Лето

Я лежал на койке в казарме, зелёная тоска терзала мне душу. Как же это несправедливо: на улице май месяц, теплынь, весна, а я, совсем ещё молодой человек, должен находиться в этой казарме и считать дни до дембеля...
 Это может быть и есть самые счастливые дни в моей жизни. Кто или что может изменить ход времени и ту жизненную ситуацию в которую я так нелепо попал. Не знаю, как долго бы я размышлял на эту тему, но в казарму вошёл мой армейский друг Сашка. Стал у открытого окна и закурил. Чем очень удивил меня.
- Ты же бросил курить, - заметил я. В ответ он повернул своё лицо и тихо протянул:
- Тут закуришь…
Я увидел его глаза и понял, что случилось что-то необычное. Это были глаза человека, которого только что ударили кувалдой по голове. Он ещё не понял, что это такое, но ему уже так хорошо, как до этого никогда не было. Лицо его застыло с выражением немого вопроса: « За что мне это?» А глаза при этом излучали такую радость и блаженство от испытанного, что глядя на него невольно удивляешься, как мало надо человеку до полного счастья. Но как только я подумал об этом в казарму вошёл ещё один сослуживец, потом ещё, и  у всех было одно и то же выражение лица и глаз. Каждый молча доставал сигарету, подходил к окну и глубоко затягивался. Я невольно засмеялся и спросил:
- Слушайте, кто это вас глушит кувалдой?
- А ты что не видел?
-Кого?
- Ну, девушку, которая стоит на остановке.
-Немало я видел девушек на остановках, но с кувалдой точно не встречал.
- Зря смеёшься, пойди лучше посмотри.
Прямо возле забора, у нашей казармы, была автобусная остановка, и сегодня в субботу, после рабочего дня, было многолюдно. Удивить меня девушкой было бы смешно, но любопытство взяло верх, я нехотя пошёл к забору. Забор был из досок и более двух метров высотой, но мы накатали под забор брёвен так, чтобы можно было встать на них и рассматривать прохожих.  Я поднялся на брёвна и заглянул через забор: на остановке было многолюдно, но Её я увидел сразу. Людей «не стало». Стоял один человек. Это был человек, о котором писал ещё А. П. Чехов: « В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли». Сказать что она была красива, значит ничего не сказать. Она была прекрасна! В ней было всё прекрасно:  и лицо, и душа, и мысли. Не понятно одно, как это всё  сразу бросается в глаза и затмевает всех вокруг. Есть выражение: « Да у него на лбу написано его желание». Я же как только взглянул не неё, сразу же прочитал: « Оставь надежду всяк на меня смотрящий». Мне стало не по себе. Я отвернулся и медленно пошёл в казарму. «Кувалда» сработала безотказно.
Как только я вошёл, тут же меня окружили сослуживцы с одним вопросом:
-Ну,как? Что я мог ответить?
Они были правы, такой девушки я не видел.
- Ну, иди, познакомься с ней, - не отступали они.
- Нет, я пас, она даже разговаривать со  мной не станет
-Ну, ты же говорил, что любую девушку уведёшь, если захочешь.
-Любую, но только не эту.
-Что испугался?
- Нет. Здесь просто нет ни одного шанса.
- Но ты попробуй без шанса, может это она тебя ждёт. Может это судьба.
- Но если судьба, то ещё полчаса подождёт.
- Ну ты и хитёр. Через пять минут подойдёт автобус.
- Если это судьба, то автобус задержится и придёт через полчаса.
Они отстали от меня. А я засёк время и завалился на койку. Я рад был, что так легко отделался и от девушки, и от сослуживцев. Через пять минут подойдёт автобус, она  уедет. И всё скоро забудется. Но прошло десять минут- автобуса не было,   прошло еще пять, а автобуса нет.
-  Иди, - насели на меня ребята.
- Нет, ещё не судьба, ещё пятнадцать минут.
- Слушай, на кого ты похож: не бритый, помятый, сапоги не чищены, воротничок грязный. Кто с тобой будет разговаривать, тут никакая судьба не поможет.
- А ну вставай.
Меня подняли с койки, стащили сапоги. Сняли гимнастёрку, усадили перед зеркалом… Всё надо было успеть за пятнадцать минут. Армейская сноровка не подвела: меня побрили, гимнастёрку погладили, воротничок подшили, сапоги почистили, и как жениха перед свадьбой вывели к калитке. Я действительно волновался, как перед чем-то неведанным. Ведь прошло указанных полчаса. Судьба должна свершиться. И все события будут происходить с моим участием, но помимо моей воли. Ведь уже полчаса  я плыву по течению с совершенно парализованной волей и без какой бы то ни было перспективы. Калитка открылась - меня вытолкали прямо к ней.
-Ах, какая неожиданная встреча, - пролепетал я,- наверно, судьба свела нас. Ведь мы так долго ждали друг друга. И, наконец, удача улыбнулась нам. «Не правда , ты меня слыхала,  я говорил с тобой в тиши»,- переврал я Пушкина. Но в ответ: ноль внимания, фунт презрения. Тогда я перешёл на Есенина: « Простите мне, я знаю Вы не та, живёте Вы с серьёзным, умным мужем, и не нужна Вам наша маета, и сам я Вам ни капельки не нужен». Она посмотрела на меня, но как! Взгляд её направлен был на меня, но смотрела она сквозь меня, куда-то в даль. Я был унижен, и разозлился. «Смотри же на меня»,- мысленно скомандовал я. И в этот миг наши глаза встретились. Я успел прочесть только одну фразу: « Ну, что тебе надо?» И получил такой удар, что удар кувалдой – это лёгкий щелчок по лбу. Я был сплюснут до размеров булавки. И с высоты своего нового роста, я увидел перед собой человечище высотой с двухэтажный дом. Ступни её были совсем рядом. Я взглянул на них и подумал: « Если она сейчас наступит на меня, то раздавит  как червя». Страх, доселе неведомый, парализовал мою волю. Я пытался закричать, но голоса своего не слышал, пытался бежать, но с места не двигался. Я видел только огромные глаза и чёрные зрачки, которые с бешеной скоростью расширяются и тянут меня к себе. Я не в силах сопротивляться  и лечу в эти чёрные дыры. И в этот момент я увидел всю эту картину с высоты птичьего полёта: и огромную девушку, и себя  величиной с булавку, и таких же маленьких людей стоящих на остановке, и приближающийся " игрушечный" автобус.
Отчаяние охватило меня. Неужели все это так и останется? Как мне жить в этом измерение, и буду ли я жить вообще? И тут в моем сознание прозвучало: отведи глаза, отведи глаза. Но как я мог отвести глаза, если я, как кролик перед удавом, стоял перед Ней. И в этот момент:  автобус подошел к остановке. Толпа засуетилась возле открытых дверей. Она повернулась к автобусу, и тут глухой звук- «Бух» вернул меня в реальность. Я вновь стал солдатом, но уже другим человеком.  Увидел как она идет к автобусу, но уже не Человечище, а обычная девушка с авоськой в руках, в которой были книжки по медицине и томик Чехова. -Чего я так испугался, - подумал я, обычная девчонка, хоть и очень красивая, но мало ли красавиц. И тут вдруг меня понесло. Я затараторил не прерываясь:" Послушай, я знаю про тебя все: тебя зовут Галей, ты учишься в медицинском, твой любимый писатель Чехов".
-Ну и что, - обернулась она.
- Подумаешь,- Шерлок Холмс. Увидел учебники и томик Чехова и сразу сообразил. А Галиной меня назвали потому, что волосы черные как смоль, меня все с детства зовут Галочкой. Ну что ты еще про меня знаешь? Равнодушно спросила она.
- А то, что на тебе лежит страшный грех, ты хотела покончить жизнь самоубийством, но тебя с трудом спасли, вот ты и пошла в медицинский.
Глаза ее округлились,  лицо выражало не поддельное удивление.
- Откуда ты это знаешь?
- Я не только это знаю, отвечал я.
- Я знаю про тебя очень многое… Послушай, не дури, давай с тобой встретимся.
Она стояла на последней ступеньки автобуса, дверь закрывалась, и это был мой последний шанс. Она на мгновение задумалась, но автобус тронулся, и она быстро проговорила: «Хорошо, в понедельник, на «Бродвее» в восемь вечера». Дверь захлопнулась, и автобус очень скоро скрылся за поворотом.
 Я остался один, но один не на остановке, а один во всем мире. С Ней уехало все, но я был счастлив, счастлив в скором свидании с ней. Я не знал что меня ждет, но как же круто изменилась моя жизнь! Еще каких то пол часа тому назад, я пребывал в тоске и безысходности, а вот теперь я полон сил, и счастлив как ребенок, который нашел свою любимую игрушку, и уверен, что теперь он ее никогда не потеряет.
Но тут мои размышления прервали сослуживцы.
- Ну что, ну что? На перебой спрашивали они, не скрывая свое  нетерпение.
- Победа! Ответил я. Она назначила мне свидание!
Но как противоречиво устроен человек. Ведь еще несколько минут назад они убеждали меня в том, что я должен, обязан с ней познакомится, а вот теперь, когда это знакомство состоялось, вместо радости и восторга, я вижу в них полный скепсис.
- Да ну, врешь ты все. Кто ты – солдат, а она – королева! Да она нарочно назначила свидание, чтобы отвязаться от тебя.
Но я уже не слушал их, потому что пребывал в счастливом состоянии скорой встречи с Ней… Но как же тянется время ожидания: секунды превращаются в минуты, минуты  в часы, а часы в вечность. Тебе кажется, что ты уже давно, давно ждешь ее, а время, почему- то остановилось.
 Прошло два дня, и наступил час свидания.
На «Бродвей» я пришел не один, со мной был друг Яшка. Так устроено наше общество, что даже любовь является общественным достоянием. Яшка должен  проследить, а потом доложить, состоялось ли свидание и как оно прошло. «Бродвей» - так местные называли центральную улицу имени Кирова, постепенно наполнялся. Молодые люди: парни и девушки, ходили парами вдоль  небольшого отрезка улицы. Знакомые общались, а  незнакомые присматривались друг другу и знакомились. Потом, когда уже темнело, шли в летний кинотеатр или на танцплощадку. А уже потом, когда наступала ночь, пары продолжали свои любовные утехи в укромных местах, где не было соглядатаев, и осудить их уже  никто не мог.
Прошло полчаса, но Ее не было. Потом прошел еще час – Ее нет. Я скис, а Яшка заметно повеселел.
- Послушай,  да не придет она! Она же хотела от тебя отвязаться, поэтому и сказала про «Бродвей». Ну подумай сам: такая красавица и одна. Да у нее же, точно ест парень, а может даже муж. И она побежит, к какому-то солдату? Ты как это представляешь?
Я молчал, потому что думал точно так.
- Ну а как же судьба, возразил я.
- Брось ты – судьба, это просто случайность. Знаешь сколько парней бывает у таких красавиц. Она забыла про тебя как только тронулся автобус. Пойдем лучше к девчонкам. Вон, смотри, две симпатяги уже пол часа ходят одни.
- Нет, возразил я, красавицы конечно обманщицы, но только не Она. Она врать не станет, такие говорят только правду. Ты если хочешь иди к девчонкам, а я буду ее ждать.
Но он остался со мной, и еще долго убеждал меня в том, в чем я и сам был твердо уверен: в женской легкомысленности, коварстве и лукавстве. Прошел еще час -  Ее не было.
- Ну что? Торжествовал Яшка, говорил я тебе, а ты – нет, она не такая. Все они такие. Они о нас не думают, они думают только о себе. Забудь ее и пошли к девчонкам, вон еще не всех разобрали.
- Да, согласился я, ты прав, она просто посмеялась надо мной. Пошли к девчонкам.
Мы подошли к двум девушкам, познакомились, и пошли по «Бродвею» как и другие пары. Но не прошли мы и ста метров, как навстречу вышла Она. Я остановился как вкопанный, Яшка и девушки пошли дальше. Она подошла ко мне, взяла под руку, улыбнулась и спокойно сказала: «А я  знала, что ты такой, Слава». Я получил еще один "удар под дых", молча пошел рядом, и думал, откуда она знает мое имя, ведь я, кажется, не представлялся ей? Но это был всего лишь миг. Потом все наполнилось таким теплом и радостью, что кроме нас двоих никого уже не было. Мы шли  по «Бродвею» так – будто прошагали вместе не один десяток лет, хотя нам и было на двоих всего сорок. Мы не смотрели по сторонам, потому что все смотрели на нас. Я спросил ее, почему она так опоздала, она ответила, что поломался автобус, и ей пришлось добираться на «попутках»
- Если бы я не назначила свидание,то  никогда бы не решилась так добираться, добавила она.
- Да, подумал я, это человек слова, и в этом я не ошибся.

Мы ровесники, и нам было очень легко общаться: вспоминали прочитанные книги, обсуждали последние фильмы, и радовались, что взгляды наши и суждения о прочитанном и увиденном совпадали. Но так было только в абстрактном видении мира. В бытовом, реальном или конкретном случае, все было с точностью  наоборот. Ее – женское начало и мое – мужское вступали в постоянное противоречие. В первый же вечер мы серьезно поссорились. Спорили о каком- то  пустяке, но так отчаянно отстаивали свои позиции, будто от этого  решения могло случиться что- то  не поправимое. И оно почти случилось. Я понимал, что не прав, но почему- то твердо стоял на своем. Она была убеждена в своей правоте, и не могла понять, почему я так упорствую в своих заблуждениях.
Все ссоры начинаются с пустяков, потом перерастают в конфликт,конфликт  в драму, а драма может закончиться трагедией. Наша ссора закончилась так, как заканчиваются ссоры детей: взаимными обидами и словами; я с тобой больше не дружу, и я с тобой не буду дружить. 
- И уходи, - говорит она.
- И уйду, и больше не приду. Так закончилось наше первое свидание.

Утром я проснулся с необъяснимым чувством тревоги. Так устроен человек, он еще спит, а совесть его уже на ногах. Проснись и вспомни, что ты натворил, будит она сонный мозг и требует от него покаяния. Так произошло и со мной. Глаза еще закрыты, а сердце колотится в груди, и мозг лихорадочно ищет ответа на вопрос: "Что я натворил?.  Почему мне так невыносимо стыдно, кого я обидел, и за что?" И тут картина, со скоростью мысли, пронеслась перед моими глазами. Я увидел нашу встречу, ее черные глаза, «Бродвей», улыбку, ощутил тепло ее рук, и услышал ее голос, такой родной и близкий, как голос матери в далеком детстве. Что же я натворил, идиот? Я же потерял Ее- ту, которую так долго искал, и так долго ждал. Потерял в день первого свидания,  в тот же вечер. Все. Сейчас бегу к ней, падаю на колени, и прошу прощения! Может еще успею, и она простит. Я вскакиваю и бегу к ней, но чем ближе подхожу к ее дому, тем медленнее мои шаги, и тем не увереннее я себя чувствую. Каким же ничтожеством я буду выглядеть в ее глазах? Ведь вчера я сказал ей, что больше она меня не увидит, а вот сегодня приперся ни свет, ни заря, и с чем? Сказать прощальное прости. За что? За то, что в глупом споре стоял на своем, хотя и понимал, что не прав.
Да, мало сознаться в своей глупости, надо же что-то предпринять, чтобы не повторять ее снова и снова. А что? Кто  это знает? Так я стоял в растерянности у калитки. Но все же хватило сил, позвать ее.
 Она вышла, еще сонная, посмотрела на меня, и тихо сказала: «Ты же говорил, что больше не придешь». Что я мог ответить? Она опять была права, я молчал.
- Ну что так и будешь молчать?
Тогда я обнял ее, крепко прижав к себе, она не сопротивлялась, и я прошептал – прости.
- За что, улыбнулась она.
«Не знаю за что, но прости», процитировал я строчку, известной песни. Мы засмеялись. Она опустила глаза и еще крепче прижалась ко мне, потом тихо сказала: «Теперь я знаю, за что тебя так любят девушки».
- За что? Спросил я, смеясь.
- Не скажу, засмеялась она, и продолжила – беги в казарму солдат, тебя, наверное, уже хватились. Я сегодня дежурю в больнице с часу дня, приходи в половину первого проводишь меня.
Я сказал, что обязательно приду и помчался в казарму. Благо казарма было в трех минутах от дома, где она снимала комнату. И я успел до поверки.

В назначенное время я зашел за ней. Мы взявшись за руки медленно пошли по сонной улице. И хотя был конец мая жара стояла невыносимая. После одиннадцати утра  Харабали "вымирали": ставни домов были закрыты, собаки не лаяли, редкие прохожие шли только в тени деревьев. Но нам жара была ни по чем, мы все время смеялись и дурачились как дети. Редкие прохожие останавливались и  бесцеремонно разглядывали нас, и это только забавляло нас, и добавляло еще большего веселья.
- Слушай,- сказал я, что они на нас так смотрят, они наверное думают, что мы пьяные.
- Не обращай внимания,- сказала она, на меня всегда так пялятся, я к этому привыкла.
- Да, но я не привык.
В это время мимо нас медленно проходил автобус, и все пассажиры, как по команде, прильнули к окошкам. Я подумал, что автобус сейчас перевернется, так он накренился в нашу сторону.
 Полчаса пролетели как минута, и мы подошли к больнице, пришло время расставания, а нам так не хотелось. Мы замедлили шаг, и увидели на противоположной стороне улицы старика. Он , опустив низко голову,еле поднимал ноги шаркая по грунтовке, и не обращал ни на кого внимания.Даже на палящее солнце, от которого прятались все, но только не он.
- Слушай, куда он идет в такую жару,- спросила она.
- Наверное, на кладбище, неудачно пошутил я, уж он  то точно не обратит на тебя внимание.
И в этот момент старик остановился, поднял голову и увидел нас. Что с ним произошло! Он вдруг замахал руками, что -то залопотал, и так быстро засеменил ногами, что мы испугались и бросились ему на встречу.
- Наверное, ему плохо,- сказал я, давай отведем его в больницу.
Но как только мы приблизились к нему, я вдруг увидел глаза счастливого человека, когда то голубые, а теперь белесые, как будто выгоревшие на солнце. Они излучали столько радости и искреннего восторга, будто перед нами стоял не старик, а ровесник, такой же влюбленный и такой же счастливый, как и мы. Он моргал покрасневшими веками, из глаз его текли слезы, светлые как у ребенка, но это были слезы не каприза или обиды, а слезы выстраданной радости. Полуденное солнце освещало его не покрытую голову с редкими, седыми волосами. Лицо без бровей было покрыто сплошными морщинами, как сердце покрывается рубцами тяжких страданий, так  и оно было покрыто рубцам прожитых лет. Но в этот миг, освещенное палящим солнцем, оно излучало такую радость,  такую доброту, что казалось, вся жизнь его была залогом этой минутной встречи. Он протянул к нам трясущиеся руки, и  непрерывно повторял: «Детки мои…, как я рад, как я рад…!». Мы взяли его трясущиеся руки, и улыбаясь ждали, что он скажет еще. Но он так разволновался, что только повторял: «Детки мои, как я рад». Мы успокаивали его как могли, наконец, он перестал плакать, сжал наши руки и продолжил: «Будьте счастливы, дай Бог вам счастья. Я прожил долгую и такую тяжкую жизнь, столько горя я познал: все эти революции, войны, а между ними тюрьмы и лагеря, сколько же страданий выпало на мою долю, и все зачем. Если бы я видел счастливых людей, я бы не так страдал, но вокруг меня были  такие же бедолаги,  не знавшие ни чего кроме тяжелой работы и бесконечных побоев. Я уже думал, что умру и не увижу на этом свете счастливых людей. Но вот, Господь, сжалился надо мной и послал мне Вас. Как я рад, как я рад, будьте счастливы детки, и не расставайтесь, вы так похожи друг на друга».
Мы, конечно, посмеялись над чудаковатым стариком. И спохватившись, что опаздываем: она на дежурство, а я на послеобеденную поверку, побежали в разные стороны. Думали ли мы тогда, что счастливы, конечно нет. Как и все в этом мире: в постоянной суете и мелочных заботах, мы жили мечтами о будущем, и не понимали настоящего. Ведь все познается в сравнение, и надо выстрадать в этой жизни хотя бы сотую часть того, что выстрадал старик, чтобы потом сказать:" Ах, как мы были счастливы!"
Но какими странными были наши отношения. Свидания начинались с искренней радости, а заканчивались всегда ссорой. Каждый раз идя на свидание, я думал: «Вот сегодня расскажу: какая она необыкновенная, какая красивая, как я ее люблю, но увидев ее я все забывал. Слова восхищения, признания в любви, были так ничтожны по сравнению с ней. Поэтому я только улыбался и смотрел на нее влюбленными глазами».
Однажды она не выдержала этой «пытки» и в отчаянеи сказала: «Ну что вы все так на меня смотрите, что вы все на меня молитесь, я вам что икона! Я баба, Слава, понимаешь, обыкновенная баба».
- Нет, Галочка,  обыкновенная баба говорит совсем другое: «Все мужчины одинаковые, всем вам одного и того же хочется». И это правда, но не вся. Вся правда заключается в том, что и нам мужчинам нужно хоть однажды в жизни встретить такую женщину, на которую хочется молится.
Духовное и физическое в человеке  неотделимы, но если в низменных инстинктах все равны, то в духовном развитии нет одинаковых людей. Души человеческие различны как отпечатки пальцев, а величины их тем более не сопоставимы. У одного она может быть величиной с булавочку, у другого с двух этажный дом. Так думал я тогда, слушая ее, но сказать  ей об этом не мог. Это означало бы признание в своем мальчишестве, а мне хотелось быть мужчиной, защитой и опорой слабой женщине.
 Этот случай мне представился, ровно через неделю – в тот же час и в том же месте. Как и тогда стояла невыносимая жара, улица по которой мы шли была пуста, но нам только этого и надо было, мы держались за руки, смеялись и радовались, что были одни.  Но вдруг на противоположной стороне улицы, появилась пьяная компания. Пятеро подвыпивших парней шли развязанной походкой и громко разговаривали. Вдруг они увидели нас. Остановились, и о чем то посовещавшись, направились к нам. Я понял, что пробил час, когда я должен доказать ей, кто же я: сопливый мальчишка или мужчина, достойный если не любви, то хотя бы уважения.
 Инстинкт сработал мгновенно, я почувствовал солоноватый вкус крови, мышцы напряглись, сердце как метроном, отстукивало ритмичные глухие удары, руки стали наливаться «свинцом», а глаза кровью. Мозг лихорадочно оценивал ситуацию и вычислял лидера. Он шел впереди справа,  слева чуть сзади «шестерка», а за ними прячась за спины, шла остальная «шелупонь». Делаю  финт  влево, будто нападаю на «шестерку», и в этот момент переношу вес тела на правую ногу, и длинным прямым с поскоком, под приставку правой, «вырубаю» лидера.  Вес тела переношу на левую ногу, и тут же боковым левой в челюсть, вырубаю «шестерку», а правым апперкотом в подбородок  близ стоящего, а за остальными двумя можно и не гнаться  - их уже не догонишь. Оценив ситуацию, я тут же направился к парням, но Галочка окликнула меня. Я обернулся и сказал: «Галочка постой в тенечке, только не кричи и не двигайся, я сам разберусь с ними». Она остановилась и спросила: "Ты что будешь с ними драться?" – Нет проблем,- ответил я. Лидера вычислил, вырублю с правой, шестерку с левой, а остальных и бить не надо, они сами убегут.
- Постой,- сказала она. Я верю в тебя, но может обойдемся без драки?
- Нет,- ответил я, они слишком мотивированны.
Она взяла меня за локоть и спокойно сказала: «Слава, постой в тенечке, а я разберусь с ними, если не получится, позову тебя». Я послушно остановился. Остановились и парни. Она пошла им навстречу, а ей навстречу вышел «лидер». Так и стояли мы по разные стороны улицы, а посредине на том самом месте, где стоял старик – освященный солнцем, стояли парень с девушкой освященные тем же самым, палящим, солнцем. О чем они разговаривали не было слышно. Но разговор был эмоциональным потому, что они постоянно жестикулировали руками. Наконец она повернулась и позвала: «Слава, иди ко мне». Ну, подумал я, пора начинать бой. Как только я направился к ним, парни тут же двинулись на встречу, расстояние быстро сокращалось, и судя по их лицам, настроены они были решительно. Но тут между нами стала Она и громко произнесла: «Вот смотри, этот молодой человек объясняется мне в любви. Говорит брось своего солдата, что ты в нем нашла? Он "поматросит" и бросит, а я люблю тебя, у меня намерения серьезные, я женюсь на тебе».
- Ну и что ты решила? Спросил я.
- Вот я и расстерялась, думаю, что же мне делать?
- Тебе решать,- ответил я.
-Поэтому я и хочу, выбрать одного из двоих, встань рядом с ним.
Я встал. Она подошла к парням и спросила: «Ну что, кто из них лучше?»  Парни засмеялись – да они же как братья близнецы, как же тут выбрать?
(Мы действительно были похожи: одного возраста, одного роста, оба голубоглазые и блондины).
- Вот и я о том: то на то менять, только время терять,- сказала она, взяла меня под руку, и мы не спеша пошли от парней. И только вдогонку слышали, как они продолжали восторгаться ею.
- Ну и девчонка, ну умница, спокойно развела шестерых, озверевших самцов, готовых вцепиться друг другу в глотки. Парень же кричал громче всех: «Все равно, я люблю тебя, все равно ты будешь моей, все равно я женюсь на тебе».
Галочка, повернулась к нему, и прокричала: «Желаю успеха». Так закончилась наша встреча с пьяными парнями.
Мы шли медленным шагом. Она держала меня под руку, как держатся за опору и защиту все женщины. А я опять превратился в ту самую «булавочку», как при первой встрече, и думал: «Ни профессионально обученные кулаки, ни праведный порыв – защитить «слабую» женщину не понадобились той, у которой нравственная сила  стократ превышает силу физическую. Кто дал ей это? Страна, как говорили нам тогда, жизненный опыт, воспитание или образование?
Но, мы родились в одной стране, в одном году, воспитывались в одинаковых семьях, учились по одной программе  в одинаковых школах. Значит, есть Кто то, Кто наделяет нас силой духовной! И эта сила, как сила гравитации, присутствует всегда и везде и тем она сильнее, чем больше душа человека. А что такое душа человека? Это тот крест, который несет человек всю свою жизнь. Несет, спотыкаясь и падая, и вновь подымаясь, и постоянно скуля – ах какой тяжелый крест мне достался! Но какой, же огромный крест достался Ей, и как долго, не скуля и не спотыкаясь, она будет его нести? Мне не дано было этого знать. Да и зачем? Если любопытства ради я взглянул на нее, то уж точно, не любопытства ради я встречался с ней. Она была моим самым дорогим подарком, которым так щедро одарила меня судьба, в те юные и такие далекие годы.
- До вечера,- сказала она, в одиннадцать я заканчивая дежурство, приходи за мной.
В назначенное время я пришел, но она задерживалась, а когда вышла, была очень расстроена.
- Что случилось? Спросил я. Она молчала. Я не стал приставать с расспросами, и мы молча шли по тихой уже спящей улице. Наконец она не выдержала и сказала.
- Сегодня принимала роды у молодой особы, роды были первыми и тяжелыми, мы мучились вместе с ней, но как она орала до сих пор в ушах ее голос.
- Конечно,- добавил я, наверное, было очень больно.
- Больно это не то слово, всем бывает больно, но ведут себя женщины по-разному. Эта стерва кричала: «Что же вы стоите, рвите его на куски, мне больно, вы, что не видите, что я умираю».
- И в чем же здесь трагедия? Равнодушно заметил я.
Она остановилась, посмотрела на меня в упор и спросила: «Ты это серьезно?»
- А что? Ответил я.
- Как ты можешь? Ведь женщина всегда должна оставаться женщиной, ее поведение, ее поступки не могут зависеть от ситуации, в которой она находиться. Женщина -абсолютна и совершенна в своем создании. Ее назначения – давать жизнь, сохранять мир, и наставлять вас, мужчин, на путь истинный.
Я засмеялся.- Посмотри вокруг, это мы мужчины у власти, это мы мужчины решаем, кто выиграет в битве, это мы мужчины двигаем прогресс. Вспомни историю: Степан Разин, Емельян Пугачев, декабристы. Они были настоящими мужчинами. Хотя последние были дворянами.
- А кому они проиграли? Разве ни женщине проиграли, твои настоящие мужики. И кто бы знал про декабристов? Если бы их жены добровольно не пошли  за ними в Сибирь. Ведь только самоотверженный поступок жен, спас их от позора преступников – посягнувших на законную власть. Это они женщины, своим поступком, дали нравственную оценку деянию своих не очень разумных мужей.
- А поэты, писатели, не унимался я, ведь все они мужчины!
- Да,- ответила она, но кем они восхищались? Разве не женщинами! Тургеневская «Ася», Татьяна Ларина – Пушкина, Наташа Ростова и Анна Каренина – Толстого, а твой любимый Есенин, чего только стоит его откровенные строки о любви.
«Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты не смогла бы уйти к другому».
Разве не ради женщин вы совершаете свои подвиги.
-  Нет,- возразил я,- мы совершаем их инстинктивно.
- Вот именно, что инстинктивно, и только женщина дает им нравственную оценку. Без этой оценки, ваши подвиги всего лишь треп охотника, который одним выстрелом убил трех зайцев. Женщина всегда была и остается нравственной основой общества. Какая женщина – такое и общество. Поэтому берегите женщин – в ее первозданной красе и не покоренной «слабости».
- Да, согласился я, рыба гниет с головы, а общество с женщины.
И тут мы с ней опять поссорились, она сказала, что я ни чего не понял, а я назойливо пытался доказать то, во что и сам не верил. Мы расстались с ней, как и в прошлый вечер. А утром я проснулся с тем же чувством тревоги и, обозвав себя дураком, опять помчался к ней. Все повторилось: в обед я провожал ее на дежурство, а вечером встречал, и мы гуляли по без людным улицам. Казалось бы какая скука, но с ней все было не так. Она постоянно менялась, да так быстро, что приходилось и глазами, и ушами, и мыслями ловить ее, как в детстве мы ловим солнечный зайчик.
На это раз, она вышла очень веселой, бросилась ко мне так, будто мы не виделись вечность, и напеваю какую – то песню потащила меня за руку.
- Пойдем скорее от сюда, как я рада, что освободилась от дежурства.
Настроение ее мгновенно передалось мне и мы, смеясь, побежали подальше от больницы. Она весело пела песню. Мотив мне показался знакомый, я прислушался и уловил знакомые мне слова: «Зачем ты объяснялся в любви, девчонке по имени Пи».
- Откуда ты знаешь эту песню? Спросил я.
- А ты что, тоже знаешь эту песню? Засмеялась она.
- Да, я ее уже слышал.
И рассказал  историю, которая произошла со мной в Тамбовке, раннею весной. Она замолчала и стала серьезной.
- Ее звали Женя? Спросила она.
- Да,- ответил я, а ты откуда ее знаешь?
- Это моя лучшая подруга, мы с ней с первого класса сидели за одной партой.
- А потом она попала в психушку,- добавил я.
- Да нормальная она девка, просто несчастная от потерянной любви.
- Первой, заметил я.
- Любви не бывает ни первой, ни второй, ни последней. Любовь всегда одна, и она или есть или ее нет.
- А что же было с твоей любовью? Поинтересовался я.
- С моей любовью было тоже, что и с Женькиной. С той лишь разницей, что меня родители и пальцем не тронули, а с парнем разобрались. Отец избил его и сказал, если он не исчезнет из моей жизни, то его упекут в тюрьму, на длительный срок, и когда он выйдет, то я буду уже бабушкой. Парень послушал «разумного» совета и тихо исчез. Я ни чего не знала о происшедшем и думала, что он разлюбил меня и бросил. Как я мучилась и страдала. Мне не хотелось жить. Я наглоталась таблеток, но меня откачали и вернули к жизни, только это уже другая жизнь. Ты словно в тюрьме, живешь в постоянном страхе, что тебя строго накажут за нарушение режима, и самое строгое наказание- за любовь. Живешь с ненавистью к мужчинам, постоянно подавляя свои естественные желания, боясь расслабиться, чтоб не причинить боль и страдания таким вот как ты.
- Что и меня может побить твой отец? Засмеялся я.
- Сейчас нет. Он видно осознал, что натворил и возможно раскаивается в содеянном. Во всяком случае, когда я сказала маме, что познакомилась с солдатом, она пристально посмотрела на меня, очевидно не поверила, но потом отвернулась и тихо заплакала.
- От радости? Продолжал я.
- От бессилия, ответила она. Ну подумай, что от тебя ждать? Ты же мальчишка  в военной форме.
- Галочка, я же могу обидеться и уйти.
- Ну и уходи, подумаешь испугал. Ты уйдешь – другой придет. Запомни, Слава, свято место пусто не бывает.
Я обиделся и замолчал. Так мы и шли молча, каждый думая о своем. Возле калитки я попрощался с ней, как я тогда думал навсегда, и помчался в казарму.Уже в казарме я догадался:вот почему она опоздала на первое свидание,и кто ей сказал мое имя.Она по пути в  Харабали остановилась в Тамбовке,чтобы рассказать лучшей подруге о знакомстве с солдатом,а та рассказала ей о нашей встрече у реки.
 А утром проснулся с тем же мерзким чувством тревоги. Опять хотел бежать к ней, но поборол свои желания. Так все и закончилось. Последний раз я увидел ее через две недели, когда у нее закончилась практика, и она уезжала домой. Сашка, радостный, залетел в казарму и сообщил мне: «Иди, там тебя Галочка ждет, на остановке». Я вышел. Она стояла на том же месте, как и тогда в первый день нашей встречи. Сердце мое екнуло, мне захотелось бросится к ней, обнять, целовать и шептать только одни слова: «Я никогда тебя не брошу , я всегда буду с тобой!». Но увидев ее усталый взгляд, и совершенно отрешенное от действительности выражение лица, я сразу все понял: «Зачем я ей нужен?».  Медленно подошел и буркнул: «Чего тебе?»
- Слава ,ты забыл мне вернуть книгу, помнишь- томик Чехова?
Да,- ответил я, сейчас вынесу. Я пошел за книгой ,и подумал: "А действительно ей нужна эта книга, или  хоть немного я дорог ей? Может сейчас она мне это скажет". Но она молчала опустив глаза, так мы и стояли  друг перед другом, как провинившиеся школьники. И опять мне захотелось обнять ее, прижать к себе, и не отпускать ее больше ни когда. Но она молчала. Я спросил: «Ну что, все?».
- Да,- ответила она, практика закончилась, и я уезжаю, вот зашла попрощаться.
- Ну, прощай,- сказал я.
- Прощай,- ответила она.
Так  мы и расстались, и как оказалось- навсегда.

Не будет радости взахлеб,
Не будет счастья до предела.
Расцвел прекраснейший цветок
В тот час, когда уж солнце село.

Печально- нежный свет луны,
Восторга выразить не может.
Кто красоту его поймет?
Кто в трудный час ему поможет?