Проказники. Почтальон с философским уклоном

       Роберт, ученик шестого класса ужасно не любил работы по дому. Нет, он, конечно, не был ленив, и, например, мог часами читать и перечитывать любимые книги, собирать модели самолетов и машин и еще много чего полезного, например есть горячие пирожки с картошкой, запивая сладким холодным лимонадом, а на худой конец просто молоком. Но факт остается фактом - домашние дела были совсем не в его вкусе. Особенно Робби не любил садовые работы - разные там дурацкие окучивания, прополку, посадку разных овощей и так далее. К сожалению, подметив слабую сторону своего отпрыска, отец с завидным постоянством брал его на приусадебный участок для проведения профилактических работ по воспитанию характера, а также, в качестве побочного эффекта, ради хоть какой-то пользы.
       Настроений у отца было два. Наиболее часто встречалось состояние, которое наш герой окрестил "промыванием мозгов" и которое характеризовалось нудными проповедями на высокоморальные темы. А главной темой, как легко было догадаться, было воспитание у подрастающего поколения любви к труду во всеоблемлющих, космических масштабах. То есть, одинаково необходимо было любить учиться и с такой же любовью колоть дрова и кормить кур, бегать в магазин за хлебом и таскать домой соления и картошку из погреба. В качестве живого примера отец, как правило, приводил себя, и не жалея красок, описывал, как нещадно он трудится, разнося в снег и в дождь по деревне "эти проклятые письма и газеты", а вечером работая по дому. Поскольку эти интересные проповеди регулярно повторялись, то поучения лились гладко, со смаком, шлифуясь и полируясь. Обычно монолог кончался словами "чтобы накормить тебя, придурок". Ради правды, надо сказать, что все наказы и причитания на сына никак не действовали, если только не были подкреплены внушительным подзатыльником, когда отцу казалось, что "придурок" его невнимательно слушает или делает не то, что надо. Второе тип настроения был гораздо интереснее, но встречался гораздо реже и назывался "монологом Гамлета". Отец пребывал в подвешенном состоянии, получив незапланированную взбучку от местного начальства и начинал рассуждать на самые неожиданные темы, шурша обложенными вокруг тела газетками. Обычно это было так. Отец копал землю, переворачивал пласт земли и начинал разрыхлять. Обнаружив дождевого червя, он с остервенением рубил его острием лопаты на мелкие кусочки, а затем, с удовлетворением опершись на заступ, начинал рассуждать.
 -  Сын мой, а ведь как хорошо, что мы не черви! Представь себе на минутку, если бы мы родились червями и всю жизнь провели бы, извиваясь в этой земле. А еще лучше представь, что не мы, а что, например, Степан Ильич (начальник почты и постоянный оппонент отца) родился вот таким жирным червем. (Степан Ильич на самом деле был весьма упитан). С кольцом посередине. И он, этот жирный Степан Ильич, - говорил отец, с силой тыкая лопатой в останки червя, - копается в земле, роет себе ямки, а после дождя выползает на поверхность. И представь, что какой-то садовник, например ты или я, выкопав Степана Ильича, разрубил бы его на мелкие кусочки. На тысячу кусочков. Какая жестокая и бессмысленная смерть! Хотя справедливая. (Тут отец злорадно улыбался).
- В природе, сын мой, сильный поедает слабого и никуда от этого не денешься. Волк поедает овец, тигр поедает волков, а человек убивает и тех и других.            
      Тут он останавливался, с трудом постигая чудовищную участь, которая нас бы ожидала, родились бы мы или тот же Степан Ильич червями, а переварив, круто менял свое отношение к возможному ходу событий.
- С другой стороны, почему бы и нет? Сидишь себе в земле и ни о чем не думаешь. Ни о работе, ни об одежде, да мало ли, ну хотя бы как прокормить разных там нахлебников.
Последняя фраза сопровождалась презрительным взглядом в сторону сына. Далее, воодушевившись, отец продолжал.
- А может, так даже было бы лучше, чтоб кое-кто родился не человеком, а червем. И жил бы себе в земле, и другим людям бы не мешал, не портил бы им жизни. А, Робби?
Роберт угодливо кивал, а отец мстительно улыбался.
- Да, сынок, иным людям неплохо было бы родится червем и копаться в земле, нежели работать на той же почте и портить людям жизнь.
Таких вариаций было великое множество, хотя суть-то была одна. Хорошо (или плохо), родились бы мы собакой, деревом, хомяком или медведкой, которую отец особенно ненавидел и выкопав, не только рубил на мелкие кусочки, но и давил сапогом. Или, к примеру, родился бы Степан Ильич камнем.
- Вот таким, зеленым, грязным камнем, который лежал в этой земле тысячи, а может, и миллионы лет.
Действительно, из рассуждений отца Робби вывел, что родившись камнем, Степан Ильич имел бы неоспоримые преимущества перед всеми прочими жителями планеты в плане долголетия. Перед червями, тиграми и людьми. Перед  директором школы и даже перед святым отцом Никоном, местным священником. Однако мысль о том, что Степан Ильич может иметь какие-то преимущества перед прочими жителями земли, отцу не нравилась, а потому он поспешно добавлял.
- Хотя, с другой стороны кому нужны эти преимущества, если ты их не ощущаешь. Лежишь себе камнем в земле, как дурак дураком, ха-ха-ха.
       Так бы он копал день за днем, если бы в один прекрасный день не вздумал поделиться этими интересными мыслями со священником, наглядно продемонстрировав, каким ничтожеством мог бы в перспектива быть Степан Ильич или директор школы. К несчастью, Степан Ильич приходился отцу Никону дальним родственником, а потому, усмотрев, в этих рассуждениях небывалую ересь, священник на следующий же день прилюдно пристыдил отца и пригрозил небесной карой. Отец был человеком набожным и, испугавшись небесной кары, моментально присмирел. Они с Робертом продолжали копать и дальше, но философствования кончились. Лишь изредка, выкопав камень, отец долго и печально смотрел на него, затем переворачивал, подносил к глазам, словно пытаясь прочесть неведомые криптограммы, и со вздохом отбрасывал его в сторону. Хотя червей и медведок отец по-прежнему рубил на мелкие части. Но молча.