Жизнь, которая придумана

Света сидела на вокзале в состоянии радостного волнения. Она приехала заранее, боясь застрять где-то по дороге. Машина была вымыта, маршрут продуман. Теперь очень довольная тем, что все получилось, как надо, Света сидела в зале ожидания, демонстрируя прохожим свое веселое лицо. Ее состояние диссонировало с вокзальной атмосферой, от чего ощущалось ею еще острее. Вот угрюмый мужчина, небритый, такое ощущение, что он уже потерял надежду уйти отсюда; вот очередная безумная мамаша с орущими чадами; привязанная овчарка, с грустным пронзительным взглядом на стрёме, боится, чтобы про нее не забыли. Как все мрачно и суетливо вокруг, и как радостно у нее внутри. Она улыбается всему миру, и этой улыбки вполне достаточно, чтобы всем стало лучше. 

Нет, Света даже не ждала, она боялась протянуть нить между настоящим и счастливым мигом, в котором они увидятся - вдруг что-то нарушит эту нить? Она просто сидела и наслаждалась тем, что все идет так удачно. Максим, этот прекрасный мужчина, ехал именно к ней, к ней! Да, у него есть дело, из Москвы он отправится дальше, заграницу учиться, но это будет только через неделю. 

Света вдруг ощутила, что ее страданиям, ее многолетним страданиям, пришел конец. Ее история была такой банальной, как у тысяч других успешных, состоявшихся, умных и красивых, и несчастных. В юности она любила, ее бросили. Страх потерять самое ценное, который так естественен для человека, воплотился в реальность и теперь руководил ее личной жизнью. Самый надежный способ не потерять что-то - просто не иметь этого.

Она не понимала, что сама под влиянием этого страха выстраивает свою жизнь так, что в ней не появляются мужчины. Света не понимала, что под влиянием этого страха ее взгляды, движения и интонации стали другими, и что мужчины обходили ее стороной, она сама провоцировала это. Конечно, она этого не понимала и чувствовала только, что становится невидимкой для противоположного пола.

Девушка списывала это на счет того, что не красива и не слишком ухожена. Иногда она даже предпринимала попытки что-то поменять в этом отношении, но страх не давал ей сил. Часто она видела счастливых в браке или отношениях женщин, которые явно не соответствовали стандартам красоты, она тогда задумывалась, что, возможно, дело и не в этом, но в чем тогда – она не понимала.

Конечно, ее опасения относительно собственной внешности были сильно преувеличены. Света была обворожительна: искрящиеся хитрые голубые глаза под густой челкой от природы прямых и очень густых каштановых волос, красивая осанка и потрясающая кошачья пластика. Она не была помешана на салонах красоты, но привыкла правильно питаться и выглядела стройной и свежей.

Она не хотела больше отношений. Она сидела затворницей, она посвятила себя карьере. Света, безусловно, добилась много потому, что энергия, предназначенная для совершенно иных целей, теперь была свободна и могла быть использована для работы. Но успехи в карьере не делали ее счастливой. С годами она стала осознавать, что она одна, и что это не вполне естественно, ей хотелось внимания, заботы и ласки. 

Часто Света плакала от бессилия за рулем, врубив музыку на полную, чтобы не слышать своих страданий и своей боли. Последние годы она жила с ощущением страха от жизни, поэтому нахлынувшие мысли могли вот так, без причины, вызвать поток рыданий. Она чувствовала, что бьется, как бабочка о стекло, и не знала, как это изменить.

Она четко помнила тот день, когда все начало меняться для нее. Света сидела в кафе. Место было для нее привычное – у окна на втором этаже. Ей был хорошо виден вход в метро, светофор, и люди, передвигающиеся от метро через пешеходный переход. Ей казалось, что они двигаются по натянутым тросам, не имея возможности изменить траекторию, так стройно и постоянно было это движение.

Она сидела и рыдала тихо, почти не слышно, только слезы лились потоком. В этом она была профи: плакала, не взирая на тушь, которая могла бы скатиться вместе со слезами, не взирая на то, что происходит вокруг. Потом, поплакав, Света промокнула бы салфеткой остатки вылитой печали и, как ни в чем не бывало, пошла бы по своим делам. Она точно знала, что никому нет до нее дела, никто не будет сочувствовать, никто не обнимет, не пожалеет и не погладит по голове, даже не попробует заговорить.

Ее сознание зацепилось за эту мысль – почему такое равнодушие вокруг? Возник образ: она живет в стеклянном шаре, который позволяет видеть внешний мир и защищает ее от внешнего вторжения. Может быть кто-то из внешнего мира и хотел бы подойти к ней, но стеклянный шар не позволяет. Света погрузилась очень глубоко в эти размышления, страдание стало почти невыносимым, рыдания перекрывали дыхание.

Образ шара не отпускал ее. Девушка не понимала, почему эта конструкция не предусматривает никакой двери, лаза, окошка, наконец. Она отдавала себе отчет в том, что это стеклянный шар – продукт ее сознания, а это значит, что она могла бы предусмотреть необходимые ей элементы. Острая мысль пронзила ее: не мир развернулся к ней спиной, это не он демонстрирует свое равнодушие, это она, именно она, не пускает мир к себе. Она ощутила, что нащупала что-то очень важное для себя.

Как же все красиво устроено! Слезы моментально высохли. Света стала соображать. Ей было важно понять, что именно сейчас произошло: она посчитала мир равнодушным, переложив на окружающее свое собственное равнодушие к нему. Она увидела это равнодушие, свое собственное равнодушие. Собственное равнодушие к миру? Но разве была она равнодушной? Нет, она была отзывчивой, она была чуткой, всегда... когда не нарушали ее границы.

Она вспомнила, как еще в школе была непреклонна к проявлениям теплых чувств в свой адрес. Ее одноклассник, Саша, был долгие годы влюблен в нее, она время от времени получала анонимные подарки, как потом выяснилось, от него. Но, обсуждая это с подругой, она всегда была непреклонна:
- Любит – это его проблемы, не мои, - говорила она Тане.
- Ну неужели тебе его ничуть не жаль?
- Нисколько, его никто не просил влюбляться, - она не желала думать на эту тему, отгораживаясь от ситуации стеной равнодушия. Если представлялась возможность, она могла быть даже жестокой по отношению к Саше, и горе-влюбленный страдал еще больше.

Света уже тогда, в школе, очутилась в своем стеклянном шаре, закрывшись, чтобы чувствовать себя в безопасности, не пропуская никого внутрь и чувствуя собственную уникальность.

Да, уникальность… Она с детства, с самого раннего детства ощущала свою уникальность: лучше всех пела, у нее были прекрасные способности к рисованию и танцам, она была самой умной, самой организованной, ею восхищались даже родители друзей, небрежно махая в сторону своих чад, когда речь заходила о таланте. Подумав, Света четко поняла, что живет в своем шаре с самого раннего детства, когда только она начала осознавать себя.

Однажды она говорила с подругой:
- Стань, как все, и будешь счастливой, - отчеканила Ирка.
- Это как? – удивилась Света.
- Очень просто. Уникальные одиноки, им никто не нужен, потому что весь мир слишком прост для них, слишком примитивен. Но и они никому не нужны из-за своей сложности, из-за своей недосягаемости. Всем хорошо рядом с простыми, жизнерадостными, легкими.
- Эта мысль никогда не приходила мне в голову, - глядя невидящим взором куда-то вдаль медленно произнесла Света, - я ведь с детства лелею эту свою уникальность….

Света думала, что Ирка права, вопрос только в том, как отказаться от того, что было с ней всю ее жизнь. И, вообще, так ли плоха уникальность? Ну есть же такие же уникумы, которые также страдают от вселенского одиночества? Почему бы им не встретиться? Или каждый в своей уникальности уникален по-своему? Ну нет, точно, нет, они-то с Иркой встретились, и как-то выносят друг друга. Та тоже больна этой же болезнью.

Света никогда не связывала равнодушие с уникальностью. Но теперь четко увидела: будучи уникальной, она просто обязана была презирать остальной мир, ну или, как минимум быть равнодушной к нему.

Картинка связалась воедино: этот страх - потерять что-то ценное – не приобретение последних лет. Это то, что было с ней с детства и то, что заставило ее взращивать мысль о своей уникальности и смотреть на мир свысока: «Я другая, - как-бы говорила она, - вы из другого теста, мне с вами не по пути». Это давало возможность не привязываться ни к кому, а, значит, гарантировало от потерь.

Взрослея, Света использовала такой же подход в своих отношениях с мужчинами. Боясь потерять мужчину, она подсознательно была с ним равнодушной, и не позволяла отношениям начаться. Даже случившийся в ее жизни роман, кончился разрывом, потому что ее равнодушие не позволяло ему жить. Ей вдруг стало так себя жалко. Ну да, она поняла это все, но что делать теперь?

Света расплатилась и вышла из кафе. Она пошла по тому самому пешеходному переходу, который наблюдала из окна, слилась с толпой, став маленьким ее фрагментом, похожим для стороннего наблюдателя на другие такие же фрагменты. Толпа затянула ее в метро, выпихнула на эскалатор, внесла в вагон. Доехав до своей станции, она вырвалась наружу.

Золотая осень, такая спокойная, такая теплая, жила своей жизнью. Слоняясь по улицам, Света очутилась в парке. Она была ошеломлена собственными открытиями, и голова уже отказывалась думать, сознание было пустым, как белый лист. Девушка брела по аллеям, не замечая ничего вокруг, пиная ногой живописные красно-желтые листья, которые разлетались, подхваченные ветерком, и ложились обратно на землю. Она присела на лавку.

- Я могу тут приземлиться?

Света подняла глаза. Перед ней стоял невысокий средних лет мужчина, ничем не выдающейся внешности: небритый, с помятым, как ей показалось, лицом, серое, немного великоватое пальто, трость, старомодный черный котелок на голове. Только глаза светились.

- Да, конечно, - ответила она, погрузившись в свои мысли, и прохожий тут же покинул ее сознание, освободив мысли для ее собственных переживаний.
- Вот странно получается.

Света вздрогнула и удивленно посмотрела в сторону незнакомца. Не услышав продолжения фразы, она отвернулась.

- Вот странно получается, - повторил он, - вот осень, а потом ведь будет что-то еще…
- Будет зима, - язвительно произнесла Света.
- Все-то Вы знаете, - засмеялся незнакомец.
- Так что тут знать, все уже придумано до нас.
- Ну…. Не скажите. Вот я пишу сказки, их никто до меня не придумал. Это мои придумки.
- Сказочник? – лицо Светы выражало удивление, вперемешку с радостью от странной встречи, и любопытством. 
- Ну не такой уж и сказочник, - произнес мечтательно сказочник, - сказки-то все из жизни.
- Что-то я Вас не пойму, Вы же только что сказали, что Вы придумываете, а теперь, говорите, что все из жизни….
- А что непонятного? И жизнь я придумываю. И Вы.
- Я??? – удивленно произнесла Света, она как будто очнулась от сна наяву. Она сидела на лавке, одна, ни души вокруг, - приснилось? – спросила она не понятно у кого.

Я придумываю жизнь? Интересно. И она придумала.

Перед своим внутренним взором Света увидела огромный бревенчатый дом на берегу реки, дом с мезонином. Витая лестница ведет из просторной прихожей наверх. На ступенях сидит трехцветная кошка с мягкой густой шерстью и моет мордочку. Из кухни доносится аромат запеченного мяса с луком и сыром, на огромном кухонном острове посередине помещения мужчина в завязанном на бедрах вместо фартука полотенце раскатывает тесто для торта, а рядом, взобравшись на маленькую табуреточку, внимательно наблюдая за процессом стоит мальчик, то и дело крича: «Тоньше, надо тоньше!».

В гостиной - огромная до потолка елка, источающая аромат хвои из самых ранних Светиных детских воспоминаний, украшена стеклянными бусами, множеством огоньков в форме свечей и дорогими немецкими игрушками: домиками, часами, мишками – чего тут только нет!

В дверь звонят. Света открывает. На пороге - дедушка и бабушка - родители мужа – румяные, в засыпанных снегом шапках, довольные с огромными пакетами. Раздеваются, тепло приветствуют ее родителей, которые уже полчаса любуются елкой в гостиной. Света не дала маме хлопотать по хозяйству, хотела, чтобы они с отцом насладились волшебной атмосферой, царящей в доме. Да, и делать особенно нечего – все почти готово для праздника.

Начинают приезжать друзья. Маленький мальчик, забыв про папин торт, бежит к дверям на очередной звонок, а, дождавшись друзей-сверстников, уединяется с ними в детской, показывая новую железную дорогу.

Чемоданы уже собраны. Уже первого они с мужем улетают кататься. Непросто бросить сыроварню, но тут уже все налажено, все работает, как часы, переживать не за что. И производство, и сбыт налажен, а все благодаря его знаниям, полученным в Голландии. На Свете, в основном, вопросы, связанные со сбытом продукции, а также административная часть. Сын остается с бабушками, но это ведь ненадолго. Она предвкушает эту поездку, где они будут только вдвоем, как в медовый месяц 5 лет назад. Она до сих пор так любит его, как в первый день, когда они встретились и она поняла, что будет роман, что отношения уже начались.

Их роман был бурный и короткий. Ведь, если ты встретил своего человека, не нужно ничего проверять, тем более чувства. Света обязательно хотела свадьбу, штамп в паспорте, потому что это, как ей кажется, не давало бы ей возможности маневров, не надо рваться, сомневаться и думать. Просто начинаешь обустраивать свою новую жизнь, свою семью. Она знала, как это сделать наилучшим образом, чтобы дом был уютным, чтобы всем в нем было хорошо и комфортно, чтобы туда хотелось возвращаться, чтобы в этом доме жила любовь.

 ***

Очередная рабочая неделя. Очередной суетливый день. Как белка в колесе, даже не успела пообедать. В офисе в 9 вечера – это уже привычно, только что тут делают коллеги?
- Свет, привет, - к ней подошел Костя из соседнего отдела, - ты ведь танцуешь сальсу, мы идем в «Дорогая..», давай с нами.
- Спасибо, Кость, завал очередной, наверное, не сегодня.
- Возражения не принимаются, - безапелляционно произносит он.

С этими словами он берет ее за руку, она по привычке, подчиняясь желанию партнера встает, и после динамичного поворота в руках Кости опять оказывается сидящей на своем стуле.
 
- А, собственно, что я себе враг что ли, да и никуда не убежит эта командировка, подготовлюсь в поезде, - подумала Света, улыбнувшись загадочно.
- Ну вот, уже улыбаемся, так что?
- Ладно идем, завтра еду в Смоленск, хотела подготовиться к выступлению.
- Слушай, ты, мне кажется, уже с закрытыми глазами можешь выступать.
- Вот и я так думаю, идем.

Шумной компанией они вывалились из офиса. Решили ехать на метро, оставив машины в подземном паркинге. В вагоне шутили и громко смеялись. Несмотря на то, что рабочий день давно закончился, вагон был почти полон, буквально несколько свободных мест. Свету привлекла девушка с газетой. Она как-то неестественно широко развернула страницы, так, что уже невозможно было сесть по сторонам от нее. Ее саму тоже не было видно, только стройные ноги в сапогах на высоком каблуке и узкая короткая юбка цвета электрик. Станицы газеты замялись, Свету привлекла видимая ей часть заголовка, написанного крупно:
«Придумываю
                жизнь. И вы».

Света, тряхнула головой, зажмурившись. Ей вспомнился сказочник из ее сна наяву, тогда осенью, несколько месяцев назад: «И жизнь я придумываю. И Вы». Она посмотрела в сторону девушки в юбке цвета электрик, но та уже выходила из вагона, смяв газету в руке.

Через полчаса они были в клубе. Света так устала за последнее время, что была счастлива окунуться в атмосферу латиноамериканских ритмов и танцевала от души, как в последний раз. Она была немало удивлена, что ее приглашали наперебой даже незнакомы партнеры. Обычно, охотнее приглашают знакомых партнерш, от которых знаешь, чего ожидать, а она выбиралась сюда довольно редко, и ее никто не знал. Она была душой вечеринки: легкая, задорная, велась на любое невесомое движение партнера, отдавалась музыке, двигалась непринужденно, как никогда с ней раньше не бывало. 

Закончили поздно. Утром, проигнорировав будильник, Света даже не успела выпить кофе, чтобы не опоздать на такси, которое должно было доставить ее на вокзал. Вместо того, чтобы готовиться к встрече в поезде, она провалилась в глубокий сон.

- Девушка, мы прибыли, - она почувствовала легкое прикосновение к своему плечу, - проснитесь!

Света очнулась, добралась на такси до офиса. День обещал стать еще одним в череде одинаковых дней ее офисной жизни. Закончив дела, она решила пройтись по городу, отказавшись, провести вечер с коллегами, сославшись на усталость. Она плелась по улице и писала СМС, когда врезалась в его мягкую стеганую куртку, и поняла, что столкнулась с чем-то основательным и очень надёжным. Не то, чтобы столкновение было очень сильным, но от неожиданности она покачнулась и чуть было не упала, вернее упала, но в его объятья.
 
- Девушка, ну нужно как-то аккуратнее-то по улицам ходить!
Она молчала, не в состоянии открыть рот.
- Ладно, - сказал он, - пойдемте пить чай?

Так молодые люди оказались в кафе. Света разглядела его: высокий, нельзя сказать, что красавец, но в зеленых проницательных глазах была глубина, глубина, в которой она точно могла утонуть. Она это почувствовала сразу и сразу поняла, что будет роман, что отношения уже начались вот здесь, в этом кафе за черным чаем с медом и малиновым вареньем.

На следующий день Света уехала в Москву и начался их недолгий роман в письмах. Сначала она была сдержана, но Макс как-то сразу задал этой переписке тон: его письма получались проникновенными, теплыми. Он представал перед ней открытым и искренним, это ее очень трогало. Света чувствовала, что он никуда не денется, что он будет всегда с ней. Она ощутила себя обыкновенной, как тысячи других, счастливой, и с нетерпением ждала очередное электронное послание. Она любила весь мир, который теперь стал так дружелюбен по отношению к ней, она это очень четко ощутила.
- Пиши мне пожалуйста, длинные письма, и просто пиши, - было в его очередном послании.

И она писала. А через месяц Максу надо было лететь в Амстердам, а оттуда на обучение сыроварению в одной известной голландской сыроварне. Он мечтал открыть собственную сыроварню в России и делать самый лучший сыр. Он ехал поездом в Москву, чтобы провести с ней целую неделю. А потом, она знала, их ждет расставание на время, пока он не вернется, чтобы остаться с ней навсегда.

Вот теперь, счастливая, Света сидела на вокзале, ожидая прибытия его поезда из Смоленска и вспоминая тот день, когда все стало меняться и когда она придумала свою жизнь.