Мороженое на Невском

Это было ещё до войны. В Ленинграде. Они жили в Ленинграде осенне-зимне-весенние месяцы. А на лето выезжали в Лугу или под Лугу? - "в лагеря", куда перебиралось все военное училище. В училище преподавал её отец - офицер Красной Армии. Из абсолютно рабоче-крестьянской семьи. Впрочем, нет,  из семьи священнослужителей. Даже - каких-то мелких церковных служек. Это мешало поступить в Военную академию. Но не мешало быть умным и тонким человеком. И умелым воспитателем. И он воспитывал дочь, как "маленькую леди". Упаси боже - так никто не говорил! Просто он понимал, что растет девочка, которая должна стать женщиной - тонкой, умной, со вкусом. А не просто "членом общества". И он делал, что мог или догадывался, что надо делать.

По выходным он обязательно возил её в центр (скорее - водил, ибо жили они тоже в центре, но по тем временам - чуть-чуть сбоку, не на центральных улицах, и не в отдельной квартире, а в комнате при училище). Они ходили "в Зимний" - почему-то так называла она и много лет спустя Эрмитаж, прогуливались потом по Невскому (а вот тут именно что Невскому, хотя в те годы это был проспект 25 октября). Заходили в красивые магазины, чтобы она сама выбирала себе бант к новому нарядному платьицу, которое сшила её мама - жена красного офицера, красавица-домохозяйка и портниха. В общем, он выводил её в свет и учил там существовать. И, конечно, они заходили в кафе. Для "маленькой леди" - кафе-мороженое. И ни в коем случае - рожок на улице или пирожок на бегу!

Какое кафе они посещали, наверное, она бы и сама не вспомнила. В двенадцатое её лето семья сразу "из лагерей" оказалась в эвакуации, потом  следовала за училищем на запад, окончание войны застало их где-то в Лиманах, а выпускной бал случился в Киеве. И году в 1948-м, уже снова на Невский проспект, она вернулась домой. Прошло пару лет, повзрослевшая девочка - молодая барышня стала ходить в кафе в сопровождении первых поклонников. А вскоре - вышла замуж, и вечерние - по субботам - поездки в кафе на Невский - стали многолетней традицией. Но каждый раз она вспоминала единственное посещение, с отцом, когда она вдруг перестала быть "маленькая леди", а её отец поступил с ней, как с курсантом-подчинённым.

Она тогда вдруг стала капризничать. И после двух шариков мороженого потребовала ещё два, а потом ещё... Тогда отец поставил перед ней вазочку сразу с тремястами граммами мороженого (ещё шесть шариков) и потребовал, чтобы все они были съедены. Никогда больше она не выпрашивала десерты. И они с мужем, еще до появления своих детей, посмеивались над ребятами, если вдруг замечали капризуль за соседними столиками.

Из всех кафе больше всего они полюбили известный "Лягушатник". И много лет спустя с восторгом описывали его своим детям. Детки, уже продвинутые (спокойное предзастойное время) лет с 12 получили право самостоятельного освоения городских пространств. И однажды забрели в "Лягушатник". Мороженое еще стоило 19 копеек, но над потёртыми зелёно-плюшевыми выцветшими диванами вился кислый аромат дешёвого сухого шампанского, публика забегала, а не сидела за веселыми и неглупыми разговорами, было некрасиво и неуютно. Детки не поняли восторженной ностальгии родителей. Потом, позже, в своё студенчество - они чуть опоздают в "Сайгон" - и будут ходить в "кайфель" или пить "райский кофе по-восточному". Но смысл посещений будет другой. И воспоминания - другие. И это не лучше и не хуже. Просто время тоже будет другое. Наверное...