Почему я не стал Генералом! - 2 глава - 11

Глава  11

 
Шло   время,  шла  учеба  в  техникуме. Правда,  я  там  не  блестел  отметками  по  английскому.
Учили, учили  немецкий язык  целых  три года, а  тут с немцами  раздор, приход  Гитлера  к  власти  и  его  уничтожение  коммунистов  и  сразу  в  верхах,  решили  долой  немецкий  язык,  давай английский.
Вот  так  клюква! Русскому, ох!  Уж  эта  грамматика, но  все же  на  троечку  вытягивал  к  концу  четверти. 
Иду  я  по  улице  Ленина  к  пристани, догоняет  меня  один  из  мало знакомых  мне  ребят  Сашка  Брехунец, поздоровались, идем  вместе  и  треплем  языком  на  разные  темы. 
Подходим  к  перекрестку  одной  из  улиц, на  которой  расположена  Городская  Милиция, Сашка  мне  и  говорит:
 - Давай  Сергей  зайдем  вместе  в  милицию  у   нас  сегодня   собрание бригадмильцев, я  ведь тоже  бригадмилец  (бригада содействия Милиции)  послушаешь, что  к  чему, а?   
Я, конечно  до  этого  знал, что  он  бригадмилец, да  еще  ряд  ребят  туда  вступили.  Мне   особо  делать  было  нечего, и   я  решил,  давай  зайду, посмотрю   на  их физии.
Каковы  эти  помощники   милиции? Поднялись  на  второй  этаж, прошли  мимо  дежурного,  поздоровались  с  ним,    не  много  пройдя  по  коридору,  зашли  в  один  кабинет. 
Смотрю  там  человек  восемь  ребят,  да  еще  все  знакомые.  Здорово, здорово  поздоровались этим   словом  и  стали    болтать  про  разные  дела.
Сашка  мой  в  это  время  куда-то ушел.  При  разговоре  с  ребятами  выясняется,  что  они  ждут  начальника  УГРО ( уголовного  розыска),  который руководил  бригадмильцами. 
Сейчас  я  немного  отвлекусь  и   расскажу  тебе  о  том, что в  здании  милиции  я  бывал  раньше, два   раза, но  совершенно  при  других  обстоятельствах…
               
Почти    полтора  года   назад, ходили  мы  с  ребятами (я  учился  тогда  в  шестом  классе) гурьбой  купаться  на  Иртыш,  со  мной  были  все  соседские  ребята  человек  5 - 6. 
Так - как  летом  и  в  Тобольске  бывало жарко,  мы  купались  прямо  в  одежде   и  шли  домой  еще  все  мокрые,  чтобы  не  так  жарко  было  идти  обратно.
Пришли  к нашему  дому  мокрые  еще  не  обсохли,  посидели  на  лавочке  у  ворот, смеемся  друг  над  другом,  брюки  то  запылились и мокрые,  да  и  мордашки  грязные,  пыль - то  на  нас  на мокрых  хорошо  оседала. 
В это  время  по  дороге  проезжал  верхом  на  лошади   какой – то  милиционер, в  новой  только  что  в веденной  форме  милиции (темно зеленая  одежда  с красной  окантовкой  воротника, рукавов, а   до  этого  была  черная  форма).
Он  едет, мы  смотрим  на  него,  а  я и  говорю  ребятам:
 - Хлопцы,  а  эта  форма  красивая,  чем  раньше  черная  была,  правда? Ребята  со  мной   соглашались, он  проехал,  а  мы  через  две, три минуты  разошлись  по  домам  переодеться.
Только  я надел  другие  штаны  и  рубашку,  мне  кричит  мама  из  кухни: 
-  Сергей  иди  сюда, тут  тебя  какой-то      милиционер  зовет. 
Я  вышел  на  улицу,  смотрю  это  тот    милиционер,  который  не  давно  проезжал  мимо  нас  на  лошади,  спросил  я  его:
 -  В  чем  дело? Что  Вы   хотели  мне  сказать? 
А  он   посмотрел  на  меня  и  говорит:
 - Пойдем  со  мной  до  отделения.
 – Зачем, -  спросил я.
-  Там   увидишь, - ответил  он.   
Так  как  я  не  чувствовал  за  собой   никакой  вины, я  ответил:
 - Пойдем, -  и  сказав  маме,  что    скоро  вернусь,  пошел  по  тротуару  в  сторону  милиции,  а  он  спокойно  ехал  сбоку   на  лошади.

Пришли, поднялись  к  дежурному  и  он  стал  докладывать:
- Товарищ дежурный  я  выполнял  Ваше  задание,  развозил  повестки,  а  вот  этот  парень,  когда  я  ехал  по  Немцовой, всячески  обзывал  меня жандармом, легавым, ментом, а когда  я  его  задержал  он  всячески  старался  от  меня  убежать.
Я  оторопел!  От  его  чистейшей  лжи  и  наглости, этого  я  никак  не  ожидал  от  него.  Когда  он  замолчал  я  ответил:
 - Да  как  Вам   не  стыдно  так  бессовестно  лгать,  да  ведь  я  дома   был. 
Вы  меня  позвали, сказали,  пойдем,  я  пошел, да  ведь я  сам  шел  по  тротуару,  а  Вы ехали  по  дороге, как  Вам  не  стыдно  говорить  такое  на  меня.
-  Посадить  его! -Закричал  дежурный,  и меня  двое  взяли  за  руки  и  в  камеру КПЗ ( камера  предварительного  заключения). 
Там  властвовал   пожилой  добродушный  милиционер  с  буденовскими  усами  дядя  Миша.   
Он  открыл  одну  из  камер  и  меня  эти  двое  втолкнули  в  нее.   Вот  я  в  камере.
Стукнула  дверь,  и  ее  закрыли  на  засов. Стою, ошеломленный,  недоумевающий  обо  всем  этом, возмущен,  оскорблен, этой  ложью  и  их   поступком  со  мной. 
Перед  моими  глазами, не   большое  окно  с  железной  толстой  решеткой  и побеленное  снаружи  стеклами.
Ниже  окна,  нары  сплошные  деревянные.
В  самом  углу    справа   полу лежит   прислонившись  к  стене мужчина  лет  32-34  и  пытливо  смотрит  на  меня :
 - Садись, чего  столбом  стоишь? Закурить  есть?
 - Не  курю ,- ответил  я.
- А  жаль, курить  здорово  хочется!  Тебя  за  что  пацан,  посадили? 
Я,  волнуясь  и  возмущаясь,  рассказал  ему,    как  было  дело,   что  видно  действительно  правды  нет  нигде. Он  помолчал  и сказал:
 -  Да,  нет  почему же,  правда  есть  и  будет, да  только  добиться  и отыскать  ее  трудновато.
 При  дальнейшем  разговоре  я  ему  сказал,  что  намереваюсь  уйти  из  дома,  буду  жить  один, самостоятельно. 
На  эти  мои  слова  он  ответил:
 - А, вот  это  ты  зря, пока  есть  родители, кормят, одевают,  обувают, учись, добивайся  своего счастья  в  жизни.  Что  хорошо  с  малых  лет  жизни,  мотать  соплей  на  кулак,  это  уже  поверь  мне  не  сладко.  А  потом  уходить  от   родителей  не  советую. 
Он  немного  помолчал  и  с  какой - то грустью, сожалением,  как  бы  вспоминая  вслух,  стал  говорить:
   - Вот   послушай  не  большой  рассказ  о  моей  грешной  судьбе.

Родился  я  в  не  большом  городке, не  далеко  от  Одессы.  Отец  мой  был  мелкий  торговец,  мать помогала  ему  в  магазинчике. 
Имели  мы  две  лавки,  одну  в  нашем  городе, а  вторую  в  соседском  селе, там  торговал  приказчик.   
Отец  изыскивал  разные  товары,   торговали  впрочем  всем, что  нужно  было  жителям. 
Был  я  у  них единственным  ребенком.  Подрос, определил  меня  батя  в  Реальное училище    (типа  гимназии),  где  учили  коммерческим  делам  и  другим  практическим  наукам.
Но  закончить  его,  мне  так  и  не  пришлось. Началась  мировая  война  с  немцами, пришлось  нам  с  матерью  заниматься  самим  с  торговлей, так как  отца  мобилизовали в  армию  и  отправили  на  фронт, в  1916  году.
 Вскоре  и   получили  мы  на  отца , похоронную – «Погиб  смертью  храбрых  за  Отечество»
Мать  заболела,  да  вскоре  и  умерла, не  вынесла  удара, известия  о  гибели  мужа - моего  отца. 
Мой  товарищ  по КПЗ  замолчал,  поморщился  сказав
: - Эх,  закурить  бы  сейчас чинарик!» Через    несколько  минут  он  продолжил:
  - Так  вот, остался я  в  15  лет,  вот  как  ты  сейчас, один  как  перст!  Ближних  родственников  у  меня  не  было, а  дальних,  что  говорить!
Купил   у  меня  один  из  соседей  нашу  лавчонку,  да  домик  отцовский. Как  потом  уже  я  понял,  обжулил  он  меня, как  Иуда, ну  да  Бог  с ним. 
Все  равно  у  него все прахом  пошло, так  как вскоре  грянула  Революция и   лавчонку нашу  бывшую разграбили  по маленько  то  белые, то красные, то еще  какие то «шибко  идейные»  патриоты  Украины, а проще  говоря,  петлюровцы  да  бандиты. 
В  это  время,  почти  год  я  жил  у  своего  приятеля  на  квартире. Отдал  вырученные  мною  деньги , его  матери.
 Вот  за  это  меня  и  кормили  и  угол  дали.  Но  вот  такая  жизнь  тоже  кончилась.   
Стали  мои  хозяева   ворчать,   мол , нахлебника  кормим, деньги то мол  твои  давно  кончились,  пора  мол  мил  человек  идти  где – либо  устраиваться  работать. 
Тут  вспомнил  я  о  сельской  лавочке,  где  торговал  нанятый  отцом  приказчик  и  поехал  я  в  то  село, вернее  сказать попер  пехом, на  своих  двоих. 
Прихожу  в  село ,  а  там  ни  лавочки  нашей,  ни приказчика  нет.  Мне  там  сердобольные  люди  сказали,  что  распродал  он  все  да  уехал, сказал, что   в  город  к  хозяину  еще  в  прошлом  году. 
Так  лопнули  мои  надежды  на  деньги  за  сельскую  лавочку.  Пришел  я   обратно  в  город,   жить  негде,  денег  нет,  что  делать? 
Решил  пока  ночевать  на железнодорожной  станции,  думаю, переночую  там,  а   утром  пойду  искать  какую - либо работу. 
Вот  тут- то на   станции  и  постигла  меня  первая  неудача.  Ночью  оцепили станцию  и  стали  проверять  документы  у  каждого, а  люду  было  много, всех  подозрительных  брали  под  конвой, ну  и  меня  прихватили  как, без  документов.   
Пригнали  нас  в  тюрьму,  посадили  в   камеры разные,   мужчин отдельно от  женщин. Утром , мол  разберемся  со  всеми  вами.
Там  в  этой  камере зажали  меня  трое  таких  же ребят,  сняли  с меня  мою  довольно  сносную одежду, взамен кинули  мне  какую- то   рваную,  грязную одежонку. 
Ты  говорят  буржуй  походи  в  наших   ремках, а  мы   твое  поносим.                Утром  стали  нас  по  одному  выводить на  допросы, дошла  очередь  и  до  меня.
Ввели  меня,  в  какую то  комнату,  а  там  сидят  трое взрослых  за  столом  и  смотрят,  что  за  фрукта  к  нам  привели: одежда  рваная,  грязная  да   еще  и  не  по  росту. 
Стали  спрашивать  меня  кто  я,  откуда  как  оказался  на  вокзале.   Решил  врать  им,  что  я  из  « буржуев»  говорю: родители  умерли  от сыпняка (модная  эта  болезнь была  тогда), а  я пробираюсь  в  деревню   (назвал   им  одну  из  дальних  деревень)  к  бабке  с  дедом.
 
 О  том  , что  у  меня  отняли  одежду,  промолчал  так  как  во  первых остерегался повторной  встречи  с  теми  ребятами, что  было  со  мной  в  камере,  да  и не  поверили  бы  мне  тогда  в  той  одежде. 
После  допроса  увели  меня  в  другую  комнату,  там  уже  сидели  человек  пять,  таких  же, как  я  оборванцев,  через  некоторое  время  ввели и  тех  троих  ребят.
Подсели  они  ко  мне  и толкуют: 
 - А  ты   оказывается  свой  парень, коль  не  трепанулся  там  о  шмотках,  давай  знакомится!
Так  я  впервые  столкнулся  с  другим  миром, да  вот  до  сих  пор  и  тину  эту  лямку. 
 Парень  я   был  разговорчивый  и  обиход  знал,  и  умел  людям, как  говорится  зубы    заговаривать,  эту то  вот  черту  и подметили  у  меня  мои  новые  друзья,  но  это  будет  позднее.
Накормили  нас  в  тюрьме,   да и  отпустили  на  все  четыре  стороны  так  как  грехов  за   нами  у  них  никаких  не  числилось.
 А  возиться  с  нами  в  те  времена  было  им  некогда.  Вышел  я  из  ворот  тюрьмы  с    теми  хлопцами, куда  идти   сам  не  знаю, парни  сказали,  идем  с  нами, и пошел  я  за  ними ,  к  своей  новой  судьбе. 
Промышляли    мы  на  базарах, в   вокзалах  и поездах. Я  как  уже  говорил , мог  создать  вид  воспитанного  человека,  а также «зубы  заговаривать»   ведь учился  я   в  Реальном,   мог  и  по  французски  кое  какие  фразы  сказать, я  был   грамотен,  да  и природной  смекалкой, Бог   меня  не  обидел.
Одет  я был  довольно  чистенько  как  пай  -  мальчик  (новые  друзья  постарались)  так  как  действовал  я  на  отвлечение  внимания, на  преступления  бдительности     тех  кому  я  «заливал»  разные  истории.
 А  пока  они  глядя  на  меня слушали, «уши  развешивали»  мои   напарники  « шмон»  в  их  сидорах   наводили,    зевая  делаю  вид,  что  устал  и  хочу  отдохнуть,  или  что  мне  пора  уходить. 
Вот  тут  то  и  начинался « шухер», облапошенные   поднимали  крик,  гам, но  было  уже  поздно.   
Я  также   возмущался  со  всеми,  и  на  меня  подозрение   не  падало,  во  всяком  случаи  пока  я  был  тут  с  ними,  на  месте.
Одним  словом  слыл  я  среди  своей  братвы   «Аристократом»  это   название  так  и  прилепилась   ко  мне  навсегда,  так  стал  зваться   я  «Шурик - Аристократ».
   
Попались  мы  все же,  дали  мне  на  первый  раз  три  года,  сидел  в  Испровдоме,  так    тюрьмы  стали  называться в то   время.
Но  так, как был   грамотен, работал  там  счетоводом - писарем.  Срок   кончился  и  надо  было  мне  дураку, там  работать, остаться  по  вольному  найму, так  нет,  на   свободную  жизнь   поманило …
 За  период,  когда    сидел,  я  уже  стал  довольно  хорошо  разбираться  в  разных  бухгалтерских  тонкостях, выучился  за  2,5 года (срок  мне  уменьшили  за  работу  и  примерное  поведение). 
Вышел  я на   свободу, приехал  в Одессу, ну  думаю  с  меня  хватит,  буду  теперь  работать. 
К  сожалению, моим  мечтам  не  пришлось  сбыться.  Прихожу,  в  какую  либо  контору  говорю:
 -  Я, счетовод,  бухгалтер  ищу   работу.  И мне сразу  предлагают  работу,  а  как  дело  доходит  до   моей  «ксивы» ( документов), говорят  через  не  которое  время:
  - Извините,  но  оказывается, место  уже  занято, обещано  другому  человеку, начальством.
Я  ведь  не  «пальцем  деланный»  прекрасно  понимаю, что  бухгалтера  из  тюрьмы  брать  не  хотят. 
Предлагали  чернорабочим,  так тогда  называли  нынешних  разнорабочих.  Потыкался, я  помыкался, почитывая  газетки,  да  вдруг  вижу,  что  кругом  идет  агитация  и  сбор  средств  на  эскадрилий самолетов.
 
«Наш  ответ  Чемберлену»  и  мелькнула  у  меня  мысль  сразу, чем  я не   агитатор  и  не  сборщик  денежных  средств?  Чувствую.  Что  на  этом  деле  можно  хорошо  подработать. 
Прочитал  я  еще  раз   внимательно  газеты,  так  сказать  войти  в  курс  дела  международных  событий.   
Свиделся  я кое  с кем     из  своих  старых  «урок»  и  «шмар»  (воры  в  законе  и  их   любовницы)  авансировали  меня  по  старой  дружбе. 
Приобрел  я  тогда   «юнг - штурмовскую»  форму  в    моде  она  тогда  была  у  комсомольцев.   
Да  ты  должен  помнить  ее, это  костюм  военного  образца, зеленый  с  отложным  воротником,  брюки    галифе,   сапоги  и  портупея  с  ремнем  через  плечо  да  два  значка «Ворошиловский  стрелок»     и  КИМ».
Состряпали  мне  урки  и документ,  что  являюсь  уполномоченным  Осоавиохима  и     командирован  в   сельскую  местность  по  сбору  денег  на  эскадрилий  самолетов (билет  комсомольский , я  купил  у «ширмачей»  за  пару  целковых). 
Достали   мне  и  бланки  с  исполкомовским  штампом, для  списка  жертвующих (марухи  постарались)  и  айда  Шурик, агитируй, «в  пользу  мопра». 
Я  ведь  знал,  что деревня, есть  деревня  и  народ  там  не  очень  далеко  ушел  по  грамоте, а  тем  более  политики.
Властей  и  бумаг  казенных, простые   смертные  боялись,  да  и  мелкие  начальники трепетали  перед  ними.   
Нутром  чую,  урожай  на  казначейские  билеты  будет  (деньги  разделились  на  казначейские  и банковские). 
Двинулся  я  подальше  от  главных  дорог  в  дальние  села  и  деревни. Все же   безопаснее  будет  на   всякий  случай.
Вот  захожу  в  первую  деревню,  иду  в  сельсовет, представился  как  по  форме,  донес  руку,  под  козырек   взял. 
 Вижу  все, сходит  хорошо, подозрений  ни  каких,  говорю  председателю:
 - Надо  бы  собрать  собрание  крестьян, я  буду  объяснять  международное  положение    и  о  строительстве  эскадрилий  самолетов.
Конечно  он  сразу  согласился  и  документы  мои  толком  не  проверял, как  увидел  бланки  исполкома,  стал  я  нарочно  и   документы  ему  свои  совать,  а  он  руками  замахал :
 - Зачем,  зачем  я  ведь и  так  вижу, я  газеты  читаю  и  директива  есть.
 Да  вот  руки  до  всего  не  доходят. Спасибо  хоть  тебя  прислали,  облегчишь  мне  в  этом».
 Выяснилось, что  собрание  до  позднего  вечера  нам  не  собрать, люди то  ведь  в  поле  и  на   огородах, время  горячее. 
Пришлось  мне  до  вечера  томиться,  но  председатель  покормил  меня, поговорили  мы с ним  о  том, о  сем  на  разные  темы.
Я  уж  постарался « затемнить» ему  мозги,  а  сам  все же  побаиваюсь, а  вдруг  он  позвонит  куда,  или   настоящий  уполномоченный  явиться?
 Но  все  обошлось  отлично.  Вечером  собрали  сходку, на ней  я  «соловьем  разливался»,  газетными  статьями, память  у  меня  была  отличная,  да  и  язык  подвешен  хорошо. 
В  конце  похлопали  мне  в  ладошки,  тут  я  и  объявил,  что  начинаем  сбор средств пожертвования  на    строительство  самолетов.
Достал  я  бланки  гербовые  и  сказал:
 - И  так,  кто  первый, подходите, граждане  и  гражданки, подходите.
Затихли  граждане,  вытянулись у  них  лица  и кислые  такие  стали,  ни   кому  не  охота со  своими  кровными  грошами расставаться.
 А  тут  председатель  мне  пришел  на  выручку:
 - Давайте,  давайте  односельчане, поможем  нашей  кровной  партии  и  стране  от  замыслов  капиталистов, империалистов. 
Почесали  в  затылок  крестьянские  сыны  и дочери,  и  начали  по  одному  подходить, выкладывать  свои  замусоленные, потом  пропахшие  рублики.
Я  тщательно   записывал  каждого  в  бланк  и  всех  заставлял  расписаться, так  больше  доверия,  да  и официальней  получалось.
Собрал  я  в  этой  деревне  около  90 рублей,  сумма  порядочная,  на  эти  деньги  можно  было  прожить  несколько  месяцев, трудовому  человеку  в  то  время.
   
Вот  так  и  пошел  я  по  деревням,  из  одной  в  другую  и  уже  сумма  порядочная  накопилась, тратить то  негде  мне  было, да я и  не  спешил. 
Но  как  говорит пословица:- «Сколько  веревочки  не  виться,  а  конец  будет», так  и  со  мной  случилось.
Осмелел  я  по  не многу,  да  и  обнаглел   малость,  решил  и в  не большом  селе  провести  такую   агитацию, произошло  это  на 5 - 6  день  моей  деятельности . 
Кончился  в  нем  мой «фарт». Подошел  я  к  этому  селу  уже  поздно  вечером, зашел  как  обычно  в  сельсовет, доложился, устроили  меня  ночевать, покормили,  все как  следует  и  я  заснул  сном  праведника,  на хозяйской  перине  с  подушками.
А  утром  как  говорится: «С  большого  района,  прибыли два  Мильтона  и  начали  с  меня  душу  трясти:
 - Вставай, - говорят, - хватит  по агитировал, пойдешь  с  нами.
И опять  в  городе, и   опять  я  в  «кичмане» ( тюрьма), хорошо  что деньги  не  растратил, так  малость  и  дали  мне  срок  по  божески, получил  я  опять  три  года,  да  лишение  прав  на  один  год  ( права  то, мне  были  до  лампочки)…….

Продолжение следует - http://www.proza.ru/2016/01/30/1651