Птичка прилетела

                ПТИЧКА  ПРИЛЕТЕЛА

      Дом бабушки Маланки был маленьким, всего-то хата и сени. В сенях был закуток для козы, а наверху, на жердочках сидели курочки. Для уток был приспособлен опрокинутый большой ящик. Бабушка Маланка говорила, будто бы он «с войны остался». Она где-то в поле его нашла. Единственная новая постройка, которой бабушка очень гордилась, это хлев для поросёнка. Построил ей этот хлев сосед в уплату за то, что бабушка его жене всю зиму рядна ткала. Ткачихой бабушка Маланка была, каких ещё поискать, было бы чего только ткать… Вот этим ремеслом какую-то малую копеечку старушка и прирабатывала.
     Двор бабушки Маланки для моего детского воображения был особенным. Старая, вросшая в землю хатёнка утопала в зелени деревьев. Когда-то широкий двор, на котором снопы молотили, за ненадобностью зарос разнотравьем и деревьями, которым выпало там прорасти. Бабушка всех жалела, от того даже тропинки по двору были кривые. А ещё кривые они были от того, что бабушка от ствола к стволу из всяких веточек и прутиков наделала загородок для своей дворовой живности. А живности в её хозяйстве было немного, но зато разной. Самым важным и редким в нашем селе был индюк и четыре индюшечки. У них даже навес был от дождя. Рядом грелись на солнышке, сидя на камушке несколько уточек и красавец селезень. Поблескивала вода в каменном, вкопанном в землю корыте. В это корыто вода стекала во время дождя с крыши.
     Загородки на бабушкином дворе были большие, трава росла быстрее, чем съедалась птицами, так что старушка в основном заботилась о поросёнке, а остальным уже что останется. Тем более что у курочек с петухом особой загородки не было. «Они у меня на вольных хлебах», - шутила бабушка. Зато у наседки была загородка вокруг куста сирени. В самой серёдке куста, среди зелени стояла старая кошёлка с соломенной подстилкой на дне. Листва сирени надёжно укрывала жильцов от палящего солнца, дождя и от злодея-коршуна. А ещё со стороны этого куста всегда слышался птичий щебет: внизу попискивали цыплятки, а вверху – залётные птички сидели на веточках, ведь под кустиком всегда можно было поесть и попить. Правда мама-курица сердилась и отгоняла «чужих», но разве ж за всеми углядишь?..
     Если смотреть с дороги, то во дворе бабушки Маланки – сплошная зелень, одичавший сад. Многие односельчане именно так и думали, но под кронами деревьев неспешно текла своя жизнь, очень даже для меня интересная.
     Бабушка Маланка приходилась мне какой-то роднёй по отцовской линии. К тому же она с моей бабушкой Марьяной любили посидеть, поговорить. Я же сидела на завалинке и рассматривала всё и вся. А когда немножко подросла и меня мама посылала за чем-то в сельмаг, то с нашей окраины до центра села, где и был магазин, бабушки Маланки двор как раз был на пол пути. Можно было посидеть, отдохнуть в тенёчке. Я знала где отпирается у калитки запор, открывала, заходила и, прикрыв её, по кривой тропинке доходила до своего излюбленного места на углу хаты и садилась на застеленную рядном завалинку. Видимо бабушка иной раз тут лежала. И я, подобрав ноги, тоже ложилась на рядно, случалось даже вздремну. Порой замечала, что бабушка в окошко выглянет, скажет: «А-а, птичка прилетела! Ну, полежи-полежи, передохни… На-кось блинок…».
     Вёдра с водой с деревянными крышками стояли у порога на каменной скамейке. В нашем селе многое было из камня. Хаты перестраивали, а корыта, загоны для скота, столбы, к которым привязывали скотину, стояли веками.
      Когда я приходила, когда уходила, бабушка особо за этим не следила. Я росла молчаливой, застенчивой девочкой. «Птичкой». Дома меня поучали, чтоб я никому не надоедала, а попросить чего-нибудь я и сама не смела.
     В один из дней я зашла в бабушкину калитку, поздоровалась, но хозяйка была чем-то занята и на меня даже внимания не обратила. Я этим не сильно расстроилась, просто села на завалинку и стала наблюдать за всем происходящим в бабушкиных загородках.
     - Ну, что ты к нему привязался?! Настырный какой… Иди к мамке своей…
     Бабушка изловила полуторанедельного жёлтенького цыплёнка, отнесла его в загородку под сирень, выпустила под присмотр курицы-наседки. Пока бабушка сидела рядом со мной и расспрашивала о моих домашних, цыплёнок опять оказался на воле. Нашёл домашнего котёнка, взобрался ему на спину и похаживает по нему туда-сюда. Маленькому котёнку даже этот цыплёнок ещё был тяжеловат. Он сел, сбросив со спины нахала, но тот не унимался, опять силился вскарабкаться по нему, да повыше. Котёнок так устал, что засыпал сидя и, что называется - «носом клевал».
     - Ну, вот посмотри, что с ним делать? – расстроено спросила бабушка Маланка.
     - Отнесите его маме и проследите: в какую щёлочку он вылезет, - смущаясь, посоветовала я.
     - А вот, дружочек мой, мы и посмотрим…
     Цыплячий лаз очень быстро обнаружился. Бабушка, торжествуя, заделала его веточками, вернув беглеца в загородку. Взяла на руки котёнка и с ним легла на завалинку, затихла. Я же засмотрелась на плавающих в корыте уточек, как вдруг слышу:
     - Тьфу ты! Хоть привязывай его…
     Я оглянулась. Цыплёнок путешествовал по бабушкиной длинной юбке и шёл по направлению котёнка. Дошёл. Тут его бабушка и накрыла ладонью. Цыплёнок присел и, пригревшись под ладонью, тоже задремал. Так и спали на завалинке: бабушка, котёнок и цыплёнок. Я тихонько вышла за калитку.
     В другой раз я опять наблюдала за подросшим котёнком и ставшим некрасивым цыплёнком, у него стали расти пёрышки и в этот период цыплята теряют свою привлекательность. Вот только они об этом даже не догадываются. Цыплёнок дремал с котёнком на завалинке. Но видать цыплёнок был по характеру озорной птицей и время от времени дёргал котёнка за ус, а тот только мотал головой, хмурился, отворачивался или прикрывал мордочку лапкой.
     (Когда я очень устану, мне очень хочется вернуться назад, посидеть на бабушки Маланкиной завалинке. Именно там мне кажется и было самое покойное место…)

                2015 г.