Татьяна. 1960 год

Будучи третьим ребёнком в семье, Таня привыкла донашивать обноски за двумя старшими сёстрами. Она всё понимала – мама растит их одна. Отец заболел на фронте менингитом и умер, когда младшей дочке было всего два, так что , она его даже и не помнит. Но в конце седьмого класса мама вдруг купила Тане обновку и торжественно вручила со словами: «На, дочка, носи! Тебе надо поступать в медицинское училище, будешь учиться на акушерку. Пусть хоть одна вещь у тебя будет новая.»  На Танины вопросы, кто такая акушерка, мама отвечала уклончиво. Всё, что Таня поняла – это то, что это очень хорошая профессия и она помогает ребёночку родиться. Остальные тонкости она узнала позже, когда уже стала учащейся медучилища. Она раньше и не предполагала, что дети ТАК появляются на свет, поэтому пока испытывала некоторый дискомфорт. Училась она хорошо. Голова всегда была светлая. Знания давались легко, ни о каких прогулах она никогда не помышляла, поэтому её всегда ставили в пример. Сессия за сессией, практика… и вот, она – дипломированная акушерка с красными корочками распределена в небольшой городок Гаврилов-Ям Ярославской области. Денег не было на то, чтобы снять отдельную комнату. Поэтому пришлось снять пол-койки у бабушки Дуси в маленькой избе. Пол-койки – это значит, что спать приходилось с этой бабулей на одной кровати с колючим соломенным матрасом и такой же соломенной подушкой. От этой бабушки Таня поначалу регулярно заражалась педикулёзом, но стеснялась ей об этом сказать. Волосы были густющие и голова стала чесаться уже больше от частого нанесения керосина, поэтому она всё же решилась и поговорила с бабой Дусей, чтобы пролечить обе их головы одновременно. Хоть эти мучения закончились!
Отделение, в котором работала молодая акушерка, было расположено в отдельном от ЦРБ одноэтажном здании и имело «кричалку»(предродовую комнату), родовой зал, четыре палаты для родивших женщин и палату для новорождённых, оснащённую двумя кювезами, весами и несколькими крохотными кроватками. Были две нянечки, которые чередовались, одна доктор, приезжавшая только на тяжёлые случаи, если её вызывали. И Таня, на которую обрушился шквал работы, затихающий лишь изредка, поэтому изба бабушки Дуси казалась ей оазисом тишины и спокойствия и в которую она прибегала только поспать, и то этот сон могли в любое время прервать, вызвав её на роды.
За несколько месяцев работы Таня научилась принимать роды любой степени сложности, т.к. ждать, пока приедет из Великого села врач, было просто преступлением, можно было потерять либо роженицу, либо ребёнка. Вот и приходилось всё делать самой, благо, что была она девушкой неизбалованной и способной. Таню уважали в этом маленьком коллективе, а она была очень горда тем, что в свои восемнадцать уже сама зарабатывает себе на жизнь и помогает, пусть хоть и небольшими деньгами, матери.
Так и шла бы Танина жизнь, если бы не один случай. Как-то раз у девушки сильно заболел живот. Боль нарастала, поднялась высокая температура. Хорошо, что родов пока не было и она занималась другой работой в отделении. И вот, разнося кричащих голодных детишек по палатам к мамашкам на кормлание, она так и осела с четырьмя новорождёнными на руках, потеряв сознание. Няня подхватила детей, а к Тане вызвала доктора.
С диагнозом:"Острый аппендицит" девушка была госпитализирована в хирургию. Молодой доктор готовился к операции. Всё происходило под местной анестезией. Аппендикс имел атипичное расположение, доктор долго воевал с Таниными кишками, совершенно её измучив. Уже в палате она узнала, что оперировал её хирург Шабалин Игорь Сергеевич, сын главы райздравотдела, молодой, подающий надежды. Он был известен в местных молодёжных кругах под интересным прозвищем «голубые глазки», любил выпить, любил женщин, прекрасно играл на аккордеоне и божественно пел. Таня рассмотрела его во время обхода – и правда, глазки голубые. Красавчик прямо, блондин, с правильными чертами лица. Она торопилась к выписке, но он всё медлил. Таня уже стала переживать, что с ней что-то не так, ведь уже были выписаны даже те, кто был прооперирован позже. Чувствовала она себя нормально, анализы тоже, вроде, были неплохие. Но доктор, совершенно неожиданно, вдруг признался ей в любви. Как же так? Она из бедной семьи и совершенно не готова пока к серьёзным отношениям, тем более с врачом-хирургом, имеющим такую высокопоставленную маму, да и еще слывущим гулякой. Сказав своё решительное «нет», она потребовала немедленной выписки.
Приступив к работе, Таня никак не могла прогнать мысли об этом человеке. «Почему он «гуляка»? Вроде, серьёзный человек, уважаемый в коллективе, врач… Нет… Мама этого никогда не одобрит! Я – не его поля ягода.»
Но он надежд не терял. Каждый вечер, с цветами или с пирожными, он стоял под окнами бабы Дусиной избы и выкрикивал её имя. «Ой, девка, смотри! Спортит тебя дохтор этот хирургическай!» - причитала бабушка. Таня не выходила к нему и деже в окно не выглядывала. Он оставлял цветы и пирожные на ступеньках и уходил. Это повторялось в течение трёх месяцев. Иногда он приходил с аккордеоном и пел. Из соседних домов выходили люди. Кто-то просто стоял слушал, кто-то подпевал, пританцовывая. Это уже вошло в привычку. На Таню уже посматривали, как на недотрогу. Девицы на улицах в голос говорили: «и чего это он в ней нашёл?...» Баба Дуся, и та стала говорить: «Уж может и выйдешь. Чего случится, коли просто на крыльце-то постоишь?» Но Таня боялась. Боялась своих чувств, бушующих в каждой клетке, боялась любви этой, зачем-то пришедшей в её жизнь.
Однажды он пришёл рано, ещё днём. Постучал в окно и без всяких предисловий прокричал: «Танюша, надо срочно поговорить! Я уезжаю на учёбу в Казань на четыре месяца. Я очень тебя прошу  - дождись! Я буду писать». Она выбежала на крыльцо, но сдержалась. Даже руки не протянула. Хотя так хотелось броситься в его объятия! Сказала тихо: «Пишите, Игорь Сергеевич! Я отвечу….»  И ушла, чтоб не расплакаться при нём.
Начались месяцы переписки. Он писал часто, в стихах и в прозе. Все письма о любви. Она сходила с ума, читая, а потом перечитывая неоднократно. Она зачем-то ждала его. Ну ведь нельзя же устоять, когда тебе ежедневно признаются в любви, когда ты сама любишь, но стоят между вами эти проклятые социальные неравенства. Маме всё рассказала. Она покачала головой, сочувственно сказала: «Ох, Танька ты моя, Татьянка! Горемычная ты моя! Не будет тебе в барском доме счастья! Заклюют они тебя…» Она тоже этого боялась. Это-то и сдерживало её. Но ведь любовь!...
Он приехал без предупреждения. Прямо с вокзала заскочил домой, бросив чемодан, побежал к любимой. Мама выскочила из комнаты со словами: «Гаренька, сынок, куда же ты с дороги?» Он остановился, обнял маму. «Мамочка, я женюсь! Я люблю её больше жизни. Она  – самая лучшая девушка на свете!» По дороге купил цветы. Колечко он купил ещё в Казани. Таня, услышав знакомый стук в окно, бежала так, что забыла о всех, взрощенных в своей душе табу. С крыльца впрыгнула в его объятия… Он встал на одно колено прямо здесь, на улице и на глазах у улыбающихся прохожих сделал ей предложение.Был июль 1960 года.
В августе сыграли свадьбу.