Картинки из Артюшиной молодости

Идея поехать на заработки пришла к Артюше после недолгого размышления о предстоящем лете. Он четко знал, чего он не будет делать, и оставался небольшой выбор, что он мог бы попробывать, если.....
«Поехать на заработки» было довольно условным определением, под которым могло быть завуалировано разное. Артюше понрвилась сама идея – поехать, ведь ничего толкогого все равно не поделать  в прохладно-дождливом Питере летом, когда все разъедутся по отпускам, на дачи или тоже на заработки. Сам этот термин принес в компанию приятель Стас, которому на какой-то халтуре предложили поехать на лето в деревню строить коровник. Предложил ему такое человек, которому он ремонтировал что-то из бытовой техники. У человека сложилось впечатление, что Стас может читать и строительные чертежи, если он так ловко понимает электронные схемы. Короче, Стас умчался в Бегуницы за обещаной тысячей колов в месяц.
Артюша, в то время прозывался в кругах Артом Пеппером или просто Артом, потому что лабал музыку по случаю с двумя коллективами, а все остальное время обсуждал музыкальные новости за рубежом и преимущества одних моделей инструментов над другими, глядя на затертые страницы немецких каталогов.
У Арта определили абсолютный слух в раннем возрасте и стали учить его музыке. Добром это дело не кончилось – он мог ирать практигески на всем, но почему-то выбрал тромбон.
Свое умение играть на многих инструментах он продавал спекулянтам в форме экспертизы при покупке/продаже музыкальных инструментов.
Новички и приезжие в Сайгоне думали, что экспертиза инструментов - его основная работа и из уважения покупали ему бездонный кофе. Сам он никогда бы и не додумался пойти в Ленконцерт и предложить там свои необычные услуги. Для этого у него не хватало своего разумения, а в ту пору еще не было менеджеров для таких необработанных самородков, как он. Поэтому Арт числился переписчиком нот при Ленинградской филармонии за 75 рублей в месяц.
До этого переписчицой была бывшая флейтистка, потерявшая зрение на один глаз и за это уволенная из оркестра.
На работе Арт показывался каждое утро, главным образом, чтобы быть замеченным кадровичкой. Если обстоятельства позволяли, он собирал вокруг себя 2-3 человек и рассказывал им анекдот. Иногда те смеялись, но чаще слушали просто из вежливости. На своем рабочем месте, за высоким бюро с резными боковинами, он раскладывал нотные листы, подлежащие ремонту и обновлению, тюбик с душистым суперцементом и недопитый стакан чая в подстаканнике. Чай был несвежий, но настоящий, так что про плесень на ложечке приходилось не забывать. Если своих сигарет не было, то он выбирал парочку окурков почище из урны на лестнице и оставлял их в своей пепельнице.
В 11 часов он уже бывал в Сайгоне. Если не случалось встреч по предварительной договоренности, то всегда бывал кто-нибудь для приятного время провождения.  На деловые встречи он приходил с модной в те годы наплечной сумкой. Свою он даже не покупал – она досталась ему, как довесок от какой-то сделки с американцами. Позже в жизни Арт узнал, что авиакомпания Pan American расдавала такие бесплатно всем своим пассажирам.
В сумке у Арта лежали мундштуки для различных духовых инструментов. Во время тестирования ему приходилось проверять не только работу клапанов на западание, но и отдувать рулады.
Платили ему скромно: чирик за инструмент. Чириком, от червонца, тогда называли 10 рублей.
Идея поездки на заработки была вторичной, а точнее сказать просто оболочкой для уезда из города без достаточных причин. Арт мог бы связаться с кем-нибудь из своих друзей-музынеров, которые гастролировали на югах весь сезон, но это наложило бы определенные обязательства – нельзя было бы соскочить, если наскучит или припрет что-то другое, а у Арта такое случалось. Поэтому он хотел оставить за собой право слинять, не подставляя никого.
Он бы мог прикинуться выездным учителем музыки, но для такого нужно было хотя бы иметь рекоммендательные письма.
Наколка, куда и зачем ехать, пришла к нему в самом неожиданном для такого месте – на Владимирском рынке. Он покупал там по просьбе матери свежую кинзу к праздничному столу.
На рынке, как раз в кинзовом ряду, стоял один мужик из продавцов и торговался с местным ханыгой. Ханыга пытался толкнуть продавцу зелени губную гармонь. Было ясно, что инструмент был только что украден: с коробки на продавца кинзы смотрело белозубое лицо тирольского ухаря в шляпке с пером.
Арту и раньше приходилось торговаться с ханыгами за инструменты, которым случалось, что деньги нужны в обрез – на немедленное спасение собственной жизни: алкоголь, траву или укол.
Продавец зелени не был уверен, что он хочет платить такие деньги за украденное, но, видно, инструмент ему был зачем-то нужен, и он торговался.
Ханыгу это вдохновляло и он терпеливо шепелявил голубыми губами, что такой Hohner в Апраксинском комке стоит 40 рублей.
Арт считал игру на харпе около детским баловством или близким к игре на казу или расческе с папиросной бумагой.
Ему стало жалко продавца кинзы, потому что тот был явный андердог и выступал на чужом поле. Арт протянул руку к инструменту и подмигнул невидимым ханыге глазом продавцу кинзы: « Дай-ка заценить, дядя. Да не бойся ты, никто тебя в ментовку не поведет.»
Инструмент строил по-фабричному. Во рту у Арта засолонило от присутствия металла. Он выдул куплет модной в тот год песни Ротару и предложил за инструмент 7 рублей. Ханыга  зашевелил губами в беззвучных подсчетах и в конце концов тряхнул головой, что согласен и мгновенно исчез из виду с деньгами в руках.
Продавец кинзы вернул Арту мамашины 10 рублей и дал еще в награду каких-то загадочных трав, применения которым Артюшина маманя наверняка не знала. Пока  упаковывал  травы в маленькие плоские кулечки, он одновременнно говорил, что инструмент нужен не ему, а его младшему брату, который играет у них дома в оркестре. Арт полушутя спросил.... может им духовик на сезон нужен.
Продавец сказал, что у него разговор по телефону заказан на 4 часа дня, и он спросит.
На другой день многие в городе уже знали, что Арта пригласили играть в какой-то молдавский джаз-комбо с румынской певицей и двумя back-up girls. Он должен был выезжать через 2 недели, когда продавца кинзы заменит на рынке и в Доме Колхозника кто-то другой из их деревни со своими продуктами.
В ту пору челночество не было особенно популярным и не считалось ремеслом с постоянным доходом, а скорее случалось заодно с чем-то еще. 
Арту посоветовали взять с собой пару Вазовских колес, но не продавать их первому встречному-поперечному, а обменять за право постоя и ежедневного одноразового питания. Совет такой дал один мужчина из поэтов, который возил таким образом не один год своих слабых детей «на молоко».
Молдавия была не так далеко от центров культуры и закрывала свои одежные дефициты через Одессу, Львов и Киев. Однако, винил, как настоящая роскошь, поступал главным образом из Питера.
Арт знал одного держателя пластинок. Тому привозили все самое последнее от фиников и из бундеса. У человека быль серьезный аппарат и колонки от 11 Герц до 24000, но жил он с семей в совершенно не соответсвенных такому богатству условиям: в маленькой комнатуре коммунальной квартирке у Нарвских ворот.
К нему-то Арт и пришел одним дождливым вечером. Держателя пластинок не было дома, а были только его жена и малолетний сын. Пока жена его занималась приготовлением еды на кухне, Арт сидел в комнате с поджатыми на перекладины стула ногами в носках и осматривался.
Малолетний сын был занят какой-то игрой и робко поглядывал в сторону Арта. Среди игрушек на полу стоял настоящий саксофон, в который был воткнул вверх ногами плюшевый мишка. Арт решил завести разговор с мальчиком, уж если их все равно свели обстоятельства: « Что это у тебя медведь в саксофоне делает? Трубочитом работает?
Мальчик как-будто ждал этого момента, чтобы вступить в контакт: « Нет, не в трубачиста, он просто наказан. Не умеет петь гамму, как все остальные и теперь за это наказан.»
- Может, если он не умеет, то может быть ему другой медведь на ухо наступил, и у него нет музыкального слуха теперь?
- У нас нет другого медведя, никто ему не наступал. Не защищайте его. Вы умеете в магнитные шашки играть? – мальчик вытащил медведя из инструмента, а потом из его пасти короткую цепочку магнитных шашек. Но расставить шашки на доске они не успели, потому что в комнату вошла мама мальчика с обедом на подносе, поставила его на стол и опять ушла из комнаты.
- Вы любите гороховый суп с ухариками?
Арт помнил себя в детстве вечно голодным, у него не было времени на вежливые  вопросы о еде к незнакомцам, так что ему сразу стало понятно, что у этого пацанчика плоховато с аппетитом: «Гороховый суп с сухариками, да еще если в нем мелко кубикамИ грудинка нарезана, очень люблю. А тебя как зовут?
- Вот и отлично, поешьте пожалуста из этой тарелки. Я все равно совсем не голоден.
Арт мгновенно взвесил комизм ситуации и, не найдя в ней никакого криминала или даже аморальности, придвинул к себе тарелку и съел суп гороховый  неделикатно быстро. Едва он успел закончить с супом, как мальчик проворно передвинул пустую тарелку с ложкой к себе, на прежнее место и таинственно заулыбался.
В эту минуту в комнату вошла с очередным подносом в руках мама мальчика.
На подносе кроме тарелки с аладьями стояли две тарелки горохового супа.
Мальчик тоненько засмеялся и сказал: « Я же говорил вам, что моя мама очень гостеприимная и вас тоже чем-нибудь подкормит, и вам на меня не надо было заглядывать, как будто вы с голодного острова».
После этих слов мальчик засмеялся еще громче, но речь свою не остановил .... мама, на этот раз ты заварила такой вкусный гороховый, что моя ложка носилась к тарелке, как угорелая, и суп как-то очень быстро кончился.
Арту тоже хотелось посмеяться, но это было бы не кстати. Перед ним поставили тарелку с супом, а мальчик уронил свою кудрявую голову на короткие ручки в вельветовых рукавах. Его смех уже был за звуковым барьером.
Мама мальчика видно не удивлялась его природной веселости и просто сказала, что оладушки лучше кушать теплыми.
Как раз в эту минуту в комнату вошел отец семейства, он же держатель винила всех мастей. Увидев Арта за столом, он не удивился а рассказал короткую притчу, почему бедные люди всегда приходят раньше назначенного времени, а богатые - позже. Арт показал на будильник ложкой и пожал вопросительно плечами.
Хозяин семьи посмотрел на своего сына и на пустую тарелку из-под супа перед ним и тоже пожал плечами.
Потом мама с мальчиком пошли на кухню мыть посуду, а Арт изложил свой план помощи держателю в продаже винила на молдавской переферии, куда он скоро собирается отбыть на сезонные работы. Держатель обрадовался предложению довольно умеренно и поинтересовался, сможет ли Арт оставить что-нибудь ценное в залог.
У Арта в те годы ничего ценного еще не было, но он совсем так не думал: у него был самопальный ламповый усилок приличных частот и мощности, но и не без недостатка. Усилок нужно было включать покаскадно, а иначе перегорали пробки во всем подъезде.  Был у него фирменый плеер со стробоскопом, но без иглы и без главного ремня. Были у него запасные части к духовым инструментам, которые залогом под винил быть не могли.
Арт даже предложил свой второй тромбон, на что виниловый бонза указал рукой в угол, где по-пижонски уперевшись спиной в стену стоял зеленоватый сакс: « Мне не надо больше инструмента. Со своим не знаю что делать. А впрочем, знаю: ты возьмешь этот саксофон с собой и продашь его там в Молдове в нагрузку к пластинкам».
Арт взял саксофон в руки и прогнал пальцы по клапанам. Как ни странно, но ничего не западало. Из фирмовой сумки он достал мундштук, но и с мундштуком все работало. Футляра к инструменту не было. Его завернули в прикольный мешок из-под кубинского сахара.  Пластинки как-то ушли на второй план – про них никто больше и не вспоминал.
Через месяц держатель винила  получил повестку придти на почту за посылкой. Он с нетерпением ожидал субботы, чтобы забрать посылку. Посылки к нему приходили довольно часто. Но на этот раз это был не плосскиЙ картонный ящик с дисками из-за границы, а фанерный, с просверленными симметрично отверстиями.
В ящике, переложенные стружкой, лежали твердые, как камни, зеленые яблоки, а в под ними - открытка от Арта.
Из открытки следовало, что саксофон первый раз он продал еще в поезде, но у покупателя не было с собой полной суммы денег, поэтому он взял с него сколько было, но и инструмента тому не отдал; что с двумя инструментами его сразу взяли в команду играть по вечерам джазовое в открытом ресторане. С ними, как и обещали, поет румынская певичка и две бэкап девушки на подтанцовках; что барабанщик из команды учился с одной из них в начальной школе, но потом их пути разошлись: она уехала с родителями в Кишенев и там стала сначала проституткой, а потом певицей; что в дневное время они играют похоронное в нью-орленском стиле на кладбище, а девушки при них работают плакальщицами. Писал он и про яблоки: что лучше хранить их в темноте до желтого воскового света.