Капли

           Как хорошо лежать в траве под деревом, ощущая спиной влагу сочной травы и глядя вверх на бесконечное синее небо с отголосками миновавшей грозы — скоплениями пузатых кучевых облаков. Ветер легкими вздохами треплет этот тёмно-зелёный с загрубевшей от долгих лет корою дуб, который, должно быть, пережил не одно поколение лежащих под ним людей. Ветер подует и откинет вьющиеся рыжие волосы с гладкого лба, усыпанного веснушками; упадёт с дуба тонкая веточка; капли обрызгают лежащего, и он лениво поморщится.
          Дуб стоял на опушке редкого леса, за которым притаилась маленькая деревня — дом лежащего. Глядя из под тени этого зелёного старика, он видел, лоснящийся словно мокрая шерсть могучего зверя, луг, чуть волнуемый приступами тёплого летнего ветра. Не бесконечный, но просторный луг терялся неровным краем в следующем перелеске, и так продолжалось на многие километры во все стороны. Лежащий знал это, и, когда тонкая дубовая ветка упала рядом с ним, обрызгав лицо холодными каплями, он, вставая с земли, в очередной раз окинул взглядом до мелочей известный ему пейзаж.
          Он встал, отёр рукой лицо и, после характерных потягиваний долго лежавшего человека, поднял с примятой травы ту самую ветку. То ли он хотел швырнуть её подальше в низину луга, то ли взять жёлудь и закопать у себя в огороде — не известно. Известно то, что, подняв этот тонкий деревянный палец с листьями на конце, он обратил внимание на один из жёстких листов с оборванным краем. Оторвав лист, человек присмотрелся.
          На этом листке, в середине, образовался крошечный резервуар, наполненный прозрачной дождевой водой. По краям резервуара висели несколько круглых дрожащих, под движением аккуратной руки капель.
          Могучая, в сравнении с листом, рука сделала круговое движение, и вода из центра, повинуясь законам природы, сделала круг по краю зелёного резервуара. Вода забрала с собой обособленные капли. Её стало чуть больше, но те капли, что находились на неровных краях дубового листа, потеряли свой блеск и полусферическую форму, превратившись в однородную жидкую массу.
          После этой манипуляции, разрушившей природную экспозицию, человек заметил, ещё одну, последнюю каплю. Она дрожала, переливаясь радугой в падающем на неё луче солнца, на самом дальнем краю листочка, куда не достала вода во время своего движения. Эту каплю нельзя было достать иначе, как вылив всю воду из своего уютного пристанища на землю. Обхватив пальцами черешок — шею листа, человек легко наклонил его противоположным краем вниз.
          Человек услышал лёгкий всплеск. Он сделал то, чего хотел и на что имел право. Но с точки зрения маленькой, блестящей, цепляющейся за рваный край дубового листа, капли, произошло необратимое, разрушающее её событие.
          Будучи самостоятельной каплей, она была прекрасна, но соединившись с себе подобными, растворёнными друг в друге каплями, она стала не отделимой частью общего и потеряла свой блеск. Подобно сферической форме её блеск и упругость поверхности растворились. Она исчезла навсегда, перестала существовать отныне. И кончилось её превращение стремительным падением вниз с головокружительной высоты.
          Дальше последовал удар о землю. От удара водная масса разбилась на новые капли. Эти капли были совсем иного рода. Они были испачканы, в них виднелись песчинки, пылинки и прочие компоненты почвы. Они не блестели, а лежали на земле, покрытые печальной тенью.
          Вскоре все эти капли впитаются в землю и, снова умерев, дадут пищу корням старого дуба.

                ***

          Человек кинул листок на землю. До его слуха донеслись приближающиеся суровые шаги множества ног. Топот всё нарастал и приближался, но человек, стоявший под дубом, желая знать что происходит, остался на месте.
          Из леса бежали люди в военной форме, нагруженные огромными рюкзаками, с автоматами наперевес. Они бежали на него. Мутные, с нездоровым блеском безумства, глаза были устремлены сквозь стоявшего. Не обращая внимания на сопротивление, толпа стала увлекать его в след за собой. Все попытки протиснуться сквозь бегущих вскоре были прекращены из-за боязни быть растоптанным тяжёлыми солдатскими сапогами. Он побежал с толпой.
          Вот они пересекли поле — он узнал, что родная деревня разрушена ими. Вот миновали перелесок — ненависть прошла. Другое поле — он уже в форме; каска скрыла его рыжие волосы. Перешли реку вброд — он смеётся над солдатскими анекдотами; лицо покрылось грязью и веснушки сошли с него, оставив морщины. Уничтожили очередную деревню — он грабил со всеми и больше всех.
          Солнце садится — они бегут через очередное пушистое поле, оставляя после себя мятую траву на вытоптанной земле, и он бежит. Он не говорит больше, только кричит как бешеный зверь, брызжет слюной, страстно горят его мутные глаза под серо-зелёной каской. Он стал частью этой толпы. Он со всеми, такой же как все. Он любит их и они любят его.