Крестная ч. 1 Глава 14

  Баринов открыл своими ключами квартиру Глеба. Осмотрел просторные залы, где все было знакомо, здесь они с женой и детьми приятно проводили вечера, где, казалось, ничего не изменилось, та же мебель, те же картины, идеальная чистота и порядок, вот только гнетущая тишина, стоявшая в комнатах, была чужой и далекой от семейной атмосферы. Баринов не стал ни к чему прикасаться, разместился в кресле у большого окна с видом на озеро и, как будто находясь в зале ожидания, развернул купленную по дороге газету.

  Ждать пришлось недолго, хлопнула дверь. Глеб не зразу заметил отца и немного занервничал:
 - Привет пап, можно было предупредить, я бы встретил.

 - Зачем тебя беспокоить, ты теперь деловой, обремененный заботами о жене, с которой нас даже не познакомил.

 - Ты приехал читать нотации, но сам понимаешь, уже поздно,- Глеб болезненно поморщился, у него голова раскалывалась от ночной юбилейной попойки и трескотни навязчивых девиц.

 - Тебе жить. Мать волнуется.

 - Как она?

 - Сейчас лучше. Должен сразу сказать, что новую родственницу мы в семью не примем, соседям по даче ее не представишь, все люди уважаемые. Озадачил ты нас своим выбором, сынок.

  Баринов достал увесистую коробочку и, открывая, протянул Глебу.
 - С юбилеем,- сказал он.

  Перед глазами мужчин засверкали золотые часы Ролекс.

  - Спасибо, красивые, не ожидал.

  - Возможно, они далеки от того идеала, какой славится твоя сбежавшая невеста, и не такие, как она, дорогие, но мне приятно, что ты заценил.

  - Тебе и это известно? Она немного задолжала, но, что взять с голодранки.

  - Надо же какое слово откопал. Считаешь себя крутым?- Баринова до глубины души покоробили слова сына. Он вырос в деревенской многодетной семье, донашивая одежду старших братьев. После окончания восьмилетки он получил первую в своей жизни новую вещь. Это были недорогие часы, которые мать, прощаясь на полустанке, протянула ему тайком от семьи. Она как будто извинялась, что не может его прокормить и, отправляя в дальние края на учебу, избавляется от лишнего рта. Он понимал, что она глубоко залезла в долги, оценил, и два года отправлял зарплату подмастерья на родину, оставляя для себя редкие премиальные. Часы с пожелтевшим от времени циферблатом наряду с орденами хранились среди государственных наград.

  Глеб заметил, как от едких слов лицо отца перекосилось, и решил, что настал подходящий момент напомнить старику о возрасте.  Подводя итог его слабости, он предложил:

 - Может, пора поделиться крутизной? Отпиши мне комбинат, или любимчику братцу отойдет?

  Баринов не ожидал подобной наглости и, не зная, как поставить зарвавшегося сына на место, посчитал, что пришло время поговорить начистоту.

 - Этот город принадлежит не мне, а сказочно красивой «голодранке», которая тебя бросила. В твоих руках была золотая рыбка, но похоже, Бог все видит и отвел от девочки несчастье.

  Глеба задели слова отца. Баринов заметил, как в глазах сына сверкнула ненависть, помешавшая ему реально оценить положение. 

 - Мне сейчас не до сказок, голова гудит от проблем. Девочка аппетитная, не спорю. Вот только со своей драгоценной чешуи она что-то не наскребла на похороны матери.

 - Ты так ничего и не понял. К сожалению, я не имел права раньше  открыть тебе глаза на истинное положение дел, так как дал слово. Ее отец для безопасности семьи и интересов дела не афишировал, что управляет крупным капиталом. Его супруга, возможно, не успела вступить в права наследства, а дочь даже не подозревает, что богата.

 - Ты хочешь сказать, что комбинатом управлял бухгалтер, скромно живший на одну зарплату, а о его огромном состоянии никто не догадывался?

 - Николай Ильич был финансистом советской закалки, для него лишняя копейка в кассе все равно, что миллион недостачи, так его воспитали. Он не сразу согласился оформить на свое имя счета в зарубежных банках. Основным условием были наши обязательства о неразглашении.

-  Какой-то бред. Выходит, деньги не его, тогда чьи? Неужели ты передал ему свои акции?- воскликнул Глеб, пораженный признанием отца.

  Баринов насторожился, но было уже поздно, он сказал лишнее и теперь не знал, как поправить дело.

 - Не кричи, такие вопросы обсуждаются спокойно.

 - Как спокойно? Все знают, что без твоей указки никто не посмел бы чихнуть в этом городе.

   Баринов пожалел, что затронул скользкую тему, которая, судя по настроению Глеба, могла привести к новым угрозам.

 «Только что потушил пожар в банке, так в собственном доме разгорелся»,-  с горечью подумал глава семьи, не зная, как остудить пыл старшего сына.

 - Может, эти деньги криминальные, и ты не хочешь пачкать руки?

 - Фонд создавался за счет прибыли комбината, с которой были заплачены налоги, так что в этом отношении все чисто.

 - Не понимаю!? Ты был основным акционером и вот так просто отдал свою долю?

 - Я вышел из состава учредителей, этого требовал мой новый статус.

 - Зная тебя, предполагаю, что ты уступил акции по номиналу. А о нас с братом подумал? Нам тоже надо как-то жить. Ну ничего, я вытрясу с наследницы все, что причитается нам по рыночной цене с процентами.

 - Ты этого не сделаешь, я поклялся перед другом самым дорогим, что у меня есть – вашей жизнью и здоровьем.  Прошу тебя не трогать девочку, ее жизнь уже потрепала. Подумай о здоровье  матери, дай спокойно …

  Баринов не решился произнести чудовищных слов и подбирал им замену, но Глеб уже ничего не слышал, он вскочил, как ужаленный, и стал метаться по комнате.

 - На меня наехали столичные, требуют рассчитаться за поставки топлива для котельной, а денег нет, хотя город и комбинат должны мне огромные суммы.

 - Сам виноват, никто не заставлял грести под себя жизненно важный объект. Использовал мое имя? Куда только администрация смотрела.
 
 - Они меня подставили, обещали кредиты, помощь, а теперь не дают  возможности разобраться с должниками.

 - Ты хочешь сказать с жителями, которые давно не получают полноценных зарплат. Мечтал держать всех за яйца, а получил по рукам.

 - Теперь понимаешь, как мне важно тряхнуть наследницу.

  Баринов шел к Глебу с надеждой его вразумить, но сейчас понимал, что начав этот разговор, совершил большую ошибку. Сын сильно изменился, они говорят на разных языках. Он не знал, было ли это следствием воспитания, или повлияли внешние причины, но Глеб стал угрозой для многих, в том числе и для Баринова. Он намеревался рассказать сыну о старых документах, которые его тревожили, и, возможно, они вместе нашли бы подходы к строптивой девушке из банка. Огласка его грехов будет смертным приговором для больной супруги. У старшего Баринова больше не было сил оставаться в квартире сына. Он стал подниматься.

 - Ты уже уходишь?

  Ноги у Баринова налились тяжестью и не хотели двигаться. Не желая показаться Глебу немощным, он попросил:

 - Приготовь чайку на дорожку.

  Сын скрылся на кухне, а отец, переставляя кое-как непослушные ноги, добрался до выхода и покинул квартиру.