Короли... Глава 10

       Не секрет, что всякое большое дело требует и больших капиталов. Задуманная реализация столь грандиозной цели как «евроремонт» оправдывалаэти немалые жертвы. В эти нелёгкие дни мозгового штурма зародилась у Тамары Витальевны одна идея. Под её впечатлением она некоторое время пребывала в состоянии лёгкой эйфории, до того была великолепной эта мысль. Что её породило в светлой голове нашей гениальной фемины можно только догадываться, как можно догадываться о творческих процессах в умах человеческих гениев, Моцартов там или Ростроповичей, но только случилось это по такому же неисповедимому закону великих творцов.

        Насладившись достаточное время сим приятным моментом, Тамара Витальевна, уже не мешкая сняла трубку телефона и певучим меццо-сопрано распорядилась:

        – Татьяна Израилевна, найдите, пожалуйста, Зину Ивановну и скоренько с ней ко мне.

        Опустив трубку, Трухнова снова не смогла удержаться от погружения в лёгкую волну приятного умиления собой. Проблема, до того стоявшая как кость в горле у голодной собаки, истаяла под напором блестящего хода. В принципе эта идея не могла быть сегодня реализована, если бы она осуществила её тогда, полтора года назад. Но что-то неуловимое остановило ее, какой-то внутренний голос как будто шепнул ей в то время: «Погоди, не торопись, будет тебе большой прок от этого дела, но позже…». И сейчас, восхищаясь собственной прозорливостью, Тамара Витальевна с трудом вернулась в мир реальных событий, куда грубо вернули её вошедшая секретарша с завхозом.

        – Тамара Витальевна, что случилось, – энергично проорала с порога Зина Ивановна. – Мне в магазин за товаром ехать надо. Татьяна вернула меня из лифта.

        – Ничего, ничего, поедешь попозже. Садись, мне нужно обговорить один вопрос. Татьяна Израилевна, спасибо, можешь идти. Я хочу выяснить, как у нас обстоят дела с твоей наличкой на хознужды, и заодно у Ливадии Васильевны насчет этого же. Счета за товар в магазине у тебя уже оплачены?

        Зина Ивановна сделала круглые глаза и развела руками:

        – Тамара Витальевна, вы же знаете, что денег у меня сейчас нет. Я все истратила на оплату бланков из типографии. А в магазине я всё беру в долг. Как только появятся деньги в бухгалтерии, я оплачу в магазине всё сразу. Я там несколько раз уже брала, они и так уже не хотят давать без оплаты…

        – Ладно, с этим всё ясно. Теперь вот что, с покупками в магазине пока подожди, сколько там ты должна оплатить?

        Зина Ивановна замялась и неуверенно ответила:

        – Тысяч семь, семь с половиной, я не помню…

        Трухнова усмехнулась: «Ах ты, лукавая тетка! Уж себя-то ты не забыла! Надо проверить, сколько лишних кассовых чеков твоя память стоит»:

        – Хорошо. Ты разберись с этим вопросом и завтра ко мне с утра с Ливадией Васильевной. Собственно, я вот зачем тебя вызвала. У нас скоро предстоит проверка санкомиссии условий труда и внешнего вида. Нам нужно сделать кое-что серьёзное, или, хотя бы показать в отчёте направление нашей работы. Я вот что предполагаю – в регистратуре поставить стеклянные перегородки, полностью витражные. Мне давно уже жалуются девочки, что больные перегибаются через стеклянные перегородки, чихают и кашляют на них. Мы перегородки поставим до потолка и сделаем их как цветные витражи. Начать их делать нужно немедленно. Для этого тебе надо будет закупить витринное стекло. Количество его я тебе дам завтра.

        – Вот те раз, Тамара Витальевна! Да это ж какие деньги на это надо! Да и кто будет делать, таких мастеров надо ещё найти!

        – Кто будет делать, я найду…

        Отослав Зину Ивановну с заданием немедленно разыскать рабочего, она погрузилась в нелёгкие расчёты. Тамара Витальевна полностью отдалась течению свободной мысли, по воле которой она, в челне наития, частенько легко приплывала к берегам желанной цели. Её придумка с появлением санкомиссии для проверки состояния поликлиники была только прекрасным прикрытием, которое должно снять лишние разговоры по поводу затеи с оформлением регистратуры витражами. Одной заботой об эстетической стороне трудно доказать необходимость столь значительных финансовых затрат. Тут же прибежит какая-нибудь Светлана Юрьевна с жалобой о бедственном положении физиокабинета, в котором всё оборудование того и гляди, рассыплется от изношенности. Да мало ли таких просителей объявится, чтобы клянчить деньги на приобретение какого-нибудь оборудования! Вот тут-то в самый раз и сгодится этот нехитрый, но очень действенный ход. Так что эта сторона дела её совершенно не беспокоила. Мало того, они, эти бездарные, пустоголовые клуши были даже весьма полезны в некотором отношении. Своим клохтаньем они создавали тот самый фон, в котором можно было утопить любые концы самого сомнительного дела.

        Но сейчас, у неё, весьма далёкой от той области деятельности, в которую предстояло погрузиться, вызывало внутри чувство неудовольствия то, что невозможно будет полностью проконтролировать соотношение цен и труда исполнителей. Такое положение вещей Тамара Витальевна практически всегда обходила при помощи своевременных консультаций у знающих людей, но в этот раз таких знатоков среди её знакомых не было.

        Напряжённо ломая голову, как бы уладить этот вопрос, Трухнова, после короткого размышления, вдруг просияла лицом и облегчённо вздохнула. То, что ей пришло в голову, было приятным дополнением к той блестящей идее, которая посетила её намедни утром. Она торопливо достала объёмную записную книжку и, лихорадочно перелистывая страницы, вскоре обнаружила искомую запись. По-видимому, это был номер телефона, ибо Тамара Витальевна тут же сдёрнула трубку и, набрав номер, принялась терпеливо дожидаться ответа. Едва на другом конце провода сняли трубку, как она голосом, полным деловой заинтересованности, сказала:

        – Пожалуйста, можно к телефону Игоря… хорошо, я подожду…

        Через минут пять хриплый голос недовольно отозвался:

        – Слушаю.

        – Игорь, извините, что отрываю вас от дела. Это беспокоит вас главврач поликлиники в Марьино, той самой, где вы лет пять назад оформляли рекреации на втором и третьем этажах. Мне бы хотелось с вами переговорить по поводу ещё одного заказа. Мы перебрались в новое здание и здесь для вас есть большой фронт работ. Вы не смогли бы подъехать ко мне сегодня, дело не терпит отлагательств.

        – Я могу только после работы, – ответствовал Игорь, – у нас на комбинате с отлучками строго, поэтому часов в шесть я смогу. Называйте адрес…

        После утряски необходимых сведений, Тамара Витальевна, довольно улыбаясь, опустила трубку. Ей не пришлось слишком сильно напрягаться, чтобы припомнить тот, пятилетней давности эпизод с оформлением старого здания поликлиники. Тогда она, ещё не слишком умудрённая житейским опытом, сделала несколько промашек и позволила бригаде оформителей уйти от неё с полным кошельком, не оставив ей в качестве компенсации за хороший заказ энную сумму наличности. Сейчас же она такого огреха не допустит, смешно даже подумать об этом! Вот только придется уламывать этого Игоря работать с готовыми эскизами, которые они непременно будут требовать изготовить самим.

        Как она помнила, эскизы составляют чуть ли не половину исполняемой работы, так что они представляют хороший куш от задания. Если ей не удастся настоять на своём и сговориться на таких условиях, то теперь, когда она вспомнила, откуда берутся исполнители, она найдёт других, более сговорчивых, там же. Хотя бы даже и из его бригады. Наверняка Игорь, как бригадир, получает с заказа больше, чем исполнители и потому всегда есть вероятность, что среди них имеются недовольные, а с ними-то всегда можно договорится на выгодных условиях.

        В дверь постучали, и в приоткрывшуюся щель просунулся рабочий:

        – Тамара Витальевна, вызывали?

        Трухнова, набросив на лицо озабоченно-деловую маску, коротко кивнула:

        – Проходите, Андрей Васильевич...

        Выждав небольшую паузу, Трухнова склонила голову набок и, глядя на усевшегося Андрея, спросила:

        – Андрей Васильевич, как мне помнится, вы при поступлении на работу обещали заняться в свободное от работы время, я подчёркиваю, в свободное время, оформлением интерьеров поликлиники. Вы помните эту договоренность?

        – Ну, разумеется, Тамара Витальевна! Я готов выполнить свои обещания. Что от меня требуется?

        – У нас сложилась срочная ситуация с оформлением регистратуры. Помимо того, что там необходимо сделать новое остекление стоек, и закрыть стеклом всё пространство до потолка, то есть, полностью отделить помещение регистратуры от посетителей, его ещё нужно оформить как цветной витраж. Вы мне говорили, что долго занимались этим делом и можете выполнить любой витраж. Это так?

        – Совершенно верно, последние десять лет перед поступлением к вам на работу я только этим и занимался.

        – Очень хорошо, значит, вам будет нетрудно с таким опытом работы быстро изготовить эскизы витражей и остальное, что там ещё необходимо для их изготовления. Работа очень срочная. Я прошу вас немедленно приняться за неё и дня через три показать мне предварительные наброски.

        – Тамара Витальевна, я боюсь, что в этот срок невозможно будет уложиться по причине моей большой загруженности заявками и текущей работой и если мне одновременно придётся заниматься всем этим…

        – Что там ещё – невозможно уложиться! – нетерпеливо оборвала его Трухнова. – Я распоряжусь часть сантехнических работ и столярных пропустить через ДЭЗ, а вам даю три дня на предварительные эскизы. У меня в пятницу будет комиссия и в четверг эскизы должны лежать у меня на столе. Мало того, если они будут сделаны в срок и качественно, я заключу с вами договор на оплату всей работы по художественным расценкам.

        – Тамара Витальевна, это же совсем другое дело, я вас не подведу. В четверг принесу эскизы.

        Расставшись с Трухновой, Андрей, словно на крыльях, слетел с шестого этажа к себе в мастерскую. Вот удача, так удача! Разобрало-таки мымру! Пришёл его час попользоваться кусками с барского стола! В его художественном загашнике оставалось ещё немало работ от прошлых лет.

        Придя домой, не обедая, Андрей бросился разгребать многолетние залежи папок с эскизами, чертежами и шаблонами. Повозившись с ними с час, он нашёл практически всё, что нужно. Осталось добавить несколько фрагментов на медицинскую тематику, но это уже было каплей в море, делом пяти-шести часов работы. В этот же день он, покорпев над тремя листами ватмана, закончил эскизы и, довольно потирая руки, позвонил Давилиной.

        – Зина Ивановна, завтра я на работу не выхожу… по распоряжению Тамары Витальевны, – поспешил добавить он, услыхав набор слов, должно быть, означающий крайнее изумление и недовольство Зины Ивановны его сообщением. Тем не менее, Андрей понял, что она прекрасно знает о распоряжении Трухновой. Он дождался окончания тирады и сказал:

        – Зина Ивановна, как только я закончу работу, я тут же вам сообщу. Только у меня к вам убедительная просьба, – если возникнет нужда в каких-нибудь инструментах или деталях, не взламывайте дверь мастерской, а позвоните мне. Я подойду и открою. Я вас очень прошу, Зина Ивановна!

        Зина Ивановна что-то буркнула и бросила трубку. Андрей, весьма довольный таким поворотом, этим звонком преследовал ещё одну цель. Предупредив Давилину, он, тем самым, обеспечил себе спокойное пребывание в мастерской, где она уж точно искать теперь его не будет. А три свободных дня, полностью отданные делу, грели его душу чрезвычайно.

        И всё же эти три дня, подаренные ему провидением, как оказалось впоследствии, стали его единственной наградой вместо обещанных премиальных за эскизы и изготовление витражей. Трухнова, с истинно царской свободой волеизъявления, едва получив от Андрея эскизы, тут же забыла о его существовании. Прошёл день, второй, но Трухнова не подавала никаких признаков на дальнейшее продолжение работы. Помня её явную обеспокоенность в скорейшем окончании дела, Андрей недоумевал, но спросить об этом прямо у неё не решался.

        Всё разрешилось само собой, скоро и до крайности обидно. Зайдя на третий день утром в регистратуру, он увидел стоящие у стены каркасные рамы и упакованные в деревянную тару, переложенные стружкой, витринные стекла. Очередь из больных сиротливо жалась к одному из окошек, когда на всем остальном пространстве все стеклянные перегородки были уже сняты. Около них деловито суетились несколько человек в синих рабочих комбинезонах, продолжая разбирать оставшиеся перегородки. Подивившись скорыми темпами работы, Андрей, вычислив среди них главного, подошёл и поинтересовался:

        – Привет, я здесь работаю. Вчера вроде всё стояло на месте, когда же это вы успели?

        Мужчина, которого спросил Андрей, на вид лет тридцати пяти-тридцати восьми, не глядя на него, нехотя ответил:

        – Ну, вот и успели… – и тут же заторопил работавших парней: – Быстрей, мужики, шевелись!

        Обернувшись к Андрею, он официальным тоном сказал:

        – Извини, мне некогда…

        У Игоря было несколько причин не скрывать своё неудовольствие. Самым неприятным из них, которое сразу же испортило всё настроение, было то, что как только он объявился в кабинете у Трухновой, та сунула ему под нос разложенные на столе эскизы витражей и потребовала главным условием заключаемого договора исполнение в материале этих эскизов. Игорь сначала было энергично занекал, но Трухнова быстро остудила его категорический запал, сообщив, что заказ настолько выгоден и хорош, что за него с удовольствием ухватятся другие. Благо у неё в поликлинике есть человек, который сможет сделать всё бесплатно, и что только ради поддержания старого знакомства она пригласила его бригаду сделать эти витражи.

        С заказами было туго и Игорь, зная о настроении ребят разбежаться в разные стороны, скрепя сердце вынужден был согласиться. Рассчитывая взять хороший куш, Игорь был неприятно удивлен произошедшей переменой в его, столь любезной и уступчивой в прошлом, заказчице. Но делать было нечего, тем более что Трухнова намекнула на скорое продолжение сотрудничества в объёмах, намного превышающих нынешний.
Был и ещё один нюанс в их разговоре, который, не сказать, чтобы вызвал беспокойство у Игоря по поводу благополучного окончания работ, но занозинка где-то там, в дальнем уголке сердца осталась.
Когда были обговорены все условия, сумма аванса, сроки исполнения и всё это соответствующим образом изложено и скреплено на бумаге подписями, Трухнова, по окончании разговора, как бы не торопилась отпускать его из кабинета. Долго рассматривая только что написанный договор, она, не отрывая глаз от листа, сказала:

        – Игорь, у меня к вам есть ещё одна просьба. На бумаге её изложить было бы затруднительно, в силу некоторой специфичности, но для меня она значит не меньше, чем все вот эти пункты.

        – Тамара Витальевна, я вас внимательно слушаю.

        Игорь был на данный момент несколько успокоен перспективой дальнейших выгодных заказов и потому в душе уже согласился с каким-бы то ни было предложением Трухновой.

        – Моя просьба не будет для вас слишком обременительной. Скорее она потребует от вас, я бы сказала, известной доли секретности. Это касается подробностей нашего договора: что, как и почём, – постучала пальчиком по столу для большей убедительности Тамара Витальевна. – Для меня очень важно чтобы эти сведения остались только между нами. Чтобы вас не волновала каким-то образом моя просьба, скажу, что подоплёка этого вопроса касается чисто финансовой стороны расходных статей нашей поликлиники.

        Трухнова внимательно посмотрела на Игоря. Тот, сделав жест рукой, утвердительно кивнул:

        – О чём разговор, Тамара Витальевна! Буду нем, как рыба! Я прекрасно всё понимаю. Не волнуйтесь.

        – Вот и хорошо! Я только хочу добавить, что расспрашивать вас может кто угодно, но это ничего не значит. Сведения могут просочиться через любого человека, – даже через уборщицу! – поэтому прошу вас – будьте осмотрительны в разговорах с нашими сотрудниками.

        – Тамара Витальевна, я уже далеко не мальчик, – засмеялся Игорь, – и поэтому ваши разъяснения излишни. Никто из моих людей не посвящен в подробности нашего договора. Каждый знает только то, на что он может рассчитывать по выполнении работы и не больше. У меня так заведено. Никто этого договора даже и не увидит. Я раскрою вам маленький секрет, о чём, собственно говоря, и хотел продолжить наш разговор. Вот этот договор, – Игорь кивнул на бумаги, лежавшие на столе, – исчезнет у меня в «дипломате», а вместо него появиться другой, в котором всё тоже, за исключением некоторых данных. Я, думаю, вы догадываетесь, каких! Выйдя из вашего кабинета, я покажу моим ребятам заранее заготовленный дубликат, на котором вы сейчас поставите свою подпись и печать. Вот это и есть моя к вам контрпросьба. Таким образом, я вам даю гарантию, что ваша просьба будет исполнена на все сто!

        – Да! – улыбнулась Трухнова. – Приятно иметь дело с умным человеком. Давайте сюда вашу «липу».

        Подписывая фиктивный договор, Трухнова мгновенно сообразила, для чего он понадобился оборотистому бригадиру художников-оформителей. В нём все суммы были срезаны чуть ли не на треть от обговоренных. «Хм, неплохая баночка икры у него образуется! Ай да ловкач!». Поставив последний росчерк, Трухнова протянула бумаги Игорю и сказала:

        – Я надеюсь, теперь у нас всё будет в порядке. Насчёт аванса зайдите в бухгалтерию. Я распорядилась выдать по депозиту.

        Расстались они, весьма довольные друг другом. Занозинка в сердце Игоря исчезла, как только он вышел из кабинета Трухновой. Он несколько беспокоился по поводу результатов его приватной просьбы. Но, как оказалось, все прошло гладко и без осложнений в виде вопросов, почему и зачем. «Да, она понимает, что к чему! Тертая баба!».

        Знал бы он, что приготовила ему эта «тёртая баба», то не благодушествовал бы он сейчас, не ушла бы занозинка из его сердца, а превратилась бы в приличную деревяшку, сродни тому куску дерева, на который любили в древности сажать русских послов при дворе татарских ханов. А пока он, удовлетворённый и успокоенный, энергично принялся за дело.

        По условиям договора, все витражи, в виде навесных блоков, должны были изготавливаться на комбинате, за каковую возможность Игорь отстегнул изрядную сумму мастеру и начальнику цеха. Но такая трата входила в расчёт и потому Игорь не особо беспокоился, даже, несмотря на то, что плату за возможность работать на производственных площадях с него запросили цену, чуть ли не вдвое против прежней.

        Трухнова звонила ему чуть ли не каждый день и настоятельно просила поторопиться. Вот тут-то и произошла та досадная осечка, которую впоследствии Игорь не мог себе простить. Трухнова, услышав, что на оставшуюся часть работ потребуется ещё довольно приличный кусок времени, чуть ли не со слезами на глазах упросила Игоря как-нибудь сократить его. Она, в целях ускорения работы предложила ему сделать витражи несколько проще, чем это следует из эскизов. Излагала она свою просьбу с таким мастерством, с таким надрывом и слезой в голосе, что Игорь потерял бдительность. Нет, чтобы все обговоренные изменения завизировать и переоформить в договоре! Он, согласившись с доводами Трухновой о зряшной потере времени при такой запарке, когда это можно обговорить потом, уступил искренне расстроенной женщине, и сделал оставшиеся ни много, ни мало, две трети работы по упрощённым эскизам.

        И очень это зря сделал, ибо потом кусал в огорчении и ярости локти, хотя до этого в этом ни своими напарниками, ни приятелями не был замечен, в силу физиологической невозможности таких манипуляций.
Напрягая все силы по изысканию дополнительных ресурсов, оставаясь после работы за полночь, чем ночная охрана комбината немало была недовольна, отдавая все свои выходные работе, Игорь сотоварищи, наконец, после ломовой недели напряженного труда, отерев трясущимися руками пот со лба, ранним утром смог обрадовать доброй вестью вконец измаявшуюся Тамару Витальевну. Трухнова, тут же отзвонив знакомому человечку в автохозяйство по поводу «Газели», немедленно отослала сие транспортное средство за желанными витражами. И спустя всего каких-то шесть дней и три часа с момента первой встречи договаривающихся сторон, продукт их совместных усилий был торжественно внесён в вестибюль поликлиники!

        У широко распахнутых дверей вестибюля долгожданный груз встречала сама Тамара Витальевна. Сердечно поблагодарив исполнительного Игоря, уважившего её просьбу, она распорядилась все привезённые произведения витражного искусства внести в кладовку, размещавшуюся тут же, на первом этаже. На последовавший вслед за этим вопрос Игоря, – «когда же приступить к монтажу?», – Тамара Витальевна, распустив на лице широкую дружескую улыбку, ласково сказала: «Ну что теперь-то горячку пороть! Отдохните пару дней, и тогда милости прошу пожаловать ко мне». Игорь пожал плечами и недоумённо спросил: «А чего же тогда было гнать нас и в хвост, и в гриву?! Что-то я не пойму?». «Ах, простите меня, Игорь Данилович, я, как и всякий руководитель, предпочитаю немного перестраховаться, чем остаться на бобах!»…

        На том они в тот день и расстались. Через два дня, как и было обговорено, на столе Тамары Витальевны, едва она вошла в кабинет, раздался телефонный звонок. Звонила Татьяна Израилевна, сообщившая ей, что её всё утро домогается какой-то мужчина. На вопрос, кто её спрашивает, он неизменно говорит, что перезвонит. Тамара Витальевна сняла трубку городского телефона. В её уши тотчас же ворвался требовательный мужской голос:

        – Алло… алло… Тамара Витальевна! Это Игорь вас беспокоит!

        – Да-а, я слушаю, – чуть нараспев ответила она.

        – Тамара Витальевна, ребята волнуются, когда закончим работу!? Осталось всего ничего. Да и оплатить бы надо сразу же.

        – Игорь Данилович, конечно так и сделаем, но тут возникла маленькая неувязка. По поводу ваших витражей.

        – Какая ещё такая неувязка?! – вскинулся Игорь. – Всё как вы и просили!

        – Ну… понимаете, Игорь Данилович, давайте поговорим об этом не по телефону, – замялась Трухнова. – Вы смогли бы подъехать сегодня в течение дня?

        – Да что там ещё, Тамара Витальевна? Скажите мне сейчас!

        – Нет, вы подъезжайте и поговорим на месте!

        – Да что случилось? Ну, хорошо, в обед и приеду…

        Трухнова встретила его деловито-сухим официозом:

        – Присаживайтесь, Игорь. Я перейду сразу к делу. Вчера у меня был художник-дизайнер, который разработал эскизы витражей. Я показала ему готовые витражи, чтобы он смог оценить их на предмет соответствия своей работе. Так вот, он сказал, что витражи, которые сделаны вами, соответствуют его эскизам всего на двадцать процентов. К тому же, они выполнены слишком упрощённо, даже, – это он так сказал, – примитивно. Он показал мне расценки по справочнику художественно-оформительских работ, а потому витражи, сделанные вами, художественной ценности не представляют. Как так могло получиться?

        – Простите, Тамара Витальевна, о чём это вы говорите? Все витражи, которые я вам привёз, полностью совпадают с эскизами. Некоторые сокращения в контурах и предметной насыщенности, упрощение цветовой гаммы произведены мной в минимальнейшей степени и никакого ущерба авторскому решению не наносят!

        – И всё же мнение автора эскизов мне представляется более ценным в данной ситуации. Понимаете, Игорь Данилович, скажу вам прямо, – я эти витражи ставить не буду, поликлинику посещают люди со вкусом, и потому передо мной сейчас встала нелёгкая задача. Хорошо ли, плохо ли, но вами выполнена работа и от этого никуда не денешься. Весь вопрос теперь заключается в том, чтобы определить процент оплаты этой работы, согласно вашему отступлению от авторских эскизов. А так как монтаж отпадает, то оплатить я вам смогу лишь ту часть работы, которая фактически идентична эскизам.

        – Да вы же сами просили меня упростить их для ускорения работы?! Ведь вы же взяли их у меня, в подсобку поставили!

        – Игорь Данилович, я их не видела тогда, так как вы привезли в упаковке. Если бы я их увидела бы в тот же день, вряд ли мы с вами сейчас разговаривали! Потому что мне они тоже не понравились! Впрочем, на вкус и цвет товарищей нет, и для меня определяющим фактором стало мнение автора эскизов.

        – Тамара Витальевна, что вы такое делаете!? Я ведь не один десяток лет работаю художником-дизайнером и являюсь высококлассным специалистом по витражной технике. Мои работы на выставках и фасадах! У меня полтора десятка наград и дипломов за лучшее оформление интерьеров престижных зданий Москвы, а вы мне суёте под нос простенькие эскизы и, прикрываясь ими, хотите меня просто ограбить!? Так не получиться! Либо вы мне выплачиваете всё, либо…

        – Что, – либо?.. – с ледяной интонацией в голосе поинтересовалась Трухнова.

        Игорь подался вперёд и раздельно произнёс:

        – Верните мне немедленно все витражи!

        Трухнова ответила не сразу. Усмехнувшись, она достала из ящика стола бумагу и протянула её Игорю.

        – Что это?!

        – Это оплата ваших витражей. По условиям договора вы получаете аванс в размере двадцати пяти процентов от общей суммы работы. А отсюда следует, что ваша работа мною, то есть заказчиком, исходя из действительной стоимости витражей по тем же расценкам в справочнике, уже давно оплачена. Выплаченный вам аванс даже несколько превышает окончательную стоимость вашей работы, но я не буду просить вас вернуть разность.

        Игорь мгновенно всё понял.

        – Ну, ещё бы, паучиха! Теперь бы только тебе не подавиться этим! – прошипел он, раздувая ноздри от бессильной ярости.

        Схватив со стола дипломат, он сорвался со стула и выскочил из кабинета. Уже в коридоре, опомнившись, он горько усмехнулся. Вышла ему теперь эта промашка таким боком, что осталось только подставлять его под кулаки разъярённых членов своей бригады. Попался как мальчишка, как последний лох! Зарекался же он не верить заказчикам на слово, а тут баба обставила, да ещё как! А, что б её …!

        Выйдя из вестибюля на улицу, Игорь поставил на ступеньку «дипломат» и закурил. Мыслей в голове не было. Что говорить ребятам? Он понимал, что положение безнадёжно и витражи безвозвратно потеряны. С такой ситуацией ему уже приходилось встречаться, и сила здесь была вся на стороне заказчика. Это же надо, как попасться!..

        Облокотившись на перила, Игорь бездумно тянул сигарету. Постепенно хаос мыслей, царивший в его голове, уступил место пустой тягучей тишине, в которой тяжело ворочались обидных два-три слова; «дурак… ну, дурак… идиот…».

        Андрей, выйдя из-за угла поликлиники, сразу же приметил понурую фигуру бригадира витражников. Подойдя ближе, он сказал:

        – Привет работникам искусства! Как дела?

        Игорь поднял голову, зло сплюнул и ответил:

        – Как у негра в… бела! Нету никаких дел!

        – Что так? – наивно спросил Андрей. – Неужели что-то не понравилось?

        – Ну, если кому-то может понравиться мордой об угол, то тогда всё о,кей!

        – Что, так всё плохо? – участливо спросил Андрей.

        Игорь дёрнулся, как будто его ткнули сзади булавкой, распрямился и выдохнул:

        – Ну и сучка же ваша главврачиха! Вот тварь, каких поискать ещё!..

        Андрей, видя, что Игорь чуть ли не задыхается от охватившего его приступа дикого бешенства, дал ему выкрикнуть ещё несколько предложений в таком же духе. Подождав, когда он утихнет, мягко сказал:

        – А что случилось?

        Игорь, чувствуя непреодолимое желание немедленно выговориться, тут же изложил ему все подробности, не упустив особо отметить, каких усилий им это стоило:

        – Одно то, что пришлось отстёгивать кучу бабок за возможность работать в цеху…, – горестно качал он головой, – отдали практически весь аванс!Это всё теперь из моего кармана…

        Андрей слушал его и сочувственно качал головой. Когда же бурный поток слов незадачливого бригадира иссяк, Андрей сказал:

        – Ну что ж, мои поздравления собрату по несчастью!

        Игорь внимательно взглянул на него, и после паузы неуверенно спросил:

        – Ты хочешь сказать, что…

        – Вот именно! Работали-то вы по моим эскизам.

        Игорь, не сдержавшись, невесело хохотнул:

        – Так это она и тебя обула!? Вот обула, так обула!

        – Да, – в тон ему усмехнулся Андрей. – Она нас не только обула, а ещё раздела и в унитаз спустила!

        – О, блин! Твоих-то авторских тебе тоже немало причиталось! М-да, то-то я смотрю, она всю задницу надорвала, уламывая меня работать по чужим эскизам!

        На этом, перекинувшись ещё пятком сочувствующих фраз, они расстались. Весь оставшийся день, Андрей думал о том, что витражи теперь придётся монтировать ему, так как, чтобы Трухнова отказалась от такого бесплатного варианта, он и помыслить не мог. Но и тут он дал маху, предполагая своё непременное участие, в завершении сей художественной эпопеи.

        Трудно, ох как же трудно простому смертному уследить за прихотливыми извивами мысли гения. Невозможно, не дано просто-таки! Ну, кто мог предположить, что Тамара Витальевна нашла ей, то бишь эпопее, весьма неординарное, я бы сказал, нетривиальное продолжение!

        Едва только Игорь выскочил из кабинета, Трухнова вызвала Татьяну Израилевну:

        – Где наша машина сейчас?

        – Здесь, ожидает. Виталик сидит у Зины Ивановны.

        – Позови, мне сейчас надо ехать. Я часа на полтора, все звонки на пять часов.

        Трухнова встала и распорядилась:

        – Скажи, чтоб спускался вниз…

        Через полчаса с небольшим она, подъехав к пятиэтажному зданию, приказала Виталику никуда не отлучаться и, несколько торопясь, направилась к вестибюлю. Поднявшись на четвертый этаж, Трухнова прошла в конец коридора и, взявшись за ручку двери, на которой висела табличка «главный врач Гукель Нина Михайловна», вошла в кабинет.

        – Тамара Витальевна, я как раз освободилась. Знаешь, ну просто валом после твоего звонка повалил народ, продыхнуть не давали, и всё оттуда! – встретила её Нина Михайловна (а это и была сама хозяйка кабинета), многозначительно поведя глазами куда-то вверх. – Я уж опасалась, что и не смогу приехать к тебе!

        – Ну что ты, Нина Михайловна, я этого не допустила бы! Поэтому я и приехала сама, чтобы вызволить тебя из какой-нибудь заморочки!

        – А, пойдем быстрее, а то, как бы не сглазить!

        Нина Михайловна, взяв под руку Трухнову, быстро вывела её в коридор, по пути сказав секретарю, что уезжает на час-полтора к Тамаре Витальевне. В машине приятельницы перебрасывались фразами о разных пустяках, вроде того, кто куда ездил на выходные, что нового в жизни знакомых и коллег. Было видно, что приятельницы они давнишние и секретов, по крайней мере, на сегодняшний день между ними нет. Между тем, судя по тому, как старательно они обходили тему, которой вызвана была эта поездка (ведь и в самом деле, не эти же пустяковые разговоры заставили двух уважаемых дам бросить дела и раскатывать по городу), было видно, что эти милые пустяковины есть не что иное, как ширма, за которой каждая скрывала более важные мысли.

        Так, за светским разговором, они вскоре прибыли во владения Тамары Витальевны. В кабинете, где Трухнову уже поджидала Зина Ивановна, Тамара Витальевна, усадив свою гостью на широкий, мягкой кожи диван, отослала Зину Ивановну со срочным заданием взять рабочего и расставить в подсобке все витражи. Зина Ивановна не заставила себя долго ждать. Не успели наши приятельницы откушать чаю в ожидании исполнения распоряжения в комнате для приёма пищи, то бишь, так официально называлась столовая, как Татьяна Израилевна известила их о том, что всё приготовлено к осмотру.

        Придя на место, Трухнова, отослав из подсобки Зину Ивановну с Андреем, предоставила Нине Михайловна без помех и комментариев самой осмотреть расставленные вдоль стен витражи. Та, то подходя ближе, то отстраняясь от ярких, играющих красочным разноцветьем стекол, иногда издавала одобрительное мычание, либо удовлетворительно качала головой. Тамара Витальевна не мешала ей. Она мысленно прокручивала варианты предстоящего торга, не особо обольщаясь дружескими отношениями со своей будущей покупательницей.

        Наконец, Нина Михайловна, удовлетворившись увиденным, повернулась и неопределённо сказала:
– Вещь хороша, спору нет, но вот только нужна ли она мне сейчас? Прямо не знаю, что тебе сказать! Ты же знаешь, мои финансы поют тощеньким голосочком! Не по карману мне такое…

        Трухнова уже была готова к такому повороту событий и потому спокойно ответила:

        – Смотри, Нина Михайловна, я тебе оставила их, хотя многие просили.

        – Ну, не знаю…, дороговато просишь!

        – Дороговато? Это семьдесять тысяч для тебя дороговато? Да у тебя одна стоматология в день больше даёт! – Тамара Витальевна с деланной обидой в голосе добавила: – Если бы мне такое коммерческое заведение, как твоё, разве ж я б торговалась!

        – Вот все так думают! – с обидой в голосе отпарировала Нина Михайловна. – Но ты-то уж знаешь, какие мои доходы! Какие нужны усилия, что б удержаться на плаву! Тут не до этих красот! – Она кивнула на витражи. – Но опять же, если не оформить, как следует мою конуру, то от одного её вида все дорогие клиенты разбегутся! Им, видите ли, подавай ещё и сервис, как будто от этого лечение станет эффективнее!

        – Вот потому я и придержала вот эту красоту для тебя. Бери Нина Михайловна, не торгуйся! У тебя всё это окупится сразу же, не то, что у меня, что делай, что ни делай, без разницы, – только геморрой наживёшь!

        Показав таким категоричным определением всю тщету своих администраторских усилий, Тамара Витальевна дала понять коллеге по должности разницу между их возможностями. Нина Михайловна, однако, не торопилась с ответом. Она умело выдерживала паузу, не давая Тамаре Витальевне, тем самым, с наскока насесть на себя. Она прекрасно знала, более чем убедительную манеру Трухновой навязать свое мнение оппоненту. К осторожности в отношениях с ней, Нину Михайловну призывал многолетний опыт, доставшийся ей с той поры, когда они бок о бок работали в одной медицинской епархии.

        Наконец Нина Михайловна сказала:

        – Нет, не могу…. Много накладных расходов, да и к тому же, место для них подготовить надо, найти специалистов для монтажа, много чего ещё…. Скидывай тысяч десять, тогда, может быть, я возьму! – разрешилась она в конце тирады своим предложением.

        Госпожа Гукель рассчитывала, что Трухновой некуда деваться, так как выплаченный аванс надо было возвращать в бюджет поликлиники. Она точно знала, что за ту цену, что требовала Тамара Витальевна, никто из государственных поликлиник не сможет себе позволить иметь такую роскошь. Поэтому Нина Михайловна мысленно уже готовилась к положительному для себя ответу. Но многомудрая Нина Михайловна, не учла одного, – опыт, как школа жизни, не может быть достоянием только одного человека. В силу того, что эти бесценные крупицы знаний достаются каждому индивидууму в меру его способностей, она не могла знать истинных размахов этой меры способностей Тамары Витальевны. И потому, экстраполируя расхожие мнения на свою приятельницу, она так преждевременно потирала руки в предвкушении получить конфетку задарма.
Тамара Витальевна тоже не торопилась с ответом. Она, поиграв мимикой на лице, остановилась, наконец, на глубокой задумчивости и пребывала в изображении оной некоторое время. Глубоко вздохнув, она, наконец, сказала:

        – Я тоже думала об этом. У меня есть решение, которое устроит нас обеих. Так как мне совершенно неоткуда брать деньги на возврат за витражи, я не могу уступить ни копейки, но, возмещу их другим способом. У меня есть специалист, я дам тебе его в помощь. Вот это и будет моей скидкой, потому что тебе всё равно придётся платить за монтаж кому-нибудь. Как раз это получиться та же сумма, которую ты просила скинуть.

        – Да, но ведь ему придется тоже платить, – это кто ж задаром работать будет?

        – Этому не надо. – Трухнова улыбнулась. – Ему уже всё оплачено.

        Некоторое время приятельницы ещё обговаривали нюансы предстоящей операции и в конце разговора Трухнова, как бы спохватившись, спросила:

        – Слушай, Нина Михайловна, у тебя где-то завалялся вытяжной шкаф. Тебе он без надобности, а для меня по бедности очень пригодился бы. В биохимии жалуются на то, что вытяжку им надо поставить. Я бы не отказалась от такого подарка.

        – Ой, забирай, ради бога! Он у меня только место занимает.

        – Вот и прекрасно! Я на той же машине, которая привезёт витражи, его увезу.

        Отправив с Виталиком госпожу Гукель назад, Трухнова заперлась у себя в кабинете и с полчаса к ней никто не мог попасть. Татьяна Израилевна только разводила руками, как бы говоря об отсутствии всякого понятия, в чём дело. А дело было совсем простым и понятным – Тамара Витальевна праздновала!
Откинувшись на спинку кресла, она, мечтательно полуприкрыв глаза, отдалась упоительным эфирным волнам. Сквозь легкую дымку неспешно материализовались дивные очертания её грёз. Они, переливаясь нежными радужными цветами, совсем как пятна бензина в луже воды, приятно теснили сердце, отзываясь во всем теле сладостной истомой. Видения скоро приобрели очертания вполне земных вещей, но только формой они все до единой были похожи на прямоугольные, зеленоватые бумажки и шелест, сладостный шелест накатывал на уши убаюкивающим прибоем! Тамара Витальевна грезила!…

        Противный резкий трезвон грубо вернул её в реальность. Она очнулась, повела глазами и, нежно вздохнув, сбросила с себя остатки видений. Взяв трубку, она сказала:

        – Слушаю.

        – Тамара Витальевна, у вас всё в порядке? А то тут к вам уже полчаса просится Зина Ивановна.

        – А, давай, давай, она как раз мне нужна.

        С Зиной Ивановной разговор был коротким и конструктивным:

        – Завтра с утра с рабочим поедешь на Люблинскую, к Нине Михайловне, разгрузите там витражи и заберёте вытяжной шкаф.

        – А как я его заберу!? Он же неподъёмный!

        – Вам там помогут. Всё! Машину закажи сейчас же и позови ко мне рабочего.

        Андрей появился почти сразу же. Он догадывался, что вызов его к Трухновой связан с витражами. Вообще-то, вызовы к Трухновой всегда, почему-то, были связаны с неприятными переживаниями. Вот и сейчас, он не обольщался по поводу своего рандеву с главврачом. Смешно было даже предположить, что его матёрая начальница вызвала к себе, чтобы вручить конверт с некой суммой денег за его труды на её благо. Он ожидал всего, только не такого поворота событий, когда Трухнова, без всяких предисловий сообщила ему, что он командируется в энную поликлинику для монтажа витражей.

        – А как же наша «альма-матер»? – непроизвольно вырвалась у него.

        Тамара Витальевна, сделав озабоченный жест, сказала:

        – Мы не можем оплатить эту работу. Нет средств. Сколько вам потребуется времени, чтобы повесить витражи?

        Андрей замялся:

        – Смотря куда и на что вешать.

        – Ладно, там разберётесь…

        На этом, понял Андрей, все объяснения были закончены и начались его обязанности. Выслушав ещё несколько напутственных указаний, он на следующий день отбыл восвояси в поликлинику госпожи Гукель.
По своей застарелой привычке всё делать быстро и добротно, он, за ударный труд был, по окончании его, щедро вознаграждён признательной Ниной Михайловной тремястами рублями денег. Андрей тут же сообразил, что в пересчете по тому же справочнику художественных расценок, эта сумма составляла ни много, ни мало, один процент от реальной стоимости произведённых работ.

        Очутившись на улице, Андрей, резонно рассудив, что «с паршивой овцы хоть шерсти клок», направился к ближайшему телефону-автомату, чтобы вызвать Бориса и брата, дабы повеселить их вот такой занятной историей. А чтобы веселие протекало в более привычной, непринуждённой атмосфере, он тут же отоварился алкоголесодержащими ёмкостями и через час вся компания заинтересованно обсуждала исход сей витражной эпопеи.