Весёлые восьмидесятые

Новогодняя встреча


Эта новогодняя встреча всем запомнилась надолго, и особенно глубоко запала в эстетично чистые души наших женщин…
Получилось так, что собираться надо у нас. Юра с Татьяной всей душой бы к себе, да мала жилплощадь.
У Вити с Мариной велика жилплощадь, но душа не принимает.
А у нас жилплощадь с душой не были в особых разногласиях. На том и порешили. Составили смету вместе с женщинами, да потом ещё без них подняли статью дефицита на 47%.
А музыка! Да! Это базис, на котором держались все подобные встречи, и новогодние особенно. Музыка подбиралась самым тщательным образом по содержанию и качеству, по порядку расположения «вещей». Все степенные произведения отбрасывались ввиду нашей ещё неостепенённости, и преобладал рок-н-ролл с элементами акробатики. Юра предоставил свой  стереомагнитофон, как более громогласный.
Бесчисленные салаты, «шубы», маринады и просто «закусь» будоражили коридорный эфир общежития, вызывая интенсивные глотательные движения его обитателей.
День прошёл и настал вечер.
Вшестером, под маленькой ёлкой, за большим, богато заправленным столом, достойным купеческим жестом проводили старый год.
-А вот и новый! – Радостно воскликнув, увидели мы под ёлкой диктора саратовского телевидения.
Щедро протостировали это мгновение, но «Столичную» оставили для встречи Нового Года по-московски.
А через час встретили его ещё достойнее.
Заглушили телевизор, торшер и пошли интенсивные танцы. Музыка росла и давила со всех сторон, дёргая струны души, переполняемой праздником. Мы стучали ногами в пол и кружились хороводом.
В дверях внезапно появился Дел Мороз с группой снегурочек с нижнего этажа и пустился в пляс, бросая взгляды на богатую сервировку нашего стола. Души распахнулись, и мы сели за стол, брататься. После ряда поздравительных тостов Дед Мороз с выводком снегурочек удалился.
Без посторонних подкрепились ещё.
Витя вдруг как-то неловко накренился и сел на грунт, захлопнув иллюминаторы. Марина стучала по корпусу, искала связи, но передача прекратилась, впрочем, приём тоже. Законсервировали одеялом.
Опять подкрепились и запустили музыку, чем вызвали некоторое оживление успокоенного. Привстав, он вяло предложил:
-Давай выпьем…. – и, поднявшись, хлебнул из банки, но рок-н-ролл отзвучал, и мы усадили его и сели сами подкрепиться ещё и встретить Новый Год по Гринвичу.
Туман выплыл откуда-то слева, а я пошёл вправо на снижение. Разноцветные огни описывали радужные траектории, преломляясь в стеклянных сосудах, но скоро и они скрылись из вида. Я почувствовал почву и, перемещаясь по территории, искал мягкое. Надо мной что-то пронеслось и врезалось в ножку стола. И всё стихло.
Проснулся не сразу. В утренней полудрёме, ощупав постель, я не совсем понял, где у меня что. И всё ли где надо? Подо мной лежало что-то гибкое, округлое и упругое.
-Уж не согрешил ли я?! – Пронеслось в голове, но, ощупав предмет подробнее, я убедился, что это не женщина, потому что сбоку был выключатель. Разжал руками глаза и осмотрелся. Надо мной виднелась обратная сторона крышки стола, а подо мной лежал обычный бытовой пылесос. Я встал, оправил костюм, подтянул галстук и спросил:
-А какое сегодня число?
Но мне никто не ответил, а в дверях молча и устало стоял Юра с банкой пива в руках.
*   *   *
Пир во время жары
Драма с привидениями, Котом и логическим концом

В последнее мгновение всё смешалось. Лишь телефонная договорённость оставалась в силе. Я бросил всё и поехал.
Электричка двигалась не шибче очереди в билетной кассе аэрофлота в июльский пик. Запотевшая было бутылка «рислинга» в моей сумке быстро обсохла, отдав холод, запасённый в холодильнике. Я нехотя листал «Новый мир» и нетерпеливо посматривал в окно вагона на рабочих-железнодорожников, расставленных вдоль полотна с ломами и кирками в руках, вечно что-то ремонтирующих и выбивающих из расписаний и без того опаздывающие поезда.
После городского вокзала движение заметно ускорилось и, через десяток минут, я оказался на знакомом зелёном перроне остановки «Молодёжная», в районе которой прожиты лучшие молодые годы. Тот же магазин, тот же сквер, почти те же мужики на скамейках, окрашивающие свои носы дешёвой бормотухой. Улица Бульварная. Две шеренги бюстов вдоль тротуаров устало взирают с каменной неподвижностью на непонятную суету вокруг.
Я шёл на авось. Прошла уйма времени с момента моего ожидаемого прибытия, и к началу событий я явно опоздал. Но мои опасения оказались напрасными. На звонок, распахнув двери своей квартиры, Юра обрадовано поприветствовал меня и, перемещаясь по коридору в одних белых плавках, добавил:
- Раздевайся! Жара невыносимая!
- Да что ты! Неудобно. А кто у тебя?
- Все свои! Раздевайся по нашему образцу!- похлопал он себя по мохнатой груди и, приставив ладонь ко рту, тихо добавил, – неудобно спать на потолке - одеяло падает, а у нас здесь всё удобно. Бросай церемониться! Хотя это трезвому человеку присуще. А нам сейчас все моря по хрену и трусы по колено! Вешай вон штаны на гвоздик и давай к столу!
Стриптиз по-трезвому я делать не стал, а лишь слегка расстегнул рубашку, вошёл в залу и поприветствовал сидящих.
Плужников Женя сидел голый по стол, ниже не просматривался, а отражался обратно от полированной крышки как бубновый король с вилкой в руке. Демисов Саша, вежливо одетый с ослабленным воротом рубашки, непринуждённо позировал в кресле. Дубинин Сергей, как и Юра-хозяин, в трусах-альбиносах мерцал по квартире, контрастируя чёрными усами. Лёша Горшенин и Володя Бантеев были  рядом, но не просматривались, а находились в юго-восточном секторе – спали, но скоро и они явились в Свет.
Хозяин дал команду, и все приступили к ликвидации моего культурно-прилежного поведения. Тремя стаканами с меня была сбита верхняя одежда, и на общий круговой обзор поступили мои, светло-серой масти, густо усеянные красными глиняными горшками, семейные трусы. Плужников не выдержал жестокой конкуренции по фактуре и, стыдливо прикрывая свои маловыразительные плавки, удалился под предлогом «спать захотел», демонстративно зевая во весь рот, благо для этого имелась свободная комната где-то там, за углом, направо, если идти всё время на северо-запад.
А мы сидели и веселились. Летняя жара давила и оплавляла тела и души. Как могли, поливали…
- Где повод! Мужики!
- Повод найдём! Дубинин! Давай!
Сергей похрустел скелетом, протёр усы и, решив взять всё на себя, выкатил наружу свой, припасённый на всякий случай, день рождения. Мы крикнули « - Ура!» и дружно чокнулись. Поочерёдно поздравили. Веселились, время не считали. Жара понемногу стала спадать. День остывал,  мы нагревались. За открытым настежь окном замелькали вечерние тени. У ограды соседнего дома метался какой-то мужик и лихорадочно искал, куда вставить штырь. Ему помогла проходившая мимо блондинка, завела его за ограду, опрокинулась и завладела штырём. Из-за ограды мужик выполз медленно, волоча по земле морщинистый, бывший штырем, шланг. Впрочем, всё это, возможно, нам и показалось, поскольку в это время бесшумно отворилась, обычно скрипевшая, дверь и произошло…. Явление Плужникова Народу. Открыв рты, мы набирали воздух, чтобы запеть хором псалом и приветствовать Святого; но псалом почти все забыли, а помнили только «Вечерний звон», да и то одно место, где говориться: « бом-бом-бом-бом». Видя наше замешательство, явлённый не стал осенять нас своим знамением, а лишь изрёк:
- Наливай! Где тут моя?
Мы продрались в реальность, смекнули, и говорим так, нестройным хором бывших ангелов:
- А пошёл ты ….!
-Явлённый обиженно вопрошает:
- Почему это ….?
- А потому! Что мы тебя давно забыли и со счетов списали! Будь ты трижды святой!
- Не отрекайтесь! Мужики!! Не губите душу заблудшую!
- Ладно! Садись! Бери вон стакан и Аминь!
Налили полный. Явлённый треснул и, спустившись с небес, оборотился прежним Плужниковым, вкатился в колею и поехал с нами. Здесь Женя вспомнил что-то и посмотрел бегло на рисунок моих трусов. Я перехватил его взгляд и, на всякий случай, поставил оба локтя себе на штанины.
- КОНЧАЕТСЯ!!!
- Эх!  «Андроповки» бы сейчас! – пустились мы в былое и думы. Но прошлое не вернёшь. Цены уходят безвозвратно, а вспомнить не грех. Да и день был на исходе – время вышло. Горшенин не поверил и ухватился за сумку, но, посмотрев на часы, отчаянно махнул рукой и тут увидел горшки на моих трусах. Но они тоже оказались порожними и лишь перекатывались с сухим каменным треском. Я поднял левое ухо и, уловив стук посуды, рассказал, почему на моих трусах изображены именно горшки, а не кувшины, как думают многие, и Горшенин в том числе, и какая традиция здесь заложена, какая реклама местной артели своей местной продукции. А кто не верит слову, я докажу делом. И поставил локоть на стол. Горшенин не верил первый и поставил свой локоть рядом но, после напряжённой ручной работы, поверил сразу. Остальные тоже поверили и согласились, что горшки это вовсе не кувшины. А Горшенин добавил, что он и раньше так думал, но теперь забыл. А тут ещё внезапно, без видеозаписи и экрана, на левой стене появился Акимов.
- Кто видит Акимова? Или это мне он мерещится? – спросил я.
- Все видят!!!- ответил хором коллектив.
А против Акимова, на диване, сидел Провоторов и курил самосад. Акимов что-то сказал Провоторову, затем поднялся и, нехотя, с улыбкой, с оттяжкой стал наносить ему кулаками удары в живот, на что Провоторов закатывал глаза, поджимал ноги, кряхтел и охал, прижимаясь к спинке старого дивана.
- А когда Провоторов пришёл?- спросил Юра, воззрившись на стенку.
- Он и не приходил вовсе. Это его Акимов вызвал на ковёр! Сейчас разберутся и оба уйдут….
- Всё! Мужики! Логика покинула нас! И когда!! В самый критический момент, когда на столе пусто! Где логический конец?!!
- Най-дём … - ответил тихо Юра, а громче добавил, - чай будем? Кофе?
Газовая плита хаотично торчала в углу кухни отрезанная от всех коммуникаций, и своим видом предсказывала недоброе. Дом без печки – не дом. Откуда плясать?! Решили плясать от электроплитки. Скипятили-попили. Скипятили-попили. Дубинин сидел на своём холме именинника и руководил:
- Я! – говорит, - угощаю! Чаем! Всех! До упаду!
Мы посмотрели на него и согласились. Потом решили, как имениннику, уши надрать. И пошёл Дубинин, хлопая надраенными ушами, чай заваривать в кухню. Заварил, Принёс, Отведали, Мало. Пошёл Дубинин ещё раз. Мы сидим в салоне, поджидаем, о литературе толкуем:
- У нас есть Толстой, у нас есть Достоевский! У нас есть Пушкин!!
- И даже Гоголь!
- Всё у нас есть! Но где Дюма, с его мушкетёрами?! Нет историко-романтичного произведения…. Вот там, наверху, и говорят: - как так! Почему это у них есть, а у нас нет?!! Не одобрям!! Не одобрям!!! Срочно сделать! – Внизу сказали – «Есть!». Вот тогда и появились «Гардемарины вперёд», ну этот фильм, с Мишкой в шляпе, шпагами, любовью, интригами, политикой и погонями….
Но тут вдруг входит именинник Дубинин с мрачным лицом и тоном обречённого заявляет:
- Мужики, я себе …. ногу…..обварил….
- Как?! – мы резко подались и едва не завалили его, поджавшего ногу как цапля, в угол.
Известие о сваренной ноге быстро облетело квартиру. Не разобравшиеся в обстановке взялись за вилки и приготовили тарелки, но траурный вид остальных сбил их с толку, а аппетит пропал.
- Как?!!
- Ну, как? Мешал чай, заварку. Долбанул литровую банку, и она мне вся на ногу вылилась….
Мы принялись профессионально обследовать Дубинина. Сняли с его ноги носок вместе с кусками верхней кожи. Посмотрели – есть ещё одна кожа. Поэтому единогласно решили, и убедили Дубинина, что всё это х…ня. Хозяин Юра облепиховым кремом нежно смазал ему повреждение. Да и сам Дубинин уже успокоился и на это дело наплевал. Вроде того, как ни шло, так и ни ехало! Рыжий кот Васька жалобно улёгся у ног пострадавшего и укоризненно замурлыкал, негодующе постукивая кончиком хвоста, стоявшую под столом, пустую бутылку из-под водки. Дубинин с Васькой вполне согласился и, протерев усы, что-то тоже шепнул-мурлыкнул ему в ответ.
Вот тут и образовалась тёплая троица, которой было мало. После достижения критической массы общей принятой смеси, гостеприимность Юры-хозяина вышла из берегов и понеслась по долинам и по взгорьям, ероша мыслимые и фантастические варианты. Он рыл, ворошил клыками местность, взбалтывая всё жидкое, пренебрегая предупреждениями единственно трезвого разума кота Васьки, бросавшегося ему под ноги в надежде образумить и пресечь. Но Васька, почувствовав безумный напор, махнул хвостом и ушёл на поляну. Жертвы гостеприимности, ещё слегка функционируя, возлежали в ожидающих позах. Троица, в составе Горшенина, меня и хозяина не унималась, вопреки всем законам и правилам затухающих колебаний. Надеялись и верили, потому и не затухали. Лёша Горшенин улыбался и подбадривал Юру, за что и получил презрительно-зелёный взгляд рыжего Васьки, лежавшего калачом на своём сторожевом месте.
- ВЫРЫЛ!!!
Квадратные пузырьки не катились и Юра, с довольным ворчанием, кантовал их до самого стола. Два по семьдесят граммов. И упёрся в наши остатки разума предложением. Позы жаждущих подобрались и приободрились. Пантокрин. Но выбора не было. Разбавили водой. Рыжий кот Васька брезгливо усмехнулся и укрыл морду хвостом, кончик которого по-прежнему возмущённо вздрагивал и предательски выдавал помыслы рыжего всё сказать Тане-хозяйке. Сняли пробу, а короче говоря, пригубили и решили:
-Пой-дёт!
Предложили остальным. Пригубил и Бантеев, но тут же пошёл «раком», спросив:
- Че-го?!!!
- Не хочешь, не пей! Пошёл на ….
И все хором этот пантокрин  ё……..ли!
Беседа-диспут на политические темы закончилась единогласным осуждением того, наломавшего дров….
- Мужики, а не вздремнуть ли нам?
Принято. Расположились, кто где. Благо, места хватало. Дубинин, как гвардеец, на диване, периодически вздрагивая ошпаренной ногой. Перпендикулярно расположился Горшенин, поэтому я, на всякий случай, пересчитал и пометил все горшки на своих трусах, а Лёше обещал сувенир из местной керамики.
Мы отдыхали, но сознание, погруженное в настой прошедших хмельных часов, не подчинялось и генерировало что-то потустороннее. В центре видения являлись ангелы и чёртики, принимающие поставки преставившихся, делили их между собой по качествам и признакам…. Жуть!
Утром, с трудом втащив сознание в реальность, я обнаружил, что Горшенина нет. Пересчитал горшки на трусах и, успокоенный, повернулся на другой бок. А Дубинин решил, что вчера он страдал один за всех, поэтому и прогнал Горшенина за водкой, а себя предложил канонизировать прижизненно, как великомученика Сергия. Но  его пока канонизировать не стали, а пошли искать Бантеева. В соседней комнате, в куче сваленных стройматериалов нашёлся наш Бантеев.
Я не поднимался долго. Долго подвергался репрессиям, но когда услышал явственно голоса о том, что, мол не встаёт и водки ему не наливать, возмущённо вскочил и, гремя горшками, уселся за стол со словами:
- Кому?!! Мне не наливать?!!!
- Вот стимул! Все видели?! То-то же!
Налили. По-о-шли! Налили. По-о-шли!
Быстро всё кончилось.
- А кто вчера кухню пугал?! – Дубинин массировал руками остатки сваренной ноги.
Посидели. Расслабились. Женя плужников против Бантеева, Горшенин был примкнувший, Юра-хозяин, я и Сергей именинник.
- Четыре кучки? Да это рыжий! – Юра погладил кота Ваську, извиняясь за вчерашний причинённый ему моральный урон, - его вчера, наверное, консервами перекормили….
- Это точно! – подтвердил Женя Плужников и тоже погладил Ваську, но против шерсти, чем высек опасную искру и отдёрнул руку…
- Так! Горшенин! Бери сумку, пошли! – скомандовал Юра, и они удалились. А на экране, в углу, шла «Кавказская пленница».
- Шедевр! Наша молодость! Все фразы стали хрестоматийными….
- А музыка! Зацепин!
Стрелецкую треснули. Кто-то подкосился и упал. Кто-то шарил под столом, а там лежала большая амбарная ручка. Рывок. Приподнялась, но оказалась приделанной к чьей-то заднице. Зачем?! А главное – кто?! Все сидели в наличии, но и ручка под столом тоже была в полном наличии.
Никулин пел про султана, когда мы разлили остатки и отрешённо-филосовски окуривали табачным дымом усталого, счастливого хозяина Юру, державшего и чесавшего за ухом блаженно мурлыкающего кота Ваську.
- Сидим?!
- Сидим!!
- Хорошо сидим?!
- Хорошо!!
Время течёт. Я решил, что пора ехать домой. Предложил всем поехать ко мне! Но все не могли, отяжелённые. Юра достал с полки алиби – путёвки в лагерь, и уселся неподвижно, ждать гостей - москвичей. И только неугомонный Дубинин сказал:
- Да поехали! Хрен ли нам…
Вдвоём, на трёх ногах, доковыляли до электрички. Даже взяли билеты и сели в вагон…
- Всю дорогу Дубинин пытался завести знакомство с попутчицами. Но видимо его домашние тапочки, и забинтованная нога создавали антиполе, и знакомство не завязывалось.
Остановка. Доковыляли. На лифте на восьмой. Вошли в квартиру.
- Сухарь есть?
- Найдём!
Треснули. Сергей осмотрел квартиру и одобрил моё намерение сделать перегородку.
- Будет такое уютное гнёздышко!
- Конечно…
- Ещё есть?
- Есть!
- Давай!
После второй Сергей засобирался. А я забрался в постель и проспал до следующего утра.

*
*