Черное. Белое. Глава 2

     А какой интересной казалась жизнь тогда, пять далеких лет назад... Куча подружек, серьезных и ветреных. Великое множество молодых людей, стеснительных и раскрепощенных. И, словно вишенка на этом торте, – сама Света собственной персоной, успевавшая кружить мотыльком среди всей этой золотой молодежи. И все бы ничего, но в таком свободолюбивом и откровенном возрасте всегда не хватает только одного – конечно же, денег. Родители, которые и так всеми правдами и неправдами дотянули своих детей до совершеннолетия, в полной мере уже не могли удовлетворить резко заматеревшие амбиции подросшей молодежи своими ежемесячно выделяемыми карманными деньгами. Тех деньги, которые их сыновья или дочери раньше тратили в течение месяца, теперь не хватало и на неделю. Эта пора действительно была золотой: не было ни семейных проблем, ни пеленок, ни неполноценных семей, ни матерей-одиночек, ни отцов-алиментщиков. Они соглашались на любую работу, которая приносила сущие копейки, тратили эти деньги на сигареты, алкоголь и гулянки. Всему свое время – и это было время беспробудной юности, когда каждый может каждое с каждым.
     Подруги Светланы подрабатывали официантками, но саму девушку подобная работа не прельщала. Однажды, во время очередной гулянки, в тот раз размещенной в сауне, она танцевала в кругу своих друзей, свободная, раскрепощенная и молодая. Попробовала покрутиться вокруг шеста, который есть почти в каждой сауне. Молодые люди довольно захлопали, а подружки захихикали. В тот момент Света даже не думала о том, что можно было танцевать за деньги. Но только танцевать. Ни о чем большем она не задумывалась. После ее скромного танца перед друзьями один парнишка отвел ее в сторону и подал эту идею насчет танцев за деньги. Зерно идеи нашло свою плодородную почву, и уже через пару дней Света записалась в школу танцев. Директор заведения, немолодой седеющий мужчина, не лишенный импозантности, на первом занятии назвал всех девочек набранной группы будущими половыми тряпками.
     Светлана тогда не поняла значения этих слов, но новые подружки быстро объяснили их смысл: рано или поздно девочкам придется вытирать своими телами мужской пол. К этому рано или поздно пришло бы, и директор заранее предупреждал о подобном варианте развития событий. Те, кто этого не понимал, второе занятие уже не посетили. Но Света пришла, реально осознав, что за десять минут откровенного танца можно получить такие же откровенно хорошие деньги. Только танец, только деньги, никаких продолжений банкета – и разбежались.
     Тело девушки было достаточно пластичным для того, чтобы быстро освоить на первый взгляд кажущиеся невозможными для исполнения пируэты и движения. Через пару месяцев она уже красиво двигалась вокруг шеста, на самом шесте и даже под шестом, и именно ей выпала честь станцевать для директора заведения приватный, как его называли, танец. Она грациозно массировала шест своими бедрами, обхватывая его руками и ногами то сверху, то снизу; шаловливо скользила по нему, подобно пантере, притягивала директора взглядом, возбуждала, подключая к обаянию все свои женские чары. Металлический шест приятно холодил кожу, облаченную в одно нижнее белье. Директор не отводил от нее взгляд, пару раз даже сунул несколько тысячных банкнот ей в трусики, томно улыбался и явно был не против того самого продолжения банкета, но Светлана отказала, чем вызвала лишь его недвусмысленную улыбку, как будто говорящую о том, что никуда от него эта половая тряпка не денется.
     Но девушка делась: не желая принимать участие в "послевкусии", она покинула школу танцев и больше не посещала занятий. Так продолжалось некоторое время, спустя которое желание иметь легкие деньги все же возобладало над желанием уважать себя. Все эти недели, которые она провела вне танцев, ей названивал директор. Света не брала трубку, а потом и вовсе сменила номер. Но теперь, когда нужда в денежных знаках встала острой занозой на повестке дня, она сама набрала его номер. Нисколько не удивившись, он разговаривал с ней таким тоном, словно изначально не сомневался, что Света обязательно изменит свое сгоряча принятое решение, позвонит и захочет вернуться.
     Директор назначил ей свидание в гостинице. Скрепя сердце и отбросив в сторону нормы принятой в обществе морали, она ответила согласием и спустя несколько часов переступила порог номера, в котором ее дожидался директор. Тот разговор она запомнила навсегда.
     – Проходи, Светочка, проходи, – бархатным голосом встречал ее директор школы танцев, развалившийся на резном диване, закинув одну ногу на другую, с бокалом какого-то напитка в руке.
     Света, не поздоровавшись, молча затворила за собой дверь, подошла к мужчине и присела рядом с ним на краешек дивана.
     – Я бы хотела поговорить, Егор Леонидович, – натужно произнесла она, стесняясь своего неестественного голоса, который эхом разлился по апартаментам и унесся куда-то прочь к потолку.
     – Мы поговорим, – кивнул Егор Леонидович, потягивая содержимое бокала. – Мы обязательно поговорим. Сколько ты хочешь?
     – За что? – не поняла Света. – За танец?
     – За красивую жизнь, – скривив губы в усмешке, произнес Егор Леонидович. – За новую, дорогую и красивую жизнь, которой ты достойна.
     – Я не совсем вас понимаю, – смутилась Света. – Я думала, что мы будем говорить о моих танцах.
     – О танцах, – вскинулся мужчина, и бокал вылетел у него из руки и достиг ковра, благодаря которому не разбился, но остатки жидкости небольшой лужицей растеклись по ворсу. – Ты думаешь, мы пришли говорить о танцах? – его лицо, еще мгновение назад выражавшее ласку и спокойствие, раскраснелось. – Нет, Светик, мы будем говорить о том, как ты заработаешь много денег. Думаешь, школа танцев готовит танцоров? Это лишь вывеска. Мы набираем девочек, обучаем их искусству стриптиза, тестируем их, а затем подбираем богатых спонсоров, которые, как ты понимаешь, предпочитают оставаться инкогнито. Тебе ведь нужен спонсор?
     – Чтобы он платил мне за танец? – удивилась Света.
     – Какая же ты наивная, прелесть моя, – проворковал Егор Леонидович. – Понимаю, прекрасно понимаю, что с любым человеком надо разговаривать на его языке, поэтому я тебе переведу. Кто-то платит за танец, а кто-то может заказать и музыку, – он подмигнул и достал телефон. – В этом телефоне сотни номеров мужчин, которые не отказались бы провести с тобой ночь. За серьезные деньги, разумеется. Не за те жалкие "ярославли", которыми я наградил тебя при нашей последней встрече. Ты понимаешь, о чем я?
     – Я должна буду с ними спать? – словно до сих пор не желая верить в то, что слышит, спросила Светлана.
     – Если у молодежи это так называется, то да, – с усмешкой согласился мужчина. – Ты должна будешь с ними спать.
     – Но это же проституция! – воскликнула Света и сделала попытку подняться с дивана, но Егор Леонидович удержал ее.
     – Ты понятия не имеешь о том, что такое проституция, девочка, – он опять разозлился, вскинулся и покраснел, как помидор: – Проститутки часами стоят на улице в любую погоду, проститутки не знают, кто их новый клиент и что он может сделать им после сеанса сладострастия. Никто не застрахован от встречи с маньяком, с психопатом. Никто из этих девушек не знает, где заснет вечером и где проснется утром. Ты же будешь всего лишь содержанкой. Да, с небольшими дополнениями и оговорками. Но тебя никто не обидит и уж точно не прикончит. Мы тщательно отбираем всех кандидатов, прежде чем знакомить их с девочками. И, как ты понимаешь, проводим качественную работу с самими претендентками на полное содержание. Еще не бывало таких случаев, чтобы одна сторона осталась недовольна другой. Поэтому, прежде чем кричать о проституции, подумай, что такое проституция.
     Когда жена стирает мужу трусы с носками, когда целый месяц стоит у плиты и готовит ему макароны с колбасой, всей душой ожидая дня мужниной зарплаты, это не считается проституцией? Не считается, правда? А когда красивая девушка получает за свою внешность небольшую материальную прибавку, все забросают ее камнями и назовут шлюхой. Да это же смешно, – высказал все свои накопившиеся мысли мужчина и затих. Затем, переведя дух, добавил: – Если угодно, можешь считать любой брак, в котором мужчина приносит деньги в дом и кладет их на стол жене, официально зарегистрированным видом проституции. И пусть каждая девушка сама для себя решит, какой проституткой в этой жизни ей быть – отдаваться мужчине за хорошие деньги или же спать с ним за стирку грязного белья и макароны по-флотски. Постоянно говорить своему мужчине, что он ей якобы все время что-то должен, либо так не говорить и как сыр в масле кататься, зарабатывая своим телом и не афишируя это.
     – Но какая же из меня проститутка? – вспыхнув от тирады Егора Леонидовича, возразила Света, тут же поправившись: – Точнее, содержанка. Я же ничего не умею. У меня и мужчины-то никогда не было.
     Егор Леонидович, постепенно обретая лицом прежний цвет, мгновенно раскраснелся вновь, всплеснул руками и потянулся всем телом к Свете.
     – Что же ты молчала, моя дорогая?! Невинность у нас проходит по особой статье. Есть спонсоры, которые платят сумасшедшие деньги за право стать первым в жизни девушки. С этого пикантнейшего момента тогда и начнем тебя продвигать.
     – Правда? – удивилась девушка. – Такое возможно?
     – А ты думаешь, что в наш век выгодно продавать себя за любовь? Отдавать свою роскошь, которой тебя наградила матушка-природа, прыщавому однокласснику на выпускном вечере или пьяному однокурснику на снятой на два часа квартирке на окраине города? Это ты считаешь правильным поступком? То есть отдаться по слепой первой любви недостойному первому мужчине у женщин считается верхом морали, идеалом воспитания, а получить за разумную близость с первым в своей жизни мужчиной пятьсот тысяч рублей... Нет, конечно нет, лучше по любви!
     – Сколько? – не поверила своим ушам Света, незаметно для себя самой подавшись всем телом в сторону Егора Леонидовича.
     – Пятьсот, – повторил мужчина без тени сомнения. – Из которых ты получишь двести, триста же получу я за свои услуги: за то, что нашел тебе клиента. Двести тысяч, милая! Они будут твоими. Ты все еще сомневаешься? Все еще веришь в то, что твой однокурсник со своей любовью, провонявшей общежитием, сможет заплатить тебе двести тысяч? Мужчины делятся всего на две категории: кто-то всю жизнь проживет сказочником, а кто-то может себе позволить быть волшебником. С кем начнешь свою жизнь ты – решать только тебе. У каждого из нас одна жизнь.
     Света ничего не ответила. Она лишь встала с дивана и через весь гостиничный номер прошла к окну. За окном ездили машины, пешеходы дружно шли в разных направлениях кто бесцельно, кто – по важным делам. Она ущипнула себя, но ничего не изменилось. Она по-прежнему стояла у окна, по-прежнему за окном ездили машины, шли люди, а в номере гостиницы Егор Леонидович, отыскав на журнальном столике второй бокал, с важным видом наполнял его игристым напитком.
     – Ты не торопись, – мягко улыбнулся он Свете, которая, постояв у окна, уже вернулась обратно на диван. Он протянул ей бокал. – Выпей, подумай, приведи мысли в порядок. Можешь все взвесить. Только не советуйся ни с кем. Вряд ли кто поймет твое согласие и уж точно все насоветуют отказаться от предложения, которое, может быть, бывает раз в жизни. Хочешь расскажу тебе интересный момент? Для особых любителей и гурманов у нас есть несколько семилетних малышек. Но этот разговор останется только в этом номере и только между нами, девочками, – подмигнул девушке Егор Леонидович с нажимом в голосе. – За свидание с искушенной семилетней нимфеткой нужно выложить колоссальные деньги. И знаешь... Мужчины платят. Платят в силу своей извращенности, в силу своих наклонностей, которые не очень-то уважает наш доблестный уголовный кодекс. И не смотри на меня так. Это было распространено и сто, и двести лет тому назад. Просто не всегда принято афишировать все то черное, что для кого-то может показаться и белым, девочка Света. Пусть даже за пару миллионов в час.
     Света пригубила игристый напиток, который мгновенно дал ей в голову частицами этанола, словно боксер, отправляющий противника в нокаут.
     – А любовь, отношения, молодой человек? Дети, в конце концов? – озвучила она единственный вопрос, который отделял ее отказ от согласия.
     – Кто сказал, что этим ты будешь заниматься всю жизнь? – подмигнул Егор Леонидович. – Если повезет, то понравишься какому-нибудь одинокому дяденьке, который возьмет тебя в жены. Если не повезет, то уже через пару лет ты вряд ли кого заинтересуешь. Толстосумы предпочитают лакомиться свежатиной. Девушки, возрастом приближающиеся к 23-25 годам, их уже не привлекают. Всегда хочется видеть рядом с собой красивое, упругое, молодое тело, которое на твоих глазах цветет, а не отцветает. Но и запомни одну фразу на всю жизнь: где есть настоящие деньги, там нет искренних чувств. Так что просто играй свою роль и упаси тебя Бог в кого-нибудь влюбляться. Себе дороже станет. Деньги не умеют любить. Думай, милая. Думай и пользуйся моментом своей цветущей молодости. И если все-таки надумаешь, то никогда не выпячивай свое "я" впереди харизмы спонсора, подобно тому, как несмышленый младенец выпячивает задницу, выпрашивая у добродушной матери порцию присыпки от потнички.
     – Думаю, – сглотнув, одними губами прошелестела Светлана.
     – А пока думаешь свои думы, послушай и меня заодно. Что у всех девушек за радость замуж выйти? Детей нарожать? Считаешь, что для себя уже пожила достаточно, чтобы всю оставшуюся жизнь посвятить ребенку? Я по молодости тоже дуростью занимался, два года прожил с женщиной, ребенка сделали, воспитывать начали. А потом развестись она со мной решила. Квартирку себе прибрала, с ребенком видеться запретила. Зато попробовал жить так, как принято, как все живут: два года в браке и 16 лет на алиментной игле. Я ведь об этом только всю жизнь и мечтал. Ничего, – ухмыльнулся Егор Леонидович. – Все былое уже. Но браков скоро не будет. Помяни мое слово. Не будут люди жить вместе. Незачем это. Сейчас модно быть счастливым одиночкой и совершенно немодно ходить с историей каких-то там отношений за плечами. Да и неправильно в наше время на тему брака люди смотрят. Раньше отец невесты приданое жениху давал только за то, что сплавил свою дочь к мужчине. А в наши времена выходят замуж с голой пятой точкой и еще заверяют, что теперь мужик им всю жизнь розами выложит и шубами укроет, что мужик что-то постоянно должен. А некоторые живут себе живут, до тридцати доживают и до сих пор считают себя в самом соку. Нет, девочка. Всему свое время. Не могут просроченные фрукты в магазине без скидки продаваться, не могут. Но при этом эти фрукты сами себя впаривают по дорогущей цене. Наивненько! Ну что там, надумала что-нибудь интересное?
     – Я согласна, – внимательно слушая Егора Леонидовича и не желая испытывать колесо фортуны на прочность, кивнула своему собеседнику Света. – Может быть, вы и правы.
     – Егор Леонидович всегда прав. Честное пенсионерское тебе даю, – вздохнув, констатировал директор школы танцев, протянул руку к телефону, мирно лежавшему рядом с ним, и начал искать номер...