3 Глава

Когда наступает голод,
Не приходится выбирать пищу.

Питаясь чужими душами

Башет сидел в кресле, рукой подпирал подбородок, а взглядом засыпал в камине. Тлели недогорелые поленья, периодически потрескивая от недовольства, пахло сухой теплотой, жаром камина, нагретыми деревянными половицами и смолой, дом привычно погружался в дрем, но в груди Башета струнный оркестр играл экспрессивную симфонию Ишина. Скрипки рвали в высшей степени быстро, смычками распиливая струны так! что они дымились от трения, альт и виолончель шли нервными, дергаными шагами, раскачивая и поддергивая общий такт, а контрабас лениво постанывал тревогу в этой симфонии; стуча каблуками о мраморный пол, яростно и гневно танцоры наплясывали мазурку, а за фуршетными столами пили шампанское и с маху разбивали хрустальные бокалы об пол, в дребезги, осколки катились по мрамору прямо под ноги увлеченным танцорам.
А в душе пылали пожары. Горели двадцатилетние планы, башни терпения, дома самолюбия, бульвары мести. Весь внутренний мир крушил всепоглощающий огонь под симфонию Ишина... Под пляс. Под звон разбитых бокалов.
Дом засыпал, вся жизнь мелкими прожилками, тонкими венами, реками рук тянулась к Башету. Точнее, он всасывал все в себя, не желая оставить и капли напоминания о себе. Мерк цвет стен, омоложенный дом старел, впадали скулы, морщинилась кожа, тускнели глаза, сединой покрывалась крыша. Потолок с треском и пылью горбатился к полу, словно изношенный старик сгибается к земле, пол же и вовсе местами пропадал, растворился трухой в грязи и траве, что давно питалась сыростью, подпольной влагой. Стены досками растопыривали уродливые пальцы, пытаясь прикрыть свои обглоданные, вылизанные временем ребра. Стеллажи книг осыпались в прах.
 Башет встал.
Симфония утихла, пожар затух. Кресло хламом обрушилось на пол. Камин развалился рыхлым, раздробленным кирпичом. Кулиса сорвана и взамен притворным ароматам, штурмом влетела истинная вонь места, смесь сырости, плесени, затхлости и пыли. Дом умер, представляя собой обглоданный старческий скелет.
Он сделал шаг, и половица лопнула под давлением тела, провалившись под пол. Злость волной пробежала по его лицу, вздутой веной на виске, эта встреча должна была пройти не так. Он еще чувствовал шлейф, оставленный Иргой, губы непослушно искажали лицо, и зверь души стремился нестись по ее горячим следам, за ее терпким ароматом, желая нагнать и растерзать. Но, увы...
 Разум.
Башет давно протравил всех своих внутренних демонов ядом логики и рациональности. И точно знал, что ему сейчас не найти Иргу. Исчезать в пространстве — ее фирменное умение, она является автором этого эффектного и неимоверно затратного прыжка, а как он работает, пока известно только ей. Но противнее в этом то, что зачастую невозможно выследить, не зная, как именно тот или иной перемещается в пространстве. Двадцать пять лет назад Ирге удалось разгадать секрет таких перемещений Башета и еще пять лет потребовалось на поимку чернокнижника. Его сила, как и у любого чернокнижника, заключена в книге, и не сложно догадаться, что все действия происходят с ее помощью. Башет же перемещался по листам... Там, где остался лист из книги, конечно, с особыми письменами, туда в любой момент мог переместиться чернокнижник.
Башет предпринял все, чтобы обезопасить собственное перемещение, и пока лист, спрятанный им, цел, ничего произойти не могло. Конечно, у всего есть недостатки, в его способе это были листы. Чем меньше их спрятано, тем меньше мест, куда он может сбежать. Конечно, большую роль играло и расстояние перемещения к листу, который находился неимоверно далеко, — тратилось такое же неимоверное количество сил, а чем ближе лист находился, тем проще было переместиться туда.
 Еще в своей молодости, когда он только разработал этот способ, он понапрятал несколько сот подобных листов по всему хизариусу Чернокнижников. И после становления на скользкую дорожку он так же где только мог прятал листы. Эти листочки часто спасали его от погонь и преследований, и один из них стал мышеловкой. Ирга давно поставила барьер в этот дом и лишь дожидалась, когда Башет, убегая от очередной погони, воспользуется этим листом. Он сам запер себя в клетку, в коей и просидел двадцать мучительных лет. Теперь же, когда почти весь мир забыл о его существовании, ему будет несколько проще. Вначале... пока слухи не разнесут все по миру. Хотя, быть может, миру нет дела до Башета, и его оставят в покое.
Взмахом руки из воздуха он вырвал свою перешитую книгу и еще долго вглядывался в список разбросанных и понапрятанных листов. Естественно, план выхода был готов давно, и у него было припасено несколько укромных листов, но он вовсе не предусматривал случая собственного отравления. Выстроить приоритеты стало самым необходимым в данный момент. Все, как в шахматах: первый шаг станет последним. Спешка — удел слабых. Наконец, пройдясь по списку он нашел самый лучший вариант. Осмотрел на прощание степь, сделал шаг и исчез...

* * *

Башет мог только догадываться о положении и делах в мире, но он никак не мог предположить, что уже пятнадцать лет он считается мертвым, и хизариус Чернокнижников давно закрыл его дело и отменил его поиски и слежки за ним. Печально. Каких-то пятнадцать лет, а тебя уже забыли. Мир привык все забывать быстро, но для памяти существуют шрамы.

* * *

Где-то в глуши лесных болот, вдали от городов хизариуса, там меж обросших мхом ветвей, где не ступала нога законопослушного хаосита, находится одно из многочисленных крысиных поселений. Земли за пределами городов опасны и не изучены, множество тварей блуждают и рыскают в поисках пищи. А переходы из города в город осуществляются при помощи монументов в центре, так что нет причин и нужд в дорогах и тропах за пределами стен города. Оказаться вне града – приговор. Но преступники и недовольные властью люди всегда существовали вне систем, и для поисков таких поселений давно проложены крысиные тропы.
 Такие местечки долго не существуют, постоянные зачистки заставляют периодически перемещаться. Но сколько бы не боролась система, от нор полностью избавиться невозможно.
Место это, как бы описали в дешевом романе - гиблое. Никаких законов или порядков. Дешевые лачуги… Тошнотворные пивные, в которых и коротало время основное население в ожидании выпивки и поножовщины. Бордели с потрепанными и едва напоминающих женщин, истасканными созданиями. Вот и все прелести подобных мест. Эти места, как прыщи: сколько не дави, а они появляются и набухают, а после взрываются, вытекая гноем с кровью… Болезнь. 
Мертвые валялись под ногами вместе с пьяными, обобранными до нитки, порой даже трупов раздевали догола и тут же продавали их вещи. Часто можно было увидеть голого мужчину, что, проспавшись в грязи, идет в ближайший переулок, дабы раздобыть себе одежду. Впрочем, в подобных местах всегда был негласный закон и негласный хозяин, тот, от кого исходила сила, обрастал слабыми шавками, что, сжав хвосты, плясали под его дудку до тех пор, пока не найдется кто посильнее.
Около года назад в эту небольшую нору заплутала некая особа. Женщины всегда дороже золота в подобных местах, они служат роскошью, и ими не размениваются, а порой даже расплачиваются. Особенно молоденькие. Особенно симпатичные на личико. Поэтому данное событие не могло обойти стороной ни единую алчную душонку. Вокруг нее за пару минут собралось все поселение. Слабые лишь облизались и отошли в сторонку, чтобы понаблюдать, кому достанется такой сладострастный кусок. Пятеро мужчин взглядами мерили и решали, кто из них сильней. Первым из мужчин был хозяин трактира, в который вошла эта дама, второй — хозяин всех гостиниц, третий — хозяин входа в этот город, четвертым стал владелец всех женщин городе, а пятым — преступник-одиночка. Дама была стройна и молода, повязка на ее лице скрывала нос, рот и подбородок, однако открытые, напоминающие кошачьи глаза хитро улыбались и играючи соблазняли. Длинные перчатки скрывали руки, но пальчики были тонки. Высокие сапоги скрывали стройные и изящные ноги. Но была открытой часть от колена до подола обтягивающего мини-платья, показывающая нежную кожу, что казалась белым шоколадом. В общем, вид этой молоденькой девушки взбудоражил грязные и алчные сердца голодных псов.
- Милочка, вы заблудились? – произнес бармен, он же хозяин трактира, лысый грязный толстый мужик, с заплывшим слепым левым глазом. – А деньги у тебя имеются, чтобы заплатить за выпивку?
- Эти помои еще чего-то стоят? – ровно и безразлично поинтересовалась она. Ее манера говорить и абсолютное спокойствие не насторожили никого.
- В общем, я тут не намерен время терять, – цыкнул хозяин всех проституток. Высокий вылизанный усатый хлыщ. – Ты будешь моим лучшим товаром! А быть может, моей личной вещью!
- А че это твоей?! – рыкнул хозяин входа, бугороподобный карлик. – Я ее первый увидел! Она мне даже за вход еще не заплатила! Вот пусть расплатится сперва! А потом поговорим!
- Она пойдет со мной! – спокойно вставил высокий мужчина с перебинтованными ножнами, беглый бандит, скрывающий лицо под капюшоном.
- О! – произнесла дама, переведя свой взгляд на него. – А ты герой! Я угадала! Хочешь меня спасти! Строишь из себя эльвира? Но я чувствую, что ты хаосит, причем мелкий… Так что, мальчик, не лезь.
- Пылкая! Мне нравятся дерзкие! – взревел хозяин гостиницы, грудастый крепкий мужлан, и протянул руку, желая потрогать ее грудь.
Ровно в это мгновение дама соединила свой средний пальчик с большим и игриво щелкнула, свернув шеи всем владельцам чего-то. Их головы проделали ровный круг и вернулись на место, даже не осознав, что умерли. И мертвым грузом с грохотом пали ей под ноги. Остался лишь беглый бандит с мечом и ошарашенные, перепуганные, вжавшиеся в стены шавки.
- Глупцы... - немного разочарованно произнесла она. - и почему ни у одного подобного помойного идиота не возникает даже вопроса, каким нелепым образом я смогла добраться до его дома в одиночку... Идиоты, - сама с собой говорила она, а после вспомнила про пятого - Жить хочешь? – поинтересовалась она, смотря на бандита. Тот качнул головой. – Тогда, дорогой, убери этих вонючих уродов, найди самый лучший номер в гостинице и объяви всем, что я теперь хозяйка этого города! И да. Пусть все недовольные придут в мой номер. И отчет мне, – быстро командовала незнакомка.
- Какой отчет? – спросил бандит.
- Госпожа,– добавила она.
- Что? – не понял он.
- Ты забыл сказать "госпожа"! Впредь все вставайте на колени, если хотите обратиться, и обращайтесь "госпожа", "повелительница", "моя владычица" и так далее… А отчет: сколько моих подданных проживает здесь, сколько денег я имею, сколько зданий и так далее… Справишься? – Бандит набычился и молча думал. – Ути-пути, какие у нас тут губки. Я жду номер! – она подняла вверх руку и приготовила пальцы для щелчка.
- Следуйте за мной, – он промолчал, повернулся спиной и недовольно, еле слышно добавил, - госпожа. – Ее игривые глаза сузились. Было видно, что ей весело, и она кокетливой походкой направилась к выходу, следуя за своим новым слугой.
С тех пор она правила этим местом. Как-то к ней подошел юноша, упал на колени.
- Моя повелительница! - начал он. Она осмотрела этого кудрявого, белобрысого мальчонку.
- Слушаю тебя.
- Госпожа! Этот город ваш, и все мы — ваши слуги. Но... - он замешкался, она присела на корточки и, пальчиком вонзившись в его подбородок, приподняла его личико.
- Какой у нас тут мальчик. Ну не бойся. Говори. Таких я не кусаю.
- Почему вы не запретите драки и бордели? Ведь в каждой драке кто-то умирает, а большинство женщин не по своей воле находятся там. Что вам стоит, щелкнуть пальцем и все. - Выражение глаз повелительницы изменилось, она встала и каблуком впилась в его плечо, толкнув вперед, он упал на спину, а она наступила на его грудь.
- Ты просишь меня защитить тебя, но сам пресмыкаешься в ногах. У тебя нет силы, а разве в ней только дело? Нет силы — возьми хитростью! Нет хитрости — бери умом! Нет ума — подкупи! Нет денег? Плати телом! Что же сделал ты?! Ничего. Пал в колени и взмолился, решил переложить на меня свои страдания! Если в драке никто не умирает, зачем тогда махать руками? Боишься - не лезь. Забейся в угол и живи жуком. Раз ничего не можешь - будь никем. - И ушла, оставив его одного. 
Ущемленные бандиты, те, что не желали смириться и подчиниться, быстро покинули этот город, точнее, пытались покинуть, но она их ловила и пускала на свои смертельные эксперименты. Устрашение. Она мастерски пользовалась им, в скором времени все поняли, что перечить или попытаться сбежать не имеет никакого здравого смысла. Немногие остались живы и присягнули на веру. В последующем установился некий закон: любой прибывающий отныне вносил единовременную плату за вход. Причем узнавал он об этом уже после того как входил в город. И как правило, ни у кого не было таких денег, что требовала госпожа, и единственным выходом становилось отрабатывать долг, для того чтобы покинуть город. Но вся выпивка и еда вычитались из рабочего оклада, а те остатки заработанных монет шли на погашение основного долга. В общем, тот, кто входил в поселение, оставался там на всегда. Зато в городе стало относительно тихо и практически спокойно. Правда был один способ сразу погасить свой долг и уйти из поселения. Стоило только подойти к госпоже и попроситься стать подопытной мышкой. Но никто не видел больше тех, кто на это соглашался: то ли она их отпускала, то ли никто не выживал после опыта.
Еще через какое-то время в город вошла уродливая горбатая старуха. По традиции ее отвели к госпоже.
- Ты должна мне заплатить за вход старуха. - Она осмотрела эту убогую, вызывающую лишь жалость женщину. А про себя подумала, что это очень странно. Старухи и старики редкость, и кто его знает, что за этим может скрываться.
- Но у меня нет денег, - скрипела та.
- А что ты можешь делать? - поинтересовалась повелительница.
- Могу в борделе работать, - совершенно серьезно начала старуха, повелительница засмеялась - Могу ваши ножки мять. Все могу, - продолжала старая. Госпожа насторожилась, ей не нравилось, когда с ней заигрывали, но она, как ни всматривалась, не видела никакого подвоха.
- Хватит. Говори, кто ты, и зачем явилась? - строго сказала владычица.
- Да пришла сюда я на тебя посмотреть. Скучно мне, а тут учуяла силу и пришла, как собака, по запаху.
- Посмотрела? - поинтересовалась повелительница.
- Посмотрела.
- И?
- Позвольте пресмыкаться в ваших ногах,- проскрипела старая.
- Мне старуха ни к чему. - После этих слов старая женщина стала расти, выпрямляться, молодеть. Это была СэрДэЛюмка, но повелительница не почувствовала это, она видела лишь слабую, зачахшую силу.
- А молодые женщины нужны?
- Предпочитаю мужчин, - сказала госпожа, зная, что у СэрДэЛюмцев не принято менять пол на противоположный, так как это чревато последствиями. Поговаривают, лишь безумцы меняют пол, или тот, кто это делает, становится безумцем. Но эта женщина легко перевоплотилась в высокого мужчину.
- Кто ты? - увлеченно поинтересовалась повелительница.
- Лишь то, что желает служить вам.

* * *
Именно в эту небольшую тирано-монархическую деревню перенесся Башет.

* * *

Она лежала на твердой неуютной кровати в одежде и сапогах. В таких местах никогда не знаешь, когда придется бежать прочь. Смотрела в убогий потолок своей убогой комнаты. За дверью стояла охрана. Но скорее это были некие посыльные, ведь не было никого, кто мог бы являться хоть какой-то угрозой. Сколько ей еще предстояло находиться здесь? Вся жизнь превратилась в какой-то убогий цирк. Остаться здесь и быть госпожой или бежать дальше в подобные норы, не имело никаких различий. Устремиться в Стрингердж также казалось пустым... Вот так некогда подающая надежды Фрея коротала свои пустые будни день за днем уже более... более сколько... и не помнила сама. Самое яркое в ее жизни было так давно, что она уже не верила в правдивость этих дней. Единственное, что хоть как-то разжигало жизнь, были исследования и тайные техники, эксперименты, которые в таких дырах казались чертовски недосягаемыми.
Вспоминая былые дни собственной молодости, она и лежала на кровати день ото дня. Размышляла, какой бы убогой жизнью она жила, если бы не пошла по сколькой преступной дорожке, однажды поддавшись обаянию того, кого уже давно пожрали черви. Фрея даже не подозревала, что если б дальше она шла по карьерной лестнице, то жила бы еще убожественней и никчемней. Но другой жизни она не знала, ибо вкусив однажды запретный плод, ощутила вкус этой настоящей, полной интриг и подпольных заговоров, пылких боев и крепких объятий жизни. Все это теперь было так недосягаемо, что порой хотелось умереть, лежа здесь на этой вонючей кровати посреди дешевого сброда.
Порой приходили мысли бросить все к черту на порог и пойти в лоб, дать бой всему заплесневелому хизариусу, перебить всех, кого только сможет, и пасть в славном бою, вписав себя в историю. Но какая-то неведомая надежда сдерживала ее от подобных порывов, заставляя чего-то ждать.
Время шло и даже бандиты, что некогда доставляли ей удовольствие своими алчными и грязными намерениями, перестали ее воодушевлять. Она перестала им подыгрывать и попросту сразу же ставила на колени. Скука червем поедает нас изнутри. Иногда она тешила себя унижениями и мелкими экспериментами, но... все пустое. Сонливость и лень. Так, разглядывая потолок, она ждала чего-то, а чего, не знала и сама…
И вот в один подобный день, когда она уже почти заснула, смакуя дни былой настоящей жизни, неожиданно произошла короткая вспышка. Уловив незримый импульс неимоверной силы, кометой несущийся сюда, Фрея всей кожей взбудоражилась и задрожала от возбуждений, ее сердце затрепетало, и она даже вскочила, готовясь вырвать свою книгу и сражаться на равных. Даже и мысли, чтобы бежать... Сражаться! Сражаться! Разнести все в клочья, чтобы кровь и огонь!
Фрея стояла наготове, упиваясь моментом, словно только что в ее дверь постучалась жизнь, словно она — цветок, которому перед смертью дали сделать глоток воды, женщина, дождавшаяся с войны своего мужа, слезы радости подступили к глазам в ожидании появления гостя. Сердце задержало дыхание, глаза дрожали, а на лице натягивалась улыбка настоящей жизни. Наконец, в комнате появился мужчина, острый, как нож. Она, собиравшаяся уже метнуть из вырванной книги молнию, решила на долю секунды взглянуть в лицо врага и замерла, не веря глазам. Это был Башет. Несомненно. Он... Было странно и так, что это Башет, ведь Фрея считала его мертвым как минимум лет десять, так он еще, появившись, сразу упал бревном, тряпкой, словно его что-то высосало изнутри. Он глотал воздух, как рыба, брошенная на берег, и силой пытался вздохнуть. Весь его лоб покрылся липким холодным потом, словно его пронзила страшная лихорадка, а все вены были черные на зеленой больной коже. Фрея от растерянности хотела схватить его за плечо и поставить на ноги и уже сделала первый выпад. Но он, весь трясущийся, с глазами бешеной собаки предупредительно выставил руку вперед.
— Я... — хрипел он безвоздушно, стараясь силой глотнуть,—проклят. — И упал, потеряв сознание.
Когда воскресают мертвецы, время начинает идти против законов природы. Фрея была одна из немногих, кто не верил в смерть Башета, по крайней мере в тихую и незаметную. И она все ждала, что он проявит себя где-то, но шли годы… И даже она перестала верить в его жизнь и забыла. Она еще раз осмотрела его. Бледно-мертвое, посиневшее лицо с вздутыми черными венами. Мягкое тело, словно вздутое... Он был отвратительно обезображен. Имея огромный опыт, Фрея мгновенно поняла, что подобные увечья Башет получил во время перехода, сам не подозревая о подобных последствиях. Умеет же этот демон появляться эффектно... Множество вопросов, требующих ответов. Где он был все это время, почему к ней и почему именно сейчас?..
Слишком бурная жизнь виляла перед ней рыжим хвостом, и она не желала упускать ее. Он не должен умереть, иначе это слишком лицемерно с его стороны. Появиться с обещаниями, раззадорить и скончаться вот так, лежа на полу, обтекая собственными слюнями. Это слишком даже для него!
Будучи чернокнижником, Фрея подозревала, что трогать Башета заразно, тем более он сам ей на это указал. Поэтому она вызвала двух бугаев, что покорно стояли за дверью, и приказала одному взяться за руки, другому за обувь и перенести Башета на кровать. Те безмолвно выполнили приказ. Фрея стояла, смотря на своих бугаев, ожидая реакции, ей было любопытно, как работает невидимая чума. Спустя пару мгновений тот, что держал Башета за руки, начал чернеть, хрипеть, выпучивать глаза. Пал на колени, вспух и бревном рухнул на пол.
—Умер! — восторженно подпрыгнув, произнесла Фрея, словно маленькая девочка которой дали конфету. Второй стоял, и страх в его глазах метался белкой по комнате. — Ты потрогай пульс! — приказала она второму, зная, что пульса нет, ей было просто интересно, переносят ли мертвые еще неизвестное проклятье. Тот с опаской, но все же прикоснулся к обмякшему, распухшему горлу. Ведь выбора у него не было.
— Пульса нет, — как вол, промычал второй.
— Считай до ста! — Тот не понял, зачем, но Фрея топнула своей маленькой, девчачьей ножкой, и бугай, испугавшись, стал считать. — Один, два, три... Восемьдесят семь...
— Прочь! — топнула раздосадованная Фрея, и недоумевавший перепуганный мужик выскочил пробкой шампанского из ее комнаты.— Значит, мертвые не заразны... — размышляла она. Вспомнила о Башете, повернулась. Дышит. Обрадовалась и озадачилась. — Почему ты еще живой, Башет... В чем твой секрет? Тото! Тото, сюда! — Спустя мгновение в комнату забежал лысый одноглазый рыжебородый карлик.
— Да, госпожа, — неумело кланяясь, произнес он.
— Что это за убожество... — брезгливо осматривая его, произнесла Фрея. Тото ухмыльнулся и стал расти, борода врастала обратно, а из лысины появился густой черный волос, появился глаз, изменилась одежда и уже через миг перед Фреей стоял опрятный аристократ в длинном черном фраке, с белоснежной кожей и ледяно-голубыми глазами.
— Никак не могу понять, почему вам нравится только этот образ... Я могу быть хоть каким, даже женщиной, – произнес он приятным баритоном.
— Женщины меня интересуют в последнюю очередь, Тото... Смотрю у тебя все же появился глаз! — Тото сжался и, немного испугавшись, но все же стараясь держаться уверенно, ответил.
— Надеюсь, моя госпожа позвала не для того, чтобы лишить меня руки или ноги, или того хуже...Я вам и так отвечу: не жизненно важные органы со временем отрастают.
— Когда это узнаешь сам, куда интереснее, — оборвала его Фрея и продолжила, — приведи сюда пятерых. — Сказано — сделано, спустя пару минут в комнате стояло пятеро испуганных оборванцев.
— Сегодня вы послужите чернокнижию! — торжественно начала она, — дотроньтесь все в раз до лба этого господина. — Пять человек подошли к спящему Башету, с опаской протянули свои руки и дотронулись до холодного липкого лба. — Раз, два, три, — начала считать Фрея, — девяносто девять... — Пять трупов валялись перед Фреей, первый умер на двадцатой секунде, последний — на девяносто девятой... Чернокнижница сидела в думах, посматривая на все еще живого Башета.
— Интересно... Любопытно... – размышляла она вслух, а Тото удивленно смотрел на свою госпожу.
Черные вены стали постепенно синеть, а после и вовсе стали незаметными. Зеленый склизкий лоб побелел. Спустя пару часов Башет пришел в обычное свое состояние и просто мирно спал. А когда открыл глаза, нос к носу над ним висело лицо Фреи.
— Ожил? — удивилась она. — ОЖИЛ! ТЫ ОЖИЛ!!! — кричала она, девчонкой прыгая и визжа. — БА-Ше-т — живой! ЖИВОЙ-живой-живой! БА-Ше-т — живой! ЖИВОЙ-живой-живой! — Напевала она, а после остановилась и удивленно посмотрела на него. — А почему ты жив? Почему-почему-почему!!!— и, перекрестив кулачки на миниатюрной грудке, рухнулась на пол и впала в обидчивую задумчивость.
Башет же, не обращая внимания, быстро осмотрелся: земляные, неровные стены тусклые источники света, такой же земляной пол. Нора... Это самая натуральная нора... На земле в непонятных позах валялось шесть уродливых трупов, посреди которых сидела миниатюрная Фрея. Та же выглядела как всегда... На ее длиннющих и хрупких ножках красовались длинные сапоги с небольшим каблуком. Осиную талию стеснял черный корсет. На руках красовались длинные почти до самых плеч перчатки. Какая-то оборванная со всех сторон юбка лежала многогранной звездой. Странным было ее лицо: она от чего-то надела маску, скрывающую все, кроме глубоких, невинных, прекрасных глаз.
— Что с ними? — хрипя, поинтересовался Башет, вернувшись взглядом к телам.
— Мертвы... — печально произнесла Фрея, встав.— Жаль, а я так и не поняла, что первым поражает проклятье. Да и плевать! Башет, мой милый Башет... Сколько лет! Сколько Лет! Ни открытки, ни письмеца... Я думала, тебя давно пожирают могильные черви! Я даже плакала! Честно-честно! Правда недолго. Секунд пять. Зато каждый день. А еще знаешь! Мне интересно, почему ты до сих пор жив!.. Кстати! Их можно трогать! В отличие от тебя!!! Ха-хаха-ха!
— Фрея! — держа рукой затылок, проговорил он. — У меня сейчас голова трещит так же, как твой рот!
— Ничего!!! — вскрикнула она — После того, как ты бросил меня! Спасая свою шкуру, мне безразлична твоя голова! Хотя я чертовски рада, что она на твоих плечах! Ты даже не представляешь, как скучно мне было...
— Что за маска? — поинтересовался Башет, разглядывая свою старую подчиненную.
— Когда ты крысой бежал из хизариуса, многие еще не понимали, какими делами мы с тобой промышляли. Я собиралась бежать следом, но все стихло... Я как порядочный человек всю вину сбросила на тебя. Ты же знаешь, как устроены чернокнижники... А потом стало скучно... Так скучно, что я возобновила старые работы и открыла новые! Когда стали подозревать меня, я уже была на границе. Но меня схватили! Допрашивали-пытали-оправдали. Ты научил меня убедительно лгать. Кого-то казнили. Утвердили обратно в должности. Назначили начальника. Скучного! Потом годы... скуки.
— Что за маска?! – настаивал Башет.
— То есть тебе совсем не интересно, как я жила и как до такого докатилась?!
— Я слышал, что ты разрабатывала тайные техники, а потом начала экспериментировать над людьми.
— Так значит, ты интересовался мной! Как приятно! Приятно! Я бы тебя обняла, но ты заразный! – играла Фрея.
— Маска!
— Да, неудачный эксперимент, —обиженно ответила Фрея, скрестив руки на груди. — Я хотела кое-что... но операции на себе… в лесах... Такая неудобная штука. В общем, я исправлю, как только найду необходимый образец. Не переживай! Когда нам придется целоваться, мое лицо будет кристально чистым.
— Ты ни капли не изменилась...
— Ты тоже. Ух! Какие мы нехорошие! — Фрея направилась к выходу.
— Стой! Ты же уже покапалась в этом проклятье. Скажи все, что узнала! — Он знал, что за всей ее театральщиной крылся коварный и безжалостный искатель правды, готовый копать до тех пор, пока не получит ответ.
— Да так... — разочарованно махнула она. — Сперва меня заинтриговало, заворожило, но как оказалось, простая безделица, ничего особенного. Чем чаще используешь эльвиус, тем ближе твоя смерть. Это проклятье уникально, я впервые вижу такой симбиоз паразита. Понимаешь, тот, кого ты задел, нес в себе кучу маленьких микробов, ежесекундно жрущих эльвиус. Они перешли к тебе... Сейчас они трапезничают и не размножаются, ты, наверное, сам чувствуешь, как силы медленно покидают твое тело. Самое интересное происходит, когда ты пользуешься силой! В такие моменты они размножаются и полностью заполняют тебя. Когда ты произвел скачок, в твоем теле родился миллиард новых червей. Все зависит от количества пищи. Вон у тех ее не хватило и на три минуты. Ты же — кладезь еды. Но даже твой запас исчерпаем. Если не будешь использовать эльвиус, проживешь недели три, максимум шесть. Вступишь в бой или сделаешь еще один скачок, считай труп… — и с этими словами вышла из комнаты.

* * *
Почему именно она... Изначально они были разными. Фрея родилась чернокнижником, как и многие другие тысячи. А Башет сам избрал этот путь. В этой бесконечной системе более тысячи рангов, чинов, должностей и званий. Каждый рожденный или входящий в систему получает свое первое звание - ноль. Система не приемлет семьи, любви и прочего человеческого... Все лишь болтики, винтики.
Башет быстрым, уверенным шагом шел по карьерной лестнице Но разочарование наступило быстро. Это было разочарование властолюбивого человека, разочарование от понимания — всей власти в его руках не будет. Он не сможет стать главой хизариуса — слишком долго к этому идти, а с его жизненным потенциалом он не пройдет и половины. Какого было жить, осознавая это?.. Мучительно, унизительно, раздражающе.
Осознав скорбь собственного бытия, он поменял вектор стремлений и углубился в собственные силы. Со временем он стал одним из лучших специалистов по яду и проклятьям. Именно в тот момент в его подчинение попала молодая Фрея. Узрев потенциал и почувствовав внутреннее недовольство, он постепенно, порциями давал ей разные задания, стараясь уследить за ее мотивами и стремлениями. Она была бутоном, а он стал ее солнцем. Запрещенные техники, незаконные эксперименты, он баловал ее, как ребенка, и так же по-детски поднимала над обществом его она. Спустя годы он оброс подобными слугами, но Фрея выделялась особой страстью и среди алчных, властных, трусливых садистов она была чистым любопытством и холодным расчетом. У нее оказались стальные руки и ее хирургический талант стал развиваться неимоверными темпами, вперемешку с другими немаловажными талантами. Ее страсть к тайным техникам и их разработкой, стало властвующей. Знания ради знаний. Их роднило это. Башет не боялся ставить ей немыслимые задачи, она страстно исполняла их, желая видеть только результат, остальное не волновало ее. Никто из его приверженцев не достиг ни славы, ни богатств. Все, что они нашли — смерть. Последней каплей стало разорение гробницы четвертого главы хизариуса Чернокнижников Эко-Во-Ноятти. Тогда вся элита чернокнижия пустила псов, и удавка вокруг шеи Башета стала постепенно сужаться. Его стали подозревать. А вместе с тем слишком много приверженцев Башета было поймано и допрошено, а после казнено. Никакая осторожность его не спасла, и как только стало жарко, Башет крысой бежал, даже не помышляя спасать или хотя бы предупредить остальных. Кто были они для него? Никто. Люди лишь средство собственного стремления.
Когда все рухнуло, каждый спасался как мог. Многие рванулись из хизариуса, следуя его примеру. В леса... Сколько из них осталось в живых — одному небу известно. Однако Башет был безумно рад, что Фрея не только жива, но еще и в прежнем энтузиазме и в желании преодолеть скуку. Скука... Основной двигатель Фреи, и Башет один из немногих понимал, что же скрывалось под этим замысловатым словом. 
Когда Фрея вернулась, она принесла подобие еды. Быть привередливой в подобном месте необычайно глупо.
— Значит, проклятье передается через непосредственное прикосновение? — Фрея развалилась на какой-то мягкий мешок и, просунув руку под бандану, скрывающую рот, огромный кусок мяса, качнула головой, - чертова Ирга! – Фрея залилась смехом и, чуть не подавившись мясом, произнесла:
- Так вот, где ты болячек понахватал! Ай-я-яй! Даже знатные дамы внутри с червецом! - и еще долго бурно смеялась, брыкая ногами. - Ты не хочешь рассказать, где ты был последние пятнадцать лет? - Башет удивленно посмотрел на нее, про себя подумав: почему пятнадцать? Фрея поняла вопрос и разъяснила:
— Ты как пятнадцать лет официально считаешься мертвым! - Башет усмехнулся.
— Этот век еще не одного мертвеца воскресит! - Глаза Фреи загорелись! Башет чувствовал, как под маской натягивается ее дьявольская улыбка, предвкушающая перемены. - Скажи, Фрея, что ты узнала за последние годы? Или же ты просто бегала крысой от одной норы в другую?
— Я занималась исследованиями эльвиуса! И выяснила интересную вещь. Меня часто мучил вопрос силы. Как ты знаешь, эльвиус еще не так изучен, но я с точностью могу сказать, что все зависит от нас!
— В смысле? - не понял Башет.
- Все просто. Ни родословная, ни какие-то другие факторы не влияют на первоначальную силу эльвиуса. Я даже больше скажу: эльвиус — это мы, и все зависит от нас. Это ни какая-то манна небесная, ни подарок с выше. Он — действительные мы. Если ты внутри урод, никакие внешние краски не заставят эльвиус быть красивым, и наоборот...
- То есть единственная причина почему я слабак, это я? – спросил Башет.
- Выходит, что так. Просто куда развиваешься ты, туда развивается и он. Если ты сам не развиваешься, то и он стоит на месте... – пояснила Фрея. Не верить ей у Башета не было никаких причин. Однажды Фрея похитила более ста девушек разного возраста и проводила над ними множество экспериментов только для того, чтобы узнать, изменяется ли эльвиус с возрастом или нет. Чахнет он или всегда находится в одном и том же состоянии. Тогда эксперимент она не успела завершить, так как весь хизариус начал охоту на Ночную акацию или Темного похитителя — кто как называл этого загадочного похитителя женщин. Фрею обошла стороной эта волна. Даже кого-то поймали. Какого-то мужчину... И обвинили во всем, и публично казнили. Фрея была достаточно умной, чтобы похоронить свои эксперименты с этим козлом отпущения. И если она что-то говорила, она проверяла это самостоятельно, опытным путем.
— Чем займемся?.. - смотря на Башета, как щенок смотрит на человека, виляя хвостом, ожидая, когда ему кинут палку.
- Тогда почему я не силач, если хочу быть силачом? – поинтересовался Башет.
- Если я захочу быть художником, но ничего делать кроме хотения не буду, я им стану? – нанесла рипост Фрея. Башет ухмыльнулся.
- Так чем займемся?!
- Сперва с меня надо снять это проклятье! - Башет встал и направился к выходу, но Фрея осталась валяться на мешках.
- Ты чего разлеглась?
- Быть может, твоя специализация и проклятья, возможно, ты даже один из самых лучших...  Вот только если ты отбросишь копыта, мне снова станет скучно! А я не хочу, чтобы мне было скучно! - Башет уставился на нее, не понимая, на что она намекает.
- Ты хочешь сказать, что я умру?!
- Ничего я не хочу сказать, - Фрея насупилась, - вот только Фред или Фрей... я забыла... Он умер, не прожив и полдня, прикоснувшись к тебе. Сколько на тебе это проклятье? Почти сутки, ты еще разбушевал этого глиста, когда скакнул. Забыл уже? Угадай загадку, сколько тебе осталось? 
- Значит, быстрее надо снять проклятье!
- Башет, а Башет! А успеешь ли? А хватит ли сил?! - Фрея ехидно смотрела на него и всячески кривлялась.
- Говори уже, что ты там выдумала? - Фрея встала, как ребенок, которому разрешили купить сладкую конфету, подскочила к нему впритык, схватила его за воротник почти у самой шеи и пальцем стала водить по каемке, играя с огнем.
- Скажи, Башет, сколько в тебе осталось человеческого? На что готов ты ради собственной жизни? - дьяволица предлагала какой-то контракт, Башет знал, что это один из ее экспериментальных тайных техник, он стоял на грани. Собственно, он всю жизнь стоял на грани. 
- Не играй со мной. Говори уже. - Фрея насупилась и приблизила свое лицо к его лицу так, что почти их губы соприкасались, хотя он чувствовал, как ткань с ее лица уже коснулась его подбородка. - Играешь с огнем, играешь со смертью...
- Игра — все, что у нас есть. Это единственное средство от скуки!
- Чем дальше ты заходишь, тем большего хочешь... - Фрея оттолкнула его и направилась обратно на свой мягкий мешок.
- Какой же ты нудный и серьезный! Будешь так относиться к жизни, скоро умрешь! Ахахахаха! Ты и так скоро умрешь! - Башет был холоден. Фрея остепенилась. - В общем, я что тут подумала. Это проклятье питается эльвиусом внутри тебя. Но если тебе давать другой эльвиус, возможно... я, конечно, не уверена... но есть вероятность... что это проклятье будет поедать тот эльвиус, а не твой. - Башет задумался. - Скажи, я же умница!
- Как это… - Фрея ехидно прищурила глаза.
- Как-то давным-давно… С месяц назад. Я делала эксперимент, суть которого заключалась в перемещении эльвиуса одного человека в другого. Кстати, человек, лишенный эльвиуса, умирает… Видимо, душа и эльвиус не делимы. В общем, мне удалось переместить его. Да-да… Так я хотела приумножить свои силы. Что плохого-то! Но… Этот эльвиус невозможно было применить. Он просто болтался и никак не применялся. В общем, я думала – провал! А тут ты!.. И я думаю… Если его никак не возможно использовать, то, быть может, им можно кормить твоих глистов! В итоге, твой родной эльвиус станет невредимым…
- И где ты собираешься брать эльвиус? – поинтересовался Башет, уже догадываясь, каков будет ответ.
- Посмотри вокруг! Сколько носителей эльвиуса! - Башет задумался.
- И что для этого надо?
- Сперва... Люди. Эльвиус в банках не продается. Тем более если ты хочешь жить, придется много пролить невинной крови. Начнем с этой вонючей дыры?
Башет безмолвно качнул головой… Выбирать не приходилось.
- Да не переживай ты так! Будет весело! Их жизнь пуста, и они все равно найдут смерть где-нибудь через год в вонючей забегаловке за кружкой какой-нибудь гадости! Так пусть уж лучше пойдут на эксперименты! Быть может, с их помощью я разработаю новую технику!!! - Фрея вырвала из пространства свою книгу. - Учти будет, неприятно, больно и да... Есть одна неприятная деталь.
- Что может быть неприятней всего выше перечисленного? - рыкнул Башет.
- Если эльвиус и душа не разделимы, поглощая чужой, ты съешь и душу. А это значит, все воспоминания, мировоззрения, увлечения, страхи и мечты. Надеюсь, ты сильный и не потеряешь себя! - Башет молчал. Но внутри себя, он выстраивал свой духовный стеллаж, расставляя всю жизнь по полочкам, аккуратно, не спеша, чтобы потом ничей жалкий листок не попал на его книгу. - Тото! - рявкнула Фрея, и в дверях появился мужчина, зеркально похожий на Башета, более того Башет чувствовал свою силу в нем.
- Как я вам? - поинтересовался Тото, ухмыляясь. - Что-нибудь выдает?
- Болтливость, - медленно простонал Башет, обходя своего двойника. - Ис - ку - сен..
Фрея вырвала собственную книгу из воздуха, раскрыла ее и их втянуло в нутро книги.

* * *
  - Где мы? - осматриваясь, поинтересовался Башет, они стояли в центре небольшого коридора, слышались стоны людей. Темница? Камеры-камеры по обе стороны коридора и уродливые руки, словно милостыни просящие, выпирают из проржавевших решеток. Пол качается будто мы на судне. Запах препаратов и больных. Тошнит. От куда-то раздается звон идущих сапог и трясущейся связки ключей. Появился из тьмы странный мужчина, слепой или нет? Глаза, словно стеклянные, пустые, не смыкающиеся. В горле торчит непонятная трубка. Грязный и измученный. На лице многочисленные шрамы. На пояснице перебинтованный меч.   
- Мы в моей мастерской. В книге, - пояснила Фрея, - моя личная разработка! Правда здорово? Тебе, наверное, плохо? Первый раз всегда так.
- Что у него с глазами?  - поинтересовался Башет.
- А... - отмахнулась Фрея, - долго объяснять.
- Кто все эти?.. - не договорил Башет, осматривая шатающееся пространство.
- Мои незавершенные эксперименты, - просто сказала Фрея, забрала у слепца ключи и направилась по коридору. Башет шел, заглядывая в каждую камеру. Безумие. Многие были лишены каких-то частей тела, на некоторых просто виднелись операционные шрамы. Наконец, Фрея остановилась, камеры закончились. Она потеребила связку ключей и отворила дверь.
Комната оказалась небольшой. По центру стол, рядом многочисленные тумбы с непонятным инструментом.
- Операция будет долгой и сложной, - начала Фрея, переодеваясь в углу. - Раздевайся догола и ложись на стол.
- Только не изуродуй, - снимая плащ, произнес Башет.
- Я постараюсь максимально филигранно, - посмеиваясь, ответила Фрея. Тото тоже переодевался, сменив образ.
Башет лег на холодный стальной стол. Подошла Фрея и Тото.
— Здесь будем делать надрез, — и указала прямиком под кадык.
— Что! - возмутился Башет.
— Ты что еще в сознании? - приподняв бровь, сказала Фрея. - Тебя и так тронуть нельзя, придется аккуратно работать, чтобы ни одна капелька не упала, так ты тут еще дергаешься! Не переживай, будет еле заметная дырочка. И на тыльной стороне ладони будут... Тото! - И тот быстро чем-то затронул лоб, и Башет потерял сознание.

* * *
Когда он очнулся, в своих ладонях увидел некие трубки. Задел горло и там была трубка. Фрея сидела напротив.
- И что? - поинтересовался Башет неестественным голосом.
- Время обеда! Тото, заводи. - Тото завел растрепанную грязную женщину. - Как жаль, Башет, что тебе придется питаться помоями. Посмотри, у нее даже нет сил на поддержание собственной внешности.
- Что мне делать? - задал вопрос Башет, не желая подыгрывать Фрее.
- Вытяни руки вперед, почувствуй ее эльвиус, а после раскрой рот. - Башет сосредоточился, женщину закрутило, поставило на колени, невероятно закрутило, а после она выдохнула и померкла. У Башета закатились глаза.
- Какого это тебе? - поинтересовалась Фрея.
- Словно книжку прочитал. О пустой и несчастной жизни, где в конце некий Башет, стал одновременно и палачом и спасителем.
- Дальше? - он качнул головой.

* * *
В тот день из деревни вышло трое: мужчина, женщина и Тото. Остальные же были осушены и выжаты, как фрукты в соковыжималке.