Скиталец

     Холод своими мерзким, осклизлыми пальцами залез под мою куртку, прошелся по всему телу, выгоняя сон. Встрепенувшись, я поднялся на локтях. Утро. Утро ли? Не знаю. Хотя, говаривал один человек когда-то: «Когда встал – тогда и утро» И это верно. Ведь здесь всегда светло. Почти всегда. И почти светло. Разные лампы под потолком светили неровно, слабо. Их болезненный свет, пыльный и усталый всегда встречал меня по утрам. И сопровождал всегда и везде. Ну, почти везде. Были места темные, страшные, гулкие. Такие холодные и невнятно тревожные, а иногда и откровенно страшные, что одиночество, сопровождавшее меня так давно, становилось просто невыносимым.
     Холодный бетонный пол заставил меня оторваться от раздумий. Голод подступал как осторожный матерый волк, а за его серой холкой маячила жажда, злобная и ненасытная. Снова надо идти в Комнаты.
     Подхлестываемый холодом и голодом, я встал, отыскал свой рюкзак, явно страдавший анорексией, И, закинув его за спину, пошел вперед. Холодный, влажный коридор встретил меня гулким эхом, будто приветствуя старого друга или, скорее, заключенного.Где-то невдалеке капала вода.
     Я поспешил вперед по пустому коридору с голыми стенами, без единой двери. Стены по мере моего продвижения ставали все более влажными. Жирные капли висели на стенах и под потолком гроздями собирались на паутине. Плохо. Что-то неприятное ждет меня впереди. Но повернуть я не могу. Никак.
     Становилось все более холодно и, наконец, коридор превратился в грот в скальной породе с зияющим зевом тоннеля на противоположной стене. Я вышел на средину круглого дна грота, усыпанного камнями и галькой. Здесь, в центре грота находился небольшой бассейн с родником. С самого потолка, с высокого свода падали капли и, попадая в воду, издавали звонкий звук, носящийся по гроту как короткий вскрик. Весь грот был наполнен сиянием, которое, казалось, шло отовсюду и собиралось в бассейне. Напившись, я двинулся к тоннелю, в надежде, что он снова превратится в коридор, и я найду, наконец, Дверь.
     Но пройдя часа три, по внутренним ощущениям, я разочаровался. Со стоном я обессилено упал на колени, а затем почувствовал, как острый камень вонзился в мою щеку. Вязкая тьма поглотила меня…

     Откуда-то в этой темнице, будто заполненной горячей и вязкой смолой, появились звуки. Глухие, робкие, они пробивались к моему сознанию еле-еле. Затем явились цвета. Невнятные, мерцающие и призрачные – они завораживали и пленяли, влекли куда-то. Как призраки чего-то забытого, но очень важного, они вытаскивали меня из этой тьмы и, наконец, с легким всхлипом эта топь выпустила меня в реальный мир. Внезапно выпав из тьмы, я оказался в… Комнате!
     Надо мной хлопотал какой-то мужичок. Бородатый, с пышными седоватыми усами и густой шевелюрой с проседью. Его карие глаза встревожено осматривали меня, мое грязное лицо с подранной щекой, грязную, истрепанную одежду, в то время как ловкие пальцы, будто сами собой накладывали повязки на мои руки, наносили мазь на раненую щеку.
     Мы находились в уютном домике, в большой комнате с дубовой мебелью. Комната была залита теплым янтарным светом. Как же давно я не выдел этого света. Он исходил из небольшого торшера на тумбочке. Свет этот был таким теплым, таким родным и уютным после холодного и пыльного света Коридора. Моя душа, как трепетный мотылек ринулась к этому свету, в то время, как измученное мое тело обмякло на широкой кровати. Мужичку, видимо, показалось, что я собрался отдать Богу душу и поспешил  вернуться к реальности. Мужчина улыбнулся.
-Очнулся, браток? Ты как?
     Я прохрипел что-то невнятное. Горло было сухое как песок в пустыне. Мужичок подал мне воды. Промочив горло, я отставил кружку с прохладной водой на тумбочку.
-Хорошо. Спасибо. Как я здесь оказался?
-Это я хотел у тебя спросить, - с тревогой пробормотал хозяин. И я понял, что он понимает, кто я, но боится правды, надеется, что я заверю его в обратном.
Я криво усмехнулся.
-Ты знаешь, хозяин. Я Макс, Скиталец. К чему этот вопрос? Раз подобрал, значит не разделяешь ненависти к Скитальцам?
Мужик виновато взмахнул руками и скривился, будто от зубной боли.
-Я - нет. Я не верю в басни о Скитальцах. Но жена… Я ее уговорил, чтобы ты побыл у нас пару дней, но она верит, что ты можешь выбить нас из нашей Комнаты, забрать наше место. Прости ее. Ты побудешь у нас пару дней, пока окрепнешь. А потом я дам тебе еды и всего, что нужно в пути.
-Спасибо. Спасибо, что подобрал, хозяин.
-Я Фиргон, Макс. Отдыхай сейчас, друг. Позже я принесу тебе поесть.
-Хорошо, ступай, хозяин, скажи жене, что Проклятый сейчас не в форме и воровать ваш мир не собирается.
     Фиргон смущенно хмыкнул и вышел из комнаты. Хороший он человек, это видно сразу. Лицо волевое и доброе, а тело у него сильное, закаленное в тяжкой работе. Эта Комната не была изначально столь прекрасной, это Фиргон сделал ее таковой. И его глаза... Однозначно, добрые, умные глаза, но какие-то странные. Со скрытым огнем внутри. Огнем мудрости и силы воли, которые он получил переборов отчаяние и боль. Глаза Скитальца, обретшего свое место, свою Комнату. Понятно, почему он подобрал оборванного бродягу и почему сдерживает жену. Ну, хорошо. Он друг мне. Пусть ненадолго, но все же… А теперь спать.

     Проснулся рано утром. Да! Утром. Восходящее солнце заглядывало ко мне в окно с любопытством и дружелюбием, как на диковинную зверушку. Как приятно снова видеть солнце! Я скосил глаза и увидел широкую спину Фиргона, восседающего на табурете около окна. Он мечтательно смотрел на солнце.
-Как же приятно каждое утро видеть солнце! – тихо проговорил он, не оборачиваясь. – Жена испекла для тебя яблочный пирог. Она великолепно делает его. Я принесу его тебе. Она все еще боится тебя, - он улыбнулся, повернувшись. – Но пирог она приготовила с душой.
-Твоя жена полна противоречий. Выйдя замуж за Скитальца, она, тем не менее, считает меня полу-демоном.
-Ты очень умен и проницателен, - Фиргон засмеялся. – Я говорил ей то же самое, но она, ясное дело, считает меня исключением из правила.
-Конечно, - хмыкнул я. – Когда предубеждения столь сильны, легче обмануть себя, чем принять правду.
-Ладно, я принесу пирог через пять минут.
-Не спеши.
     Устало упав назад в кровать, я тупо уставился в потолок. Прекрасный, теплый, уютный мир. И в этом мире нет места безродному Скитальцу. Мне было так плохо здесь! Черная, дикая тоска грызла мою душу. Отчаяние и обида не давали покоя. Обида на саму Судьбу, на этот мир, не желавший принять меня. В самый теплый день меня бил озноб. Мне хотелось сбежать отсюда. Как можно скорее, от такого желанного и такого чуждого счастья. И Фиргон понимал это, чувствовал. На третий день, в четыре часа он пришел ко мне с большим рюкзаком в одной руке и новенькой походной одежде в другой. Молча положив все это возле моей кровати, он молча застыл, смотря мне в глаза. Я был безумно благодарен этому человеку. За то, что поставил под угрозу свое счастье. За то, что не дал умереть в том гроте. За то, что он молчал теперь, и глаза его светились силой и мудростью. В них была уверенность, успокаивающая и непоколебимая. «Ты найдешь свою Дверь. Найдешь свой мир,» - шепчет он. «Спасибо, Фиргон» - так же шепотом отвечаю я. Крепкое рукопожатие и Фиргон ушел, чтобы больше никогда не увидеть бездольного Скитальца. Меня.
     Снаружи раскинулись поля, леса, горы, хрустальные озера и юркие реки. Все это было так прекрасно… И так чуждо! Без сожаления я двинулся к недалеким горам, где уже видел Дверь. Дойдя, я коснулся ручки и, обернувшись на дом, прошептал: «Прощай.» Открыв дверь, шагнул вперед, в неизвестность, продолжив свой поиск, который уже не казался бесконечным. Я вернулся к своим Скитаниям, и непоколебимая уверенность в близком счастье согрела меня в холодном тоннеле.
-Я найду свое место в этом мире, Фиргон! Обязательно найду...