Провидец

Воскресные ярмарки были любимыми всенародными праздни-
ками. Нарядившись во всё самое лучшее, народ прохаживался по
базарной площади взад-вперёд. Кто покупал разные разности, кто
продавал, а кто и просто ходил между рядов, заваленных всяким
добром, да глазел.
Тут же на образовавшемся пятачке ярмарочной площади ряже-
ные давали представления.
Молодёжь водила хороводы, заглушая ярмарочный гомон
громким пением. Мужики и старики сидели чинно в сторонке,
наблюдая за всем происходящим и, покуривая самокрутки, вели
разные разговоры. Они любили поучать молодых да порассуждать
о жизни. Между делом кто-то угощал самогонкой и разговор при-
нимал более оживлённый характер.
Толпа исключительно из особ женского пола собралась круж-
ком возле слепого старика. Старец этот был пришлый, потому как
из местных его никто не знал. И как он тут оказался, тоже никому
неведомо. Незнакомец вызывал к себе уважение, но вместе с ним и
какой-то страх.
Одет он был бедно: старенький зипун (полушубок),
подпоясанный кушаком, залатанные катанки (валенки).
Было морозно, но старик сидел голоуший, и его длинные седые
волосы развевались по ветру. А видавшая виды шапчонка лежала на
снегу. В неё-то люди и бросали монетки.
Незнакомец спокойно сидел на промёрзшей земле, особо не
привлекая к себе внимания. Только каждому бросившему в шапку
монетку обязательно что-то тихо говорил.
Молодухи из любопытства пристроились к
толпе зевак, но подойти к старцу не решались.
– Чё энто вы спужалися-то? – подначивала их Фрося. – А я вота
шичас возьму ды и подойду! Хужее, чем есть, ужо некуды!
Женщина уверенной походкой подошла к старику и бросила в
шапку монетку. Тот взял Фросю за руку, провёл своей костлявой ру-
кой по её ладошке, потом по лицу. Внезапно старец резко оттолкнул
женщину и сказал, чтобы она забрала свою монетку.
– Ты чё энто, дед? – спросила удивлённая Фрося. – Монетку-то
табе от души даю!
– Ступай-ка, девка, отцедова, ды и свою деньгу забери! -строго
приказал старик.
– Ну, и пошто энто...?
– Не возьму я иё! – заупрямился старец.
– Нет! Ты вразуми мине, старый, пошто брегуешь моёй деньгой?
– не унималась Фрося.
– Не брегую я, видит Бог! – старик в знак правоты своих слов
перекрестился. – Твоя Планида дамно кончилася, девка! Ты ишо
чудом живая!
Не поверив в сказанное, Фрося рассмеялась:
– Совсем умом тронулся, старый хрыч! – и, подбросив на ладони
монетку «чёт-нечет», подошла к сгоравшим от любопытства одно-
сельчанкам.
– Чево табе старец напророчил-то?
– Сказал, быдта я ишо чудом живая! – весело сообщила Фрося. –
Планида моя того... тю-тю! А я... вона кака краля... живу ды веселюся!
Женщины перепугались, не понимая значения этого слова и её
веселости.
– Ну и чё? Хто ишо желат чево узнать от провидца? – Али сердеч-
ки в пятках, ась, бабоньки? – ехидничала Фрося, подзадоривая всех.
– А ты чё трясёсси? Иди... давай! – Фрося подтолкнула вперёд свою
подругу Маньку.
Манька несмело подошла к старцу, бросила в шапку монетку и
замерла от страха. Тот проделал руками всё, как обычно, и тихим
голосом сказал:
– Днями семья твоя враз шибко прибавитца. Сразу троих чужих
ребятишков будешь ростить. Но не одна, а помогать табе в энтом
буде богатый вдовец. По молодости ты, девка, прошла мимо сваво
щастя. Замуж-то пошла не за иво – суженного табе судьбой. Вота
сама настрадалася и вдовствуешь таперь, ды и тот мужик из-за табе
шибко намаялси! По судьбе-то он табе суженый! А хто энто – ты
сама знаш! Будет звать замуж последний раз. Не дуркуй! Не то мур-
цовки нахлебашся! Я всё табе обсказал! Ступай с Богом, Марея!
Манька обомлела. Откуда старик знает её имя? Она ведь не гово-
рила ему... Ноги подкашивались, будто ватные. Но, собрав силы, жен-
щина подошла к подругам. Они сразу же засыпали её вопросами:
– Ну, много табе нагадал старец? Еле-еле идёшь! Поди, тяжело
нести обещанки!
– Чё-та шибко долго он с тобою секретничал?
– Можа, слепцу приглянулася наша Манечка?
– А можа, сватал за себя?
– Да ну вас, просмешницы! – Манька перевела дух и произнесла.
– Не до смеху мине нонче, бабоньки!
И она слово в слово повторила предсказания старика.
Женщины испуганно притихли, а Фроська опять всё обратила в
шутку:
– Ну, вдовец-то ясно хто! Братец мой. Он и правды сохнет по
Маньке всю жисть! А вот тока откуль трое ребятишков свалитца на
Манькину голоушку? Можа, родишь на днях сразу тройню? А чё,
Манька, ты ишо молода! Давай – обрадывай народ!
От Фроськиных шуток женщины рассмеялись. Только вот одной
Маньке было не до веселья. Видя, что подруга не в себе, Фроська
смилостивилась над ней:
– Плюнь, ды и позабудь! Давай-ка гля сугрева вдовьих душ опро-
кинем ишо по одной стопочке!
Фроська всегда была пробивная. Она раздобыла где-то самогон-
ку и теперь щедро угощала ею подружек. Манька выпила, но весе-
лее от этого ей не стало.
Побродив по ярмарке, женщины разбрелись по своим телегам и
поехали караваном до деревни. Вся кавалькада напоминала захме-
левших на свадьбе гостей. Народ орал песни не в лад и невпопад, но
всем было очень весело. Всем, кроме Маньки.
Не выходили из головы слова старика. Особенно страшно было
то, что события должны произойти со дня на день.
– Можа, чё с Хроськой? Но ить у ёй четверо ребятишков... Слава
Богу, не она! – Манька лихорадочно перебирала в уме. – Тады хто? И
откуль старец прознал моё имя? Чудеса, прям!
В эту ночь Манька не сомкнула глаз до самого утра. Она про-
стояла у маленького оконца, наблюдая, как буйствует метель, со-
бирая снег в огромные сугробы. Но под утро сон всё же сморил её.
Мария не могла разобрать, что это было: сон или явь. Она увидела,
как к этому её оконцу подошли трое, пьяные в стельку: её муж и
Фроська со своим.
– Вы жа покойники! Идите с Богом! – перекрестилась Мария. – А
ты, Хрося, пошто с имя напилася, у табе жа ребятишки дома одне?
Эвон Нюрочка твоя идёт следом за тобою! Глянь,как почерне-
ла девчонка-то, поди, околела от холоду.
Но пьяная подружка только отмахнулась от неё и, ничего не от-
ветив, ушла с мужиками. За ними следом ушла и старшая дочка
Фроси Нюрочка.
Манька вскочила с кровати. Холодок пробежал по её спине. Но
она отогнала от себя дурные мысли. По привычке быстро наброса-
ла дров в остывающую печь. Пока варилась в чугунке картошка, на-
резала сало и хлебушка да прибралась в избе.
Ребятишки проснулись от запахов и потянулись к рукомойни-
ку. Манька накормила их и бегом помчалась на работу.
С самого утра у неё всё валилось из рук.
Женщины сразу же это заметили и пытались подшутить:
– Небось, вдовец не давал ночью спать!
– Да ну вас, оглашенные! – обиделась Манька, пытаясь разы-
скать среди своих товарок Фросю. – А Хроська-то де?
– Дык она ишо и не приходила, – ответила бригадирша. – Поди,
опосля вчерашнего проспала.
– Ой! Бабоньки-и-и! – воскликнула побледневшая Манька и как
подкошенная повалилась на пол.
– Ты чево энто, Марея? – женщины успели подхватить её. – На
табе вовсе лица нету!
Кто-то принёс стакан холодной воды и протянул Маньке. Она
залпом выпила её и рассказала про свой утренний сон.
На какое-то время женщины впали в оцепенение, но, опомнив-
шись, не сговариваясь, наперегонки помчались в село. Уже издали
они увидели толпу народа возле Фроськиного дома.
– Ой, беда, бабоньки! – запричитала Манька. – Ой, беда!
Из последних сил Манька добежала до подружкиной избы, рас-
толкала локтями толпу и пробралась во двор.
На снегу лежали почерневшие Фрося и её старшая дочь Нюроч-
ка. Они обе были мертвы. Возле них стоял на коленях обезумевший
от горя Фросин родной брат Спиридон Иванович. Трое племянни-
ков прижались к нему и плакали. Манька подошла, обняла их и за-
рыдала во всю мощь своего голоса. Односельчане, до этого стояв-
шие в молчании, тоже заплакали и запричитали.
Наревевшись, но всё ещё всхлипывая, Манька спросила у стар-
шего теперь Кольки:
– И как жа эдак вышло-то, сынок?
Колька, шмыгая носом и утирая руками слёзы, начал рассказы-
вать. Народ сразу же притих, вслушиваясь в его слова.
Оказалось, что под утро кто-то постучал к ним в оконце. Фрося
вскочила, накинув на ночную сорочку большой шерстяной платок,
выбежала в сенцы. Дети слышали только, как она вскрикнула. Стар-
шая и единственная дочка Нюрочка выбежала следом. Увидев ле-
жащую на крыльце мать, трясущуюся в судорогах, завопила:
– Матушка, ты энто чево? – девочка схватила мать за руку и
успела только вскрикнуть. – Ой-й!
На крик выскочил Колька. Он сразу смекнул, в чём
дело. Парень схватил первую попавшуюся под руку деревянную
доску и выбил из рук матери электрический провод. Тот самый
провод, оборвавшийся во время ночной пурги.
Раньше-то электрические провода подводили от столбов к сен-
цам. А от дверей сенцев уже протягивали их по потолку, закрепляя
керамическими роликами, похожими на маленькие гирьки от ве-
сов. Ну, а сенцы-то у всех были низенькие... Вот спросонок-то Фрося
и схватила рукой оголённый провод...
Колька тут же послал одного брата к дяде Спиридону, а другого
к фельдшеру. Молодой фельдшер долго делал искусственное дыха-
ние поочерёдно то Фросе, то Нюрочке. Но всё бесполезно...