Сказы деда Савватея. Сага о деревеньке... Пр. 3

                БУХАЙКИНЫ

 - Через забор от заброшенных владений Подковыровых живут и здравствуют Бухайкины, Груня да Иван, не знаю как по батюшке, их звать - величать. Да и все их так кличут, не я один,- дед Савватей усмехнулся в усы, глаза заискрились смешинками.
 - Вот уж парочка, скажу я так, примечательная!
   Иван пастух местный. Всю сознательную жизнь при стаде. Там возле Выселок выпас знатный, пасти живность одно удовольствие. Выгонит на займище, на сочный корм и в голову не берёт, как бы скот не убрёл далеко. А куда ему брести коли еды вдоволь? Сам кинет брезентовый плащ на траву и спит себе, похрапывает. Вечером пригонит стадо и к жене, мол устал, мочи нет. Груня всё по дому и во дворе сама управляется. Короче лодырь, никчёмный мужик тот Иван. Любитель и за «воротник заложить» и на скамейке с мужиками потрепаться. Сейчас - то уж стар, а бывало и за любым подолом приударить мастак. Да вот как моложе был, так жены побаивался всегда. Бывало, только искоса поглядит молчком на него - враз шёлковый делается. И с чего бы это? В толк соседи взять не могли.
   Хозяйство всё на Груне, а кроме того людей лечит она, секреты трав знает. Рано поутру, когда вся деревня ещё спит, Груня с котомкою через плечо и большой корзиной выходит со двора, поднимается на бугор и полем, полем, потом лугом и в гаи, до заповедных мест. Там собирает лекарственные травы, коренья, цветки растений разных. До рассвета нужно успеть собрать. Уходила далеко, до болот. Там уж начинается мелколесье, гари, корьё. Выломает длинную жердину и уж с нею, с кочки на кочку перебираясь, углублялась всё дальше и дальше в топи, совсем одна. Добредёт до мшары, сухого лесного болотца, передохнёт там, на мхах и дальше, по пустоши. Своё там дело у неё было. Иная травка или там коренёк росли только в тех местах, после пожаров да вырубок. Возвращалась ближе к обеду, еле волочила корзину с ягодой, а плечо оттягивал сбор травяной. Оттапливала, высушивала, перемалывала свою зелёную аптеку, людям помогала. Её-то лекарствам и сейчас больше верят в Выселках, чем таблеткам и порошкам. Из ягод готовила наливки да настойки, густые, тягучие, сладкие. А это добро-то всё под ногами - клюква, черника, брусника. Да не каждый решился бы в такую даль идти, опасно. Правду сказать в последнее время постарела Груня, на болота не ходит. Но всё же делает теперь больше из садовой малины, да вишни. Угощает этой вкусностью не всех, в основном женщин. Иван ужом вился возле неё и так и эдак просил - впустую всё.
 - Грунькя! Другим-та наливаишь, а мене? - гундел, клянчил муж.
   Занятая своим делом, не поворачивая головы и не повышая тон, она отвечала:
 - А табе по губе! Подтяни губу к сабе!
    И всё, разговор окончен.
   Бывало на хитрость и даже на воровство пытался пойти, да всё без толку! Ключ от каморки, где бутыли, корчаги, махотки и банки с настойками и с лекарствами всегда на поясе у Груни, на шнурочке. Но, как говориться, и на старуху бывает проруха. Лет двадцать тому назад, как-то летом, в жаркий день, в одной нижней рубахе мыла пол Груня, да не столько мыла, сколько смачивала студёной водой и не вытирала, хоть так надеясь охладить комнаты. Потом отправилась в сад, где из лейки принялась поливать себя водою, смывая пот. Ну как не воспользоваться ключом, который бесхозный лежал на стуле у постели? Живо схватил трясущимися от нетерпения, а может и с похмелья руками, ломанулся к чулану Иван и принялся нервно совать его в замочную скважину. Страх быть застуканным на месте, только раскочегаривал воришку. Наконец попал, справился с замком, огляделся сперва и нырнул в приоткрытую дверь чулана.
   О! Вот это да! Попав в запретное помещение, закружился Иван между полок, не зная, чего и выбрать. Глаза разбежались. Схватив обеими руками корчагу с каким-то напитком, пахнущим довольно приятно, принялся хлебать залпом, но сделав пять или шесть больших глотков почувствовал горечь нестерпимую! Рот свело и он, тут же наполнился густой слюной. Клубками вываливалась пена, бедолага не успевал сплёвывать. В животе кишки будто скрутило в один большой узел. Навалилась тоска, ноги сами подкосились и рухнул Иван на пол чулана, забился в судорогах. Таким и нашла его Груня, не спеша вернувшись в дом, уже в халате, с мокрыми, гладко зачёсанными волосами. Увидала распахнутую дверь в заветную каморку и бьющегося в припадке мужа резко спросила:
 - Чаво пил, пил-та чаво, покаж!
   Иван тряс головой, отползал дальше в угол и указывал на корчагу. Сразу стало всё понятно Груне. Она поволокла, потянула страдальца в сени. Он дико орал, упирался, но совладала с ним. Там принялась приводить в чувства, для начала заставила промыть желудок, как следует, а потом выпить лекарство. Не легко пришлось, упёрся как баран:
 - Сдохну, а ня буду кишки свои полоскать!
   Тут Груня, не рассуждая более, скрутила его в бараний рог, челюсти ножом разжала и влила воды много, чуть не пол ведра, а потом два пальца свои в рот вставила Ивану предупредив:
 - Попробуй токма кусануть! Брошу тута подыхать! ПонЯл?
   Слыша её решительные слова пьянчуга не сомневался уж - бросит!
   Часа два спустя, бледно-зелёный, с тёмными кругами под глазами, с впалыми щетинистыми щеками, лежал Иван в постели и стонал.
 - Ох,- вздохнула горестно жена,- хоть кади, да в гроб клади! Недотёпа! ДорвалсИ, нажралсИ! Дурья башка! Это ж дикай подсолнух, мядвежьи ухи! От часотки настаивала!- качая головою сокрушалась Груня.
 - От ча, ча, чаво? От ча, ча, часотки?- выдохнул, сжавшись под одеялом Иван.
 - Да в ней и спирту-та нету, в этой средстве, а яд имеется . Ежели б мене, к примеру, не былО ба? А? И чаво тады? Таперя уж обмытай и прибратой ляжал в переднем углу ба,- Груня тяжело вздохнула,- пьянчуга, чаво мене с тобою делать-та?
   Иван, выпучив глаза с кроваво-красными прожилками от натуги, вращая ими, хриплым, сдавленным голосом прошипел:
 - Ведьма! Ведьма и есть! Известь мене надумалась!
   На эти его театральные выходки Груня, наклонившись прямо к лицу несчастного, со злорадной усмешкой выдохнула:
 - Да, ведьма! Гляди, поостерягися, уморю! Ещё сунисси пьянчуга, таким опою, не возрадуисси, посля богатство в твоих портках тольки угол обмочить и пригодится, понЯл?
   От этих её слов Иван натянул одеяло на голову и затих в ужасе.
   И главное - никому не пожаловаться ведь! Не поймут! На смех поднимут и сторону Груни примут. Молчал Иван о случае этом, мучился, да вдруг надумал всё же поделится, под страшным секретом, с соседом Смагиным, предупредив:
 - Платоныч! Ты вота чаво запомни, ежели сдохну, знай, эта моя баба расстаралася. Грозила со свету сжить! Но ты мотри, молчок! Ни-ко-му!- просил Иван, да видно зря просил. Вскоре вся деревенька посмеивалась за его спиной, а бабы, те открыто потешались между собой. Года прошли с тех событий, да в деревне память на такое крепкая. Нет-нет, да вспомнят, со смеху покатятся, да и о другом, каком тоже.

* * *
 
   Вот живут обычные люди, со своими радостями и печалями. Вроде неприметные, в каждодневном, сером быту, да вдруг какой-нибудь случай, вспышка событий, выходка, оплошность, заставляют заговорить о них, врежутся в память эти события и останутся там надолго, а острые языки разнесут, растрепят повсюду, вот гляди, лет через десяток, многие и не вспомнят в какой деревне это было, да всё же где-то было. Так и в Выселках, только несуразности и недоразумения позволили запомнить людей, живущих там и рассказать о них.
А так-то разве ж всё упомнишь? Да вот хотя бы, к примеру...

ХРЕНКОВЫ
 
   Прижавшись сарайчиками, стенка к стенке, рядом с Бухайкиными проживают Хренковы, Александр Петрович - Алексашка и жена его Катерина. Дети их, две дочери, в Заболотье осели, семьями обзавелись. Внуки постоянно кружатся в Выселках. А что, на велосипед сел и вот уже у бабушки, блинцы с молоком трескают. Плохо ли?
   Сами-то Хренковы на пенсии, своё отработали, она на ферме в Заболотье, он - скотником там же. Алексашка - шебутной мужик, неугомонный, можно сказать - азартный. Супруга его - Катерина женщина с понятиями, степенная да рассудительная.
   Перед выходом на пенсию озаботилась мыслью Катерина, собрать денег «на старость». Очень уж не хотелось ей быть обузой детям, когда немощь придёт, сил не станет. Решила так и принялась откладывать. Прикупила, эта ещё полная сил и здоровья женщина и сложила в старый чемодан, «смертные узелки» со всем необходимым, себе и мужу, для ухода на тот свет - покрывальца да иконки, ну и всё прочее. А на самое дно, в уголок, аккуратно припрятала большой носовой платок с завязанными на два узелка деньгами, на «чёрный день». Защёлкнув замки чемодана, заперев для надёжности малюсеньким ключиком, который висел тут же, на ручке, задвинула под кровать, опустив подзорник, чем скрыла свой секрет от посторонних глаз. Надо заметить, что у редкой пожилой женщины и не только в деревне, не имеются такие «схоронки». И хоть складываются они тайно, все, даже воры, об этом знают и, попав в дом, сразу направляются под кровать!
   Ну дело сделано, задуманное выполнено и жизнь в доме Хренковых пошла обычным путём. Катерина радовалась возможности копаться, никуда не спеша в огороде, подбеливать, подкрашивать, подновлять дом, штопать, шить и зашивать состарившееся в комнатах, возиться с внуками. Она и не знала, как приятно на пенсии можно проводить время, не спеша. Раньше поднималась затемно и шла пешком в Заболотье на ферму, крутилась волчком от зари до зари, жизни не видела, а теперь-то раздолье.
 - Ой, бабоньки!- восклицала Катерина у колодца,- внучаткав балую, то луковник спяку, то чинёнку аржануя картошнаю, а то сгибень с ягодай, ядять и мурчать!
   Только просыпалась Катерина, по привычке рано, но могла понежиться, полежать в постели строя планы на будущее. Вот, к примеру, очень хотелось телевизор купить. Один был на всё деревню у Пиндюриных.
 - Неловко людЯм надоедать, ходить, глядеть кажнай вечер, свой надоть иметь, да денег нету покуда,- сокрушалась Катерина.
   Поглядев на мужа, сопящего у стенки, с горечью думала:
 - Вота дятел, у яво голова ни об чём не болить. Лишнего не нагрузить на сабе, так, в пол силы, всё с кондачка, на авось и прокоптил всю жизню. Ладно не пьёть ещё и то дело. Вот взял ба, да подработал иде, нет жа, лодырь несусветнай! А сил у яво ещё в достатке, да и на пенсии-та всяво месяц, не успел разбаловаться. Да куды там, будить таперя таскаться по дяревне и жизню прожигать за зря!
   Тяжко вздохнув, проскрипев пружинами кровати, отворачивалась супруга, пытаясь настроить себя на душевность, да уж не выходило, раззадорилась. Отбросив одеяло, поднималась с грустью, но принявшись за домашние дела, закрутившись в них, забывала огорчения свои.
   Алексашка, муженёк её, вьюн и балагур, а ещё игрок. В карты, шашки, кости, лото и домино - это с превеликим удовольствием!
   Как-то, сидя на завалинке с мужиками, похваляться стал, что, мол знает вариант один, им лично просчитанный, когда по лотерейному билету можно машину выиграть, наверняка! Все руками на него замахали, на смех подняли, не поверив, этим разъерепенили шибко Алексашку и он поспорил на целых двадцать рублей, что выиграет автомобиль. Так прямо и сказал:
 - Беспременно выиграю и точка! А посля вы тута все слюнями подавитеся, када пролечу с ветерком, да на «Москвиче», вас грязью-та окачу. По-сто-ро-ни-те-ся! Проору во всю силу, да забибикаю громко, аж в Заболотье слыхать будить.
   Мужики загрохотали и этот хохот, пронесясь над лугом до взгорка, вернулся в Выселки артиллерийской канонадой.
 - Ага, ага, смеитеся, пущай, потерпим. Ещё просить будитя, мол Ляксандр Пятрович, мил друг, скатнитя хуть разик! Дулю вам всем!- Алексашка принимался крутить замысловатой фигой, из грязных, прокуренных пальцев у мужиков перед глазами. Но благодушного настроя их не испортил этим, смеялись до слёз, не унимаясь.
   Сказать-то сказал, а где деньги брать? Уверенность в том, что можно выиграть машину, по разумению Алексашки, держалась на идее закупить как можно больше лотерейных билетов. Тут уж, наверняка, попадёт машина. Был у него единственный вариант - накопления жены. Две ночи ворочался, корячился, вставал, курил, ходил из угла в угол Алексашка и надумал, как всё провернуть. Зная, когда Катерина идёт задавать скотине корм, в хлев, да задержится, подчистит там, сменит солому, курям насыпет - времени вдоволь. Сообщив с вечера, что собирается отправиться в райцентр, выяснить кое-что о пенсии, какие-то непонятки, Алексашка почистил щёткою брюки, приготовил глаженую рубаху и достал, по этому случаю, галстук в полосочку и соломенную шляпу. Так-то шаболком, в затёртой, линялой фуражке и пузырястых портках ходил по деревне. А это ж - город! Понятие надо иметь!
   Поутру поднялся Александр Петрович и принялся суетясь и натыкаясь на жену, мылить щёки помазком, бриться. Потом сбрызнулся «Тройным» одеколоном и, похлопав себя громко по щекам выскочил в сени за башмаками, где опять столкнулся с Катериной, выносящей в ведре ночное:
 - Фу ты! Оглашенный! Чаво дёргаисси, мечишси?
 - Надоть, вота чаво,- пояснил, на ходу придуманное муж,- автобус как ба не прозевать!
   Сам же решил «попридержать коней», не дёргаться, внимание не привлекать. Как только рыпнула дверка в хлеву и по двору разнеслось: цыпа, цыпа, -Алексашка, поддёрнув брюки, рухнул на колени перед супружеским ложем, закинул подзорник на кровать и дрожащими от волнения, влажными и липкими руками вытянул чемодан. Еле отвязав непослушными пальцами ключик, он, как показалось, долго тыкал им в замочки и, наконец, щёлкнув и открыв, распахнул запретное обиталище их совместных с супругой, похоронных принадлежностей. Из чемодана, казалось, пахнуло холодом и вечностью. Громко, с трудом сглотнув нервный ком, вороватый муж стал запускать руку в святое, по углам чемодана, осторожно шаря. Он, как минёр, рассчитывал свои действия, не нарушая порядок сложенных вещей. Наконец подцепил увесистый комок шуршащих через платок купюр!
 - А-а-а! Теперь надоть торопиться, неравён час зайдёть!
   Со двора слышалось меж тем: тега, тега,- Катерина скликала гусей.
   Уже уверенней сунув деньги за ремень брюк, только закрыл и задвинул чемодан, как звук щеколды на двери сеней привёл Алексашку в ужас, резко опустив подзорник, успел только отвернуться от кровати, да отползти на полшага, как в дверях появилась жена:
 - Эта чаво ты полозиишь тама?- обеспокоенно вскрикнула она,- чаво табе надоть-та?
 - Да вота, язви её, пуговка отлятела и куды-та закатилася,- пояснил мерзавец, скрючившись на полу, будто в поисках злополучной потери, а сам лихорадочно откручивал, отрывал у себя от рукава на манжете. Наконец ему это удалось и он тихо, не привлекая внимания и не разгибаясь запулил, метнув маленькую пуговку в угол.
 - А! Да вота она, нашлася!- наконец поднялся с колен Алексашка.
 - Ну давай пришью, штоля,- предложила супруга.
 - Да не, не надоть, закатаю рукава, сойдёть и так. Припозднилси я, успеть ба на рейсовай,- отговорил её Алексашка.
   Долго ещё после ухода мужа стояла Катерина посреди комнаты, глядела на лежавшую на столе пуговку и дивилась:
 - Вот вить жа странная дело, оторвалася сама, а нитки висять вырватыя с «мясой».Чавой-та тута не так, мотри!
   Тем временем Алексашка в райцентре прямиком направился в сберкассу, где скупил все имеющиеся в наличии лотерейные билеты. Сложил всё в брезентовый мешок и уточнил когда розыгрыш. Главное теперь, чтобы Катерина не полезла раньше времени в чемодан, а там-то уж он оправдается,
 когда ошарашит, что мол машину выиграл. Повинную-то голову меч не сечёт!
 - Ещё рада баба будить такому выигрышу, а то сидить, как собака на сене, право слово и сама не гам и другим ня дам,- возмутился прямо вслух Алексашка, возвращаясь пешочком от Заболотья, до Выселок.
   Войдя в калитку, сразу прошёл в сарай и там, над притолокой, в углубление, довольно большое, запихнул своё «богатство».
 - Пущай побудить тута до поры до времени,- решил он.
   Надо ли говорить, как томительно долго тянулись дни и ночи ожиданий розыгрыша. Катерина, видя мытарства мужа, его не успокоенность, предполагала самое страшное. И её, только от этой жуткой мысли уже бросало в дрожь. Она направилась к Спиридонихе за советом, считая её умной, грамотной и рассудительной:
 - Ня знай чаво и думать, Зинаида! Бес в рябро у мужика! Весь издёргалси, в райцентр ездить и дикалоном смердить. Точно таперя баба у яво тама! Ой лихо! Ой стыдобИща! От девок своих няловка, коль прознають,- Катерина утёрла слёзы и гулко высморкалась в платок.
 - Что ж посоветовать тебе? Слыхала поди поговорку: «Мужу псу не открывай себя всю!» Доверилась ему, податливая стала. А они любят баб норовИстых, характерных,- уверенно проговорила, разливая чай, Спиридониха.
 - Чаво ж мене таперя, а? Как быть-та, скажи. Наровистая кобыла капытай, гляди бьёть? И мне штоля?
 - Понаблюдай за ним пока, как вести себя будет, потом решим, что делать,- посоветовала Зинаида.
   Накануне розыгрыша, Алексашка вообще не сомкнул глаз, с ним вместе и жена, не зная, что и подумать. А спросить-то, боязно! Вдруг сорвётся, наорёт.
   Так и лежали, сопели, молчком. Утром опять нарядился, одеколоном сбрызнулся и, сказав, что идёт опять же по поводу пенсии, мать её так, ушёл. Однако юркнул за чем-то, прежде в сарай. У Катерины так внутри и захолонуло, а всё знающий внутренний голос посоветовал заглянуть в чемодан. Вот уж здесь её ждал удар, да такой силы, что бедная плакала навзрыд, катаясь от горя по половикам.
 - Гадскай кОбель!- рыдала, причитая Катерина,- умыкнул накопления и к бабе таперя умёлси. Гуляшки страшныя устраивать! Ой! Просодють всё, чаво откладала, сабе отказывала. Бяда какая, мужука соблазнили да увяли-и-и!!
   В сберкассе тем временем, разложив газету в уголке, пока народу было не много, в карандашом в руке, проверял Александр Петрович Хренков лотерейные билеты, купленные на все семейные деньги. Сначала он был полон надежд, потом стал волноваться, а углядев и отметив выигрыш в три рубля - покрылся испариной, но пока окончательно не унывал. Затем выигрыш составил десять рублей и ещё десять, два раза по рублю и наконец - радиола «Ригонда» и на этом всё. Всё!
 - Как жа так? А иде «Москвич»?- вопрошал он,- обманули, объягорили честного труженика! Машины таперя по сабе разобрали, крохоборы!- взвился под потолком сберкассы его хриплый голос, наполненный справедливым гневом.
 - Гражданин! Вы тута не безобразьте!- предупредил дежуривший милиционер,- а то препровожу, пожалуй. Получите выигрыш и ступайте домой! Штоба без осложнениев!
   Выдали в кассе несчастному, притихшему Хренкову двадцать пять рублей и квиток на получение радиолы в местном универмаге.
   Нахлобучив шляпу вышел он, опустошённый, в прямом смысле слова, не зная как теперь возвращаться и направился, машинально, в магазин. Там ему вручили «Ригонду», отдельно к ней ножки, а ещё всучили на три рубля с полтиной пластинки с песнями модных певцов.
   Доехав на автобусе до Заболотья, купил чекушку неудачливый игрок и опорожнил её залпом в кустах, прежде чем перекинув на верёвке через плечо выигрыш, отправился, шатаясь из стороны в сторону в Выселки. Как говорится: «Зенки залил и море по колено». Ещё на подходе к дому его заприметили соседи и подняли на смех.
 - Ой! Глядитя,- кричал мужикам Смагин,- кажись Алексашка на «Москвиче» нясётся. Разбегайтеся, а то грязию окатить, как и обещалси! Задавить, мотри, аль забибикаить насмерть кого!
 - А фары-та гляди залил,- поддержал Василий Матвеевич Мымрин,- бензином заправилси под завязку! С выигрышем Вас, Ляксандр Пятрович! - шутейно раскланялся он,- про долг в двадцать рублёв не позабудьтя, а ещё скатнуть обещалися.
   Что-то пробурчав себе под нос и мотнув утвердительно головою, Хренков втащил через калитку «Ригонду» и опустил на землю под открытым окном, сам усевшись на лавочке рядом.
 - Тащи Хрянок машину в дом, тама уж хозяйка поджидаить, ревела без тебе на всю дяревню, поди от радости,- заметила ехидно Варвара.
 - А мене и тута дюжа хорошо,- ответил ей Алексашка, опасаясь встречи с женой, но закинул ногу на ногу, демонстрируя соседям полное безразличие к своей судьбе.
   Потом прикрутил ножки к радиоле, установил её попрочнее и, протянув руку со штепсельной вилкой в открытое окно, включил в сеть. Народ за штакетником примолк наблюдая. Катерина из дома не выходила, притихла внутри. Открыв крышку проигрывателя Алексашка достал из чехла большую пластинку и, вытерев локтём в рубахе аккуратно надел на пимпочку, диск закрутился, послышался громкий треск и когда хозяин опустил иглу, неожиданно громко полилась музыка, заполняя двор покатилась по улице:
 - Горит как пламя синий лён
   И если ты в меня влюблён,
   Твои глаза сияют нежным светом,
   Виноват наверно в этом....,-пела пластинка.
 - Катерина выходи! Гляди какую я табе хряновину выиграл! - крикнул в окно Алексашка,- хотел-та «Москвич» а вышла она - радиола! И пластинки, которы ты любишь! Ну ничаво, под музыку жизня веселея у нас будить!
   С минуту из дома ответа не было и вдруг на крыльцо выскочила супруга. Волосы не чёсаны, лицо одутловатое от плача, а глаза - светятся счастьем!
 - Заноси в дом музыку, Алексашка, обедать пора,- сказала тихо, но твёрдо Катерина и обвела всех торжествующим взглядом,- мыслю маю угадал! Я можить об етим мячтала всю жизню, а машина нам вовсе ни к чаму. Баловство одно! Денег-та накопим ещё, вот с завтрева прям и начнём,- и обращаясь уже к народу за штакетником,- расходитеся, концерта больше вам ня будить, сами послухаим.
   От этих её слов сразу приосанился Алексашка, грудь выгнул колесом и вместе с «Ригондой» скрылись они скоренько за дверью, плотно её прихлопнув.
 - Вот уж хмырь болотнай, хитрова-а-а-н, вилочкой в стакашке не прищемишь такого, не-е-е-т,- усмехаясь, покачал головой Мымрин,- как ловко вывернулси-та, в свою чай, пользу! Ну, а о бабах,- цыкнув в сторону слюною, через пустоту между передними зубами, презрительно добавил,- я давненько свою мнению имею. ГлупЫя, чаво с них взять-та, окромя слёз, да и их не надоть, вода!

Продолжение следует.


Рецензии
В деревне все на виду. И всё на виду.

Хорошая история, Елена!

Наталья Меркушова   03.02.2016 17:52     Заявить о нарушении