Замок без привидений. Глава 28. Сборы, Цаплиц и чу

Глава 28.
Сборы, Цаплиц, и чуть-чуть вурдалаков!

Когда? В какое время суток лучше всего отправляться в дальнюю и опасную дорогу?
- Да ни в какое!!! - разорялся Трабль, распробовавший вкус спокойной и размеренной жизни обеспеченного буржуа. - Я бы сегодня вообще из постели не вылезал. Но поселившийся внутри меня толстый глист по кличке Долг, - чем бы его вытравить? - все кишки уже прогрыз.
Так, наверное, было со всеми, не исключая и самого виновника такого не желаемого путешествия. Лон, обычно не доставлявший хлопот утренними капризами, поскольку вскакивал всегда легко и с обязательной улыбкой на милой мордахе, этим утром проспал часов до десяти. И дело странное, хотя... если по общему настроению судить, то, как раз ничего странного в этом и не было, - никто из взрослых даже не помыслил его разбудить. Потом Стана - вечно нетерпеливая и энергичная - куда-то запропала. Да не в одиночку, а в паре с магичкой. Нашли всё-таки девчонки общий язык после вечерней размолвки. Мужички их дожидаючись, даже волноваться начали, а потом и сами из гостиницы рассосались, огорчив хозяек едва ли не до искренней слезы.
- Пойдём, поищем, что ли? - предложил Траффи, которого совершенно извело маетное, тягомотное ожидание. - Лон, хватай свой кинжал... хотя он тебе вроде и ни к чему, ты у нас и без него парень клыкастый. Но всё равно бери. Мужчина без ножа у пояса - не мужчина, а канцелярский писарь, заплесневелый такой, на облезшую крысу похожий. - Нацепил? Двинули!..
Свои поиски встревоженные мужики начали с... оружейной лавки, где Колумбэ, как дитятя малый вцепился ухватистыми лапками в приглянувшуюся ему игрушку - здоровенную картечницу, и шагу от прилавка не сделала, пока Траффи, держатель партизанского общака, ему её не купил.
- А огневой запас? - ещё поканючил дровосек. - Покупай, давай. Эдил же расплатился.
Траффи недобро посмотрел на обнаглевшего расточителя и не удержался, сделал ему отеческое внушение:
- Эдил расплатился не сполна, - но требуемое всё-таки взял. И то,  каков прок с картечницы без патронов?
- Эдил не полностью расплатился не по своей вине, - проговорил Прак, подозрительно приглядываясь к "заговорённым на нечисть" пулям, "Абсолютным убийцам всего инфернального вплоть до привидений", как гласила рекламная надпись на прилавке. - Всей городской казны не хватило бы. Ох, мэтр Песьць! Действительно мастер дела своего. А что, милейший, пули-то у вас действительно ли любую нечестивую дичь поражают? - не удержавшись, обратился он к держателю лавки.
Лавочник, будучи ростом не мал, глянул на невысокого Рейнгольда, как гордый орёл на дистрофичную мышь - сожрать можно, но, блин, противно. И чего этот карапет пристал к нему, уважаемому с разных сторон человеку?
- Вы, я вижу, юноша от магии далёкий, - начал он профессионально-вежливо, но с плохо скрываемой брезгливой покровительственностью. - А то бы вы, сразу почувствовали всю яростную магическую мощь, которой, буквально истекают, эти чудо-пули... эти шедевры магической баллистики... эти убийцы всего живого и не совсем... эти...
- Вы совершенно правы, любезный, - невежливо прервал речь старшего по возрасту невоспитанный Прак, - я действительно ничего подобного не ощущаю, - он сладко улыбнулся, вольно или невольно подражая одному знакомому юристу. - Но вот незадача, - ласковые, как у питона глаза Рейнгольда, поймали суетливые зрачки торгаша, - я - маг.
- Так, значит, чахлый маг, вяленый. - Дядька тоже был не простой. Такого на голый понт не возьмёшь.
- Рейнгольд, - следопыт предостерегающе тронул чародея за рукав, - ты тут поосторожней - шандарахнешь, чем не тем, а тут пороху полно. Вознесёмся в поднебесье всем кагалом. Этого враля, - он кивнул в сторону лавочника, - мне ничуточки не жаль. А всех остальных, даже тебя, - жалко.
Продавец фальшивых пуль, как-то занервничал, но ещё не сдался:
- Обвиняете!? - заорал он истошно, явно на публику. С расчётом, что торговый народ из соседних лавок услышит и сбежится. Корпоративная солидарность и всё такое. Скопом-то, глядишь, они от этих пройд и отобьются. Миллион зайцев, бают знающие люди, они, разозлясь, и льва задавят. Или вот ещё народная мудрость... Толпой и батьку пи... нать легше. Народ он мудёр, он зазря болтать не станет.
Но Рейнгольд Прак, с мудростью поколений сталкивавшийся редко, всё постигая собственными разумом, лбом и горбом, в очередной раз удивил всех свойством своим находить решения от него никак не ожидаемые. Лавочник базлал визгливо, напрашиваясь на громкий скандал, в котором он-то, собаку на этом скушавший и хвостом не подавившийся, спесь с залётных правдоискателей собьёт, только щурься. Товарищи чародея по беспокойной жизни и целенаправленным скитаниям, подумывали, что Рейнгольд, не совладает с раздражением и всё-таки подпалит верещащему говоруну жиденькие усишки. Плати потом штрафы, на радость торгашу и эдилу. Уж кто-кто, а  законник в таком разе возрадуется невообразимо. Но ничего даже близко к подобному не произошло; бывший студент, усмехаясь ласково, пальчиком только и подманил к себе поближе жуликоватого горлопана. Тот, из опасения, на жест этот отреагировал лишь усилением звуковой волны.
- Ну как хочешь... - тихо сказал чародей и попытки не делая перекричать торгаша. - Сейчас мы отсюда выйдем, - лавочник ещё наддал мощи в голосе, поскольку по улице, совсем рядом, появился патруль Благочиния, - а вместо нас сюда придут действительно крутые ребята...
- Караул! Грабят!!! - голос честного торговца, наверняка, достиг высот горних. Во всяком случае, лавочник очень старался.
Неизвестно, услышали ли его создания небесные, а вот службисты от Благочиния, те - да, услышали, и рысцой кинулись к месту предполагаемого преступления. Старшой у них был ветераном уже облысевшим под высоким кивером, а медали ни единой ещё не имел, как-то несчастливо для храбреца миновали их город разбойники, ведьмы и стихийные бедствия, покуда не посетили глухую на оба уха провинцию некие охотники на нечисть. О, тут как раз его время и пришло.  После усмирения волнений в гостинице... Так, хто там из молодых мяукнул, что они подоспели уже к шапочному разбору? Молчать, плесень погребная! В рапорте что сказано?.. Да бес его знает, что там эдил себе накропал, но благодарность плешивому ветерану всё-таки была объявлена. И тут снова эти для всех и каждого - бедоносцы, а для истинного служаки - кладезь наград и воплощение мечты о сержантских нашивках! Всем патрулём - в пяток буйных голов - они в лавку не впёрлись, просто не поместились, но вломиться старались честно. Дверь с петель сорвали, косяки покорёжили, окно прикладом высадили. Но здесь старший, отчего-то решил, что это уже перебор и велел более молодым (сорока-то всего с  лишком годов) и безрассудно горячим подчинённым пыл пригасить, прыть поумерить. Деспот! Сам-то вазочку с цветочками, что красовалась на входе, локтем на мостовую спихнул... с третьей попытки, а им, значить, не моги. Но ничего, они сейчас на правонарушителях отыграются. Трое скромных тыловых героев, во главе с жаждавшим давно им заслуженных почестей, обнаживши короткие тесаки, кое-как утеснились в оружейной лавке обрушив пирамиду ружей и уронив выставочные доспехи и начали громко призывать всех к порядку. Слова они при этом использовали предельно доступные для общего понимания, чтобы уж ни  у кого сомнений не возникло, что за люди почтили это место своим визитом. Двое отставших товарищей, с видом самым грозным, подпрыгивали за их спинами, придерживая съехавшие кивера и наглядно демонстрируя, что и они здесь, и они готовы, буквально на всё... Ну... почти на всё... Как ни странно, а первым разглядел, потенциальных нарушителей общественного благочиния как раз один из попрыгунчиков. После очередного касания земли подошвами своих тяжёлых сапог, он на ней, грешной, и остался, не пожелав более возноситься и отсвечивать слишком ярко. Ещё и своего, несколько заторможенного приятеля за рукав ухватил, чем и удержал его от действий, может, и героических, но бестолко-о-овых...
- Пущай старшой с этими головорезами толковище ведёт, - зашипел он в волосатое ухо, сопротивляющегося напарника. - Тпр-у-у, тебе говорю. Это ж те самые... из гостиницы. Ты в тот день у зубодёра просидел, а я их в деле видел... краем глаза. И мне хватило!.. Айда отсюда.
- Куда? - непонимающе вытаращился тугодум.
- Подальше отсюда...
Начальник патруля, как ему казалось, уже поймал коней собственной удачи за узду:
- Опять вы дебоширите? - грозно вращал он мутными очами. - Но в этот-то раз, вам не отвертеться и защитой граждан нашего города никак не прикрыться... Ишь, какой разор учинили; товар на полу, латы... Ценный, поди, экземпляр дорогой. А, уважаемый, хозяин?
- Очень... Очень ценный и очень дорогой экземпляр, - закивал головой лавочник. - Смею вас заверить, господин начальник, - кол-лекцио-ённый экземпляр. Да... А ещё они меня пугали...
- Запугивание гражданского населения, - всепонимающе сощурился мудрый страж. - О-о, господа, охотнички, тут вы попали.
Можно было понять нескрываемую радость честного служаки; не далее как вчера вечером, подвыпивший с горя эдил, плакался у него на плече, позабыв о высоте своего чина и извозив солдатский мундир своими соплями. А чего же так убивался большой начальник? А всё от того же... от суммы... Гигантской суммы за его личной подписью и печатью. Да добро бы та сумма шла, на какое богоугодное дело - на поддержание эдиловых штанов, на лечение ипохондрии у эдиловой жены. Да пусть бы даже и на благоустройство самого города - фонарь вот уличный скособочился, и в таком общественно значимом месте, аккурат на выезде с ратушной площади. Тут и возницам радость и простым обывателям - готовое счастье, можно ежевечерне при свете нового газового фонаря пользительный для здоровья моцион совершать. Фланировать, понимаешь, этак гордо туда-сюда, туда-сюда... Красота! А то, что этот фонарь напротив эдилого дома, так то чистая случайность - каприз городского архитектора. И вообще, нечего им, бездельникам, перед окнами постоянно маячить, от дум на благо общества высокое начальство отвлекая. О, как оно могло бы красиво получиться! А вышло черте, что и сбоку бантик - в бюджете города дыра, головомойка от старшего офицерства гарантирована, ещё ведь в лютости своей, столичные чины могут и финансовую проверку спустить... О-о-о, а в гроссбухах-то порядок несколько не идеальный... Виновны же в таком вопиющем беспорядке и безобразии коварные не здешние заброды и... клятый на все лады мэтр Песьць с подпевалами. У-у-у-у!..
По всему выходило, что причина горевать у эдила была дюже сурьёзной. Но тут подвернулся он, скромный герой тёмных улиц, и взял гастролёров (вот ведь уже как оно выворачивалось в мысленно составленном рапорте!) на месте преступления с поличным, тёпленькими.
Траффи, вдруг начало казаться, что пустяковая, беззлобная болтовня с торгашом приобрела, какой-то недоброжелательный, если не агрессивный характер. Он прокашлялся и хотел уже выступить вперёд, чтобы авторитетом своим придавить вех и вся и, по всей вероятности, погубил бы всё окончательно, но наткнулся грудью на предостерегающую руку Рейнгольда и решил дать парню шанс. В конце концов, Прак его ни разу не подводил. Авось, и тут вывернется... да и самому интересно... А страж порядка наседал, словив воображением призрак удачи:
- Это как же они вас пугали?   
Честный со всех сторон продавец приосанился и беспечно пустился в плавание по ласковым волнам не наказуемого вранья, де трындели эти аспиды, что и товар у него фуфло...
- Что есть злобная клевета на всех местных торговцев...
...и что сами они в скандал ввязываться не желают...
- Поскольку сразу по ним видно, что жульё, надувалы и трусы, коим лишь бы деньгу срубить по-лёгкому.
- Вот-вот, - поддакнул старший патрульный, получив веское подкрепление своим обоснованным подозрениям, - именно, что по-лёгкому. Мошенничество плюсом пойдёт.
Букет пришиваемых к делу охотников статей уголовного уложения махрово расцветал от секунды к секунде.
- А кем, говорите, они вас стращали? - патрульные уже и курки коротких ружей взвели. Понятно - с тесаками производить арест не солидно. Они ж не деревня какая, тоже фасон служебный держать способны!
- Пока не сказали. Разве, что вот этот с коротким носом, что для форсу магом себя навеличивает... Да какой с него маг?..
Тут ветерану, что-то неожиданно в глаз попало и в горле, как-то нехорошо запершило. Всё-таки торгашу стоило бы выражаться поосторожней. Хотя... знак-то был для обоих.
- Вот это ботало заявил, что, мол, они-то выйдут, а ко мне заявятся по-настоящему крутые ребята. Да-да, прямо так и заявил. Я так подозреваю, что они хотели на меня огров натравить. Кто ж ещё страшнее быть может?
Сравнение с лютыми горными чудовищами ловцам почему-то не польстило.
- Огров натравить? - взвыл Трабль. - Ишь, нашёл парней круче нас, просто плевок в лицо. Мы сколько раз ограм задницы надирали и не счесть!
- Так-так-та-ак... - хитренько улыбнулся матёрый патрульный, в мыслях примеривая на грудь королевский орден и настоящие офицерские эполеты на свои обвислые плечи. Арест лидеров вооружённой интернациональной шайки - шутка ли?.. Тут стать героем всего Фальбурга, как два пальца об наждак! - а кто должен был явиться к уважаемому торговцу? - А ну, как в разухабистом своём хвастовстве шайка проболтается?
Не пустыми оказались надежды стража Благочиния - Прак не сдержался и ка-ак ляпнул:
- Вместо нас сюда могут прийти... э-э-э... мэтр Песьць с компаньонами. Слышали о таких? Глава юридической фирмы "Песьць и Ку". Они в деле нарушения норм торговли, абсолютно точно круче нас. И вот ведь счастливый случай - из гостиницы они ещё не съехали.
- Ч... К-то?.. - Тут заикаться начали оба и патрульный,  подчинённые которого уже успели предусмотрительно покинуть тесную и душную лавку, и жуликоватый торгаш. - Н-не огры?.. - на всякий случай поинтересовался последний, всё ещё надеясь на чудо.
- А с чего вы взяли, любезный, что огры должны вас посетить? - Рейнгольд в точности скопировал улыбку кругленького мэтра в дурацком паричке.
- Ну дык... вы же сами...
- Что мы сами?.. Постойте, господин патрульный. Куда же вы так быстро?.. - Траффи, чмокнул уголком губ. - Шустро улепетнул. Видать, Песьць и впрямь страшнее огра или даже двух. Кстати, добрый хозяин, визит горных великанов, если вы так на нём помешались, мы вам обеспечить тоже, вполне, способны, но... сначала, всё-таки Песьць.
Лавочник жалко улыбнулся и... цена товара в лавке упала в тринадцать раз. А стрелы с наконечниками простыми железными, десятка три их, а то и поболе, Трабль просто так забрал - лукавому торгашу в назидание.
Потом была покупка ещё одного ящера и фуража для ездовой скотины: и как же дёшевы на здешнем рынке оказались сушёные ящерицы! Слухи о близком знакомстве пришлых ловцов с монстрами юридической казуистики по городу расползлись с быстротой молниеносной. А дорогое двойное седло, для того чтобы в него Лона усадить, когда до леса доберутся? Его им вообще подарить хотели, дескать, товар специфический, особым спросом не пользуется... Враньё! Двойные сёдла и армия и службисты Благочиния закупают - они им для проведения быстрых операций потребны. Тех же огров частым ружейным огнём поливать - куда как сподручнее, нежели пытаться их шкуру пиками продырявить. Но раз дарят - грех отказываться.
Потом был провиант уже для себя. Немного хмельного...
- После всего - опрокинем, - питая некие розовые надежды, высказался Траффи.
Ах, да ещё и сапоги подновили, а уж потом назад - в гостиницу. И всё-таки бабы заявились ещё позже... и с тючками.
- Новые охотничьи костюмчики себе присмотрели, - пояснила Стана взбегая наверх по лестнице. - Не ходить же нам, красивым, в обносках.
- В обносках? - отвалились челюсти у мужиков. - Вы ж в Промее все лавки готового платья прошерстили...
Впрочем, слова эти были сказаны уже в пустоту. Дамочки закрылись в номере.
- А сейчас-то они чего? - недоумевал Прак.
- Примерять кинулись, - пояснил Трабль.
- Так ведь  у торговцев они разве...
- У торговцев, - со вздохом сказал Траффи, - либо освещение не то, либо зеркало мутное, либо... Короче в путь мы отправимся после обеда. Может, того... бутылочку уговорим... чего бездельем мучиться?..
Всё-таки выехали они ещё днём сегодняшним, для чего пришлось вступить в острую конфронтацию с  женской половиной отряда, так и не успевшей из-за цейтнота, как следует всё примерить. И ещё раз - уже по поводу слишком долгого прощания теперь уже мужчин со своими не боевыми подругами.
- А ещё нас торопили, капуши!
Однако тронулись к облегчению местного эдила, который тут же кинулся в храм всемогущего Создателя, чтобы... чтобы искренне помолиться там в полном одиночестве и шёпотом, но горячо-горячо. О чём мог просить небожителя достойный офицер? О сущем пустяке - никогда, НИКОГДА больше не встречаться с бойцами Траффи, окаянным мэтром Песьцем и его кучей племянников.
В недавно покинутой и снова ими посещённой Вурдалаковке, ловцов встретили, как самых дорогих сердцу, родственников. Радость была практически единодушной, разве, что староста выглядел несколько напряжённо, но это вполне можно было объяснить поздним часом прибытия почётных гостей. Больше-то вроде никаких причин для его заикания и тремора всего тела не было.
На этот раз ловцам для отдыха отвели дом очень даже приличный. Пусть большим он и не был - откуда таковому взяться в не самой богатой деревеньке? - но комнаты раздельные для мужичков и дам отыскались. А хозяева ушли спать к соседям. Так-то... Тулли, да и все остальные пытались их удержать, всё-таки неловко, но крестьянин, дородный мужичина в немалых летах, только ткнул пальцем в белоголового подвижного пацана:
- Он у меня поздний, - сказал густо и весомо. - И что бы с ним было, ежели б не вы? То-то... Платить мне нечем, так хоть так отблагодарить, - и развернувшись, ушёл,  крепко прижимая к себе своё вихрастое богатство.
Однако уснуть сразу не получилось, и виной тому были сами охотники. Какое-то время, сначала разбредясь по комнатам, потом снова собравшись в самой большой, они терпеливо ждали Колумбэ. Дровосек, решил, что времени утром не будет, а поговорить о насущном ох, как потребно, и увлёк Око Благочиния подальше от чужих глаз и ушей. Говорили у начальства в доме, при закрытых дверях. Око Благочиния и домашних всех своих по углам разогнал; оно и сказано-то будет немного - многого он и не знает, но сделано так было с умыслом простым, чтобы у ворога хитрого и самой малюсенькой зацепки не появилось. А то пойдёт баба поутру до соседки, по какой надобности, которая при таких делах обязательно у женского полу возникает, и так таинственно, да под страшным секретом, да с добавлением чего и не было вовсе, разговор мужской и выложится. А та-ам... понесёт собака на хвосте и откуда, что пошло, ты, поди - угадай. Никто ведь никому, ни словечка, ни полсловечка не говорил и даже в мыслях не держал, чтобы с соседкой (это с этой-то болтушкой, да она, как решето, сразу всё разнесёт!), чем-то важным делиться.
Ловцы Колумбэ честно дождались.
- Ну, - встретили его на самом пороге в нетерпении, - чего-нить узналось?
- Узналось. Пусть и не густо, но... Не зря, в общем, ходил. Слушайте, народ, и делайте выводы...
После краткого, сжатого рассказа озабоченные охотники долго молчали, думали, может, кто и молился. Что же тут выходило? Поведал Око Благочиния, что в Чёрных Дебрях и не сказать - далеко, так, чтобы было удобно селянам напакостить и снова в кустах схоронится, - обитают две ведьмы. Друга дружку не жалуют...
- Пажити здесь тощие и общие, вот и грызутся. Одна из них кое-какую власть над бестиями имеет. Око Благочиния известил, что ничего особо страшного - демона вызвать ей не под силу, но местных уродцев на подмогу призвать способна. Армию, бает чиновник, ей контролировать не в мочь, а с десяток леших на кого натравить - это запросто. Вторая... о-хо-хо... Со второй сложнее... Она по силе товарке своей уступит, а по вредности запросто её переплюнет. Ботаник она. Чародеи, вам это об чём-нибудь говорит? А то мне это слово не совсем понятно. Вроде травку и цветочки обозначает. Тогда я в толк не возьму, чего меня Око Благочиния именно о ней упредил особо?
Ведьма-травница - это бы, куда ни шло. Им с нею не обниматься, не ручкаться, в гости не хаживать, чайку не пивать. Не отравит, не опоит. Слабо ей. А ведьма-ботаник, даже слабосильный навредить может почище колдуна-перевёртыша. Рейнгольд и Тулли озабоченно переглянулись.
- Хорошо, что мы кружными путями не двинули. Только бы ноги зря били. Ботаничка эта, - бесово копыто ей в седалище! - действительно баба вредная. Если наш приятель её отыскал, - в чём я ни секунды не сомневаюсь, - то ему нас до Дебрей и выслеживать не нужно. Возьмёт он её в оборот, она на каждой тропке у пары деревьев корни заговорит и всё - в ловушке мы: весь лес о нас знает. И это вариант самый безобидный.
- Ага... - сказал Колумбэ, - понятно. Тогда... - он крепко хлопнул себя по коленкам. Жест ловцам знакомый. - Рейнгольд, ты заклятие, о котором я просил, заготовил?

- Заготовил?.. - хмыкнул маг. - Ты о тонкой волшбе, ровно, как о засолке грибов говоришь. Но - да, твоим языком выражаясь - заготовил.
- А при какой надобности, так-то два раза колдануть смогёшь?
- Всего-то два раза, - передразнил дровосека чародей. - А чо сразу муссон не попросишь? Мелочишься, по капельке из меня давишь...
- Муссон нам ни к чему, - авторитетно сказал Колумбэ, - чем бы эта хренота ни была. А вот два раза дождичек вызвать или там один раз, но на двух полянках одновременно - это может понадобиться.
- Да для чего тебе!? - вспылил раздражённый необъяснимой таинственностью дровосека Прак.
- Так... на всякий случай, - зевнул противоза Колумбэ. - Давайте спать, что ли? Завтра день хлопотный. Через болота ведь пойдём, а там наши знакомцы - вурдалаки. И злы-ы-ые... Хотя разумом не охвачу: чего им на нас дуться?
- За вурдалаков беспокоиться нечего, - всплыл следопыт.
- Да я, вроде и не за них. Я больше - за нас, - в тему поправил его дровосек.
- И за нас не надо.
- Почему? - встрепенулась Стана.
- А не скажу, - лукаво улыбнулся Трабль. - Не только у этой орясины есть свои секреты... хорошо-хорошо... обоснованные подозрения. Нет, конечно, всем нам нужно быть на чеку, но сдаётся мне... А, ладно, утро покажет...
Как ни пытали вредного следопыта всей озадаченной командой, ничего он никому не сказал. Пришлось отряду отправляться на боковую с неудовлетворённым любопытством и в зудящем раздражении. За что Траблю было обещано много всего такого, о чём в приличной книге и не напишешь.