Таланту И. С. Тургенева. Певцы!

(По мотивам прозы И.С. Тургенева)

   Яков... глубоко вздохнул и запел…
Первый звук его голоса был слаб и неровен слегка,
И, казалось, не выходил из его груди,
Но принёсся откуда-то издалека...
   Странно подействовал этот трепещущий, звенящий звук на всех нас.
За этим первым звуком последовал другой,
Более твёрдый и протяжный такой,
Но всё ещё видимо дрожащий, как струна, не простой, –
Когда, внезапно прозвенев под сильным пальцем,
Она колеблется последним, быстро замирающим колебаньем, – не зря.
За вторым звуком последовал третий, и, понемногу разгораясь и расширяясь,
Полилась заунывная песня–заря!
     «Не одна во поле дороженька пролегала»  –
Пел он и душа трепетала...
И всем нам становилось сладко
И даже жутко...
   Редко слыхивал подобный голос:
Он был слегка разбит и звенел, как надтреснутый.
Он даже сначала отзывался чем-то болезненным,
Но в нём была и неподдельная глубокая страсть,
И молодость, и сила, и сладость,
И какая-то увлекательно-беспечная, грустная скорбь и душевная радость!
    Русская, правдивая, горячая душа –
звучала и дышала в нём и так и хватала вас за сердце! Хороша! –
Хватала сердце прямо за его русские струны!
Песнь росла, разливалась, как волны света в покоях Луны...
   Видел однажды, вечером, во время отлива,
На плоском песчаном берегу моря,
Грозно и тяжко шумевшего вдали,
Большую белую чайку, где  замерли корабли:
   Она сидела неподвижно, подставив шелковистую грудь
Алому сиянью зари и только изредка, с бризом споря,
Медленно расширяла свои длинные крылья –
Навстречу низкому, багровому Солнцу, навстречу знакомому морю.
     Я вспомнил о ней, слушая Якова.
Он пел, совершенно позабыв и своего соперника,
И всех нас, но, видимо, поднимаемый,  как бодрый пловец волнами,
Нашим молчаливым, страстным участьем  с затаившимися голосами.
   Он пел и от каждого звука его голоса
Веяло чем-то родным и необозримо широким, уносящим печаль,
Словно знакомая степь раскрывалась перед вами,
Уходя в бесконечную даль...