Sigillum Diaboli

Часть первая

Привычная обстановка рабочего кабинета не так сильно раздражает недавно открытые глаза, как не совсем повседневное освещение. С потолка на недлинном проводе свисает лампа накаливания, которая так и норовит вырубиться в ненужный момент. Прежде влажный воздух сейчас сменился сухой смесью кислорода и углекислого газа и запаха жженой бумаги. По грязному полу разбросаны важные бумаги с историями болезней новоприбывших пациентов и руки сами собой тянутся к ним, чтобы привести их в нормальный вид и разложить как надо. И, казалось бы, пусть и немного необычная, но милая сердцу и душе обстановка предстаёт перед глазами, но всё-таки не покидает ощущение, что что-то здесь не так. Потому что вдруг ни с того ни с сего свет гаснет и через пару мгновений снова вспыхивает, причём ещё ярче и резче, чем раньше, из-за чего сильно хочется поднять руки и закрыть ими лицо, затекшее от короткого, но крепкого сна без единого воспоминания о чем-либо. В голове рождаются неприятные подозрения насчёт наличия в помещении чего-то не поддающегося рациональному объяснению, проще говоря, сверхъестественного, и очень даже не зря, потому что с этой же секунды в ушах раздаётся неизвестного происхождения шум вроде громких шагов по скрипучему полу или шебуршания смятой в крохотный комок бумаги, а вскоре после этого тихо шепчутся противные голоса, зовущие по имени и увлекающие за собой в неизвестность.

- Глупый, глупый Томми, - внезапно один из голосов произносит слова громче и отчётливее. - Кто же знал, что ты так вляпаешься. А ведь надо было уйти в тот день с работы пораньше. Тогда и не было бы всей этой кутерьмы с вытекающими из неё последствиями.

И моментально приходит понимание и принятие того факта, что он безукоризненно прав. Ведь действительно, что помешало притвориться смертельно уставшим, к тому же с раскалывающейся от всей этой суеты головой, собрать нужные бумаги для последующего их заполнения необходимой информацией домой, повернуть два раза ключ в замочной скважине с негромким щелчком и уйти? Никому не нужная исполнительность, чёрт бы её подрал вместе с врождённым чувством ответственности за всё, что делаешь. А ведь давно пора прекращать нагружать себя до отказа работой и позаботиться о себе, привести себя в полный порядок да и вообще начать жить, чтобы работать, а не наоборот, как было при отцах и дедах в далёкие времена. Но уже слишком поздно ругать себя и из-за этого находиться здесь, где через некоторое время случится что-то непредсказуемое и,возможно, из ряда вон выходящее.

Сию же минуту подозрения оправдывают себя. Свет постепенно угасает и в помещении наступает почти полная темнота. Откуда-то издалека послышался то ли стон, то ли похожий на него звук, вместе с ним ещё и тихое, едва слышное скрежетание ногтей по полу. Может, все это игра воображения, галлюцинации, но все же стало ясно различимо тяжёлое сбивчивое дыхание. Вскоре из кромешной тьмы показалось лицо молодого человека около двадцати лет на вид. Огромные тёмные круги под впалыми, почти мертвецкими глазами, алые капли, падающие медленно на пол из перебитого носа, и растрепанные светлые волосы до плеч производили ужасающее впечатление, из-за чего все внутри за долю секунды сжалось, а сердце стало биться ещё сильнее и чаще. Неизвестный едва полз, с трудом подтягиваясь к краю все ближе. В неярком свете лампы наконец удалось увидеть, что старая одежда была напрочь пропитана свежей кровью, сочившейся из глубокой раны в спине.

Страх охватил все тело, так что даже не удалось пошевелить и пальцем, и из горла вырвалось одно лишь:

- Боже, что с вами случилось?

- Скорее бегите от него, - слабым голосом пролепетал парень. - Он уже близко. Бегите, пока ещё не поздно. Иначе и вы закончите так же.

От этих слов возникло ещё больше вопросов, на которые вряд ли сразу удастся найти ответы, и душу начали терзать сомнения: помочь ли этому человеку или оставить его медленно умирать, кто этот "он", от которого надо как можно скорее спрятаться, и прочие мысли занимали голову, пока из поглощающего все вокруг мрака не показались сверкающие ярким огнём глаза и низкий утробный голос не начал обещать вечные муки и страдания в когтистых лапах немыслимого чудовища, о существовании которого никто до настоящего момента не подозревал. Конечности будто охватил паралич и кожа покрылась мурашками.

- Скоро я до тебя доберусь, - раздалось над самым ухом.

Лампа накаливания взорвалась и тишину прервал истошный вопль. Казалось, что сердце пропустило удар, а затем и вовсе остановилось. Но перед этим в голове не успевает промелькнуть ни одного философского размышления о подведении итогов прожитой жизни или предстоящей смерти. Нет ничего, кроме оглушительной тишины и нескончаемой пустоты, пожирающей мир на твоих глазах. Сейчас нет времени думать о чем-либо, потому что нет такой возможности. Заниматься этим делом надо в другое время, когда сидишь в запертой комнате, куда не проникает солнечный свет, и никто не мешает погрузиться в свой необъятный внутренний мир, в котором не осталось ничего, кроме извечного "почему все именно так, а не иначе" или чего другого.
А теперь всё. Это конец.

***
- Том, эй, проснись. Да что ты с ним будешь делать? Спит, как убитый, хоть в трубы труби, не шевельнется даже. Твою мать, Том, просыпайся!

- Что? Что такое? Нового привезли?

Этот вопрос он задает каждый раз, когда просыпается. И неважно где - дома ли после пробуждения от глубокого сна, где его снова засасывало в чёрную дыру, в автобусе ли по пути на работу, пока есть целый час времени поглазеть сквозь мутное стекло на знакомые улицы и дома или почитать свежий номер еженедельной газеты, в которой в очередной раз репортеры рассказывают читателям о новых катастрофах и несчастных случаях или новых скучных сплетнях и слухах о звёздах большого экрана и сцены, или, как в этом случае, на рабочем месте во время небольшого перерыва, пока не известили о новоприбывшем пациенте, страдающим старой доброй белой горячкой. Сегодня Том Флапперсон заснул из-за доводившей его до почти безумия бессонницы, внезапно пришедшей взамен однообразных ночных видений с отсутствием всякой логики, что было крайне характерно для его снов.

Немного встревоженный коллега по имени Кевин сидит на неудобном стуле рядом и сообщает, что нынешним вечером привезли юного умалишенного. Собственно, ничего нового в этом нет, говорит он и отмечает, что пациент часто плачет и просит санитаров не давать заснуть из-за встречи с воображаемым чудовищем. Имя Эрик Джиммерс, возраст двадцать шесть лет. Живёт в благополучной полной семье, отец работает механиком, мать - продавец в обувном магазине, сбежал из дома девять лет назад. Вредных привычек не имеет, закон не нарушал. На данный момент скитается по стране без документов и гроша в кармане. Наличие психических расстройств - тяжёлая форма паранойи вкупе с быстро прогрессирующей шизофренией. Заявляет, что постоянно ощущает, что его некто постоянно преследует, в качестве галлюцинации перед ним предстаёт несуществующий монстр, появляющийся каждую ночь и который якобы говорит о предстоящих нечеловеческих муках в месте, похожем на ад.

- Ладно, пойду сам разберусь, - ответил Том. - Заодно постараюсь отвлечься от очередного кошмара.

- Что, опять всякая чертовщина снится? - поинтересовался коллега.

- Да. Пора бы уже вооружиться действенным снотворным, чтобы вовсе снов не было, - сказал Том, получив на руки бумаги с необходимой информацией. - Господи, хотя бы одну ночь спать беспробудным сном. И на данный момент вот моя самая желанная мечта моей жизни.

- Только об одном хочу попросить тебя, - предупредил Кевин. - Ты это, помягче, поспокойнее с новеньким-то обращайся. Ну в общем, как ты всегда делаешь. Ты сам знаешь.

***
До нужной палаты осталась всего пара шагов, но каждый раз, когда настаёт время беседовать с пациентом и выяснять подробности, всегда пробирает дрожь. К горлу подкатывает ком, немного кружится голова, а руки слегка трясутся. Но надо исполнять свой профессиональный долг. Он же ведь сильный человек, правда? Он не поддастся страху и не будет убиваться над тем, как вылечить несчастных сошедших с ума. Он выслушает, сделает соответствующие выводы, выпишет необходимые лекарства и назначит процедуры. Верно? Ведь все будет как обычно. Хотя обыденность уже смертельно надоела. Так иногда все надоедает, что единственное, чего хочется, так это послать все к черту и уехать куда-нибудь очень далеко. Чтобы никто не беспокоил, не приставал и не докучал вечными требованиями или расспросами. Есть желание отдохнуть по полной программе от всей этой дурацкой рутины, отвлечься мыслями. Но серость не дремлет и наносит сильный удар со всего размаху прямо по голове, возвращая тем самым в проклятые будни. Да чёрт бы вас побрал! Дайте наконец расслабиться!

Но вот уже прошло пять минут, а Том все так и стоит, не решаясь открыть дверь. За ней едва слышно, как кто-то просит, чтобы перестали смотреть и говорить, что все будет невообразимо плохо. Ладно, всё, открывай.

- Доктор, пожалуйста, помогите, - едва слышный шёпот доносится из дальнего угла палаты, где, свернувшись калачиком, лежит на боку одетый в смирительную рубашку молодой человек с настолько изможденным лицом, что можно подумать, будто его заставляли без перерыва носить тяжести.

- Я обязательно вам помогу, - как можно тише произнёс врач, закрыв за собой дверь.

- Можно вас попросить об одном? Обращайтесь ко мне, пожалуйста, сразу на "ты". Так мне проще будет обо всем рассказать.

- Конечно. Так что же тебя беспокоит?

Пациент немного помедлил, а стоит ли рассказывать обо всем, что происходило тогда, но решил - все равно за твои тайны здесь тебя убивать не будут.

- Это долгая история. Даже слишком, наверно. Вы готовы её выслушать?

- Всегда готов. Скорее же рассказывай.

Эрик почувствовал, что может полностью доверить свои сокровенные тайны и мысли пока незнакомому человеку, и уверенность в том факте, что незамедлительно придёт помощь, обрела в нем ещё большую силу, чем раньше. Парень неспеша встал, присел на край кровати и начал свою историю.
Часть вторая. История Эрика

Вот уже больше пяти лет я скитаюсь по миру, не имея ни нормальной пищи, ни одежды, ни крова над головой. Я постоянно ищу себя и никак не могу найти, потому что все мне кажется не таким, чем является на самом деле. И я не нахожу покоя даже в стенах церквей, посещаемых мною в периоды странствий. Я ищу ответы на свои вопросы у самого Бога, люди не могут их дать, но и сейчас не нахожу их. Он молчит, не внимая моим мольбам о том, чтобы прекратился кошмар, который стал уже как жизнь - слишком привычным, но от этого ещё более ужасным. Этот ужас преследует меня одну ночь каждый год и я не знаю, как от него избавиться. Из-за этого я и превратился в нечто отдалённо схожее с нормальным человеком. Но чтобы вам, уважаемый доктор, было все ясно, откуда это безумие берёт своё начало, позвольте начать свою историю издалека.

Моя история не похожа на лживые сказки прекрасных принцев Диснея или дешёвые биографии мужчин из одноразовых романов, написанных воображалами-домохозяйками, желающими подзаработать на этом денег и прославиться на этом хотя бы на неопределённый срок. Вовсе нет, моя история ничуть не идеальна, не вычищена до блеска, как жизни сынков богатеньких папочек, спокойно потягивающих дорогие напитки, возлежав на дорогих креслах в громадных комнатах своих роскошных особняков. Нет, нет и ещё раз нет, это не так. Я обыкновенный человек, без цели появившийся на свет от моей матери - женщины, умершей сразу же после родов от потери крови. Наверняка она поплатилась своей беспорядочной и разгульной жизнью за это. Может, это и к лучшему. Хотя с какой стороны посмотреть. Отец, среднестатистический механик, не был рад, когда узнал от медсестры, что теперь у него есть якобы долгожданный сын. В ответ от него услышали лишь тяжёлый вздох и обречённое: "Ну и что мне с этим маленьким придурком делать, а?".

Я всегда знал, что отец не любит меня. Я никогда не слышал от него ни похвалы, ни одобрительного слова. Помню до сих пор, как я сидел в самодельной колыбельке и просил еды, ибо в животе так урчало, что было уже невозможно терпеть, а он не обращал на мои завывания никакого внимания, только разваливался на крохотном диване перед старым телевизором и потягивал пиво. Тогда я решил - нечего медлить, пора просить помощи у чужих людей. И когда отец засыпал мертвецким сном после полуночи, я вылезал из колыбельки и стучался в соседнюю дверь, где жила женщина средних лет, не имевшая ни мужа, ни детей. У неё не было других вариантов, кроме как накормить меня и дать почитать какую-нибудь книжку. Я вырос без родительской любви и заботы и очень в них нуждался, но не получал ничего, кроме молчания и безразличия нашей соседки и черствости и невообразимой жестокости собственного отца.

О, жестокости у него было не занимать. Я никогда за всю свою жизнь не видел его спокойным и уравновешенным. Он всегда искал, на ком и на чем выразить свою злость. Чаще всего доставалось мне - каждодневные избиения стали привычным и обыденным делом. Каждое утро перед школой начиналось резким срыванием тёплого одеяла, жёстким пинком под зад и ворчанием вроде: "Вставай, засранец, учиться пора". После душа перед завтраком отец выполнял свой рутинный ритуал - ставил меня в середину комнаты и резким ударом кулака в челюсть сваливал меня на пол, а после продолжал мутузить ногами в живот. Я весь снимался в комок, старался отвлечься, убедить себя, что это не будет длиться вечность, но скручивающая внутренности боль от побоев возвращала в реальность и не давала шанса сопротивляться. И напоследок несколько смачных шлепков по лицу, якобы для окончательного пробуждения.

Не знаю, зачем все это делалось, может, отец находил в этом для себя некую отдушину или самовыражал своё отношение к собственному ребёнку таким способом, но даже помышлять о помощи я никак не мог. Никто не мог мне её дать, в том числе и я сам. Что до соседки, она никогда не говорила мне, как защищаться, если тебя избивают. Да я вообще и не помню, чтобы она говорила при мне о чем-то серьёзном.

Позже было ещё хуже - отец начал приводить в квартиру незнакомых мне в то время взрослых. Возможно, это были закадычные друзья или кто-то еще, я толком не знаю, но что они неизменно делали каждый раз, так это постоянное употребление алкоголя в больших количествах и беспрестанные сексуальные домогательства, переходившие в жёсткую групповуху. Пока в закрытой на ключ собственной комнате и затыкал уши ватой и пытался хоть каким-либо путём сделать домашнее задание, отец вместе со своими друзьями орали и матерились на максимальной громкости. Хотели оповестить всех остальных жителей дома, чем они занимаются в свободное и не только время. Тогда я ненавидел отца, ненавидел за то, что он не заботится обо мне, не оказывает должного внимания, не беспокоится о ребенке, а бросает его на произвол судьбы, мол, как-нибудь сам да выплывет.

Школу я оканчивал средне, я и не стремился быть ненормальным отличником, волнующемся за свои успехи в учебе, но к тому времени не понимал, в чем же моё будущее призвание. В то время как уже юные девушки и парни нашего класса летали в облаках, воображая себя великими первооткрывателями, учёными, разрабатывающими более продуктивный способ работы усложненных механизмов, деятелями искусства и прочее, у меня никоим образом не получалось понять, в чем я хорош и как реализую себя в недалёком будущем. Я не мечтал ни о полётах к далёким звёздам, ни о успешной карьере на сцене театра, я совершенно не знал, на что я гожусь. И всякий раз, когда учителя интересовались насчёт обучения в университете, я всегда отвечал: "Простите, но я не знаю, где я буду дальше учиться". Выражение удивления на лицах сменялось полным непониманием и неприятием того факта, что представитель нового поколения понятия не имеет, куда себя деть.

Позже я стал размышлять, а кем я действительно хочу стать после окончания школы и как применить свои знания и умения на практике, но в один прекрасный день все мои планы рухнули, когда по дороге домой я случайно подслушал разговор, в котором двое взрослых мужчин обсуждали странность насчёт не так давно построенной на окраине нашего города небольшой церкви.

- Да ладно тебе! Туда уже давным-давно никто не ходит.

- То-то и оно. Говорят, там нечистая сила уже завелась, всех от себя всячески отпугивает.

- Врёшь. Может, это просто ветер там так завывает, а ты сразу - нечистая сила и все такое.

- Да точно тебе говорю, там что-то неправильное творится. Вот совсем недавно дочка моего хорошего друга туда ходила. Вернулась вся в слезах, в волосах появилась даже проседь (перепугалась жутко, наверно), говорит, что в той церкви нечисть беснуется, по ночам на свободу выходит и людей, живущих рядом, доводит до белого каления.

И вот какой чёрт дёрнул тогда меня запомнить эту пустую болтовню и проверить достоверность фактов на собственной шкуре!

***
Мысли о том разговоре про церковь, где происходят не хорошие вещи, не собирались ещё очень долго покидать меня. Но к этому ещё добавились странные и одновременно пугающие сны, где в полной темноте чье-то дыхание обжигало все лицо, руки ныли от невыносимой боли, когда их как можно выше поднимали невидимыми цепями к потолку неизвестной комнаты, а незнакомый низкий голос, растягивающий слова, спрашивал:

- Ну как, дружок, устал так жить? Если да, то чего ты ждёшь, пойдём со мной, там тебе будет хорошо. Если же нет, то ты будешь страдать ещё больше, чем сейчас.

Да, сначала возникало желание последовать этому зову, отречься от всего, что с тобой было, и поддаться соблазну, по после, подумав, я задавал сам себе вопрос: а стоит ли соглашаться на такое предложение, когда ты толком не знаешь, что будет там, за гранью, и боишься неизвестности. Пока размышляешь, чувствуешь, как чьи-то умелые руки умело ласкают твоё тело, даря долгожданное тепло, как кожа покрывается мурашками при якобы случайных прикосновения к ней и губы то медленно, то с бешеной скоростью покрывают все лицо поцелуями, в которых чувствуешь все то, чего нельзя выразить на языке слов или жестов. Столь противоречивые чувства возникают при этом, что понятия не имеешь, куда деться, но все же решаешь вернуться в реальность и продолжать терпеть.

На утро я весь разбит и не понимаю, что означает этот непонятно откуда взявшийся сон, однако время не ждет и пора начинать новый день, насчёт которого уже заранее знаю, что он не принесёт ничего хорошего.

Сегодня мне досталось от учителя химии. Целый час шестидесяти летний черствый и равнодушный ко всему живому старикан выяснял, почему мне не удалось как следует подготовить домашнее задание. Напрасно я рассказывал ему об условиях, в коих я вынужден жить на данный момент, и бесчинствах отца, не дающих покоя ни днём, ни ночью. Этот кретин втирал мне ненужную информацию, как в дальнейшем мне пригодится преподаваемый им предмет и все такое и что неполная семья, где царит полная анархия, не означает освобождение от школьных обязанностей.

Из-за этого я задержался в ненавистном мне месте почти на полтора часа и вернулся домой ближе к шести часам вечера. То, что меня ожидало, вполне можно было предугадать, для этого необязательно быть Нострадамусом. Дверь не была закрыта на ключ, отец вовсю ругался с ведущим программы, где пытались выяснить отношения дальние родственники или враждующие соседи, комнаты пропахли табачным дымом и мочой.

- А, вернулся наконец-то, заноза в заднице, - послышались из гостиной. Я уже привык к этим словам вместо приветствия, но в этот раз эти слова были произнесены с ещё большей злобой, чем раньше, и я догадался, что в эти минуты не стоит ожидать ничего хорошего. Отец неспеша вышел из комнаты, где все так же громко кричал телевизор уже об очередных проблемах в экономике соседних стран, поставил недопитую бутылку пива рядом с собой на комод, стоявший в длинном коридоре и поманил к себе, почти согнув два пальца руки. Я же стоял у входной двери, дрожал, как лист, и не знал, что мне делать. Бежать было бессмысленно, как и оставаться на прежнем месте и выносить все те муки, которые предстояли.

Отец не торопясь подошёл ко мне вплотную, так что его обвисший жирный живот почти касался ремня, заправленного в мои старые потертые джинсы, и долгое время стоял и смотрел на меня своими маленькими злобными глазками. Я не отводил от него взгляда и чувствовал, что чуть ли не в буквальном смысле уменьшаюсь в размерах. Мне было очень страшно, потому что я понимал, что сейчас опять начнётся старая добрая мордобойня. И она не заставила себя ждать.

Отец занес надо мной правую руку и изо всех сил отвесил мне оплеуху. Удар был такой, что я не выдержал и рухнул на пол. Показалось также, что что-то с громким стуком покатилось и упало - похоже, я по старой привычке взял с комода пустую бутылку из-под не так давно выпитого вина, чтобы потом выбросить в стоявший во дворе огромный мусорный бак. Затем последовало несколько грубых пинков по спине - отец хотел перевернуть меня и получить доступ, чтобы отыграться по полной программе на моём животе. Но я не дал ему эту возможность и продолжал лежать на полу, машинально цепляясь руками за забрызганный блевотой ковёр. В мой адрес посыпались все мыслимые и немыслимые ругательства и проклятия дня моего рождения. Что ж, я прекрасно понимаю тебя, отец, ты ведь не хотел дополнительных проблем в своей жизни, а теперь приходится расплачиваться за совершенную ошибку, когда семнадцать лет и девять месяцев назад ты решил заняться незащищённым сексом со своей девушкой, моей будущей матерью, которая, слава Богу, спит мёртвым сном и не тратит нервы на тебя и ребёнка.

Ход мысли прервал следующий ход: отец поднял меня на руки, будто схватил за шкирку грязного слепого котёнка с отбитой хулиганами передней лапкой, и крепким ударом кулака в область почти у виска отправил меня прямо к входной двери и та с глухим стуком отлетела в сторону подъезда. Ага, вот и долгожданный выход. Не медля ни секунды, я поднялся на ноги и бросился бежать вон из дома.

Пока мимо меня неслись знакомые места, которые я все ещё никак не забуду, я размышлял: а что я буду делать дальше, когда теперь у меня за спиной не осталось абсолютно ничего. А потом полная неизвестность без гроша в кармане и рюкзака за спиной с набором необходимых вещей. Мне оставалось либо мотаться из угла в угол, либо медленно и мучительно умирать и смотреть, как мимо проносится все происходящее. Но пока я убегал от действительности и вскоре не успел заметить, как добрался до той самой окраины города. Там было практически пусто, лишь изредка виднелись вдалеке многоэтажки, толком даже и не заселенные жителями. Стоит пройти сотню шагов по прямой и свернуть налево и пройти пешком два с половиной километра - и вот она, старая церковь, в которой, как говорят люди, беснуется нечистая сила. Полуразрушенный купол, крепкие в далёком прошлом стены, покрытые грязными разводами и кровавыми пятнами и получившаяся часовенка - вот что осталось в настоящий момент от былого величия святого места, куда люди приходили за помощью к Богу и просили здоровья, благополучия и удачного разрешения проблем себе, своим родным и близким. Теперь же через потускневшие витражи можно было увидеть и услышать, как чудовища разных видов и мастей веселятся, оскверняя алтарь и иконы с изображениями святых.

Мне было тогда все равно, умру ли я через мгновение или намного позже, но в тот момент я желал как можно скорее исчезнуть с лица земли и не беспокоить никого, кто был со мной связан. Я едва тронул ручку на старой двери и та с тяжёлым скрипом открылась. Как ни странно, внутри было тихо и пусто и, пользуясь подходящей возможностью, я зашёл внутрь. Дверь не замедлила громко захлопнуться. В нос ударил запах серы и затхлости, но это меня нисколько не беспокоило. Я встал напротив иконы, с которой на меня глядел милосердными глазами сам Иисус Христос, и тихо проговорил:

- Скажи, пожалуйста. Ты, кто страдал за каждого из нас. Почему ты позволяет страдать и нам? Скажи, почему я? Зачем все то, с чем я сейчас сталкиваюсь? Чтобы в очередной раз испытать меня на прочность? Ты ведь отлично видишь, что и без этого я уже на пределе.

На деревянный пол начали падать маленькие капли текущих из глаз солёных слёз, а вокруг послышались злые смешки и непонятные голоса, но я продолжал упиваться собственным отчаянием.

- Ты ведь прекрасно знаешь, что люди заслуживают счастливой жизни, верно? И я ведь тоже её заслужил. Тогда почему ты выбрал за меня, чтобы я и люди, окружающие меня, так страдали? С какой целью ты вздумал ниспослать моей покойной матери счастье в виде нежеланного ребёнка, которого никто не любит и все обижают?

Голоса заговорили ещё громче и зловеще и повеяло невыносимым холодом, а чьи-то когтистые руки касались моего тела, оставляя на нём едва заметные раны, из которых не замедлила потечь горячая кровь.

- Почему мой отец был так жесток по обращению со мной? Не я его обидел своим рождением, а ты решил так его наказать. Да лучше бы ты, большая шишка, убил бы его сразу же после того, как он вздумал обрюхатить мою мать! Лучше бы я сразу умер после того, как вышел из её живота. И не было бы всей этой кутерьмы, слышишь? Не было!

- Наконец-то, - послышался знакомый голос за спиной. По телу табуном пролежали мурашки, но тут же я успокоился. Теперь мне не страшно, правда. Пусть тот, кто решил лишить меня жизни здесь и сейчас, сделает это поскорее.

- Давай же, дьявол, убей меня, - произнёс я срывающимся от плача голосом и последнее, что я увидел, были пронзительные зелёные глаза.

Но это был сон, обыкновенный кошмар, который в скором времени забудется. И как оказалось, живу я в нормальной семье, где есть оба любящих дитя родителя и все требуемые удобства. Часы показывали дату и время: воскресенье, половина второго дня. Яркие лучи солнца проникали в комнату сквозь оконное стекло и играли на противоположной стене.

День прошёл незаметно, но впечатление от увиденного ночью ни за что не желало покидать меня, поэтому родители отнеслись с пониманием того, что мне захотелось вечером немного прогуляться с целью развеяться и посмотреть на людей. Однако я немного наврал: я решил пройтись до неподалёку находящегося храма, чтобы успокоить и без того мятущуюся внутри душу.

Стоя перед иконой, я наконец испытал то, что многие называют настоящим блаженством, однако и оно продлилось недолго. Потому что ужас вырвался из ночных фантазий и проник в реальность. Порыв ветра задул горящие свечи, небо за долю секунды потемнело, а двери с громким стуком захлопнулись, не позволяя найти выход. И только теперь мне стало по-настоящему стало, так как передо мной предстал тот, кого я ни за что и никогда не хочу больше видеть. Юноша с утонченными чертами лица и прожигающим насквозь взглядом стоял близко ко мне и раскрыл свои пронизывающие замогильным холодом объятия. И тишину тут же разорвал отчаянный вопль.

Доктор, я вас прошу, пожалуйста, если вы его увидите, помните, не поддавайтесь его уговорам, он вас погубит, я знаю. Пожалуйста, остерегайтесь, он самый настоящий дьявол...

Голос Эрика сорвался со спокойного повествования на пронзительный крик и парень заметался по палате, хватаясь в страхе руками за голову. Мистер Флапперсон был весьма впечатлён историей и поначалу не знал, как быть с пациентом, однако ему всё-таки удалось кое-как успокоить сумасшедшего.
Возвращаясь домой, Том никак не мог забыть рассказанной истории даже вечером, когда слушал музыку для релаксации и когда Кевин предложил по телефону сходить на предстоящий через пару дней концерт известной рок-группы. Том отказался, ссылаясь на сильную усталость и большую загруженность работой. Коллега был огорчён услышанной новостью, пожелал Флапперсону удачи и поменьше страшных снов.

Этой ночью Том долго не мог заснуть, потому что его сильно беспокоили последние слова Эрика о том, что необходимо остерегаться дьявола и не поддаваться ему. Однако в современной жизни встреча с таким мифическим существом невозможна и вряд ли кто-либо из ближайшего окружения пожелал бы ему зла.

Но вдруг вымысел задумает стать реальностью и воплотиться в жизни?
Часть третья

Рутина засасывает и не думает отпускать из своих цепких лап. Проходили дни, месяцы, а ничего не менялось. Даже привычными стали почти ежедневные сообщения в средствах массовой информации об очередных самоубийствах подростков под музыкальное сопровождение в виде песни известной группы HIM Sigillum Diaboli. И неизменно в каждом плеере на паузе момент, когда звучат слова "Этот мир не для нас и ты знаешь это так же хорошо, как и я". На лицах каждой из жертв выражение безмятежности и едва заметны следы от почти высохших к тому моменту соленых капель слез. И что ещё странное - на фотоснимках мёртвых людей была отчётливо видна бесформенная тень с горящими ярким зелёным цветом глазами. Точно никто не знает, что делали тинейджеры до того злосчастного момента добровольного расставания с жизнью, но в одну прекрасную ночь мистеру Флапперсону сон дал точную подсказку, как все происходило.

Том всегда считал, что сны - это отличный ключ к разгадке тайн и задач, не разрешённых когда-то в далёком прошлом, и в этом сне он отчётливо видел, как во время концерта, проходившего некоторое время назад в его городе, пока юная публика подпевала, надрывая голосовые связки, обворожительному фронтмену, а талантливые от Бога музыканты буквально разрывали свои инструменты на части, заполняя атмосферу и пространство клуба чистым качественным звуком, недалеко за углом под аккомпанемент "грустной" песни о "современных Ромео и Джульетте" двое неизвестных спорили об извечной проблеме смысла жизни. Одна сторона доказывала, что жизнь - это не просто непрерывный поток разнообразных событий, но между ними всегда есть некая взаимосвязь, объединяющая их в единое полотно и у любого человека на нем разбросаны яркими пятнами краски самых разных цветов и оттенков. В это же время звучало обратное мнение, доказывавшее, что "жизнь ничего не стоит" и нет смысла тратить время, отданное человеку, на образование, работу, движение по карьерной лестнице, выращивание и воспитывание следующего поколения, которое наверняка будет вести образ жизни ещё хуже, чем их родители, и так далее. В неравной борьбе мнений в конце концов одерживал победу пессимист, а оптимист, смирившись со своим поражением и проникнувшись меланхолическим настроением, безо всякого насильственного вмешательства позволял своим собственным рукам взять перочинный ножик, дрожащими движениями дотянуться им до вздернутого вверх горла и проткнуть незащищенную кожу, позволяя алой жидкости выйти наружу и испачкать одежду и мокрый от недавно прошедшего дождя асфальт.

Так случалось уже слишком много раз, и доктор не удивлялся, когда слышал по стоящему рядом с рабочим местом радиоприёмнику об очередном суициде пятнадцатилетней девочки, сбежавшей из дома из-за конфликта с родителями по поводу свежевыкрашенных в ярко-синий цвет волос, или шестнадцатилетнего парня, потерявшего надежду в то, что его когда-либо кто-то сможет полюбить, даже несмотря на его вредную привычку выкуривать треть пачки сигарет ежедневно. Выслушивая душераздирающие подробности о новых жертвах, лежащих в лужах собственной крови, Том мог лишь вдохнуть немного воздуха, сделать глубокий выдох и попросить медсестру переключить радиостанцию на другую волну, где уже третий раз в течение дня звучал суперхитовый трек, расслабляющий тело и мозги и не заставляющий думать ни о чем.

Жалобы новых больных о бегающих по всему телу ядовитых пауках или присутствии кого-то постороннего рядом так утомили Флапперсона, что ему ничего не оставалось, как вспоминать, по его мнению, самую из ряда вон выходящую историю Эрика Джиммерса о необычной галлюцинации, оказывавшей на несчастного пациента не только психическое, но и физическое воздействие. Он в один прекрасный день этому глюку подвергся и сам Том. Когда он неспеша возвращался домой, последние солнечные лучи касались земли и скрывались за горизонт. Когда совсем стемнело, ни с того ни с сего поднялся сильный пронизывающий насквозь холодный ветер, даже несмотря на то, что лгуны-метеорологи обещали под конец дня температуру чуть выше на два градуса. Том застегнул джинсовую куртку на последнюю верхнюю пуговицу и мысленно послал всем прогнозам погоды средний палец и втихаря выругался. Спустя некоторое время он заметил, что попал в тупик. Какого черта он не следил внимательно за дорогой, а вперил взгляд в никуда? Ведь да, рядом с этим тупиком находился узкий проход, выходивший на близлежащую улицу, где и стоял милый и родной одиннадцатиэтажный дом, где Флапперсона ждала-дожидалась любимая кровать со свежевыглаженными простынями, большой мягкой подушкой и огромным тёплым одеялом.

"Остерегайтесь его"

Предостережение Эрика неожиданно быстро всплыло в памяти Эрика и в тот же момент чувство неминуемой опасности возникло за спиной, словно кто-то большой и страшный стоявший сзади готов был на броситься и растерзать на мелкие кусочки огромными лапами с острыми, как лезвие наточенного ножа, когтями. Затем в воздухе повеяло чем-то неприятным и доктор, выйдя из тупика, поспешил к дому. Что-то неумолимо последовало за ним.

"Бойтесь его"

Слова самого запавшего в память пациента так и случались маленьким молоточком в голове, а сердце не уставало биться ещё и ещё чаще. Вскоре доктор с обычного шага перешёл на ускоренный, что-то не замедлило напомнить о себе пугающим эхом слов вроде "Беги, беги, а никуда ты от меня не денешься".

И вот когда уже Том на бегу доставал из кармана брюк ключи, чтобы открыть дверь подъезда, кто-то бесцеремонно схватил его за плечо и повернул к себе лицом. От страха доктор закрыл глаза и мысленно помолился Богу за скорейшее спасение грешной души своей, ожидая почувствовать дуло пистолета у себя в области виска или заострённое лезвие перочинного ножика, крепко приставленного к гладкой коже собственной шеи. Но вместо всех этих "ужасов современных тёмных дворов" он увидел напротив себя на расстоянии пары шагов мужчину, на вид старше его лет на пять. Темнота скрывала его лицо, но вот его горящие зелёным светом глаза ни с кем не спутаешь.

Наверное, это сам дьявол, но даже если это тот, от одного вида кого Эрик приходит в леденящий душу ужас, то я ничего не боюсь, подумал про себя Флапперсон, собрал все свои силы и волю в кулак и начал говорить:

- Я прекрасно знаю, что вы - тот самый неизвестный человек, что подталкивает подростков на самоубийства. Ваш подчерк - музыкальное сопровождение в виде известной песни под названием "Печать дьявола", под нее вы убеждаете ещё недостаточно окрепшие умы молодёжи, что смерть - выход из любой трудной ситуации. Конфликт с родителями, проблемы с учёбой, ссора с друзьями или второй половиной, трудности в профориентации или даже обыкновенный разлад с самим собой - вот тебе на выбор или горсть снотворного или остро заточенные лезвия отцовской бритвы. Однако если вы думаете, что такое прокатиться и с людьми постарше, то будьте уверены - ваши усилия обречены на провал, ибо взрослый человек будет доказывать вам обратное, перечислять список совершенных дел и предстоящих планов на ближайшее будущее, перечислять преимущества современности, в которой мы имеем счастье жить и так далее. Да и вообще, жизнь, как вы сами отлично знаете, даётся человеку только один раз и прожить эту жизнь надо так, чтобы потом потомки вспоминали, мол, был у нас такой-то родственник, вот у него была жизнь. Хотя что я вам говорю? Да все это гнусная ложь, самая обыкновенная неправда! Я жду смерти и вот наконец-то пришла по мне в облике вас, незнакомый мне человек. Так что будьте добры, убедите меня совершить самоубийство, расскажите мне обо всех гадостях и проблемах современного общества, проблемах в сферах экологии, экономики, политики и тому подобное, приставьте, в конце концов, нож к моей глотке, прошипите злобно в ухо "кошелёк или жизнь" и, не дожидаясь ответа, пусть лезвие неспеша пронзит кожу, из которой капля за каплей будет вытекать кровь, а вместе с ней и все мои несбывшиеся мечты, и все мои безумные идеи и проекты, касающиеся личной жизни, работы, делайте со мной все, что хотите, но помните только одно: я жажду смерти, я желаю её каждый божий день и ночь и жду не дождусь момента, когда однажды она застанет меня в самый неловкий момент, когда я буду занят работой или отдыхать. Ну так что же вы стоите? Что же вы застыли посреди дороги, словно каменная статуя в музее? Давайте, убейте меня! Вот, если даже захотите, я вам помогу...

При этих словах Том скинул с себя кожаную куртку, расстегнул рубашку и отшвырнул чемодан с бумагами в сторону. Расставив руки в стороны и запрокинув голову, он стоял не двигаясь, ожидая скорейшего освобождения от душевных и физических мук, но вместо того, чтобы все произошло, как он давно хотел, он услышал голос. Спокойный баритон тихо произнёс:

- Тебе пока ещё не пришло время. Ты ещё слишком полон жизни и тебе ещё многое предстоит сделать. А пока прощай.

***
- Глупый, глупый Эрик, - ласково рычащий баритон раздался в мертвящей тишине палаты. Юноша, услышав знакомый голос, спрятался под одеялом, как маленький ребёнок прячется ночью от воображаемых чудовищ, появляющихся с наступлением темноты. В помещении запахло сигаретным дымом и затхлостью, а солнце за окном медленно уходило за линию горизонта.

- Ну почему ты не хочешь поиграть со мной? - незнакомец двигался по палате, словно тень, скользящая по гладкой поверхности, и наконец остановился у кровати и присел на самый её уголок.

- К черту сдались мне твои слова и твои игры, - прыснул в ответ Эрик. - Почему ты выбрал именно меня, а не кого-то другого, более успешного и уверенного в себе человека, который бы тебе преподал хороший урок, мол, не лезь ко мне, у меня и без тебя дел в жизни хватает? Вот объясни ты мне, почему все именно так?

- Только не начинай философствовать, я чересчур размышляющих людей не люблю. Тогда почему ты такой, какой ты есть? Что с тобой не так?

- Отстань от меня, - всхлипывает парень.

***
Новый сон о страданиях Эрика заставил Флапперсона резко открыть глаза, будто он и не спал до этого, встать с кровати и подойти к окну, через которое можно было видеть и ещё лучше слышать, как о чем-то спорят парень и девушка. Наверно, опять что-то своё не поделили или очередная измена стала кому-то из этих двоих известна, подумал Том, направляясь обратно к манящие объятия постели. И только он успел забыться очередным сном, где попадал обратно в детство и радовался, что не надо никого лечить и спрашивать о всяких болячках, послышался звук выстрела. Сразу же сработала сигнализация чьей-то машины и люди высыпали на улицу посмотреть, что же случилось.

А Том и без них отлично знал, что это уже которое по счёту самоубийство, и вот уже совсем скоро к нему обещался прийти тот самый незнакомец, который придёт под видом нового пациента, имеющего толком и не поймёшь какие жалобы, но намеренного завершить своё дело, завоевав доверие доктор Флапперсона. И когда он этого наконец достигнет, то вскоре сможет поставить точку в своём деле и навсегда исчезнуть. И никто никогда и не вспомнит об этом, потому что современная суета поглощает каждого в свою пучину и не даёт из неё выкарабкаться. Она беспощадно засасывает в себя любого, кто пытается от нее оторваться, вырваться из неё.

И вообще, какое кому будет дело до того, что происходило, происходит и произойдёт некоторое время спустя? Время промелькнет перед глазами, толком даже не заметишь и не разглядишь.
Часть четвёртая. Окончание истории Эрика

В природе не существует чёткого разделения людей на хороших и плохих. Каждый из нас - смесь противоположностей, взрывной микс положительных и отрицательных качеств, но чаша весов личности часто склоняется только в одну сторону, хотя и может встречаться абсолютное равновесие. При этом человек даже толком не может понять, кем он себя считает. Однако о таком он даже и не задумывается, а просто живёт, как все остальные люди, не загружает голову какими-то сложными понятиями и не размышляет о высоких материях и прозе жизни.

Но я точно знаю, что на свете есть такие люди, для которых время пролетает незаметно, мелькнет перед глазами на мгновение и вот уже другой момент, другой жизненный этап со своими радостями и горестями, со своими приятными и не очень сюрпризами и поворотами судьбы. А есть такие примеры человека, который уже смертельно устал ждать, когда начнётся новый день. Время для него словно вязкая, тягучая, противно липкая масса всяческого мусора и грязи, которую хочется как можно тщательнее отмыть со всего тела. А главным её компонентом является самое обыкновенное дерьмо, что происходит с любым из нас. Все наши промахи, неудачи и поражения составляют большую часть этой гадости. И ведь от дерьма ни за что и никогда не отделаешься, оно будет сопровождать человека повсюду, где бы он ни находился и что бы ни делал.

Я точно не знаю, шло ли моё время или стояло на месте, но кошмары и галлюцинации в виде персонального Сатаны не желали прекращаться. Я не знал, какое средство можно найти, чтобы раз и навсегда избавиться от него, но он не давал мне даже малейшего шанса на это. Он приходил ко мне каждый день и каждую ночь, уверял, что мне от него никуда не деться, ругал меня на чем свет стоит и периодически я получал от него пару-тройку отменных оплеух как напоминание о раздолбае отце, которого я уже позабыл и был чрезмерно рад этому, потому что оглядываясь назад, я не могу рассказать ничего хорошего. Абсолютно ничего. Картина моего прошлого пестрит большими тёмными пятнами, перекрывающими общий серый невзрачный фон полотна, символизирующего мою неудавшуюся жизнь. А я ведь с нетерпением жду момента, когда мрачность сменится яркими красками, которые закрасят предыдущие пятна и будут продолжать заполнять все пространство холста и выйдут даже за его пределы.

***
- Приятель, ответь мне, что есть жизнь? Зачем ты так за неё цепляешься? Ты жил всегда в страданиях и боли, но до сих пор дорожишь своим существованием. Чтобы понять, насколько она отвратительна, надо подняться на вершину и резко рухнуть вниз. Тогда понимаешь, что жизнь - это не сказка, не награда, а отвратительное дерьмо. Ты ещё не осознаешь этого, потому что ты всю жизнь провёл в этой клоаке, ни разу не поднявшись на вершину. Ты мазохист что ли, Эрик? Ответь мне. Я бы мог показать тебе эту вершину, но, может быть,чтобы ты наконец-то обратил на меня должное внимание, мне надо причинить тебе боль, а? Только так ты заметишь, как я чертовски к тебе привязался?! Как чертовски сильно мне хочется впиться в твои покусанные губы. Ты слепой, ты ни черта не видишь и не понимаешь. Я виню тебя в том, что ты заставляешь меня чувствовать себя слабым, ведь влюблённость - синоним слабости и никчёмности, верно? Ты первое идиотское существо, которого мне не хочется просто трахнуть. Мне хочется слушать все, что ты говоришь, даже самую чушь, прикасаться к тебе, чувствовать тебя. Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, Эрик. Если ты, сукин сын, так и продолжишь сидеть, глядя все время в окно, я тебе разобью твое смазливое личико.

Я давно привык к подобным монологам моей персональной галлюцинации и даже теперь, находясь в больнице, где появилась зарница надежды на улучшение моего состояния благодаря желанию лечащего меня врача помочь избавиться от назойливых мрачных мыслей и него, чьё имя я никогда не произнесу, я не обращал никакого внимания на его попытки достучаться до меня. Когда я наконец оторвал взгляд от заходящего за горизонт солнца и наблюдал, как он ходил по палате и чуть ли не рвал волосы и кусал локти. Собравшись с мыслями, я спокойно начал ответную речь:

- Жизнь, как я уже успел понять, это калейдоскоп событий, неизбежно происходящих с каждым из людей, неважно кто они и где они находятся, там ли, за оконным стеклом со следами от чьих-то пальцев, или здесь, в месте, где обычно все безумные мечты, надежды и планы разбиваются вдребезги о твёрдый гранит реальности, но все происходящее меня не радует. Человечество становится отбросами производства, не годящихся даже на переработку материала готовой продукции. Цепляться за жизнь уже вошло в привычку, потому что, может быть, появится свет в конце туннеля. Возможно, мне удастся вырваться из оков прошлого, отбросить от себя все то плохое и негативное, что оказывало на меня влияние и все такое прочее. И ты прав, я действительно мазохист, потому что я не то что люблю чувствовать боль, я слишком привык к ней и с этим ничего не поделаешь. А что касается тебя, то ты просто-напросто врёшь, когда говоришь о своей привязанности ко мне. Это чувство унижает тебя, заставляет понимать, каково нам, людям, когда кто-то испытывает нечто вроде симпатии к кому-то. Но я никак не могу выяснить для себя, что тебе от меня всё-таки надо. Ты бы мог найти другого человека, такого же, как и я, со своими скелетами в шкафу. Почему именно я попал в поле твоего зрения и ты решил мучить меня? Когда же до тебя дойдёт, что мне надоело все, что касается тебя: твои неожиданные визиты, твои монологи и проявления незаслуженного внимания к моей персоне, твои странные повадки, когда ты находишься на расстоянии нескольких сантиметров от меня? Список можно продолжать бесконечно, но сейчас, когда я пытаюсь с помощью лечащего врача избавиться от тебя, ты меня чертовски раздражаешь, так что будь добр оставить меня в покое.

Он бросил в мою сторону взгляд, преисполненный таким негодованием, что мне стало не по себе. Но все, что я мог сделать, так это отвернуться от его пытливых глаз, лечь на кровать, укрыться одеялом и хотя бы на минуту представить, что в палате никого нет, кроме меня одного. Было бы лучшим из удовольствий вообразить, что тебя ничто не беспокоит, и жить, не обращая незаслуженного внимания на возникающие перед тобой незначительные проблемы.

Последний луч солнца исчез за линией горизонта и тьма стала понемногу окутывать город. К тому я уже спал крепким сном и беспечно надеялся, что он не придёт снова ко мне. Как же горько осознавать, что я в который раз ошибался...

***
Честно говоря, я очень завидую людям, которые в течение ночи не видят снов или не помнят их, когда просыпаются. Их ничто не тревожит, пока они лежат на мягкой кровати, укрывшись мгновенно согревающим одеялом, и ничто не беспокоит с первыми секундами пробуждения. Они живут спокойной размеренной жизнью, привыкнув к ежедневному исполнению одной и той же работы и трате времени на ненужные дела и на ненужных людей. Они не размышляют, не задаются вопросами типа "зачем я делаю то-то, хотя понимаю, что мне это абсолютно не нужно" или "для чего человеку дана всего лишь одна жизнь, почему у него нет дополнительных попыток начать все с чистого листа" и так далее. Они словно части огромного механизма, который ими управляет и не позволяет сопротивляться.

Сквозь сон чувствую, как в помещении стремительно падает температура воздуха, и со всех сторон меня окутывает холод. Ощущаю кожей, как кто-то приближается ко мне, стремясь заполучить частичку тепла моего тела. И наконец мёртвую тишину режет на части знакомый голос.

- Почему ты даже сейчас не хочешь смотреть на меня, Эрик, м? Не поверю, что я противен тебе. Твои слова здесь не играют никакой роли, за тебя говорит твоё тело. Если бы я действительно был тебе так неприятен, то твой член не становился бы тверже от каждого моего прикосновения. Ты скрываешь свои истинные эмоции даже сейчас, но зачем? Я хочу, чтобы ты стонал и извивался подо мной, как последняя шлюха. Ну же, Эрик, порадуй меня, хоть сейчас дай себе волю, почему даже во сне ты остаёшься таким замкнутым?
О, как же сильно ты меня раздражаешь, трахать тебя - то же самое, что трахать манекен. Знаешь, это даже к лучшему. Ты - моя марионетка на веревочке, и если ты не будешь в полной мере отвечать на мои чувства, поверь, я напишу сценарий для своего порно-спектакля, в котором тебе отведена главная роль. Выхода у тебя нет, так что решай сам, хочешь ли ты быть хоть изредка боссом в этой игре или мы будем все время играть по моим правилам.

Когда я в полной мере осознал, что со мной делает этот мерзавец, я вскочил с постели и побежал из палаты куда глаза глядят. Страх преследования только ускорял мой бег, и я мчался прочь из этого места, позабыв обо всем на месте.

Но вскоре мои силы иссякли и я остановился перевести дух около пожарного выхода. Но зловещий голос, беспрестанно напоминающий о себе, никак не умолкал и я решил: лучше взобраться по потайной лестнице на самую крышу и прыгнуть, потому что я устал от всего. Я устал от такой жизни и твёрдо намерен окончить её.

Теперь, когда остался один шаг до пропасти, я не вспоминаю обо всем происходившем со мной все эти годы. У меня в голове только одна мысль: только тогда, когда я умру, он отстанет от меня.

Ну что ж, прощай, жизнь. Я не жалею ни о чем.
Прощай.
Часть пятая. История Тома

Откровенно говоря, я не слишком большой любитель вспоминать то, что уже в таком далёком и одновременно близком прошлом, но сейчас, когда я наконец оправился от пережитых потрясений и ужасов и все люди, окружающие меня со всех сторон, - коллеги, близкие и дальние родственники, друзья и приятели и просто знакомые - требуют рассказать обо всем, что произошло за такой небольшой период времени, как полтора года, первым делом я показываю всем запястье левой руки, где отчётливо видна хартаграмма - причудливое сочетание символа сердца и перевёрнутой пятиконечной звезды - и медленно заживающие раны от рук того, кто так внезапно перевернул мой мир с ног на голову и оставил глубокий след в горьких и несчастливых воспоминаниях. Для желающих знать подробности этого оказывается мало и они требуют, чтобы я открылся им и поделился историей всех произошедших в то время событий. Обычно я говорю им, что та информация, которую они получат от меня, не пригодится в жизни, но большинство из желающих знать все упрямы в своих намерениях и требуют: расскажи нам все, не упусти ни одной мельчайшей детали, мы хотим знать все, что с тобой тогда было.

Что ж, мне придётся и вам поведать о том, чего я не желаю испытать никому из всех ныне живущих на земле. А что из рассказанного мной правда, а что вымысел, сами решайте. Хотя зачем вам это знать, вы ведь через некоторое время обо всем рассказанной мною благополучно забудете и продолжите жить спокойно и счастливо. Что ж, и я буду очень этому рад. Ведь вам не пришлось пережить потерю человека, который стал вам близок за короткий период времени и дал возможность хоть на мгновенье почувствовать, что вы не одиноки, и вы, конечно же, не становились главной целью ужасного существа, желающего завладеть вашей душой. Вы живёте размеренной, умиротворенной жизнью, не замечаете, как погрязли в болоте рутины и каждодневных горестях и радостях. Какое вам всем дело до человека, пережившего один из самых ужасных кошмаров и с трудом привыкающего к новой жизни, в которой у него наконец-то есть все, о чем он даже и не мог мечтать в своих самых безумных фантазиях?

Если вам интересно, то пожалуйста, я вам поведаю обо всем. А если же нет, что ж, можете спокойно пропустить все мимо ушей и не слушать меня. Сами думайте и принимайте решение.

***
День не задался с самого начала, даже несмотря на ближайшие праздники. Идея праздновать Рождество и Новый год в одиночестве никогда меня не радовала, особенно сильно это било по больному в этому году, потому что не только родственники, но и друзья все заодно решили не отвечать на мои предварительные поздравления и посчитали не столь уж необходимым интересоваться, как у меня вообще идёт жизнь. Даже когда они сталкивались со мной на улице, то каждый раз старались избегать зрительного контакта и говорили, что спешат и им некогда со мной разговаривать. Зря я всё-таки пошёл учиться на психиатра, поневоле сам начинаешь сходить с ума вместе с пациентами. Но я не ропщу на свою судьбу, я сам выбрал, какой мне идти дорогой по жизни.

Утреннее смс от коллег тоже не радовало. Сообщили, что погиб один из недавно поступивших пациентов, но ничего не сказали об имени или о чем-то другом, обычная констатация факта. Первые мысли, моментально пришедшие в голову, ещё больше испортили общий настрой на предстоящий день: а вдруг этот самый погибший пациент - кто-то, кто за столь короткое время стал чем-то наподобие друга? Даже не совсем друга, а просто хорошего собеседника, с кем можно было поделиться собственными мыслями по поводу каких-либо произошедших в мире событий и к тому же следить за прогрессом выздоровления. Это ещё больше обеспокоило меня, но я постарался отогнать от себя ненужные мысли.

Следы недавнего происшествия исчезли ещё до моего прибытия на работу. Как всегда я направился к палате, где находился на лечении Эрик, но зловещее предчувствие очень даже вовремя закралось в голову - а вдруг все мои опасения не напрасны? Кевин подошёл ко мне ещё до того, как я успел коснуться ручки двери, и сказал всего лишь несколько слов, от которых у меня все внутри перевернулось:

- Эрик мёртв. Выбросился этой ночью из окна и сразу в лепёшку. Шансов на жизнь у него не было. Мне жаль, что ты потерял такого хорошего пациента.

Бумаги сами собой выпали из моих рук. Осознание того факта, что я лишился самого лучшего из всех пациентов в моей практике, пришло не сразу. Но когда я наконец понял, что случилось, я не мог больше держать себя в руках и слёзы одна за другой полились из глаз.

Через несколько дней я впал в глубокую депрессию. Заведующий дневным стационаром посоветовал мне освежиться, взять отпуск на месяц, но его советы ничем мне не помогли. Видя, в каком тяжёлом состоянии я нахожусь, Кевин предложил взяться за лечение другого пациента, о котором он отозвался следующим образом:

- Очень тебе рекомендую заняться вот этим индивидуумом. Пусть человек он известный, но тебе ведь не впервой наблюдать за людьми со своеобразным складом ума и философией жизни. Я уже поселил его в палате, где до него был Эрик Джиммерс, так что уже завтра... Да какое там завтра, дружище, скорее берись за это дело прямо сейчас. Уверен, это поможет тебе куда лучше отпусков и антидепрессантов.

Я сразу же принялся отказываться от новой работы, ссылался на согласие немного отдохнуть от всего безумия, что в данный момент творилось в больнице, однако коллега все же убедился начать лечить нового пациента и я нехотя взял в руки необходимые бумаги со всей информацией и направился к палате.

Не дойдя до знакомого места всего каких-то десяток шагов, я почувствовал упадок сил и чуть не упал в обморок, но всё-таки удержался на ногах. В голове тут же закопошились мысли о возможной опасности душевного сближения с новым безумцем, но я убедил себя в том, что это вряд ли произойдёт, потому что я твёрдо знал из ходивших по миру слухов, что такому сложному человеку, как Вилле Вало, я к черту не нужен ни как собеседник и уж тем более как друг.

***
Прошло полгода. Шесть бесполезных месяцев, в течение которых я так и не смог излечиться от нахлынувшей тоски и желания все бросить к чертям собачьим и кардинально изменить свою жизнь: уволиться из больницы и начать зарабатывать деньги иным способом, например, писательством. Ведь из всего моего опыта, приобретенного в самом эпицентре человеческого сумасшествия, можно извлечь самые яркие и запоминающиеся моменты и составить увлекательную мозайку, которая послужила бы замечательной основой для написания мемуаров. Я безумно хотел уехать в другую страну, поселиться в каком-нибудь тихом городке и наслаждаться так необходимым мне спокойствием и одиночеством. Однако для осуществления этого грандиозного плана у меня не было достаточно денег и сил сделать все это. Вместо воплощения мечты в жизнь я продолжал своё существование в этой чертовски надоевшей рутине. Я не замечал никаких перемен в настроении моего теперь уж постоянного пациента, однако для себя отметил, что он теперь смотрит на меня с каким-то вниманием, что ли. Что бы я не сказал, как бы я не повернул голову, его пронзительные глаза всегда следили за каждым моим движением. Его мнения насчет различных явлений жизни отличались от тех, что я слышал прежде от других людей, по каким-либо стандартным причинам потерявшим здравый смысл и рассудок. А однажды он совсем выбил меня из привычной колеи, напрямую задав следующий вопрос:

- Скажите, доктор... Простите за наглость с моей стороны, но... что для вас любовь?

- Для меня любовь лишь пустой звук, - ответил я. - Бесплодная иллюзия кратковременного счастья, приносящая человечеству одни лишь неприятности. Все люди, которых я знал, страдали от этой ненужной никому гадости, сомневались в истинности чувств, захлестнувших их с головой и не отпускавших их очень долгое время. Все их старания понять природу любви оказались тщетными, они так и не смогли найти ответ к этой неразрешимой загадке. Они боялись, были напуганы до смерти тем фактом, что когда-нибудь им придётся сказать три слова, кардинально меняющие жизнь каждого живущего человека на этой земле. Что же касается лично меня, если вам, конечно, это очень интересно, то я никогда не любил и не был любим. Я жил в неведении самого отвратительного чувства из всех существующих и продолжаю жить, не познав все его таинства. И честно признаюсь вам, что я несказанно рад этому.

Вилле внимательно посмотрел на меня, немного помолчал и ответил:

- Знаешь, друг мой... Каждый вправе думать, что он бог, серьезно. Каждый хочет обмануть себя, быть властным над собой. Под словом "себя" я, конечно же, имею в виду человеческую природу. Инстинкты всегда возьмут верх над вашим хваленым человеческим сознанием. Противостояние им никогда к хорошему не приводит, уж поверь. Человек... А ведь не только человек способен это испытать. Я ведь тоже чувствую любовь. К тебе, друг мой. Но мне не хочется сопротивляться, а наоборот, хочется отдаться этому чувству всецело. Как пробудить в тебе то же желание?

Я не придал значения тому, что пациент перешёл на "ты", говорил искренне и не давал никаких поводов сомневаться в истинности его слов. А когда он решился на активные действия, подошёл ко мне ближе и поцеловал меня в губы. Я не ответил ему, был подобен изваянной из камня статуе, не чувствующей ничего, кроме всепоглощающей пустоты внутри. Вилле смотрел на меня и ждал моего ответа, но единственное, что я сделал, так это повернулся к нему спиной и направился к выходу. Я надеялся, что этим дам музыканту знать, что мне все равно, как он относится ко мне, для меня он был лишь очередным безумцем, потерявшем рассудок из-за отвратительного человеческого чувства, именуемом любовью. Я думал, что своими действиями покажу ему, что мне от него ничего не надо, разве что назначить соответствующие лекарства для лечения и сеансы психотерапии, на которых он научится чему-то полезному.

Однако меня ожидали большие неприятности. Дверь оказалась закрыта, сколько бы я не дергал ручку в надежде, что раздаётся щелчок и я смогу уйти к себе в рабочий кабинет. Палату мгновенно окутала тьма, нагоняющая напряжённость атмосферы и страх в душу. Мурашки пробежали по всему телу, сердце забилось как бешеное. Но я даже не успел запаниковать, потому что тут же почувствовал, как жизненные силы постепенно покидают меня и я погружаюсь в состояние, схожее со спокойным сном без видений настоящего и будущего и воспоминаний прошлого. Последнее, что я успел тогда сказать, было следующее:

- Не верю... Никогда... Ни за что...

А затем наступило ничто.
Часть шестая. Окончание истории Тома

Прежде чем исчезнуть за линией горизонта, последние лучи заходящего солнца ненадолго осветили пространство маленькой мрачной комнаты, где я теперь находился, и уступили место непроглядной всепоглощающей тьме, дающей благодатную почву для сковывающего все тело ужаса и страха перед недалёким будущим. Я прекрасно знал, за что я оказался здесь, в этом подобии тюрьмы, где в камерах томятся такие же, как и я, люди, неугодные новым властям. Я всего лишь высказал свою точку зрения о сегодняшней обстановке в стране, а за это меня приговорили к трем неделям колонии строго режима, а после приговор заменили на некое подобие смертной казни: преступников ожидала долгая мучительная смерть в лапах алчущего человеческой плоти демона-искусителя, который прежде чем привести приговор в исполнение, всячески убеждал своих будущих жертв в бесполезности их попыток сопротивления, а затем, когда несчастные скрипя сердце соглашались с ним и отдавались ему, окончательно попрощавшись с так внезапно и совершенно нелепо и несправедливо кончающейся жизнью. Насколько мне известно, уже шестеро человек мертвы. И сегодня пришла моя очередь умирать.

Пока осталось ещё немного времени, первым делом я решил помолиться. Я просил милосердного Бога не о том, чтобы перенести немыслимые страдания или чтобы пытка не была мучительно долгой. Я благодарил Бога за все, что было в моей жизни, и просил Его об одном: пусть когда-нибудь настанет день, когда люди, правящие целым государством, больше прислушивались к голосу обыкновенного народа, его нуждам и требованиям, в конце концов незамедлительно, не откладывая на потом, выполняли данные человечеству обещания; пусть настанет день, когда законы, провозглашенные на бумаге, вступали в силу и сохраняли её долгое время; пусть настанет день, когда прекратятся все войны и другого рода конфликты и люди смогут жить совершенно спокойно, не опасаясь за свою или чью-то другую жизнь.

Перекрестившись три раза, я твёрдо для себя решил, что смогу выдержать все предстоящие испытания и буду любыми способами сопротивляться уговорам будущего моего убийцы, даже несмотря на то, что он примет жесточайшие меры для приведения в исполнение смертного приговора.

Звуки поворачивающегося ключа и тяжёлого скрипа железной двери оповестили меня: пора. Собравшись с духом, я поднялся на ноги и дал знать вошедшим в камеру стражам, что я готов ко всему, что бы не случилось. Один из них жестом приказал мне следовать по назначенному пути. И я пошёл, надеясь на то, что мне удастся выжить в предстоящей неравной схватке.

***
Я не оглядываюсь по сторонам, пока спокойно иду по длинному мрачному коридору в сопровождении стражи, потому что знаю, как на меня смотрят заключённые из других камер. Их долгие стеклянные взгляды полны сожаления и печали о том, что я стану очередной жертвой коварного демона, питающегося человеческой плотью. Они смотрят на меня и наверняка думают: как жаль, что этот хороший человек скоро распрощается с жизнью и покинет мир земной. Да к черту мне не нужны их грустные мысли о фатальном исходе моего существования на этой чертовой земле! Они даже не подозревают, что где-то в самых недрах собственного сознания во мне ещё осталась надежда на то, что я смогу выдержать этот поединок и найду в себе достаточно сил не поддаться уверениям искусителя.

В самом конце коридора я вижу огромную дверь, за которой стены покрыты свежими пятнами крови, а на грязном полу повсюду разбросаны останки тех, кто согласился с мыслями их убийцы о бренности этой жизни и был морально готов к скорому приходу смерти. Стражи снимают с моих рук железные кандалы и приказывают войти в помещение, где безраздельно царствует беспросветный мрак. Я захожу внутрь и слышу, как за мной захлопнулась дверь.

Я чувствую, что тот, кого я вскоре увижу, где-то рядом, и наконец он появляется. С невыразимым ужасом осознаю, что это тот, кого я в течение полугода пытался излечить от надвигающейся душевной болезни, кто признался мне о том, что неравнодушен ко мне и желает разжечь пламя любви в моём бесчувственном сердце. Сразу же после этого понимаю, что именно он виноват в серии недавних массовых самоубийств под аккомпанемент одной из его песен, и признаю, что он сломал немало жизней.

Его горящие дьявольским огнём глаза пристально смотрят на меня, а я отвожу взгляд в сторону и стараюсь не думать о том, что сейчас может произойти. Он подходит ко мне ближе и я чувствую его неровное дыхание. Его руки небрежно скользят по моим плечам, и от его прикосновений по спине бегут мурашки. Но я не показываю ему, что мне страшно, однако он замечает, что я нервно вдохнул пропитанного пылью и запахом крови и сырого мяса воздуха, и начал шептать мне в ухо:

- Что бы ты сделал, посмотрев в лицо самому Злу, дорогой мой друг? Даю тебе пару секунд на размышления, ведь Зло - это я. Во мне есть тьма, но не она ли так чертовски сильно влечёт тебя ко мне? Да, тьма всегда привлекательнее, всегда элегантная и манящая. Хочешь ли ты погрузиться в мою тьму навечно, быть вместе со мной? Стоит лишь закрыть глаза в этом мире, чтобы навсегда открыть их в моем. Ну же, друг мой, решайся.

Каждое его слово врезается в память, оставаясь в самых её недрах. Каждое его движение тянет за собой туманный шлейф таинственности и незримой опасности. Каждый его долгий взгляд в сторону подернут томной поволокой искушения и соблазна и от него становится не по себе. Внутренне я трепещу от участи, которая может в эти минуты постигнуть меня, и уши закладывает от бешеного стука сердца, но вместе с этим где-то глубоко в подсознании закрадывается сопротивление этому коварному существу, по неизвестным мне причинам возжелавшем овладеть мной.

- Я ни за что и никогда не буду твоим, - твёрдо и уверенно отвечаю ему. И тут же происходит то, что я до сих пор не могу объяснить ни самому себе, ни жаждущим сенсаций и скандалов людям. Я чувствую, как внутри все начинает кипеть и бурлить, и меня буквально выворачивает наружу желание взять и прикончить сладкоголосого демона. Я чувствую, как земля уходит из-под ног и из ниоткуда появляются силы, которой я никогда до этого момента не обладал. Я подхожу ближе к моему искусителю, смотрю ему прямо в глаза. Он ждёт от меня активных действий. Что ж, пожалуйста.

Изо всех сил ударяю кулаком в перекошенное ужасом лицо моего противника, и он сразу же падает на холодный пол. Теперь бью его ногами до тех пор, пока во мне кипит ярость и ненависть к этому созданию зла. И напоследок переворачиваю его на спину, склоняюсь над ним и голыми руками разрываю его грудную клетку, вынимая из неё ещё бешено бьющееся сердце. Я вижу, как силы покидают того, кого я всей душой ненавижу, и едва слышу, как он шепчет дрожащими губами:

- Я в тебе сильно ошибся. Нет, не принимай на свой счёт, я говорю это не с целью оскорбить тебя. Наоборот, хочется похвалить твою стойкость. Я думал, ты слаб, друг мой, но в тебе таится чудовищная сила, раз ты сумел противостоять Злу, отвергнуть меня. Что ж, ты не хочешь перейти на мою сторону, я больше не буду тебя просить. Но хочу оставить тебе на память свой знак. И знай, пусть я отступился сейчас, я буду ждать тебя всегда, всю мою бесконечность.

***
С тех пор прошло уже слишком много времени. Я наконец смог излечиться от затяжной депрессии и фортуна повернулась ко мне лицом. У меня есть любящая жена и у нас растёт умница дочка. Я абсолютно счастлив. Но иногда по ночам, когда засыпает город, я чувствую его рядом со мной. Он ждёт меня, ждёт, когда я отрекусь от всего, что у меня есть, и присоединюсь к нему. Но этого никогда не произойдёт, потому что я уверен, что никогда и ни за что не позволю ему увлечь меня за собой.