Читая В. С. Соловьёва продолжение

В работе «Чтения о богочеловечности»

Соловьёв отмечает два вида мышления: механическое и органическое.
Механическое мышление рассматривает понятия в отдельности под каким-либо углом и потом обобщает эти понятия путём их суммирования.
Органическое, напротив, рассматривает понятие в целом, опираясь главным образом  на интуицию, и изнутри воспроизводит представление о целом.

Соловьёв считает, что органическое мышление присуще человеку, как единице этноса, народа. И это не субъективное суеверие или фантазии, а результат непосредственного взаимодействия с миром идеальных существ, реальные откровения сверхчеловеческой действительности.

Человек, как единица народа, по своей природе обладает органическим мышлением изначально. Но чем больше он овладевает формальными (в том числе научными) знаниями, тем больше он научается мыслить механически. Наученный механическому мышлению человек вступает в противоречия с самим собой, поэтому он личностно раздваивается и непременно страдает гордыней.

Но механический разум не покрывает границы органического разума. Это следует из самой природы разума как способности лишь формальной. Логос, который в состоянии постигаться разумом, является только частью сущего. В сущем же, то есть в жизни инобытийной (Божественной), как и в инобытийной части жизни всякой Твари (душе) есть нечто невыразимое, нечто другое для разума.

Соловьёв доказывает триединство Бога. Но в то же время утверждает, что, для того, чтобы себя проявлять, Бог изначально должен содержать в себе нечто другое себе. Этим другим является множество в единстве. Доказывает, что единицей такого множества является душа. Каждая душа, имея в Боге границы, и в то же время, представляя собой подобие Божье (копию, Софию), в состоянии самостоятельно, свободно изменять эти границы. Эти границы у душ, необходимые для проявления души как другое по отношению к каждой иной душе из множества и к самому Богу, необходимые Богу для проявления другого в себе, Соловьёв называет злом. То есть доказывает, что зло присуще Богу изначально, чтобы была возможность проявляться ВСЕМУ, то есть целому.

Стремление души выразить своё другое представляет собой свободу. Соловьёв считает, что свобода не ограничена, вплоть до возможности полного отрыва души от Бога.

((Я же думаю, что безграничной свободы у души не существует. Соловьёв показывает нечто целостное для душ – мировую душу - Софию, как часть, не отделяющуюся от Бога, в отличие от второй части души, свободной настолько, что способна отделяться от Бога. Я думаю, что душа, как копия (София), целостна, содержит в себе все составляющие, а именно ещё и волю и красоту. И движение её в сторону утверждения другого до степени отпадения от Бога есть только ей самой, а может и другим душам, лишь кажущееся, относительное. Само её падение не является полным отделением от Бога, а только актом значительного проявления другого во всём. Но, до какой бы степени не происходило это утверждение другого, оно не в состоянии разорвать целое ВСЁ. То есть,  зло не в состоянии выйти за пределы ВСЕГО и ЕМУ противопоставиться. Хотя зло, как эти самые свободно устанавливаемые душой границы, может в таком виде и оставаться во ВСЁМ навсегда. (Ад). Душа также, пользуясь своей свободой, может и уменьшать эти границы, и полностью сводить их на нет, то есть полностью воссоединяться с ВСЕМ (Рай)*))

((Появляется интересный вопрос: существует ли душа вне человека, или душа присуща только человеку?*))

Степени проявления другого ВСЕМУ в душе человека прослеживаются у Соловьёва в исторической последовательности на примере трёх религий: индусов, греков и иудеев. У индусов сильное тяготение души к общему началу, у греков – идеальное созерцание, нежелание изменять реальное, у иудеев – стремление к реальному. Отсюда явление божества у индусов – нирвана, у греков – идеальный космос, у иудеев – субъективное Я. Соловьёв также подчёркивает ярко выраженный фаллический признак всех ранних религий, постепенно ослабевающий и переходящий в завуалированное состояние.

Смыслом жизни Соловьёв считает стремление единички души воссоздаться в целое ВСЁ. ((Наверно это неотъемлемая часть сущности, как множества и целого одновременно, а именно - тяготение и приближение то к одному полюсу (обобщению), то к другому (разъединению), не разрываясь и не обобщаясь полностью.*))

Немалую роль во всей этой связи играют и Богоявления. Если весь ветхий завет наполнен свидетельствами явления Бога в лице пророков, потом явление Мессии и, наконец, провозглашение того, что царство Божие внутри каждого есть.
((Это примеры проявления одновременного единства целого и частей со степенью большего или меньшего тяготения к целому или к частям. *))

((Возникает мысль. Получается, Иисус Христос – это Логос (во всём своём триединстве) возвещающий собой: чёткую картину представления целого (Бога) в частице (сыне Божьем Христе); прохождение этой частицы различных стадий, в которых она проявляет себя, как частное; и, наконец, прекращение существования частного (распятие Христа), и только этим - воссоединение с общим (воскресение). Но Христос – это особая частичка, она не имеет границ по отношению к Богу, она не являет собой другое от Бога, она не имеет присущего качества зла. Она вся инобытийная по сути и только по форме бытийная. Она призвана возвестить человеку о том, что он имеет подобную этой частицу в своём тварном целом, но человеческая небытийная частичка имеет границы, проявляющие другое по отношению к небытийному целому; но что эти границы могут быть удалены, если человеку следовать примеру Христа; и что именно такое следование есть возможность воссоединения с небытийным целым даже во время бытия, и оно гарантируется по исходу из бытия. *))

Соловьёв рассматривает различные варианты большего или меньшего присутствия целого сущего в христианских религиях востока и запада. Подчёркивает, что целого больше на востоке, чем на западе. Что запад если и имеет возможность улучшить ситуацию достижения гармонии, то эта возможность лежит только в отходе от попечения о слишком человеческом и частном к попечению о более общем божественном.

Вопрос о существовании души вне человека Соловьёв в данной работе не рассматривает.


_______________________________________
Весь текст представляет собой моё понимание произведения Соловьёва, возможно не верное, но с моей точки зрения не уходящее от смысла произведения. То же, что отмечено ((*)) является чисто моими измышлизмами, то есть к мыслям Соловьёва могут быть присоединены лишь постольку, поскольку возникли реакцией на его произведение.