Сны наяву

Она шла быстро, и ее щеки горели от ледяных порывов ветра.
Она была в тонких колготках, обтягивающих худые лодыжки, и в осеннем пальто, которое совсем не грело. Единственным ее укрытием была вязаная шаль, из которой она, как снайпер, щурясь, всматривалась в ночную улицу.

Через призму ее слез, лучи фонарей удлинялись и переплетались в причудливом узоре. В наушники лились слова: «...Я восхищаюсь… Не восхищаясь… Танцу фламинго в бетонном раю».
Как красиво. Это была ее любимая песня. Психоделичная баллада на девять минут с надрывным вокалом и космической аранжировкой.
Она дошла до ворот гаражного кооператива. Старая сторожевая собака без интереса понюхала воздух и продолжила спать, не мешая ей войти.

Ряды гаражей тянулись по склону холма. Отсюда, как на ладони, был виден юго-восток Москвы.
Кузьминки, Печатники – горели улицами, дымили заводскими трубами и тонули в морозной дымке беззвездной ночи.
Ей нужен был третий сектор, а в нем - девятый гараж. Она, уже не спеша, шла вдоль длинных гаражных улиц. На пути ей встречались брошенные машины с паутиной разбитых стекол и ржавыми дырами в бампере. Они смотрели на нее пустыми глазницами фар, и ей казалось, что еще мгновение, они съедут с места и, прибавив газу, задавят ее насмерть.
Наконец, она остановилась перед воротами с криво выведенной цифрой «9». В щели ворот сочился электрический свет. Лена нажала на ручку.

В гараже было светло, воздух обогревался двумя радиаторами. Она бросила пальто и прислушалась к звукам, доносящимся из подвала.
Явная импровизация, она совсем не помнила эту мелодию. Но ей уже все нравилось: размеренные барабаны с редкими акцентами, глубокий бас и раскаты гитары… В этот момент Влад заиграл соло. Она замерла на лестнице, чтобы не спугнуть их вдохновение. Закрыла глаза и услышала его глубокий голос: «…Идут года, и ты стареешь… И каждый хочет знать секрет… Кто ты?»

Влад поймал ее взгляд, слегка улыбнулся из-за микрофона, и кивком пригласил спуститься.
Они всегда репетировали по ночам, после лихорадки рабочих дней. Только ночью музыка звучала так, как им было нужно – в полную силу, в мощном ритме. Музыка одновременно лечила, мучила и утомляла их до изнеможения, но это был осознанный выбор.

В соло вплелись холодные, выверенные звуки синтезатора, которые у нее с детства ассоциировались со звоном льда или хрусталя.
- «Идут года, ты все моложе… И каждый хочет знать ответ…».
Она не знала, что любила в нем больше: его талант или уверенный взгляд чуть раскосых, серых глаз. Он и сейчас смотрел на нее, и пел для нее так, будто в комнате никого больше не было. Тонкие пальцы сжимали гриф гитары и убаюкивающе гладили струны. Комбик фонил от перегруза звуковой волны. Но где-то за ширмой чувств, в самом дальнем уголке сознания, куда она так не хотела заглядывать, она знала – он любит не ее, а ее любовь. И если ему придется выбирать, то он выберет эту ночь с ее огнями и раскатами гитары в подвале старого гаража…

И пусть это продлится столько, сколько продлится.
К своим двадцати годам Лена была изрешечена чужими судьбами. Она жила, жадно вникая во все, что происходило вокруг. Как в последний раз, всматривалась в лица знакомых и случайных встречных, в глаза великовозрастных дураков. На данный момент ее жизнь равнялась длине трека, залитого на плеер вчера вечером, равнялась одной выкуренной сигарете и не более того. Дальше она не заглядывала.

Образы картин являлись ей наяву, днем, в метро, в автобусе, на работе, за чаем. Картина вдруг появлялась из ниоткуда, наслаивалась на привычный вид комнаты. И она, как завороженная, ходила остаток дня с безумной идеей, и у нее все валилось из рук, пока она не раскладывала свой альбом-книгу на худых коленях. А через несколько часов находила себя на балконе, с сигаретой, зажатой в перепачканных тушью пальцах.

Сегодня ночью. Сегодня, сегодня, сегодня… Она подводила брови мягким карандашом, отчего те становились похожими на изогнутые стрелы. Легкое волнение приятно разливалось по всему телу, но задерживалось в руках, заставляя их легко дрожать. Она остановилась перед зеркалом в темной прихожей и внимательно посмотрела на себя. Стройные ноги затянуты в черные джинсы, военные ботинки зашнурованы до колен, а сверху кожаная отцовская куртка, которая делала ее фигуру хрупкой и беззащитной. Пора было идти. Щелкнул выключатель. 
Лена успела нырнуть в метро почти перед закрытием. Достала наушники и включила на стареньком плеере нервную, ритмично-рваную «Be There» и закрыла глаза. Под музыку Unkle хотелось раствориться в темноте тоннеля и бежать в никуда, не останавливаясь. «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Третьяковская» - разбудил ее диктор.
На пересадке она поднималась по замершему эскалатору, сопровождаемая недобрым взглядом дежурного по станции. Кроме Лены, пассажиров не было. Только в соседнем вагоне, привалившись к металлическому поручню, спал какой-то старик. В наушниках заиграла «Девушки поют» АукцЫона и тут же, под мерное покачивание поезда, ввела Лену в состояние медитативного транса.
 «…Если легок, как дым, то таким и не надо никуда. Ничего потом и зачем, я ненавижу поезда…»
Она улыбнулась, потому что поезда очень любила. В окнах мелькал мрамор станций, мигали вагонные лампочки, входили и выходили люди.
- «Речной вокзал».
Лена стряхнула с себя задумчивую негу и вышла из вагона.

Он ее никогда, в общем-то, и не встречал. Дорогу она знала хорошо и не боялась ночных прогулок, а потому не считала это чем-то страшным. Скорее расценивала как еще 8 минут, проведенных наедине с собой. Путь пролегал через дворы, мимо грубых хрущевок и панельных высоток, мимо детских площадок и маленького сквера. Но сейчас все казалось вымершим – на улице не было ни человека, только кое-где горели окна да тихо шел снег. Но так было даже лучше. Ей не нравился день, и не нравилась суета, совсем как Владу. Может солнце для того и встает, чтобы за место под ним начиналась борьба? Она улыбнулась наивной мысли. Нет, это неправда. Просто нужно встречать солнце не в городе. Ну или встречать его здесь с одним условием…
Поднявшись на одиннадцатый этаж, Лена коротко нажала на звонок. Спустя долгую минуту, дверь открылась. На пороге стоял Влад, прижимая к груди черного кота. Прежде, чем впустить девушку, он с легкой усмешкой потрепал ее за кудрявые волосы. С них щедро посыпался снег.
-Вот теперь проходи.
И они скрылись за дверью.

Каждая квартира хранит запахи. Запахи старых обоев, готовящейся пищи, запахи дерева, одежды, химии, парфюма… Но помимо этого она будто впитывает самих хозяев и их образ жизни, и этот запах всегда особенный, уникальный.
Квартира Влада пахла им. А еще пылью, индийскими благовониями и еле уловимо чем-то сладким и свежим, напоминающим мяту. Квартира была однокомнатной и досталась Владу от бабушки. Но недостаток пространства с лихвой окупался видом. Окна маленькой кухни выходили во двор, а из гостиной был выход на балкон… И там они могли часами сидеть и разговаривать обо всем, что занимало их мысли.
Сейчас они молчали. Лена сидела на табуретке и гладила Мявку, свернувшегося на ее коленях. Влад курил и вглядывался в ночной город…
Морозный воздух делал огни похожими на маленькие свечки, которые трепетали, расплывались, затухали и потом, рассерженные, разгорались еще ярче. Вдалеке мерцала взлетно-посадочная зона Шереметьево, и сейчас уже они оба следили за тем, как самолеты приземляются и улетают, оставляя за собой синие шлейфы.

- Погоди, я на минуту. – сорвался с места Влад.
Лена осталась сидеть, стряхивая с себя оцепенение и тягостность молчания.

Из комнаты донеслась музыка…
- Это – ты. – сказал Влад вошедшей в комнату девушке. 
Эта мелодия может сказать за меня то, чего я не могу и не хочу произносить вслух. Слова вообще бесполезны, по большому счету. А музыка… Ну ты знаешь.
- Нет более действенного способа коммуникации, чем диалог. – парировала она. 
- Тогда я тебе скажу, что у нас он не клеится.

Кот сидел черной статуэткой и сверкал глазами.

И хотя пререкание для них было обычным делом, сейчас что-то подсказывало Лене, что в словах Влада кроется другой смысл. Лена не любила задавать ему вопросы, ей казалось, что он всегда найдет способ уйти от ответа. Но в этот раз она спросила: что не так?
Влад помолчал. Нужно было сказать ей. Чтобы выиграть время, он щелкнул по мятой пачке и выбил еще одну сигарету. Потом неторопливо поджег ее, пристально посмотрел на Лену и заговорил.
Ты ведь прекрасно знаешь, как я ценю тебя и твое мнение, поэтому мне нужно кое-что тебе сказать. Мы с ребятами почти дописали альбом. Сколько сил, времени и денег ушло на нашу студийку – ты знаешь… Мы работали над материалом год и все немного на мели. – Влад затушил сигарету в жестяной банке из-под кофе.
Ваня предлагает нам отбить деньги и поехать в тур по России. И мы уже договорились насчет шести площадок: в Питере, Самаре, Екатеринбурге, Ростове, Казани и Владивостоке. Все выступления будут платными. Дальше мы планируем примкнуть к российскому туру группы «Videotape» и выступать у них на разогреве, у них будет где-то двадцать городов. Сейчас ведем переговоры с их менеджером и скорее всего, к концу недели у нас уже будет ответ. В общем, мы отобьем деньги, презентуем альбом и, надеюсь, вернемся в Москву знаменитыми.

Лена сидела, поджав под себя ногу, и смотрела в одну точку. Она прекрасно понимала скрытую суть его слов. Он всегда этого хотел и небольшими шагами приближался к своей мечте: писал песни на клочках бумаги, репетировал ночами, а весь прошлый месяц как проклятый пахал на студии, записывая финальную часть альбома. Она ведь тогда только и успевала покупать ему сигареты и заваривать крепкий сладкий кофе. Она была при нем, а он был сам по себе, со своими планами и целями, в которых не было места для ее чувств. Лене вдруг безумно захотелось провести эту ночь с ним. Это была последняя возможность побыть с ним наедине, пока он не улетел туда, куда так долго рвался. Ее сердцу стало тесно в груди, и для того, чтобы справиться с этим ощущением, она резко встала, вдохнула в легкие побольше воздуха и сделала несколько шагов по стылому балкону.

Влад любовался ею в этот момент. Он понимал, что его слова сделают ей больно, но не ожидал такой реакции. Он ждал, что она попросит его взять ее с собой или заплачет и попросит никуда не уезжать, вспомнит про кота, которого не с кем оставить. Ждал чего угодно, только не молчания. Его уколола эгоистичная мысль: что, если она вообще ничего к нему не чувствует и поэтому так равнодушна? Но тут она посмотрела ему в глаза. Потом он не раз вспоминал ее ясный, спокойный взгляд человека, принявшего решение. Лена медленно подошла к нему, взяла за руку и сказала: пойдем. Она повела его за собой в темноту и тишину старой квартиры, со стен которой на них смотрели черно-белые фотографии. Кровать стояла в небольшой нише, скрытой за платяным шкафом. Лена легла и начала медленно стягивать с себя джинсы. Влад стоял у кровати, смотрел, как она снимает с себя одежду и ждал. Когда Лена осталась в одном белье, он, не в силах больше терпеть, навис над ней, взял ее лицо в ладони и жадно впился в ее пухлые губы. В их страстном поцелуе была горечь скорого расставания и безумная нежность. В ее темных глазах бушевала страсть. Влад ласкал ее гладкую кожу, медленно спускаясь ладонью к ее бедрам. Когда его рука скользнула под резинку ее трусиков, Лена выгнулась дугой и издала протяжный, сладкий стон, который свел его с ума. Они танцевали древний танец, наслаждаясь друг другом до самого рассвета.
Когда все закончилось, стало так тихо, что можно было услышать, как за окном падают хлопья снега. Лена лежала у Влада на груди, разметав по ней свои кудрявые волосы, слушала спокойный ритм его сердца и понимала, что это воспоминание сохранит в своей памяти на долгие годы. Годы, проведенные без него.
Она тихо встала, стараясь не разбудить его, оделась. Посмотрела на спящего Влада в последний раз, погладила Мявку, который все понимал и тихо вышла в морозное утро.
***
Десять лет спустя, когда Влад уже был счастливым супругом и отцом троих детей, а его альбомы продавались миллионными тиражами, он вдруг закрылся в своей студии и не выходил оттуда целый год. Он приходил домой за полночь, жена не находила себе места от волнения. На ее расспросы Влад отвечал, что пишет новый альбом и дико устает. Просил прощения, что не уделяет ей и детям внимания, и снова исчезал на долгие дни и ночи. Спустя двенадцать месяцев он представил альбом «Helene», состоящий из десяти потрясающих, мелодичных и чистых баллад о любви, не знающей преград.

Однажды утром, проверяя почтовый ящик, Анастасия Ивановна нашла среди рекламных буклетов и платежек пухлый конверт без надписи, в котором оказалось столько денег, что ей хватило бы на проживание до конца жизни. Анастасия Ивановна долго пыталась понять, кто мог дать такую крупную сумму, расспрашивала соседей. Но никто не знал и даже не мог предположить, кто подарил пенсионерке такие деньги. Смирившись с тем, что она никогда не найдет этого человека, Анастасия Ивановна решила отложить часть денег на памятник дочке, а остальное оставить на одинокую старость.

Могила дочери была чистенькой и ухоженной, но вот уже десять лет вместо памятника стоял металлический крест с распятием и датами ее рождения и смерти. Очень скоро на ней установили памятник из розового гранита с надписью: «Любимой дочке, нашему солнечному лучику. Ты всегда в наших сердцах».

…Выйдя от Влада, Лена пошла в противоположную от метро сторону. Ей хотелось пройти через парк, послушать тишину леса. Ее сердце было расколото на миллион маленьких кусочков, и каждый из них невыносимо болел. Она шла и шла, пока не остановилась у огромного дуба. Она подстелила отцовскую куртку и села на нее, у самых корней, прижимаясь к стволу векового дерева. Сколько времени прошло, она не знала, но продолжала сидеть и вспоминать Влада, прошедшую ночь и в какой-то момент забыла, где сон, а где явь и не заметила, как уснула…
Ее нашли через шесть часов, когда уже было слишком поздно. Молодой врач скорой помощи невольно залюбовался красивой девушкой, которая была похожа на спящую принцессу из сказки с заиндевевшими ресницами, и тогда его коллега, заметив это, поднял безжизненное тело с земли и переложил на каталку. Закрыв двери фургона, врачи молча закурили. Молодой врач поднял ясные глаза в пасмурное февральское небо и ему на мгновение стало так больно, что он зажмурился. Длилось это всего секунду. Его коллега выбросил бычок и кивком позвал его в машину. Врач затушил недокуренную сигарету, и они уехали, увозя свою драгоценную находку.


Музыка:
Николай Коперник - Танец Фламинго
АукцЫон - Девушки Поют
Unkle - Be There