Мосянька

  "Жил был художник и поэт…” и, как-то попал он в волшебный мир своего друга, да, - просто, в гости зашел… А в доме у друга под деревьями, да-да, - не удивляйтесь, - под живыми деревьями были расставлены игрушки. Я медленно шел вдоль стен и благоухающей зелени, рассматривая игрушки. Здесь были все известные сказочные персонажи, множество кукол, зверей, каких-то непонятных "ёжиков – чижиков”. Были и семейные куклы, - просто, они сразу воспринимались, как семья: семья Буратино, в которой были папа Буратино, мама Буратино, сынок Буратино и сестренка,  тоже Буратино. Семья Чипполино, семейство Карсонов и, - много ещё всяких других человечеков.

-Все они живые. Если хочешь, если решишься, - можешь, кого-то взять в свое жилище. Только это очень большая ответственность, ведь это - навсегда. На всю жизнь! И в каждый ее момент существо без тебя не сможет. Особенно сейчас…

-Хочу Его! Я сразу сделал свой выбор. Даже не выбор, а просто, других мыслей и не возникало. Я взял маленького непонятного шершистика – масянечку, совсем еще махонькую. Был он словно маленький ёршик, который, тем не менее, был живой! Передвигался он, как маленькая блошка (хоть я и не знаю, как выглядит блошка). Я сразу понял, что его следует посадить на себя и никуда не отпускать.

-Никогда! Никогда его не бросай. Без тебя он погибнет!..
 Он всегда будет с тобой… Будет расти, размножаться, требовать постоянного ухода и внимания…

И только оценивая заново всю историю, я понимаю, что сказано мне было лишь начальное назидание, даже, меньше половины того, что следовало знать…

А пока, я взял еле перебирающего конечностями ёршика-шершистика, нескладного, точно замерзший муравьишка, трепетного, жалкенького, но очень, почему-то трогательного и, посадил его на себя. И он начал, медленно, перебирая ножками ползать по мне: рука – плече, шея, опять плече..

Так с ним я и пришел домой.

  За это время он подрос, немножко изменился и выглядел уже, словно маленький котенок. Я же, не замечал перемены в его внешности, просто полюбил это живое существо, требующего моего постоянного внимания и заботы. А шершистик рос и приобретал черты и образ того, кого мне неосознанно хотелось, а может быть, было необходимо, как будто он был вскормлен моей энергией неосознанных желаний, потребностей и стремился стать тем, кто был мне необходим в данный момент. Так что, перемены в его внешности и даже поведении я почти что и не замечал, а лишь радовался чему-то новому, отмеченному мной у моего Мосянечки.

  Пока  я придумывал домик, где будет жить мой нескладный котёнок (или пушистый поросёнок, или чертёнок, -  верней будет последнее), он сидел у меня на плече и, не произносил ни звука. Но я, почему-то, сразу же понял, что его надо покормить. Ел он совсем немножко, - словно былиночку - крошечку, совсем чуть–чуть, чисто символически, но рос от этого и изменялся очень существенно, сильно и, видимо, согласно моему желанию. И всё это было столь естественно, натурально, что я этих изменений, как само собой разумеющихся, вовсе и не замечал. Лишь искренне радовался, что моей Мосянечки становится больше, что проявляются у нее новые возможности, которым я радовался, как своим новым достижениям. А это и были первые достижения моего живого существа. Наши достижения!

  И вот, Мосянечка уже походила на кошечку средних размеров. Необычайно умную. Которая, разве что, не говорила но, так красноречиво показывала мне все, что ей нужно, что мне следует для неё сделать, что я понимал ее, даже лучше, чем если бы она говорила. Это не были потребности домашнего животного. Это были просьбы. Даже какие-то детские требования, в которых, уж никак нельзя было отказать. И просьбы эти были от не менее (а может и более!) разумного существа, чем я сам. Ведь я лишь отчасти наполнял его разумом…

 Просьба покушать, поставить чайник, полить цветок, готовый к весне выпустить бутон, сменить белье..  Да, на ней было белье, которое я только обнаружил, сразу стало с мокрым пахнущим пятнышком. Конечно, я сразу же понял, что просит моя Мосянечка. Я развязал тесемочки, а она легла на спинку и очень грациозно стянула с себя комбинезончик, который я сразу же определил в стирку, пока она надевала полосатый халатик…

  Вскоре я узнал, вернее, Мосянька мне сообщила, что их уже двое. Что появился еще один маленький Ёршичек, размером со спичечку. И он – МОЙ ! То есть, - мой и её! Ребятёнок также будет жить на мне (или рядышком), также расти и требовать непрерывного внимания и заботы. Я буду его любить но, первым делом, должен сделать так, чтобы каким-нибудь своим неловким движением им не повредить.

 Быстро она размножается, - подумал я, еще сама, маленькая такая, а вон те,- на, уже с деточкой. Если так пойдет и дальше, то я обрасту ими, словно блошками, - с интересом отметил я. Но здесь снова каким-то образом сработала моя мысль, и Мосянька больше не размножалась. Только росла и становилась больше, осмысленней, уютней, любимей и универсальней. В какое-то время я отметил, что могу с ней говорить, а не только читать ее мысли. А может быть, и она уже, в большей степени научилась понимать мои мысли, и делать всё, что мне было надо, создавая уют в доме, выполняя все мои пожелания и прихоти, воспитывая нашего с ней сыночку.

О том, что прошло уже пятнадцать лет, мне сказала бывшая жена, которая по-приятельски зашла ко мне с сыном, попросить пока оставить его у себя, чтобы он подружился с братиком, а заодно подписать какие-то документы.

-Я знаю, что ты с Марией живешь уже 15 лет, - сказала она. И я узнал, что живу с Мосянькой уже 15 лет..!

-И лучше её тебе не найти! Да, согласился  я про себя, лучше её мне не найти.. Рядом со мной в домашнем платье (платье, а не в халатике) сидела вальяжная Мосянечка. Да, она была немного похожа на женщину, но больше она походила на саму Домовитость, на Мисс Уют, Комфорт, Мисс Заботу обо мне и нашем сыне Шурочке. Которому тоже уже было 15 лет…

2.

 Но, после этого визита у Мосяньки с Санечкой случилось какое-то нездоровье, точно отравились, - чужих мыслей наглотались, наверное, вышло несварение, не знаю, но нам стало необходимо сходить к доктору (или к хорошему фельдшеру).

  Клиника доктора располагалась в Центральном Подвале, в который было необходимо спуститься с цокольного этажа большого гастронома. На время путешествия Мосянька с Санечкой приняли вид кошечки с маленьким котеночком и последовали впереди меня. Я чуть замешкался, спустившись лишь с одного пролета лестницы, потому, что там сидела приветливая Собачка со щенком, и я откуда-то знал, что она точно такое же умное существо, как и моя Мосянечка. Я достал из сумки краковскую колбаску – собачью радость, кусочек съел сам, и поделил остальное собачке и ее детенышу. Они тут же воодушевлено ее съели, и поблагодарили меня за угощение. Спустившись еще на пролет вниз, я встретил своего давнего приятеля – Мишу Мешкова. Он еще больше растолстел. Миша почему-то был очень сильно пьян, что совсем было на него не похоже. Он нетвердо держался на ногах но, снял шляпу для приветствия и, постоянно кланялся, то и дело переступая с ноги на ногу, наступал на мои туфли, извинялся, потом снова наступал, и снова извинялся. Миша засвидетельствовал свое почтение и искреннее расположение, а больше, нам и не о чем было разговаривать…

  Мое внимание привлекли беспокойные крики собачек, которые благодарили меня за краковскую колбасу. Они громко звали меня, и я понял, случилось что-то ужасное! Не замечая ступенек я сбежал с лестницы, и то, что я увидел, заставило меня оцепенеть на месте... А увидел я ..онемевшую и обездвиженную Мосянечку, потому, что был поломан наш сынишка неловкими шагами пьяного. Наш сынишка Шурочка… Я увидел лишь сломанную на три части иголочку (видимо, в тот момент она олицетворяла для меня жизнь крохотного существа), и эти части тихонько так подергивались…. Я попытался вызвать скорую помощь, но мне пояснили, что сегодня дежурит лишь бригада из психбольницы. Как это будет кстати, - подумал я в своем отношении.. В тот же день не перенесла потери и моя Мосянечка..

3.

  Безутешное горе потери жены и сына, в конце концов, снова заставило меня посетить своего друга с художественной натурой.

-Не убивайся так сильно (всёравно не убьёшься), попробую еще раз помочь твоему горю. Ты добрый, и вскоре вновь сможешь обрести любовь и свое счастье.  На вот тебе – подарочек: это тебе не Карлсон, - прилетел, - улетел, не Крошечка с Гаврюшечкой, не Филя – чпок, не фея с тыквою… На-ка тебе уютное гнездышко, семейное… Ты не смотри, что оно такое махонькое.., все у меня поначалу такое.. Да, сам всё знаешь, - опыт имеется.. Только – береги его, без него уже, сам жив, не будешь. Беда его на тебе сразу скажется, а радость, многократно умножится..

  И дал он мне махонькое такое гнездышко, а в нем два яичка пушистеньких, а сверху, - махонький червячёк такой восседает, - недразуменьице, яички бережёт, согревает. Замер, может со страху, почти что, и не шевелится. Не бойся, пигалица, не обижу, обогрею, воспитаю, жизни не пожалею.., потому что, откуда-то знаю, что это как раз то, что мне больше всего и нужно!

-Спасибо, дружище! Во век помнить буду..

04.03.05.