходатайству Беэра были закрыты все ручные кузницы, в которых раньше приготовлялось железо, ибо оно в большей части своей не было пригодно для выделки оружия.
Беэр сделал немало для восстановления завода, но ему не удалось до конца завершить первую его реконструкцию. В 1744 г. он получил назначение на Урал заведовать серебряными рудниками.
После дворцового переворота 25 ноября 1741 г. и воцарения на престоле дочери Петра I Елизаветы началось возвращение к петровским порядкам. В декабре 1742 г. сестрорецкую оружейную канцелярию и тульскую контору передали, а точнее говоря, вернули в Управление военной коллегии, а с 1748 г. на должность генерал-фельдцехмейстера был назначен граф Шувалов, немало сделавший для подлинного восстановления тульского оружейного дела и для последующего его расцвета.
П.И. Шувалов обязал мастеров иметь на каждую деталь лекала. А чтобы не было подлогов, лекала должны были помечаться заводским клеймом или заводской печатью. Справедливо считая, что важнейшей частью ружья, способной влиять на эффективность применения его в бою, является замок, Шувалов распорядился выделить хороших замочных мастеров и приказал им обучать своему искусству тех, кто мастерством слабее.
Фельдцехмейстер справедливо считал зазорным привозить в Тулу издалека всякий скобяной товар. Поэтому он обязал казенных мастеров, знающих дело дверных замков, петель, шпингалетов, обучать учеников, чтобы «художество в деле сих вещей перевесться не могло».
Шувалов обращал внимание на правильное распределение между оружейниками «задельных денег». Он требовал от старост выдавать мастерам ровно столько денег, сколько надо для выполнения задания. Считал также, что оплату работы надо производить не в зависимости от специальности, а от уровня мастерства того или иного оружейника, «чтоб одно художество перед другим обиды не имело». И следуя петровским традициям, он постоянно заботился о росте мастерства оружейников, требовал обязательного переосвидетельствования мастеров, чтобы людей несведущих из их числа исключать, детей мастеровых обучать всем имевшимся специальностям, а не только самым выгодным.
Деятельность П. Шувалова оставила заметный след в истории оружейного завода и способствовала улучшению качества тульского оружия, появлению среди оружейников искусных умельцев. При Шувалове в мастерских оружейного завода было начато производство часов, математических инструментов, физических приборов. Он ввел специальные денежные поощрения для отличившихся в тонкой работе или в изобретательстве оружейников. Со времен Шувалова появилась у туляков страсть к изготовлению всяких «куриозных вещей».
В середине XVIII века продолжалось расширение завода. В 1748 г. была построена шпажная фабрика, установлены новые сверлильные, точильные и полировочные станки, не ослабевала забота о сохранении подмосковных лесов. Указом 1754 г. было велено уничтожить на расстоянии 200 верст от Москвы все частные железные заводы, за исключением заводов Баташева и Данилова на Оке, Мосолова на Мышеге и дугенского завода Демидовых.
Все преобразования сороковых — пятидесятых годов XVIII века сыграли немалую роль в укреплении русской оружейной промышленности. Благодаря стараниям де Генина, Беэра, Шувалова, многих тысяч мастеровых людей русские солдаты стали получать первоклассное стрелковое оружие, силу которого в полной мере испытала на себе Пруссия, противник России в годы Семилетней войны.
В 60 - 80-х гг. XVIII века усилия России были направлены на то, чтобы окончательно утвердить свои южные границы, выйти на берега Черного моря, обеспечив, таким образом, торговлю через Черное море и средиземноморские проливы. Понимая важность и значение оружейной промышленности, императрица Екатерина II через своих сановников сделала достаточно много для укрепления тульского оружейного завода.
Манифестом 1767 г. было велено направить в комиссию по составлению нового Уложения по одному депутату от каждого города. Но фельдцехмейстер граф Григорий Орлов , ввиду «особой государственной пользы» оружейной слободы и казенного завода, предложил, чтобы оружейникам было разрешено избрать помимо городского депутата еще и своего, от оружейного сословия. В этом же году 1323 оружейника собрались на Братском дворе и после непродолжительных споров избрали своим посланцем ложевого мастера Ивана Полина, которому и вручили наказ с изложением своих пожеланий.
Всего в наказе были записаны 39 статей, и они в основном отражали общесословные интересы. Оружейники просили подтвердить все старые льготы и даровать новые, передать рассмотрение всех спорных дел земской избе, предоставить им исключительное право на выделку оружия.
Реализацию наказа оружейников ускорила крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева . Летом 1774 г. армия Пугачева добилась наибольших успехов и угрожала дорогам, ведущим к Москве. Правительством были определены меры предосторожности на случай вторжения войск восставших в центр страны. В Туле решено было организовать заставы на въездах в город и конные разъезды по городу, выявить всех пришлых и беспаспортных, запретить продажу оружия, вооружить на случай подхода отрядов восставших купцов и оружейников.
Власти опасались распространения в городе различных слухов, волнений среди «низшего сословия». Возникшая напряженная ситуация заставила командира завода принять дополнительные меры, в соответствии с которыми была мобилизована заводская охранная рота, а всех оружейников предполагалось разделить на сотни и использовать их в караулах. Была даже мысль устроить ров вокруг завода и всей оружейной слободы.
Но лучшим средством для предотвращения волнений было бы, безусловно, увеличение наряда на оружие. Мысль эту высказала сама Екатерина II в письме московскому главнокомандующему князю Волконскому. И обеспечив оружейников работой, власти устранили, таким образом, и основной повод для их недовольства.
Спустя год после подавления пугачевского бунта Екатерина II посетила Тулу и осмотрела оружейный завод. Она признала его «необходимым для государственной пользы», но в то же время состояние завода и положение оружейников требовали существенного улучшения. Поэтому 31 мая 1778 г. была учреждена особая комиссия для выяснения состояния завода и разработки предложений для его лучшего устройства.
Комиссия получила указание выяснить в подробностях все «о начале, приращении и нынешнем состоянии завода, о всех примеченных его недостатках, неудобствах и о нуждах людей, к нему принадлежащих, о способах к поправлению и удовлетворению тех и других», а также о «количестве заготовлений относительно вооружения войск».
Комиссия закончила свои труды только к началу 1782 г., составленное на основе ее выводов и предложений новое положение об управлении оружейным заводом приобрело силу 25 июня того же года. В соответствии с этим исключительно важным для оружейников документом завод передавался в ведение Тульской казенной палаты, то есть отдавался гражданским властям.
Была произведена реорганизация управления заводом. Введены были должности надзирателей по столярному и плотницкому делу, по кузнечному и медному «мастерству»; появились новые должности заводского химика, механика и архитектора. Все они передавались в подчинение заводскому приставу, обязанностью которого было «усердное попечение о целости и добром состоянии завода, о сохранении вещей в магазинах, об исправной отделке оружия, о порядочном приеме, отдаче, что куда следует, и о верном платеже с надлежащими записками».
Фактически новое положение ничего не меняло в сложившемся порядке заводских работ, за исключением введения новых, нужных производству должностей, зато значительно усложняло канцелярско-бюрократический аппарат,
Сословие казенных оружейников в соответствии с положением 1782 г. получало административное устройство, сходное с устройством городского населения. Указывалось, «...что слобода оружейная долженствует почитаться частью города Тулы»; на нее распространялась деятельность городской полиции, и для нее определялся отдельный частный пристав.
Для большего удобства наблюдения за поведением кузнецов слобода разбивалась на кварталы с квартальными надзирателями и квартальными поручиками в соответствии с полицейским уставом.
Для суда над оружейниками учреждалась специальная ратуша с двумя бургомистрами и четырьмя их помощниками - ратманами. Решения по разбору всяческих тяжб между оружейниками должен был выносить Словесный суд, а опеку над малолетними осуществлять Сиротский суд.
Учитывая требования «Наказа» 1767 г., новое положение подтвердило все старые дарованные привилегии и даже дало новые. Оружейники получили право за очень умеренную пошлину ; по 10 копеек с ружья и 5 копеек с пары пистолетов, сабель, тесаков и прочего — продавать оружие не только внутри страны, но и за рубеж, что оказалось выгодно, прежде всего, владельцам собственных фабрик. Было подтверждено право оружейников на освобождение их от постоя в их домах, от черных работ, от командировок в полки. Оружейникам разрешалось выходить в купечество. Каждый состоятельный оружейник мог «объявить капиталы» и, уплатив двойной подушный налог, выходить в купечество или мещанство.
В 1782 г. этим разрешением воспользовалось сразу 116 мастеров, объявивших за собой капитал в 16 тыс. рублей. Это способствовало еще большему имущественному расслоению оружейников на буржуазию и зарождающийся в недрах мануфактурного производства пролетариат.
Был также установлен особый фонд в 25 тыс. рублей для выдачи ссуд оружейникам, чьи дома сгорели во время большого пожара 1780 г.
Предполагалось, что по возвращении ссуд вся сумма останется оружейникам, а проценты с нее должны пойти на содержание вновь открываемой школы для детей оружейников, богадельни для престарелых и немощных мастеров и госпиталя с аптекой.
Под поселение оружейников у местных помещиков за 11 тысяч серебряных рублей (деньги безвозмездно дало правительство) были откуплены все земли Чулковской слободы. Тульские ямщики, испокон веков жившие вдоль восточной стороны московской дороги, были переселены за московскую и киевскую заставы, гончары частью перешли в оружейники, частью выселились также за московскую заставу, а все казенные кузнецы, жившие на городской стороне, были водворены в зареченскую слободу. Таким образом, все правобережье Упы стало собственностью оружейного сословия.
Положение 1782 г. предусматривало строительство всех без исключения заводских строений только из камня. Фактически ставился вопрос о сооружении нового завода, для чего отпускалась достаточно большая сумма в 388 тыс. рублей. Деньги эти предполагалось выделять частями в течение семи лет. Пока не начнется строительство нового завода, предусматривался ремонт старых зданий.
Но денег на строительство у казны не хватило, проект остался на бумаге. Удалось только подремонтировать имевшиеся помещения и построить в 1784 г. на Демидовской плотине пробную водяную галерею. На следующий год стараниями мастера Довиха была сооружена мастерская для изготовления математических и физических инструментов, а в 1786 - 1787 гг. еще раз перестроили каменный Оружейный двор, который окончательно превратился в заводской арсенал и склад для металлов.
Тульский историк И.Ф. Афремов писал, что в арсенале хранились древние пищали, самопалы и пушки, стоявшие когда-то на тульских крепостях, древние мечи, секиры, бердыши и взятые под Полтавой шведские ружья. Эти древности, а также образцовые изделия стали основой Тульского музея оружия.
Таким образом, из всего задуманного для переустройства оружейного завода была в полной мере осуществлена только административно-управленческая реформа. Подлинной же технической реконструкции не произошло, хотя и были приняты меры по укреплению материальной базы, что дало определенные результаты и положительно повлияло на исход войн России с Турцией.
Забота о постоянном росте мастерства оружейников привела к появлению целой плеяды талантливых специалистов во многих областях оружейного дела. Продолжая петровские традиции подготовки «добрых мастеров», еще де Генин требовал выбирать из мастеровых людей по двадцать человек и обучать их арифметике, механике, геометрии и рисованию, чтоб со временем произвести их в машинные и прочие мастера.
Одним из таких учеников был Кузьма Сокольников. Он окончил заводскую школу, был произведен в сержанты, затем в прапорщики и подпоручики и назначен на должность заводского механика. В 1778 г. Сокольников получил очередное повышение в чине за «то, что доказал себя ревностным и усердным в понимании и сочинении планов и чертежей, тако в построении фабрик вододействующих машин, инструментов и по архитектуре каменных и деревянных строений». Он заведовал всеми заводскими гидравлическими машинами. По проектам и под руководством К. Сокольникова было построено на заводе немало зданий, кроме того, он был автором проекта колокольни Всехсвятской церкви и купола церкви Флора и Лавра.
По указу светлейшего князя Григория Потемкина, двое лучших мастеров Алексей Сурнин и Андрей Леонтьев в 1787 г. были командированы в Англию для совершенствования своего мастерства.
Одним из самых способных механиков конца XVIII века был Иван Латов. Он спроектировал машину для обточки «замочных лодыжек», которая была значительно совершенней известных английских станков и позволила существенно поднять производительность работ.
Именно во второй половине XVIII века по всей России о туляках складывается мнение как о чудо-мастерах, познавших все тайны металла, способных сделать из него все, что только можно придумать. Выдающееся мастерство туляков породило знаменитую легенду о тульском «косом Левше», запросто подковавшем стальную «аглицкую блоху».
Проведенная Екатериной II административная реорганизация не была для оружейников последней в XVIII веке. Император Павел I , едва начав свое царствование, провел новую реформу, как завода, так и всего сословия казенных кузнецов. Прежде всего, он вернул тульское оружейное производство в подчинение Военной коллегии. Для управления делами оружейников ратуша была преобразована в цеховой разряд в составе председателя и советников. В важнейших заседаниях цехового разряда принимало участие до шестидесяти выборных представителей от цехов, так называемых сотенных.
На первый взгляд, такое широкое участие представителей сословия в управлении заводом вроде бы свидетельствовало о демократизации жизни казенных кузнецов, но это было совсем не так. Павел I, смертельно боявшийся революции, подозревавший всех и вся в бунтарских настроениях, решил и оружейников подчинить самому строгому надзору.
Князь П.П. Долгоруков, назначенный командиром завода, стал проводить в жизнь намеченные Павлом I изменения в структуре оружейного сословия. Все оружейники были распределены, как и прежде по пяти цехам ; ствольному, замочному, приборному, ложевому и белого оружия. Во главе каждого цеха должен был стоять староста, а во главе артели ; старшина. Кроме того, создавалась еще артель стальных мастеров во главе со старостой и старшиной.
Весь этот выборный штат надзирателей (управленцев) содержался за счет общества, то есть за счет отпускаемых от государства денег, и поскольку он увеличился по сравнению с положением 1782 г. с тридцати до двухсот десяти человек, то это вызвало недовольство основной массы оружейников, выразившееся в открытом неповиновении командиру завода.
О происшедших в Туле событиях Долгоруков доложил Павлу I, изобразив их как бунт. Царь в ответ распорядился ввести в Тулу и поставить на постой к оружейникам солдат «для усмирения неповинующихся оружейных мастеров и для полного приведения их в должное послушание». Кузнецам грозила расправа. Тогда оружейный голова Леонтий Баташев в срочном порядке подал от имени всего оружейного общества просьбу о «всемилостивейшем снисхождении». Императору не понравилось, что просьба была коллективной, он вернул ее с примечанием, чтобы «оружейное общество впредь жило смирнее», но приказ о размещении солдат в слободе все же отменил.
Однако волнения среди оружейников долго еще не утихали. Они жаловались и на самого Долгорукова, обвиняя его в том, что он стеснил торгово-промышленную деятельность «пожиточных» оружейников, не разрешает покупать по казенной цене двадцать пять тысяч пудов железа согласно положению1782 г., запретил отлучки по паспортам, разрешенные еще Петром I, назначал первостатейных мастеров на выборные должности без их согласия.
Поскольку волнения в Туле продолжались, правительство прислало на завод для разъяснения своих намерений статского советника Львова. Он подтвердил от имени правительства все данные ранее оружейникам привилегии, но заявил о планах Павла I закончить начатое Петром Великим дело и сосредоточить все работы на оружейном заводе.
Намерение было благое, но в связи с очередным дворцовым переворотом и убийством Павла I в жизнь воплощено оно не было. Однако разделение оружейников на пять цехов и на артели осталось и, как показало будущее, способствовало улучшению производства. Да и вообще многие из проведенных в XVIII веке организационных мероприятий, многочисленные строительные работы, восстановление обветшавших производственных помещений, установка нового оборудования, обновление и укрепление плотин, создание большого заводского пруда, рост числа оружейников и их мастерства способствовали увеличению производства оружия.
Уже к середине XVIII века Тула становится подлинным арсеналом России, а в конце его оружейный завод являлся основным поставщиком стрелкового оружия в русскую армию. С 1736 по 1766 гг. тульские оружейники отправили в армию около полумиллиона различных ружей и пистолетов. В годы Семилетней войны туляки производили до 30 тыс. ружей ежегодно. В начале русско-турецкой войны 1768;1774 годов туляки сделали 40 тыс. единиц огнестрельного оружия и 32 тыс. холодного.
А в конце ее изготовили «со всевозможным поспешанием» около 115 тыс. единиц разного оружия. Общее же количество выработанного в Туле оружия в 60;90 годах XVIII века составило около 700 тыс. единиц. Несмотря на все трудности казенной жизни, тульские оружейники честно выполняли свой долг перед Отчизной.
Начало XIX века ознаменовалось для России одним из самых серьезных в ее истории испытаний ; войной с наполеоновской Францией. Политическая обстановка в Европе в первое десятилетие века оставалась неустойчивой, поэтому русское правительство предпринимало меры к улучшению снабжения армии оружием.
Тульский завод, как главный поставщик стрелкового оружия, по нарядам 1800 ; 1806 гг. должен был сдавать в войска и в арсеналы по 100 тыс. ружей ежегодно, но он изготавливал всего 40 - 45 тыс., так как производственные мощности завода нуждались в безотлагательном ремонте и переустройстве. Два других завода ; сестрорецкий и ижевский ; также не справлялись с заданиями.
Необходимость подготовки к войне заставила правительство начать реконструкцию тульского завода. В предвоенные годы были возведены многие каменные здания, но в основном это были административные корпуса. Из производственных зданий были построены механическая мастерская, два каменных склада для угля и «ложевых дерев» и приемная палата. Были отремонтированы заводские плотины. Так, нижнюю деревянную заменили каменной с тремя воротами для спуска воды, а вместо верхней устроили каменный шлюз с десятью водоспусками для вешних вод. Весь берег Упы между Красным и Кривым мостом был укреплен каменной набережной и украшен чугунной решеткой.
Исключительно много для обновления всех заводских гидротехнических сооружений сделал автор проекта и руководитель работ заводской механик Ф. Ф. Чеботарев.
Для увеличения числа квалифицированных мастеров у князя Д.Л. Нарышкина, владельца ведменского, вепрейского и других заводов в Алексинском уезде, были куплены 350 оружейников и переселены в оружейную слободу. Когда 233 казенных кузнеца в 1806 г. попросили у командира завода генерала Ф.Н. Воронова разрешения выйти и купечество, он им отказал, чтобы перед лицом грозных событий не ослаблять производство.
Ради улучшения руководства заводом его управление и 1811 г. было разделено на хозяйственную и техническую часть, которыми руководили помощники командира завода.
Все эти мероприятия позволили увеличить программу производства. Она была доведена почти до 60000 ружей в год. Такой уровень производства поддерживался в течение 1807 ; 1809 гг. В 1810 г., когда стало ясно, что войны с Францией избежать не удастся, военное министерство решило еще раз увеличить программу для тульского завода. С 1810 года он должен был изготавливать по 146 тыс. ружей, из которых в стенах завода намечалось собрать 84 тыс. и силами подрядчиков - 62 тыс. Но из-за нехватки угля наряд выполнить, полностью не удалось.
Перед войной вся оружейная промышленность России, исключая тульский, сестрорецкий и ижевский заводы, а также мастерские петербургского, московского и киевского арсеналов, давали армии примерно 70 тыс. единиц нового и 70 тыс. единиц ремонтированного стрелкового оружия. Кроме того, было приобретено в Англии 50 тыс. ружей и куплено у российских ремесленных мастеров одна тысяча.
Всего же по состоянию на 10 июня 1812 г. в армии было 350 576 единиц стрелкового оружия, а в запасе только 24 987. И положение с вооружением русской армии стрелковым оружием перед началом войны с Наполеоном нельзя было считать благополучным.
Неизвестно, знали ли об этом тульские мастера, но еще 9 мая 1812 г., более чем за месяц до вторжения французов, они собрались на арсенальном дворе всем оружейным обществом и постановили: «...в те дни и часы, которые от заводских работ свободны, изготавливать оружие сверх установленного урока, сколько силы, одушевленные усердием к любезному отечеству, позволят». Оружейники готовы были исполнить свой долг перед Родиной.
С первых же дней Отечественной войны 1812 г. сложилось критическое положение со стрелковым оружием. Весь запас был моментально исчерпан для вооружения полевых войск, а вновь рекрутированных в армию, не говоря уже об ополченцах, вооружать, было нечем. Это вынудило Александра I обратиться к оружейникам с посланием, в котором были такие слова: «Никакое еще время в отечестве нашем не требовало от каждого усердия и пожертвований, как нынешнее».
Император просил туляков приложить все силы к тому, чтобы обеспечить выпуск 13 тыс. ружей ежемесячно, причем завод должен был дать 7 тыс. новых ружей, а частные фабриканты по 3 тыс. новых и столько же отремонтированных. В указе от 17 июля Александр I выражал уверенность, что «из фабрикантов найдутся такие усердные сыны отечества, что все фабрики свои обратят к одному делу оружия».
Но царь напрасно надеялся на частных промышленников, они не торопились.
Лялины, Бривины, Гнидины, Маликовы и прочие не спешили брать подряды на новое оружие, дожидаясь значительного повышения цен. Это вынудило генерала Воронова увеличить заводскую выработку, для чего были срочно оборудованы три новые мастерские: вертельная, точильная и полировочная.
Основная часть наряда выполнялась тружениками-оружейниками, получавшими крайне низкую плату - 45 копеек за заварку ствола, 22 с половиной копейки за ковку замка, 4 копейки за первую обточку ствола. Самоотверженный труд истинных русских патриотов позволил оружейному заводу уже к сентябрю давать по 1600 ружей еженедельно, или более 7 тыс. в месяц.
Значение Тулы, символом которой стал оружейный завод, было столь велико для судеб России, что Наполеон грозил после захвата Москвы сжечь Тулу и тем самым обезоружить Россию. Поэтому с продвижением французов к столице русское правительство, озабоченное судьбой завода, решило эвакуировать его на Урал, на ижевский завод, перевезти туда всех тульских оружейников и сделать там новую оружейную базу русской армии.
28 августа, через день после Бородинского сражения, военное министерство отдало специальное секретное предписание Воронову готовить заводское имущество и оружейников к вывозу. Однако рекомендовалось подготовку вести в тайне, чтобы не тревожить мастеров, работы продолжать прежними темпами и прекратить их только при явной опасности.
4 сентября туляки узнали тревожную весть о том, что французы заняли Москву. Обстановка в Туле накалилась и стала влиять на ход работ. Обеспокоенный происходящим, Воронов запросил личных указаний у главнокомандующего русской армии М.И. Кутузова о том, следует ли ему приступать к эвакуации. Фельдмаршал секретной депешей уведомил командира завода Воронова: «Сообразно принятой мной теперь операционной линии можете остановиться вывозить завод, ибо Тула еще не может опасаться неприятельского нападения». И, тем не менее, мудрый полководец не считал готовность завода к быстрой эвакуации совсем излишней.
В результате победных для русской армии сражений при Красном и Малоярославце французы вынуждены были отступать по смоленской дороге. Опасность для Тулы миновала, и выработка оружия возросла. К 25 ноября в заводском арсенале было 19 тыс. ружей, сделанных казенными кузнецами в стенах завода, и 8 тыс., из них 6 тыс. ремонтированных, сданных частниками. После того, как правительство согласилось на повышение цены на оружие, сделанное частными предпринимателями, подряды взяли 73 частные мастерские.
За все годы войны они сдали в арсеналы 134502 ружья и 103 241 единицу холодного оружия. Цифра достаточно внушительная, но еще внушительнее была прибыль предпринимателей. А обеспечили их опять-таки казенные оружейники. Дело в том, что на частных фабриках не было законченного производственного цикла по изготовлению оружия. Они получали стволы, ружейные детали и заготовки с завода, скупали детали замка, прибора, различную «мелочевку» у надомников за самую низкую плату, сборку оружия тоже зачастую отдавали по домам.
Более того, заводское начальство, идя навстречу просьбам частников, переводило к ним на фабрики заводских мастеров и заставляло значительную часть работников заниматься заготовкой деталей специально для частных предпринимателей. Так что фактически людей на мануфактуры работало гораздо больше, чем числилось по спискам их «заведений».
Вклад же государственного завода в победу над наполеоновскими захватчиками невозможно переоценить. В самый трудный 1812 г. он передал в полки 70504 новых и 20430 отремонтированных ружей. В следующем году производство было увеличено чуть ли не в полтора раза - 140973 ружья. И наконец, в победном 1814 г. арсеналы армии пополнились еще 130051 ружьем.
Общее количество оружия, изготовленного государственным заводом и частными фабриками, составило огромную цифру - 496524 ружья и несколько сот тысяч клинков, пик и штыков. Столько оружия тульские оружейники никогда еще не производили. По справедливому замечанию тульского историка И.Ф. Афремова, они «...таким примерным усердием отечеству на вечные времена обессмертили себя в истории».
Командир завода Ф.Н. Воронов в рапорте артиллерийскому департаменту написал об оружейниках замечательные слова: «Соразмеряя отечественным нуждам и усиливая рвение свое, трудились они день и ночь, и все праздничные и табельные дни, определенные для свободы и отдохновения от трудов, употребляли только на одно дело оружия, торжествуя их в трудах, Отечеству посвящаемых. Такова есть жертва оружейников!».
Выдающийся подвиг туляков-оружейников, совершенный в годы Отечественной войны 1812 г., стал ярким примером для всех последующих поколений.
Тульские оружейники сделали так много для укрепления оборонной мощи отечества, что уже в начале XIX века немыслимо было представить Россию без оружейной Тулы. Роль казенных оружейных мастеров сознавали и правители России. Они старались поддерживать особый статус тульского оружейного сословия, наделенного правами и привилегиями, круг которых все время расширялся.
В годы правления императрицы Анны Иоанновны, оружейников освободили от рекрутской повинности. Тогда же им были «пожалованы» бывшие стрелецкие и ямские земли, смежные с кузнецкой слободой. Давались эти земли для того, чтобы кузнецы «могли иметь для себя покой, огороды и фабрики без утеснения».
Как и во всяком другом производстве, в оружейном также было множество всяких подсобных, вспомогательных и просто «черных» работ. И то, что все эти работы выполнялись не оружейниками, было также привилегией. Так, в 1737 г. к казенному заводу для выполнения черных работ было приписано около двух с половиной тысяч душ крестьян. Они валили лес на засеках для строительных нужд и для выжигания угля, жгли уголь, строили дороги, заводские и жилые здания, обеспечивая, таким образом, кузнецам безотрывное занятие выделкой оружия.
Два года спустя последовала новая царская милость ; была разрешена отставка престарелых, немощных и больных оружейников от обязательных работ. До этого указа срока выслуги не было, и каждый мастер обязан был работать до самой смерти. Если же он работать уже не мог, то его задание выполнял кто-либо из членов семьи.
Облагодетельствовала своих казенных мастеров и императрица Елизавета, которая установила указом от 1742 г. общий выходной день по субботам: «считать все субботы оружейным мастерам по отпуске с работы». В воскресенье оружейники также ни на заводе, ни в домашних мастерских не работали, ибо сдавали готовую продукцию командиру завода в присутствии всех старост с помощниками, заводского пристава и полицейских.
Уже в самом конце своего царствования в 1760 г. Елизавета выполнила давнюю просьбу тульских владельцев оружейных мастерских, разрешила им покупать по пяти душ крепостных, только без земли. Немало новых прав получило оружейное сословие от императрицы Екатерины II, не оставил туляков вниманием и император Павел I. Он сложил с них недоимку в сумме 44 тыс. рублей серебром за недоданное со времен Екатерины II оружие и распорядился выдать казенным мастерам единовременную беспроцентную ссуду с рассрочкой платежей на двадцать лет на постройку каменных домов.
И в первой половине XIX века правительство пыталось дополнить старые привилегии новыми, но они были уже гораздо более мелкими и незначительными. Оружейникам стали выдавать провиант в счет «задельной» платы, в голодном 1840 г. им продавали хлеб из заводских магазинов по рублю с небольшим за пуд, в то время как на тульском рынке он стоил не менее пяти рублей. В 1850 году пытались пересмотреть не менявшиеся с 1819 г. расценки, но так ничего и не решили, а чтобы как-то поддержать неимущих мастеров, которых насчитывалось до 4 тыс. человек, выдали им пособие по два рубля на душу.
Если сложить вместе все льготы, права и привилегии, дарованные оружейникам, то может показаться, что сословие зареченских кузнецов действительно было привилегированным. Но все предоставленные права и привилегии были в основном дополнением к той мизерной плате, которое правительство назначало за оружие, сделанное в слободе и на заводе.
Во все времена были крайне низки расценки на отдельные виды работ, а ведь именно на их основе определялись «задельная» плата и итоговый заработок. В середине XVIII века наибольший годовой заработок имел ружейный мастер - 16 рублей 23 копейки, а наименьший - 12 рублей 70 копеек ; штыковый. Много это или мало, об этом можно судить по тому, что на содержание солдата отпускалось в год 9 рублей, а неквалифицированный, но наемный работник ; зарабатывал не менее 24 рублей в год.
Полагая, что дарованные привилегии способствуют обогащению оружейного сословия, правительство после первой ревизии 1724 г. обложило казенных кузнецов подушной податью, что было явным нарушением привилегии 1628 г., освободившей их от уплаты государственного налога. При этом чиновники не учли того обстоятельства, что оружейники не имели пашенной земли, источником их доходов были «задельные» деньги, отпускавшиеся нерегулярно. Кроме того, мастера различных специальностей имели неодинаковый доход, что делало несправедливым уравнительное распределение подати 40 алтын в год.
Незадолго до отмены крепостного права правительство, наконец, освободило оружейников от подушного налога, но взамен обязало их обучать на своем иждивении учеников.
Условия труда и быта казенных кузнецов в XVIII и первой половине XIX века были тяжелыми, у оружейников, что работали непосредственно у заводских механизмов, рабочий день длился от 12 до 16 часов. Поначалу работу у вододействующих колес и станков была общественной повинностью, для исполнения которой назначалось по очереди 50 человек в год. С середины XVIII века это стало обязанностью бедняков, не имевших возможностей, для самостоятельной работы. Они, таким образом, становились рабами машин и окончательно теряли всякую надежду обзавестись собственным делом.
Владельцы домашних мастерских распоряжались своим временем по собственному усмотрению, но строгий спрос за своевременную сдачу оружия и необходимость работать на рынок заставляла их трудиться от зари до зари. Незавидной была доля тех мастеров, что работали по найму у владельцев мастерских. Они были совершенно бесправны и экономически и юридически.
Понимая важность оружейного дела в России, Тулу и Тульский оружейный завод неоднократно посещали российские императоры.
В сентябре 1816 г. Тулу инспектировал император Александра I. Командование завода приняло необходимые меры по охране порядка. Под страхом жестокого наказания оружейникам запрещалось подавать царю просьбы или жалобы. В ответ на это оружейники, отчаявшиеся дождаться справедливости, заявили: «Мы все семь тысяч человек падем на колени и будем его величество просить, пускай всех накажут и вышлют».
Император посетил оружейный завод, пообещал во всем разобраться, но никаких милостей оружейники не дождались.
В XIX веке предприятия русской оружейной промышленности остро нуждались в реконструкции производственных зданий, ремонте гидротехнических сооружений, замене изношенного станочного парка. Многие частные фабрики и заводы уже переходили на использование энергии пара, а тульский казенный завод все еще работал на рутинных водяных двигателях.
Во второй четверти XIX века начинает меняться международная обстановка. Победительница Наполеона, не устраивала Англию, которая начала натравливать на Россию ее южных соседей. В 1826 г. начались русско-иранская, а в 1829 году русско-турецкая войны. В этой ситуации правительство вынуждено было обратить пристальное внимание на боеспособность русской армии, которая в значительной степени определялась качеством вооружения. Попытка решить проблему за счет закупки вооружения за рубежом закончилась грандиозным скандалом: из доставленных в 1832 г. 85 тыс. ружей годных к стрельбе оказалось не более 33 тыс., остальные требовали существенной доработки.
Все это заставило Военное министерство приступить к коренной перестройке Тульского оружейного завода.
2 сентября 1836 года состоялась торжественная закладка завода. Строительство продолжалось около семи лет, и за эти годы петровский завод неузнаваемо преобразился. Была сделана новая набережная, украшенная новой литой решеткой. Вдоль набережной вытянулось двухэтажное здание заводского правления, образцовой и приемной палаты, заводской больницы. На месте старого Верхнего завода были возведены два больших трехэтажных производственных корпуса, нижние этажи которых находились ниже уровня набережной в особом каменном углублении-ложе, где размещались шесть водяных колес.
На месте Нижнего завода было выстроено одноэтажное здание с таким же водяным двигателем. В нем разместили чугунно- и сталелитейную мастерскую, а также мастерскую по прокатке и резке железа. Было возведено здание для запроектированной 50-сильной машины, стараниями талантливого изобретателя П. Захаво запущенной в производство. В это же время завод обогатился еще одним строением ; над Верхней плотиной был устроен подвесной мост на цепях, соединивших завод с Чулково.
Все вновь построенные заводские строения, протянувшиеся вдоль набережной реки Упы, представляли собой величественный и красивый архитектурный ансамбль, отдельные элементы которого угадываются до сих пор.
Завод был торжественно открыт 16 января 1843 года.
Сдерживаемая тисками старых производственных отношений, русская промышленность хотя и медленно, но неуклонно улучшалась. Технический прогресс все больше проявлялся в форме перехода от мануфактурного к фабричному производству.
К середине XIX века в России вопреки отсталым производственным отношениям росло число крупных предприятий со значительной долей замены ручного труда машинным, строились пароходы и железнодорожные линии. Все больше машин применялось в сельском хозяйстве, особенно в отраслях, занятых производством технических культур.
В оружейной промышленности переход к производству нарезного оружия потребовал коренного перевооружения заводов новой техникой ; станками, энергетическими машинами, более совершенными инструментами. Нужна была новая технология и, что наиболее важно, новые социальные отношения, освобождение производителей от принудительного труда.
Необходимость этого понимали передовые руководители русской военной промышленности. Военный министр Милютин в докладной записке Александру II в январе 1861 г. доказывал: «Настоящее положение наших технических заведений нельзя признать удовлетворительным... Положение оружейных заводов, хотя несколько лучше, но и там обязательный труд приписанных к заводу особых сословий стеснял до сих пор совершенствование производства. По дознанному на опыте превосходству вольного труда перед обязательным имеется в виду по возможности устранить существование его в наших технических заведениях. С этой целью должны быть упразднены особые сословия тульских и ижевских оружейников».
Освобождение казенных ремесленников от принудительного труда становится настоятельной необходимостью. Манифест об отмене крепостного права был подписан Александром II 19 февраля 1861 г., но тульские оружейники получили личную свободу не сразу.
Военное министерство, разрабатывая проект устройства мастеров-оружейников после освобождения, одновременно готовило передачу бывшего казенного завода в коммерческое управление, частному лицу.
Комиссия, состоящая из чиновников министерства во главе со статским советником Крыловым, подготовили такой проект аренды, что губернатор Тулы Драган схватился за голову и в своем отзыве на проект заявил, что он «…составлен с такими увлечениями в пользу арендатора, которые зашли за пределы приличия к закону и справедливости».
Намерения и действия чиновников были понятны, ведь казенное предприятие планировалось передать в частное использование действующему командиру завода генералу Стандершельду, который одновременно был и членом этой комиссии.
Губернатор, отвечающий в первую очередь перед Александром II за вверенную ему территорию, справедливо полагал, что передача завода Стандершельду на таких условиях вызовет недовольство и оружейников и населения, тем более, что сам генерал не пользовался авторитетом не только среди рабочих, но и среди офицеров и инженеров завода.
Аренда завода сулила немалые прибыли арендатору, поэтому о своих притязаниях на нее заявили и тульские богатые предприниматели. Речь шла о том, чтобы создать «Товарищество тульских оружейных мастеров», которое взяло бы на себя управление заводом. Вполне возможно, что они могли бы организовать акционерное общество, объединить капиталы и наладить производство оружия в нужных количествах, однако и главное артиллерийское управление было против этого, считая, что оружейные предприниматели не имеют достаточных финансовых возможностей для реорганизации производства.
В результате 14 мая 1863 г. Военное министерство подписало исключительно выгодный для Стандершельда контракт, согласно которому завод поступал в его управление на пять лет.
Через несколько дней генерал объявил всем оружейникам о том, что с 14 сентября он вступает в коммерческое управление бывшим петровским оружейным заводом, и таким образом, старейшая русская казенная мануфактура перестала существовать.
Стандершельд прежде всего произвел сокращение рабочей силы, и без работы остались почти восемьсот оружейников, или 21% от числа работавших в 1860 г. Генерал действовал в присущей ему манере.
Он установил 14-часовой рабочий день и резко снизил расценки. При его правлении квалифицированные оружейники получали по 60 копеек в день, или около 15 рублей в месяц. Нормой стали постоянные задержки выплаты зарплаты, мастера по самому незначительному поводу подвергались штрафам и денежным вычетам.
Недовольство рабочих не заставили себя ждать, тем более, что с инспекционной проверкой Александр II посетил Тулу. Губернатор Тулы уведомил царя об этих настроениях, и Александр решил не посещать завод, а только ограничиться посещением кадетского корпуса, размещавшегося тогда в бывшем особняке Демидова (в наст. вр. больница на ул. Дреера).
Но ему пришлось для этого проезжать по заводской набережной, где огромная толпа оружейников бросилась на колени перед царским экипажем. Недовольный таким оборотом император обратился к собравшимся с требованием разойтись и безусловно повиноваться своему начальству.
Оружейники послушались «батюшку-царя», но в тот же день богатые мастера подали ему новое прошение, в котором, обвиняли Стандершельда, что он принуждает мастеров к припискам и сманивает их из частных мастерских. Царь никак не отреагировал и на это.
Новоиспеченный генерал-капиталист за пять лет варварской эксплуатации оборудования и людей заработал лично для себя, почти миллион рублей золотом, но совершенно привел в упадок производство. Качество выпускаемого оружия постоянно ухудшалось, а его выпуск сокращался. Военные забили тревогу. Министерство направило на завод компетентную комиссию во главе со знающим оружейное дело генералом Нотбеком, по результатам проверки, которой, Александр II вынужден был принять решение о возвращении Тульского оружейного завода в разряд государственных. В 1870 г. именной указ о передачи завода в казну и его реконструкции был подписан.
Модернизация продолжалась почти три года и 30 августа 1873 г. состоялось торжественное открытие завода. Это было современное предприятие законченного производственного цикла. Всесторонние изменения, происшедшие на заводе, не только сделали его самым передовым в России, но и в Европе. Появилась возможность организации производства самых сложных систем стрелкового оружия.
В 1868 г. два выдающихся русских оружейника полковник А.П. Горлов и капитан К.И. Гиниус спроектировали лучшую по тому времени винтовку, а к ней разработали совершенно новую и лучшую в то время конструкцию патрона бутылочной формы с калибром пули 4,2 линии (10,67 мм).
Пуля нового патрона имела хорошую траекторию, большую начальную скорость, меткость и пробивную силу. 28 октября 1868 года Александр II утвердил винтовку А.П. Горлова и К.И. Гуниуса для вооружения стрелковых батальонов. Она получила официальное название «стрелковая винтовка образца 1868 г.».
В апреле 1869 года в Россию приехал американский инженер X. Бердан и предложил к винтовке образца 1868 г. скользящий затвор. После испытаний вариант был принят на вооружение армии под названием «винтовка образца 1870 г.». Новая винтовка получилась очень хорошей по многим тактико-техническим данным и удовлетворяла тогдашним требованиям армии. Военный министр Милютин писал, что «она может быть признана едва ли не самым совершенным из всех известных доселе скорострельных ружей».
Итоги русско-турецкой войны 1877-1878 гг. стала очевидной необходимость вооружения армии магазинным оружием. В России многие изобретатели работали над решением этой задачи, но наибольших успехов добился выдающийся конструктор Сергей Иванович Мосин.
Он родился в семье армейского офицера в Воронежской губернии. Привык к военной дисциплине с детства, поэтому его дальнейший жизненный путь был предопределен заранее ; военная карьера. Сначала он поступил в 3-е военное Александровское пехотное училище, где преподаватели заметили склонность юнкера к точным наукам и порекомендовали ему продолжить обучение в артиллерийском училище. Мосин переводится в Михайловское артучилище, которое заканчивает в 1870 г. по первому разряду, т.е. в числе лучших. Свое первое назначение новоиспеченный подпоручик получил во 2-ю резервную конную артиллерийскую бригаду на должность заместителя командира огневой батареи.
За два года, проведенные в строю, С.И. Мосин почувствовал потребность получить высшее техническое образование. Армейское начальство также по достоинству оценило способности офицера, и он был направлен в артиллерийскую академию, которую окончил с золотой медалью.
По окончании курса лучший выпускник академии штабс-капитан Мосин попросил направить его для дальнейшего прохождения службы в Тулу на императорский оружейный завод.
Два года он работал на различных инженерных должностях, познакомившись тем самым, с полным циклом оружейного производства, а в 1882 г. занялся конструкторской деятельностью по проектированию винтовки с магазином.
За семь лет работы было изготовлено несколько опытных образцов, но только в 1889 г. удалось найти наилучшее решение ; идею серединного магазина.
В 1891 г. Военное министерство объявило конкурс на замену в армии уже устаревшей однозарядной винтовки образца 1870 г. на современное стрелковое магазинное оружие. После предварительных испытаний, в ходе которых были отсеяны ряд винтовок, для участия в конкурсе остались два образца: винтовка русского оружейника Мосина и бельгийская винтовка Нагана. Войсковые испытания проводились в лучших пехотных полках Российской империи: Измайловском, Павловском и Самарском.
В результате испытаний комиссия выбрала винтовку Мосина, как образец для перевооружения русской армии. Она получила название «3-линейная винтовка образца 1891 г.».
Это была победа не только Сергея Ивановича Мосина, это был успех отечественной инженерной мысли, всех русских оружейников, сумевших в результате больших усилий преодолеть отставание армии в стрелковом оружии.
Но не только изготовлением оружия прославились тульские мастера. Еще в XVIII веке тульских оружейников стали называть златокузнецами. Они постоянно учились друг у друга у специалистов Оружейной палаты, куда их посылали осваивать искусство ковки и осадки, инкрустации и резьбы, гравировки и чеканки. Они не только усвоили то, чего уже достигли московские оружейники, но и развили дальше русские традиции отделки оружия, творчески переработали наследие европейских и восточных мастеров и вскоре сами стали учителями, обучая оружейников Сестрорецка, Златоуста, Ижевска.
Совершенствование мастерства туляков шло в двух направлениях. Правительство жестко спрашивало за качество оружия для армии, обращая внимание на тщательность отделки, прочность и долговечность изделий. Оружие петровских времен, например, отличается столь тщательной кузнечной работой, что и сегодня сохраняет свой первоначальный вид и способность к стрельбе.
Твердый спрос с оружейников заложил психологические основы особенного отношения к работе, той ответственности за тульскую марку, которая надолго осталась в сознании мастеров. Девизом работы многих поколений туляков стала пословица «Плохая работа хуже воровства».
Наряду с этим в XVIII веке стремительно набирало силу искусство умельцев-отдельщиков. Здесь основным стимулом был растущий уже с конца XVII спрос на художественно оформленные вещи. Русская дипломатическая служба постоянно требовала самых разнообразных подарков иностранным послам, гостям и государям. Заказы правительства на такие работы с конца XVII века начинают выполнять и туляки.
Основой их творчества ; декоративная отделка оружия. И хотя туляки следовали общеевропейским традициям и стилям того времени ; барокко, рококо, затем классицизма и ампира, тем не менее они создали свой неповторимый стиль художественного украшения оружия. Тульские изделия всегда можно отличить от любых других.
Мастера прошлого освоили сложнейшие приемы и способы обработки различных материалов ; чеканку, гравировку, наводку, всечку и насечку золота и серебра, полихромное воронение, художественное литье, резьбу по дереву, кости и рогу. И если ружья первых двух десятилетий XVIII века декорированы скромно, контурной инкрустацией серебряной проволокой, иногда резьбой на цевье и прикладе, то 30 - 40 годы дали оружейному миру пример роскошного украшения всего ствола тончайшей «обронной» работой Ильи Салищева. Его ружья безошибочно можно выделить среди работ других мастеров.
Особенной уникальностью работы поражает легкий, ажурный орнамент, сплошной вязью покрывающий ствол ружья, изготовленного этим же мастером в 40-х годах XVIII века. Другой не менее знаменитый и талантливый оружейник Алексей Леонтьев применил для украшения ружей совершенно оригинальный способ насечки золотых гирлянд роз и раковин на специально обработанную поверхность стали. Скрупулезно прорисованные детали орнамента удивительно ярко смотрятся на переливающемся всеми оттенками синего цвета вороненом фоне.
В первой половине XVIII века оружейники украшали не только огнестрельное оружие. В 1748 году на оружейном заводе была построена особая «фабрика» ; специальный цех холодного оружия. В нем, кроме рядовых клинков для армии, делали нарядное офицерское оружие, которое в отличие от солдатского было меньших размеров и веса, отличалось изящными линиями и элегантностью. Продолжали изготавливать некоторые виды древнего оружия ; алебарды, протазаны , эспадроны , состоявшие на вооружении армии, а также предметы вооружения дворцовой стражи.
Мастера «цеха белого оружия» создавали отличные офицерские пехотные и кавалерийские шпаги, гусарские сабли, кавалергардские и кирасирские палаши . Рукояти и эфесы холодного оружия отделывались золотой или серебряной насечкой, часто детали эфеса ; втулки, головки, рукояти, чашки, дужки, кисти ; набирались из стальных деталей, ограненных наподобие бриллиантов.
Одна из шпаг, изготовленная в конце XVIII века для императорского двора, имеет эфес, украшенный одиннадцатью тысячами «стальных бриллиантов». Среди них встречаются «каменья» размером от 0,5 мм до 5 мм и ограненные 86 гранями.
Для коронации Александра I в 1801 г. они изготовили саблю, равную которой по красоте эфеса и ножен невозможно найти. Даже в XIX веке, когда основные работы по производству холодного оружия были сосредоточены в Златоусте, туляки все равно работали над выполнением самых ответственных правительственных заказов.
Вторая половина XVIII века по праву считается временем наивысшего расцвета художественного мастерства тульских оружейников. Он был вызван не только спросом на предметы роскоши со стороны богатой верхушки общества, но и резким ростом промышленного и торгового потенциала Тулы. Она стала одним из ведущих торгово-промышленных центров России.
У тридцати четырех тульских купцов большинство из которых были выходцами из среды оружейников, в обороте находилось около 900 тыс. рублей Они создали «Средиземноморскую торговую компанию одним из акционеров которой стала сама Екатерина II, имевшая 20 акций по пятисот рублей каждая.
По внешнеторговому обороту Тула, отдаленная тысячами верст от морских путей, занимала третье место в стране после Петербурга и Москвы.
Необычайно большим становится в то время спрос на украшенное тульское оружие. Самые богатые вельможи России считали престижным иметь в своих палатах ружье или саблю тульской работы. Особенно ценились изделия Алексея Леонтьева, Петра Третьякова, Николая Крапивенцева, Ивана Макарищева и многих других.
Много труда, любви и фантазии вкладывал настоящий оружейник в свое дело. Часто его не удовлетворяли опробованные способы отделки и привычная конструкция оружия. Тогда он искал новое, старался внести необычное в оформление или конструкцию изделий. Беспокойный, недремлющий ум всегда отличал подлинных мастеров. Одним из таких был крупнейший оружейник конца XVIII века Иван Лялин.
Судьба сохранила потомкам несколько удивительных ружей работы Лялина. Одно из них отличается не только тем, что ложа его целиком вырезана из слонового бивня, но оно, кремневое по способу воспламенения заряда, является в то же время казнозарядным «переломным» ружьем. Создание этого образца ставит Лялина в ряд лучших изобретателей XVIII века.
Почти в одно время с Лялиным жил другой талантливый конструктор и художник Иван Полин. Он создал кремневое ружье со стволами, спаренными в вертикальной плоскости, украсил его редким по красоте серебряным орнаментом. Пригонка и отладка деталей ружья безупречно точны, что говорит о высоком слесарном мастерстве Полина. Он делал многоствольные ружья и пистолеты, но самым оригинальным его изделием является кремневый пистолет 1782 года, который снабжен тремя магазинами: пулевым на шесть пуль и двумя пороховыми.
Калибр пистолета 13 мм, а калибр пули - 14 мм. При перезарядке использовалась специальная рукоятка, с помощью которой пуля вгонялась в ствол, обжимаясь до 13 мм. Это создавало хорошую обтюрацию при выстреле и, следовательно, повышало меткость и дальность стрельбы.
Среди произведений прикладного искусства XVIII века особое место занимают художественная обработка стали: шкатулки, табакерки, браслеты и прочие вещи. Оружейники достигли таких высот в изготовлении стальных изделий, такого совершенства, что стали делать уникальнейшую в своем роде мебель, до сих пор поражая современников совершенством форм и пропорций, чарующую красотой украшений.
Самое, пожалуй, удивительное изобретение туляков, плод их общего творчества ; легендарная «алмазная грань». Она появилась среди прочих элементов украшений еще в петровскую эпоху, о чем свидетельствуют две шкатулки, принадлежавшие Петру I.
Наибольший расцвет искусства «стальных бриллиантов» приходится на вторую половину XVIII века, когда творили такие мастера, как Родион Леонтьев, Андриан Суханов, Евтей Гурьянов, Алексей Боголепов, Тихон Денисов, отмеченный в 1771 г. особой наградой за «суптельные» (тонкие) работы. Эти художники-самоучки, обладавшие тонким вкусом и глубоким пониманием свойств металлов, создали характерные для тульских изделий сочетания скрупулезно выполненных «стальных бриллиантов» с роскошным декором из золоченой бронзы и полированной до зеркального отражения стали.
«Стальные бриллианты» так пришлись по вкусу русской знати, обладавшей немалым количеством натуральных камней, что даже сама императрица Екатерина II носила платье, украшенное тульскими «стальными алмазами».
Традиции златокузнецов успешно развивались и в XIX веке. Оружейники продолжали изготавливать приборы и инструменты исключительной точности и чистоты. Один из ярчайших образцов такой работы ; готовальня, изготовленная по чертежам П.Д. Захаво неизвестными мастерами.
Она состоит из 35 измерительных и чертежных инструментов ; циркулей, калибровальных линеек с обозначением тригонометрических функций, метрических мер и калибров мортир и гаубиц, рейсфедеров, чертежного пера и транспортира, а также маленькой готовальни из пяти предметов.
Знаменитыми оружейниками второй половины XIX столетия были Петр и Николаи Гольтяковы, представители старинного рода кузнецов, прославившегося еще, ХVIII веке замечательными резчиками, граверами и инкрустаторами.
В 1852 г. Петр Гольтяков получил звание оружейного мастера великих князей Николая и Михаила Николаевичей. Его ружья, сделанные в 1852 и 1853 гг. (последнее экспонировалось на московской выставке 1853 г.) отличаются разнообразной оксидировкой деталей: ствол оксидирован в коричневый цвет, замки - в серый, а спусковая скоба - в темно-синий.
Ружье 1853 г. имеет сменные пары стволов — гладкие и нарезные, откованные из отличной дамасской стали. Николай Гольтяков прославился как виртуоз-декоратор, весьма способный конструктор и организатор производства. В начале 60-х годов он предложил новую конструкцию револьвера, который был принят на вооружение офицеров русской армии.
В конце XIX века творили такие выдающиеся художники-прикладники, как Н.К. Морозов и А.Г. Полосатов, создавшие красивейший, можно сказать, эталонный образец резьбы по дереву, украсив ею в 1875 г. винтовку, изготовленную в честь посещения завода Александром II.
Достойным учеником этих великих мастеров был М.И. Степанов, сотворивший еще один шедевр русского оружейного искусства. Он украсил винтовку образца 1870 г. инкрустацией слоновой костью такого волшебного рисунка, что это изделие покорило не только устроителей всемирной выставки в Париже в 1900 г., наградивших винтовку Золотой медалью, но продолжает изумлять людей до сегодняшнего времени.
Предметом особой гордости тульских мастеров стали наборы действующего миниатюрного оружия. Оно до малейших подробностей повторяет натуральные изделия. В XVIII веке миниатюрный набор из пары седельных пистолетов, штуцера и пары кремневых пистолетов с необычайно красивым и нарядным декором сделал мастер Иван Макарищев.
В 80-х гг. XIX века туляки изготовили набор миниатюрных образцов вооружения русской армии из 147 предметов, в том числе револьверов Смитта-Вессона, винтовок образца 1870 г., револьверов Лефоше. В конце прошлого века ученики оружейной школы дополнили этот уникальный перечень миниатюрами охотничьего оружия и даже машины - пулемета системы Максима.
Туляки испокон веков ковали оружие для охоты на всякого зверя и птицу. В XVI веке это были нож и топор, рогатины. Кузнецы с большой для себя выгодой продавали этот ходовой товар в железном ряду на рынке у Тульского кремля. В семнадцатом веке, особенно в конце его, наряду с просто выполненными охотничьими пищалями и самопалами появляются более дорогие, нарядные ружья. И так было во все последующие времена — туляки предлагали на рынок охотничье оружие всякой цены, доступное покупателям разного достатка.
Кремневые гладкоствольные и нарезные ружья для промысловой охоты с тульским клеймом уже в 20;40 годах XVIII века проникли на Урал, в дремучие леса русского Севера, увидели холодную заснеженную Сибирь. До нас дошли гладкоствольные кремневки, сделанные в 1720, 1737 и 1744 гг.; нарезные, с восемью винтовыми нарезами в канале ствола, штуцеры 1743 и 1744 гг., по сей день удивляющие точностью и прочностью работы.
Искусство казенных тульских кузнецов было столь высоко, что им доверяли изготовление ружей для «интереса» государей. В перечне царских ружей середины XVIII века говорится о 20 фузеях «для стреляния птиц в Астрахани в виноградных садах». А в 1789 г. по заказу Екатерины II туляками были сработаны два замечательных ружья.
В охотничьем гарнитуре, преподнесенном туляками Александру I в честь его коронации, особый интерес вызывает винтовка с трехгранным каналом ствола, придававшим пуле вращательное движение. Канал не просто трехгранный, он еще и полигональный, то есть слегка закрученный по спирали. Такая конструкция не требовала загонки пули в нарезы с применением больших усилий, достаточно было треугольную пулю, отлитую по калибру, опустить по каналу ствола так, как это делалось в гладкоствольных ружьях.
Изготовление охотничьего оружия и партикулярных вещей не всегда разрешалось казенным оружейникам. В периоды особого военного напряжения, когда требовалось много оружия армейских образцов, правительство запрещало заниматься чем-либо иным, кроме выделки военной продукции.
К середине XIX столетия производство охотничьего оружия постепенно превращается в самостоятельную отрасль. Так как появились нарезные винтовки, стреляющие на очень большие расстояния и с такой мощностью, что могли любую птицу и мелкого зверя прошивать насквозь. Поэтому во второй половине века создается целый ряд моделей одно-и двухствольных переламывающихся казнозарядных ружей под бумажный и металлический патрон с достаточно надежными системами запирания.
Это были ружья английских, бельгийских, немецких мастеров. Не отставали от запада и туляки. Николай Гольтяков наладил на своей фабрике производство отличных ружей центрального боя с откидным затвором под металлический унитарный патрон. Но такие ружья были очень дорогими, поэтому в массе своей туляки предпочитали изготавливать для рынка недорогие и более простые по конструкции шомпольные ружья.
С 1859 г. охотничьи ружья, сделанные туляками, стали применяться в качестве призового оружия, к которому предъявлялись повышенные требования к меткости и резкости боя, надежности и живучести.
В начале 60-х годов позапрошлого века на оружейном заводе освоили производство нарезных охотничьих штуцеров и револьверов Кольта , на которые в то время был большой спрос. Для привлечения покупателей туляки прислали в Петербург один из первых заводских прейскурантов на «приготовляемое оружие».
Прейскурант гарантировал срок изготовления ружей и штуцеров в течение шести месяцев со дня получения денег от заказчика, а пистолетов и револьверов ; в течение четырех месяцев. Цены на оружие были самыми разнообразными, такими, чтобы удовлетворить как можно более широкий круг охотников.
Между тем спрос на охотничье оружие на российском рынке не только не уменьшался, но постоянно рос. Этот вакуум постарались заполнить иностранные торговцы и немало в этом преуспели. Русский рынок был насыщен бельгийскими, английскими, германскими образцами.
Размах торговли охотничьим оружием в России был велик. Но тульские ружья, изготовленные кустарным и полукустарным способом, не устраивали требовательных покупателей, а иностранные были слишком дороги, да и не всегда соответствовали рекламе. Из-за нехватки своего оружия для охоты страдал престиж государственной оружейной промышленности. Необходимость налаживания массового машинного выпуска отечественного охотничьего оружия была, таким образом, очевидна, тем более, что оружейный завод после реконструкции 1870 ; 1873 гг. имел возможность изготавливать самые сложные модели.
С лета 1884 г. Главное артиллерийское управление стало присылать заказы в Тулу на небольшие партии охотничьего оружия. Для императорской охоты приказано было сделать сорок пистолетов системы Ланкастер и триста ; для лесного департамента, чтобы вооружить лесников. Но это были случайные работы. Только в июне 1885 г. оружейным заводам России было разрешено изготавливать охотничье оружие.
Результаты усилий оружейников не замедлили сказаться. С конца 80-х годов XIX века тульское охотничье оружие начинает внутренний рынок.
Очередной, более высокий по техническому уровню этап в производстве охотничьего оружия наступает в начале XX века, когда завод освоил производство мосинской трехлинейки.
Для широкого ознакомления охотников с продукцией тульские оружейники устраивали выставки во многих городах страны. Их часто приглашали на всевозможные промышленные выставки, на выставки оружия и охотничьих предметов, охотничьего собаководства и обществ охоты. С 1886 по 1912 гг. завод был удостоен 12 золотых наград на российских и зарубежных выставках, в том числе в США в 1876 г. и во Франции в 1900 г.
Популярность тульских ружей была исключительно велика, но начавшаяся мировая война вынудила полностью свернуть их производство.
(ФОТО)
Эфес офицерского палаша кирасира (XVIII в.)
(Тульский государственный музей оружия)
(фото)
Холодное оружие XIX в.
(Тульский государственный музей оружия)
(фото)
Эфес парадной офицерской шпаги XIX в.
(Тульский государственный музей оружия)
(фото)
Охотничьи кинжалы. Тула, XVIII в.
(Тульский государственный музей оружия)
(фото)
Охотничий пистолет XIX в.
(Тульский государственный музей оружия)
(фото)
Действующие миниатюрные копии револьверов Лефоше XIX в.
(Тульский государственный музей оружия)
(фото0
Охотничий кремневый карабин и фрагменты его отделки XVIII в.
(Тульский государственный музей оружия)
Завод Петра Великого
© Copyright: Алекс Вальтер, 2016
Свидетельство о публикации №216012700754
Свидетельство о публикации №216012700754
Рецензии