На том берегу...

Одно неловкое движение – и я, не удержав равновесие, скатилась вниз по каменистому спуску. Отряхнувшись, заметила белочку с огромным куском белого хлеба. Пробежав пару метров, она остановилась. Хвост её рассекали солнечные блики, создавая на нём пепельные переливы. Тёмно-серая шерсть милейшего создания нежно сияла на свету, поблёскивая, словно заигрывая. Через мгновение что-то изменилось в маленькой головке, и серенькое чудо неторопливо, но уверенно направилось в сторону.
Неосознанно я последовала за ней.  Преодолев путь в два десятка шагов, я потеряла «пушистика» из виду, но за долю секунды мой взгляд был обезоружен иной изумительной картиной, что не даёт мне покоя не первый год…
Я оказалась у песчаного берега реки, на котором издалека виднелось дерево, упавшее наполовину в воду. Корни его по-прежнему держались за почву, но не уже не поддерживали жизнь растению, имевшему внушаемые размеры.
На дереве сидела девушка лет двадцати, опустив одну ногу в воду, а другой подпирала гитару. Были отчётливо слышны звонкое пение сквозь задорный смех и приятная слуху музыка.
Неподалёку бродил молодой мужчина в поисках дров, весело подпевая своей спутнице в знак своего внимания и одобрения. Он выглядел счастливым и влюблённым, хотя и был на вид уставшим и немного озадаченным.
Девушка резко встала и начала танцевать всё на том же дереве, не переставая петь и играть мелодию.
- А ну-ка, слазь! Прекрати! – ласково проворчал молодой человек с очень рельефным носом, протягивая руку.
- Что случилось? – обиженно спросила она.
- Иди лучше поснимай птичек – это куда безопаснее.
- Для твоего слуха?
- Во избежание инфаркта.
- Всё так плохо?
- Всё чудесно, милая, но не стоит так рисковать. Камера в общей сумке. Будь внимательней, пожалуйста.
В ответ юная особа приобняла мужчину и поцеловала в нос и, проходя, улыбнулась, подмигивая огромными глазами. Отыскав в громадней сумке фотоаппарат, она тут же принялась его настраивать, бормоча под нос «как же не стыдно быть таким красивым и любимым мужчиной?..».
Как только камера была готова, началась фотосъёмка. Девушка принялась за наведение объектива на возлюбленного, который усердно разводил костёр.
- Милая, что ты делаешь? Я, по-твоему, птичка?
- Да! Орёл!
- Это – намёк на мой нос?
- И это тоже! – последовал игривый ответ.
- Неугомонный мой ребёнок! И что с тобой делать?
- Нет ничего проще и ценнее!
- И что же это, извольте узнать?
- Любовь и терпение, мой друг, дикое терпение!
- Так, папарацци, меньше дела – больше слов! – с тёплой улыбкой произнесли пухлые мужские губы, что часто отвлекали девушку даже от самых грандиозных идей.
«На самом ли деле я могу быть ему  необходимой и важной? Правда ли, что я для него тот самый свет? Смогу ли я быть и дальше той, о ком он так ласково говорит? Не делю ли я его ни с кем? Мой ли этот идеальный мужчина на фото?», - судорожно перебирала мысли она. Именно в этот момент ей стало страшно, что когда-нибудь на этом месте могла бы стоять другая… Лучше ли бы она была? Любила бы она больше вон того ворчуна, который храпит по ночам? Простила бы она за всё, за всё? Удержала бы?
«Держи себя в руках, глупая!», - ругала себя девчушка, - «Никаких истерик… только лишь нежность и ласка без правил!».
Я смотрела на себя со стороны… и на тебя тоже. Я была уверена, что тот день станет всей нашей жизнью, но никак не комом в горле!
Разве нет? А как же мои песни? Как же наши удочки и костры? Отчего я вижу наш берег пустым?
Я снова здесь. Я вновь сюда вернулась. Порой мне кажется, что я и не уходила никогда, как будто иной жизни нет… Скажи мне, родной, что всё, как прежде…