5. 12. Как на меня охотился КГБ - Осиное гнездо

Сергей ЖИРНОВ, политолог, публицист, политэмигрант (Франция),
бывший кадровый старший офицер нелегальной разведки КГБ СССР и СВР РФ

Ирония судьбы шпиона с Юго-запада Москвы (лубянско-ясеневские байки, главы из неопубликованного, продолжение, начало в первых четырёх частях)


5. КАК НА МЕНЯ ОХОТИЛСЯ КГБ. Глава 12 – Осиное гнездо на набережной Сены.

Мемуары бывшего разведчика-нелегала КГБ СССР и СВР РФ в жанре шпионско-политического детектива.

(продолжение, начало в главах 5.1 Телеграмма – 5.11. В Париже http://www.proza.ru/2016/01/25/1594 )


Начальник пресловутой "Пятёрки", любимого детища Андропова – управления КГБ СССР по борьбе с идеологическими диверсиями противника – генерал-лейтенант и член Коллегии КГБ Филипп Бобков покривил душой, когда на оперативном совещании у Председателя Комитета госбезопасности 8 декабря 1980 года сказал, что "Французское международное радио" (Radio France Internationale) якобы не являлось центром идеологической борьбы на фронтах "холодной войны" и не вело подрывной работы против СССР. Генерал Бобков вроде и не соврал, но и не сказал всей правды.


Радио как оружие пропаганды и вранья.

С самого своего создания и до появления сначала телевидения, а затем и Интернета, радио во всех странах мира являлось мощнейшим орудием государственной политики оболванивания масс и грозным оружием в идеологическом соревновании двух непримиримых систем после октябрьского 1917 года большевистского переворота в России и, особенно, во времена "холодной войны".

"Голос Америки" и "Радио Свобода" проповедовали личную свободу частного предпринимательства, западную демократию, Голливуд, Дисней, джаз и Кока-колу при мировом господстве империализма.

"Голос Коминтерна" и "Голос Москвы" противопоставляли этому коллективизм и интернационализм в виде сталинской диктатуры и ГУЛАГа, хрущёвскую коммунистическую кукурузную утопию или брежневско-косыгинское мелкобуржуазное мещанство, слегка припудренное социалистическими лозунгами, вкупе с глобальным мировым терроризмом, военно-политическим шпионажем Андропова и воровством научно-технических идей и технологий у всех в мире.

"Голос Ватикана" на многих языках народов мира вёл свою религиозную бескровную войну за сотни миллионов землян, заманивая их в лоно католической церкви и удерживая там. При этом Ватикан интересовали не столько бестелесные души рабов божьих, сколько их реальные деньги, материальные ценности и политическое влияние, которые делали это карликовое государство одной из самых могущественных транснациональных корпораций мира с сильнейшей разведкой и агентурной сетью, пронизывающей всю планету.

Простые люди повсюду жили, парон, в дерьме – что на Западе, что в СССР и соцстранах. Не говоря уже о двух третях мира - нищих государств на нашей планете, где миллионы умирали от голода, жажды, эпидемий, холода или жары. Собственное радио рассказывало им, что у них всё нормально, и идиоты в это верили. Тем, кто сомневался, предлагалось считать, что все их внутренние сложности происходят от происков врагов из-за рубежа, и многие попадались на эту удочку.

Вражеские же голоса из-за рубежа раскрывали глаза людей в противном стане на глубокие системные недостатки в их странах и уверяли, что за границей всё отлично. Многие в это верили и мечтали оказаться за рубежом. И только единицы, чудом уехав из своих стран, убеждались, что и коммунистическая, и капиталистическая, и религиозная пропаганда одинаково врала всем.

На развитом Западе всёго было в изобилии на полках магазинов, но слишком дорого, и у простых людей не было достаточно денег, чтобы это себе позволить, после уплаты всех налогов и высоких коммунальных платежей. Поэтому предлагалось активнее проявлять частную инициативу, чтобы заработать больше денег, но богачами реально становились единицы, хотя средняя масса людей на Западе материально жила относительно лучше, чем в соцлагере.

В соцлагере всё было номинально дешёвым и как бы доступным, но по-настоящему приличные товары были в жёстком дефиците, и в достатке только у начальства или у спекулянтов. И даже товаров похуже не хватало для всех простых граждан. Поэтому народу предлагалось временно затянуть пояса ради светлого будущего, которое всегда маячило на горизонте, но никогда не наступало.

А церковь повсюду призывала смиренно принимать всеобщую несправедливость на Земле ради будущего рая на небесах. Тем, кто в это верил, было морально и психологически проще существовать в безысходном дерьме…   

И радиоголоса всех стран были орудием распространения лжи и оболванивания масс. Теперь радио потеряло былую мощь. Но на его место пришли телевидение и Интернет.


Международный голос Франции.

"Голос Франции" или "Колониальный передатчик" возник в начале – в 1931 году – как рупор французского колониализма в Африке, Азии и Южной Америке. И только позднее – как слабый ответ на приход к власти фашистов в Германии, набирая обороты по мере усиления Хитлера и Третьего Райха.

В 1937 году, после начала войны в Испании, на французском международном радио на коротких волнах, которое можно было принимать уже довольно далеко, появляются первые передачи на иностранных языках, в том числе, и на русском. Так французский "Колониальный передатчик" становится "Парижем на коротких волнах", и затем – "Мировым Парижем", радиоголос которого умолк после захвата Франции нацистской Германией летом 1940 года.

Французское подпольное "Радио Лондон" вещает от имени генерала де Голля на оккупированную Францию из союзной Великобритании и из французских колоний в Северной Африке. Однако Франции нечего особенного сказать миру в этот период, кроме антифашизма. Она занимается сама собой. Французской республике  нужно сбросить немецких оккупантов и собственный фашистский режим Виши маршала Петэна, которые за владение радиоприёмниками и прослушивание радиопередач из Лондона сажают французов в тюрьму и концлагеря, расстреливают.

"Радио Лондон", "Радио Коминтерна", "Голос Москвы", "Голос Ватикана" и другие международные радиостанции на коротких волнах регулярно передают в этот период шифрованные и кодированные сообщения для своих шпионов по всему миру. Война идёт не только на полях брани, но и в радиоэфире.

После освобождения Франции летом 1944 года, возобновляется её международное вещание на 20 языках, но русского среди них нет. Даже после начала "холодной войны" французы не слишком активно включаются в новое идеологическое противостояние – во Франции сильны коммунистические идеи, министры-коммунисты входят в её первое послевоенное правительство, а генерал де Голль говорит о Европе от Атлантики до Урала – что так приятно ушам Сталина.

Только с первой отставкой министров-коммунистов и де Голля, с его отходом от активной политики, ситуация во французском иновещании меняется в сторону большей идеологической активности против СССР и стран соцлагеря, усиливаясь после волнений 1953 года в Восточной Германии и в 1956 году в Венгрии. Но, всё же, главная забота Франции после Второй мировой войны – её колонии. Туда направлено основное внимание международного вещания Франции.

Передачи из Франции на СССР возобновляются в 1958 году с возвращением генерала де Голля, в год хрущёвской оттепели и первого всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве. Но не на русском языке, а на идише – 15 минут в день для советских евреев.

В самый разгар Берлинского кризиса 1960 года возобновляется скромное вещание из Франции на русском языке. В нём нет пропагандистского напора, несмотря на то, что сотрудниками русской редакции являются бывшие белоэмигранты. В передачах больше ностальгии, чем идеологии. Антиамериканская и просоветская политика де Голля в это время не нуждается в своём собственном сильном голосе – за неё вещает хрущёвское "Радио Москвы".

Де Голлю не до пропаганды на СССР. У него своих головных болей хватает, особенно на севере Африки - в Тунисе, в Алжире, которые требуют независимости, а Советский Союз их идеологически в этом поддерживает. 

Поэтому временами случаются крупные международные накладки и стычки: там, где французы, как бывшие колонизаторы, борются за своё былое влияние – в Африке. Любопытный эпизод произошёл в 1961 году, когда чуть не погиб Леонид Ильич Брежнев.

Будучи формальным главой советского государства – Председателем Президиума Верховного Совета СССР – он летел с официальным визитом в Африку, в Гану и Гвинею, когда рядом с его правительственным самолётом появились два истребителя с французскими опознавательными знаками. Поначалу он подумал, что это – почетный эскорт. Но истребители начали совершать опасные манёвры вокруг самолёта главы СССР и постреливать. Командир корабля Бугаев мастерски вывел свой "ИЛ-18" из-под обстрела, и спал стране и миру великого деятеля международного коммунистического движения. За что Брежнев сделал его позднее министром гражданской авиации и всячески привечал.

Потом французы, конечно, извинились, списали всё на досадное недоразумение. Но в СССР сигнал был получен и понят.

Таким образом, даже деголлевская, просоветская, антиамериканская и, как бы, дружественная Франция вполне могла показать свои зубы там, где её интересы пересекались с советским экспансионизмом – в Африке. И французское международное радио, вещающее на Африку, не делало идеологических скидок хрущёвскому СССР, разбивая коммунистическую доктрину в пух и прах. Но только не в глазах французов, а в глазах (ушах) африканцев.

Французы ещё не знают, что они сами себе создают головную боль на многие десятилетия вперед. Прославляя свою политическую, цивилизационную, экономическую и социальную модель, французы хотели восстановить и укрепить своё присутствие в Африке. Но они так запудрят мозги молодым африканцам, что те будут мечтать сбежать из своих нищих стран, чтобы оказаться в этой "великолепной" стране – Франции. Так родилась проблема массовой миграции из нищих стран, с которой Франции придётся столкнуться много позднее. 

В начале 1960-х французский МИД, финансирующий иновещание, начинает считать его малоэффективным и предпочитает ему культурные и экономические акции. В 1962-63 годах французское вещание за границу резко сокращается, бюджет урезается, статус радиостанции снижается.

В 1965 году вещание на иностранных языках впервые обращается не только за рубеж, но и вовнутрь Франции – для не владеющих французским языком рабочих-иммигрантов, которых десятками тысяч завозят из-за границы в метрополию, где идёт послевоенный экономический бум, и остро не хватает рабочих рук.

Франция бездумно завозит к себе многочисленную дешёвую иностранную рабочую силу – чернокожих и арабов, не думая, что с ней придётся делать позднее. Сотни тысяч иммигрантов складываются в миллионы, которых компактно (скученно) расселяют в быстро растущие пригороды Парижа и других крупных городов, во французские "хрущёбы". Так появляются социальные гетто, отрицательное социально-политическое влияние которых обострится позднее до предела, породит ксенофобию и расизм, возрождение фашизма и нацизма. Но в течение 30 лет после Второй мировой войны, в эпоху резкого экономического подъема, никто во Франции из её руководства не думает о потенциальных негативных последствиях.

В 1969 году, после второй и окончательной отставки генерала де Голля и с приходом ему на смену Жоржа Помпиду, Франция становится активным участником "холодной войны" и расширяет свои передачи на русском языке. Однако само вещание на иностранных языках, которое справедливо обвиняют в левачестве, потерпело очень большие потери после студенческих волнений 1968 года и внутренних пертурбаций, от которых оно не может оправиться несколько лет.

Со смертью Жоржа Помпиду в 1974 году и с приходом к власти Валери Жискар д’Эстена в очередной раз меняется политика на французском иновещании.
Фактически наступает его клиническая смерть: 14 из 17-ти радиоредакций на иностранных языках закрываются (в том числе на русском языке), и из 157 журналистов сохраняют свои рабочие места только 57.

Хотя в 1975 году формально создается "Международное французское радио" внутри государственной корпорации "Радио Франс", его направленность резко меняется. Жискар снова отдает приоритет Африке во французской международной политике, и основные пропагандистские усилия радиорупора Французской республики направляются на африканский континент.

В Европе идёт разрядка международной напряженности. Подписывается Хельсинский акт Совещания по безопасности и сотрудничеству. Тяжесть "холодной войны" несут на себе США, Великобритания, ФРГ и СССР со странами соцлагеря. "Голос Америки", радио "Свобода" и "Свободная Европа", русская служба Би-Би-Си и "немецкая волна" противостоят "Голосу Москвы" и "Голосу Берлина". Внутри СССР они глушатся КГБ. Во Франции КГБ себя чувствует как дома. Жискар целуется в засос с Брежневым, который за свои 18 лет правления был только один раз с визитом в США и четыре – во Франции.

В этом смысле генерал КГБ Бобков был прав. Филипп Денисович не соврал прямо, потому что в 1980 году РФИ переживало очередную пертурбацию, начатую в 1975 году во времена Жискара, и в интересующее нас время действительно не вещало на русском языке в направлении СССР. РФИ была осиным гнездом на набережной Сены, но эти осы не кусали ни советских граждан, ни СССР, ни КГБ.

Однако Бобков не сказал всей правды. Жискаровская Франция продолжала активно противостоять брежневскому СССР в Африке. Постколониальная Франция продолжала вести борьбу с Советским Союзом за своё влияние на бывшие африканские колонии, поддерживая там военные перевороты и кровавых диктаторов. И там идеологическая война бушевала вовсю. Однако она не была чрезмерно заметной в СССР для простых советских граждан.

Прямое французское идеологическое противостояние СССР наберёт обороты только после прихода к власти во Франции социалиста Франсуа Миттерана в мае 1981 года, который быстро сменит жискаровское руководство на "Радио Франс", увеличит бюджет радиостанции РФИ. После начала волнений и роста популярности антикоммунистического профсоюза "Солидарность" в Польше будет воссоздана польская редакция РФИ. А с 1982 года – русская.

Но всё это будет позднее…


Зачем КГБ бороться с ветряными мельницами?

В далёком  1977 году, ещё при аристократе Жискаре, внутри "Радио Франс Интернасьональ" была создана всего лишь редакция вещания на Восточную Европу. Однако она имела сугубо лингвистическую и культурную направленность, просто ретранслируя внутренние передачи на французском языке других радиостанций государственного концерна "Радио Франс": "Франс Интэр", "Франс Кюльтюр", "Франс Мюзик".

Поэтому андроповский КГБ не тратил денег и сил на глушение этих передач. Филипп Бобков не вёл идеологическую борьбу против этих радиостанций, которые всё равно в СССР никто не слушал.

Кроме одного единственного человека: студента закрытого идеологического ВУЗа – МГИМО МИД СССР, проживающего в закрытом центре советской электронной и оборонной промышленности – Зеленограде, франкофила и франкофона Сергея Жакова, который отправлял в штаб-квартиру РФИ в Париже странные телеграммы, состоящие из одного слова. Явно со шпионским умыслом!


Юстас Алексу…

Всё это и написал в подробной информационной справке в Центр резидент КГБ в Париже полковник Николай Четвериков после анализа отчётов своих оперативников и агентуры.

Он приложил к своему отчёту также биографическую справку на журналиста Жан-Пьера Шарбонье, который, по данным КГБ, хоть и не был замечен в прямых связях с французскими спецслужбами, но поручиться за его честность было нельзя. Ибо враг коварен, изворотлив и хитёр. В досье Четверикова попала и сетка вещания РФИ, где особо были отмечены программы, в создании которых принимал участие Жан-Пьер Шарбонье, как автор или ведущий. Красным карандашом была отмечена передача "Тайное слово".

Все подготовленные в парижской резидентуре КГБ документы имели обезличенный вид, то есть, в них были сделаны пропуски везде, где стояли конкретные имена и фамилии, адреса, даты и названия. В конце отчёта полковник Четвериков написал свои соображения и оперативные выводы. Он выражал свою полную чекистскую уверенность в том, что через эфир "Радио Франс Интернасьональ" идёт шифропереписка с агентурой французских спецслужб. 

Черновики документов Четверикова были затем перепечатаны оперативной машинисткой, женой одного из сотрудников резидентуры. После чего резидент ещё раз лично перечитал их, вручную выправил ошибки и опечатки, сам вписал от руки в оставленные пробелы все конкретные имена и названия, которые не положено было видеть даже доверенной и проверенной машинистке. Затем Четвериков поставил свою подпись и личную печать резидента. И уничтожил черновики.

Когда подготовительная работа резидента была закончена, сотрудник ОТУ КГБ СССР в парижской резидентуре переснял дважды все машинописные документы на фотоплёнку и уничтожил печатные оригиналы в присутствии резидента, о чём был составлен акт, подписанный обоими. Первый экземпляр негативов на микроплёнке был проявлен и оставлен в архиве резидентуры (хранить тонны бумаг тут не было физической возможности).

Второй экземпляр (не проявленные негативы) был запечатан в специальный светонепроницаемый пакет и ушёл ближайшей дипломатической почтой с дипкурьером в Москву, в Ясенево, в ОТУ разведки, где их проявили, распечатали в одном экземпляре и положили на стол зампреда КГБ и начальника ПГУ генерал-полковника Крючкова.

Владимир Александрович внимательно всё прочитал два раза, хотя в этом деле для него уже давно не было ничего нового и неизвестного. Оба раза в конце чтения его губы посещала небольшая улыбка.

Перед отъездом на доклад к Андропову в дом №2 на площадь Дзержинского он созвонился по прямому оперативному телефону ОС со своим заместителем, начальником управления "С" генерал-майором Дроздовым, а затем с начальником Секретариата КГБ СССР Карпещенко, согласовав окончательное время аудиенции у Председателя.

Чёрная "Волга" с работающим мотором ждала начальника ПГУ у его личного подъезда в северо-восточном торце Игрек-корпуса, куда он спустился прямо из своего кабинета на отдельном лифте, предназначенном только для него.

Мощно и глухо заурчав форсированным западногерманским двигателем, машина резко взяла с места и с включённым синим проблесковым маячком за сеткой радиатора помчалась в центр Москвы, временами, на перекрестках, оглашая улицы столицы короткой служебной сиреной.

Крючков не был ни Брежневым, ни тем более Путиным. Для него не перекрывали автомобильное движение в Москве. Но из далёкого пригородного Ясенева, по специальному "зеленому коридору" светофоров, негласно и весьма эффективно организованному для него службой ГАИ по согласованию с КГБ, и по освобождаемой гаишниками левой полосе широких московских проспектов, начальник Первого главка Комитета госбезопасности доехал до площади Дзержинского всего за двадцать минут.

И никто в городе этого не заметил, хотя такие поездки совершались регулярно, по несколько раз на дню. Люди с настоящей властью, выросшие во власти, очень не любят её демонстрировать публично, как наши нынешние выходцы из советских подворотен, выскочки и парвёню с комплексами неполноценности. К 1980-ому году Крючков находился в высшей аппаратной номенклатуре уже 25 лет, а до пика карьеры ему оставалось ещё 11 лет, когда он заменит Андропова в чекистской, государственной и партийной иерархии.

Председатель КГБ и член Политбюро ЦК КПСС принял своего протеже строго в назначенное время, по давно установленному расписанию и отработанной процедуре. Они так долго были знакомы и так давно работали вместе, что им часто не нужны были пространные речи, чтобы понять друг друга. Начальник разведки докладывал документы, справки и вопросы по степени важности. Досье Четверикова из Парижа он оставил напоследок.

Если бы парижский резидент КГБ знал, что Юрий Владимирович даже не стал читать основной текст его справок, он был бы сильно разочарован, потому что затратил немало сил на их подготовку, надеясь на похвалу и поощрения из Центра. Одна только его пометка красным карандашом привлекла внимание Андропова и заслужила одобрение.

Однако полковника Четверикова ждало бы ещё более сильное потрясение, если бы он увидел реакцию члена Политбюро ЦК КПСС и Председателя КГБ СССР на собственные выводы и предложения парижского резидента, прочитав которые, Андропов громко и заливисто рассмеялся. Скрытный и не любящий показывать своих эмоций Крючков тоже довольно улыбался.

У Андропова заметно повысилось настроение. Не спрашивая ничего у начальника ПГУ (было видно, что он давно знает, кто и что любит в его ближайшем окружении), Председатель КГБ отложил бумаги в сейф и по селектору заказал бутерброды и чай с лимоном для Крючкова, который не употреблял вообще ничего спиртного.

Адъютант беззвучно появился с накрытым белоснежной салфеткой подносом всего через несколько секунд после звонка. Было понятно, что всё было готово заранее, и в приемной только ждали отмашки Председателя. Поставив поднос на низкий столик, адъютант вышел, так и не сказав ни слова.

Подойдя к мебельной стенке, Андропов открыл дверцу скрытого в ней бара и налил себе в невысокий и неширокий, массивный и тяжёлый бокал с очень толстыми стенками буквально пару глотков отборного шотландского виски, специально и секретно закупаемого персонально для него в Англии. Крючков знал, что это был знак особого доверия Председателя, который не любил и не пил советской водки. За перекусом они обменялись ещё несколькими фразами.

После чего Крючков ушёл из кабинета Андропова в свой собственный, ибо в главном здании КГБ у него был второй служебный кабинет. Туда к нему секретарь вызвал генерала Дроздова, замначальника ПГУ и начальника управления "С", которое в 1980 году ещё не переехало в Ясенево, где для него ещё только строилось отдельное новое здание.

Начальник внешней разведки коротко рассказал о беседе с Председателем и ознакомил своего заместителя с полученными из Парижа документами. Профессионально быстро и ухватисто пробежав глазами справки Четверикова, Юрий Иванович Дроздов тоже хитро улыбнулся, дойдя до выводов парижского резидента…


Почему руководители КГБ так реагировали на доклады резидента КГБ в Париже, и что произошло дальше, вы, бог даст, узнаете в другой раз…

(продолжение в 13-ой главе: http://www.proza.ru/2016/01/30/2557 )