Треугольник- Главы- 4, 5, 6

Глава 4. Искушение.

Кабинет графа погрузился в полумрак, освещаемый лишь дрожащим пламенем камина. Воздух был густ от смеси дорогих духов, табачного дыма и чего-то неуловимо запретного. Влад полулежал в кресле, его пальцы нервно барабанили по подлокотнику, когда дверь распахнулась.

Она вошла, и пространство словно сжалось вокруг ее фигуры. Платье, расшитое черно-белыми пайетками, облегало каждый изгиб, а глубокое декольте на спине соблазнительно открывало хрупкие плечи. Рыжие локоны, уложенные с нарочитой небрежностью, рассыпались по плечам, а в зеленых глазах плескалось море дерзости.

Марта с теплой улыбкой: 
— Здравствуй, моя дорогая!

Граф оживляясь: 
— Ну, здравствуй, девочка моя! 

Его взгляд, цвета выдержанного коньяка, скользнул по ее фигуре, задерживаясь на открытых участках кожи. Влад сделал глоток из бокала, пальцы чуть дрожали.

Янус Зверь с хищной ухмылкой: 
— Привет, пацанчик! У нас шабаш!!!

Моника окинула компанию оценивающим взглядом, ее губы растянулись в загадочной улыбке.

Моника: 
— Чем обязана вниманию столь замечательного собрания? 

Голос звучал как мед — сладкий и вязкий. Она сделала шаг вперед, бедро случайно коснулось колена Влада. Граф напрягся, пальцы впились в подлокотник.

Граф с нарочитой небрежностью: 
— Присоединяйся, мы... импровизируем. 

Его рука потянулась к ее талии, но остановилась в сантиметре от цели, будто наткнувшись на невидимую преграду.

Янус Зверь развалившись в кресле: 
— Хаос, милочка. Чистейший хаос. 

Он поднял кружку с темной жидкостью, сделал глоток и скривился.

Моника игриво: 
— А я думала, у вас тут философский кружок. 

Ее пальцы сами собой потянулись к верхней пуговице платья, расстегнули ее. Влад замер, следя за движением.

Граф хрипло: 
— Ты же знаешь, я не люблю философию... 

Янус резко встал, опрокидывая стул. Его глаза горели в полумраке.

Янус Зверь: 
— Душа! Вот о чем мы... 

Он сделал шаг к Монике, но Влад молниеносно встал между ними.

Граф тихо, но твердо: 
— Ян. Не сейчас. 

Тишина повисла в воздухе, напряженная, как тетива лука. Марта закурила, наблюдая за троицей через дымовую завесу.

Моника нарушая паузу: 
— Вы говорили о душе? 

Ее рука легла на грудь Влада, пальцы растопырились над сердцем.

Граф сжав зубы: 
— О той, что ты у меня украла... 

Она рассмеялась — звонко, вызывающе, и наклонилась к его уху.

Моника шепотом: 
— А ты уверен, что она у тебя была? 

Янус сорвался с места, опрокидывая стол. Стаканы разбились, жидкость растеклась по полу, как кровь.

Янус Зверь рыча: 
— Хватит игр! 

Влад схватил его за плечо, но Янус вырвался. Его пальцы впились в шею Моники, но не сдавили — лишь провели ногтями по коже, оставляя красные полосы.

Граф резко: 
— Ян! 

Моника не дрогнула. Ее глаза встретились с горящим взглядом Януса, и что-то незримое пробежало между ними.

Моника спокойно: 
— Ты же не хочешь его потерять... 

Янус отпрянул, как от ожога. Влад воспользовался моментом, чтобы притянуть Монику к себе. Их тела слились в поцелуе — яростном, полном немой борьбы.

Марта кашлянув: 
— Может, перенесемся в более... подходящее место? 

Янус резко развернулся и вышел, хлопнув дверью так, что задрожали стены. Влад оторвался от губ Моники, его дыхание было прерывистым.

Граф Монике: 
— Ты играешь с огнем... 

Она провела языком по его нижней губе, затем мягко высвободилась из объятий.

Моника: 
— А ты разве не любишь, когда жарко? 

Ее пальцы разжали его кулак, ладонь к ладони. Влад вздрогнул — ее кожа была холодной, как мрамор.

Граф Марте: 
— Оставь нас. 

Когда дверь закрылась за Мартой, в комнате воцарилась тишина. Лишь потрескивание дров в камине нарушало ее. Моника сделала шаг назад, ее платье соскользнуло с одного плеча.

Моника: 
— Ну что, граф? Продолжим... импровизацию? 

Влад медленно поднялся, его тень накрыла ее, как крыло хищной птицы. В последних отблесках огня их глаза встретились — золото и изумруд, страсть и вызов.

Где-то в замке раздался дикий смех Януса, и Влад улыбнулся в ответ — безрадостно, по-волчьи.

Глава 5. Яд, пари и молчание, которое лопнуло.

Чай с предательством. 

Солнечные лучи, проникая сквозь стеклянные стены оранжереи, играли на изысканном фарфоровом сервизе с фамильным гербом рода Эвелины. Воздух был наполнен ароматом цветущих орхидей и сладковатым запахом миндаля. 

Леди Эвелина, грациозно поправляя складки платья, сладко улыбнулась: 
— Как мило, что ты согласилась прийти. Я так хотела... познакомиться ближе.

Моника лениво крутила серебряную ложечку между пальцев, наблюдая, как свет преломляется в её гранях. 
— О, я обожаю знакомства. Особенно когда меня пытаются отравить в первых пяти минутах. 

Эвелина на мгновение замерла, но тут же рассмеялась — звонко, как колокольчик, за которым скрывался лёгкий страх. 
— Какая находчивость! Но нет, я просто хотела поговорить о... "Холодном Пламени".

Пальцы Моники слегка сжали чашку, но лицо осталось невозмутимым. 
— Звучит как название дешёвого романа.

Леди Эвелина притворно вздохнула, опуская ресницы. 
— Для Влада это было гораздо больше. Она была его единственной любовью... пока не исчезла. — Она нарочито задержала паузу. — А теперь он видит её в тебе. 

Моника поставила чашку с лёгким, но отчётливым звоном. 
— И...? 

Эвелина наклонилась ближе, шёпотом, словно делясь страшной тайной: 
— И когда он поймёт, что ты не она... тебя сотрут, как мел с доски.

В этот момент дверь распахнулась с такой силой, что хрупкие орхидеи дрогнули. В оранжерею влетел Леон, беззастенчиво хватая со стола чашку Моники. 
— О, чаёк! Можно мне? — Он отхлебнул, причмокнул и ухмыльнулся. — М-м, миндальный привкус... интересно. 

Леди Эвелина побледнела. 
— Это... специальный сорт. 

Леон подмигнул Монике: 
— Знаешь, мне вдруг ужасно захотелось, чтобы ты проверила конюшни. Срочно. 

Моника медленно поднялась, её взгляд скользнул по Эвелине, словно лезвие по горлу. 
— Была рада беседе. Надеюсь, твой следующий яд будет крепче.

Чашка с фамильным гербом разбилась об пол, осколки разлетелись, как осколки терпения леди. 

Пари с Леоном. 

В конюшне пахло сеном, кожей и чем-то горьким — Леон, скривившись, выплюнул остатки чая в ведро. 
— Фу, действительно миндаль. Цианистый.

Моника, скрестив руки, прислонилась к стойлу. 
— Спасибо. Хотя я бы сама справилась.

Леон рассмеялся, доставая из кармана пару игральных костей. 
— О, в этом я не сомневаюсь. Но у меня для тебя предложение... 

Он подбросил кости в воздух, поймал их и замер, глядя на неё с вызовом. 
— Пари. Если выиграешь — Влад признается тебе в любви. Если проиграешь... ты исчезаешь.

Моника медленно подняла бровь. 
— Ты настолько уверен, что я проиграю?

Леон ухмыльнулся. 
— Я настолько уверен, что ты не уйдёшь, даже если проиграешь. Но Влад не выдержит такого удара по гордости.

Моника выхватила у него кости и бросила их на ящик с сеном. Кости перевернулись, остановившись на двух шестёрках. 

Леон ахнул. 
— Чёрт...

Моника оскалилась. 
— Кажется, твой план дал трещину. 

За их спинами раздался хруст ветки. Они обернулись — в дверях стоял Влад. Его лицо было каменным, но в глазах бушевала буря. 

— Что вы тут затеяли? — прозвучало тихо, но так, что мурашки побежали по коже. 

Грегор говорит. 

Тишина повисла, как нож на тонкой нити. И вдруг её разрушил голос, которого никто не ожидал услышать. 

Грегор, стоявший в тени, заговорил. Его голос, глухой и низкий, прозвучал как гром среди ясного неба: 
— Она выиграла. 

Леон выронил кости. 
— Ты... что? 

Грегор медленно повернул голову к Владу. 
— Правила пари — признаться в любви. 

Влад выглядел так, будто готов был разорвать всех на части. 
— Это шутка?

Моника рассмеялась. 
— Нет, признание. Или ты отказываешься? 

Влад резко шагнул к Грегору. 
— Ты предатель.

Грегор лишь пожал плечами. 
— Она смелая. Ты несчастный. 

Леон, не выдержав, рухнул на сено, давясь от хохота. Влад, стиснув зубы, схватил Монику за руку и потащил прочь. 

Не признание в гневе. 

Тёмный коридор. Каменные стены. Гулкое эхо шагов. 

Влад резко прижал Монику к стене, его пальцы впились в её запястья. 
— Ты добилась своего? — прошипел он. 

Моника не моргнула. 
— Нет. Ты всё ещё не сказал того, что должен.

Его дыхание стало неровным, губы дрогнули. 
— Холодное Пламя... 

Моника резко перебила: 
— Мёртво. А я — живая. И если ты не видишь разницы... 

Он наклонился и грубо прижал свои губы к её, в этом поцелуе была ярость, отчаяние и боль. Когда он оторвался, в его глазах бушевал ад. 

— Чёрт возьми... — прошептал он, голос срываясь. — Я не люблю тебя.

Моника улыбнулась. 
— Лги дальше.

Глава 6. Железная Цена Любви. 

Ядовитый подарок.

Комната Моники. Полумрак, разорванный полосами света из-за плотных штор. Вещи аккуратно, почти методично укладываются в дорожный сундук. Каждое движение — чёткое, без колебаний. 

Дверь скрипнула. В проёме, словно тень, возникла леди Эвелина. Её улыбка — сладкая, как пропитка для отравленного лезвия. 

— Уезжаешь? Как жаль… — её шёпот обволакивал, как сироп. — А я принесла подарок: знаешь, Холодное Пламя... ушла сама. Потому что посмела… полюбить другого. 

Моника замерла. Спина — прямая, пальцы слегка сжали край сундука. В глазах — не боль, не гнев, а холодная сталь. 

— Убирайся. — голос ровный, но каждый слог — как удар ножом. — Или твои сплетни станут твоим саваном. 

Эвелина исчезла так же бесшумно, как и появилась. Но воздух ещё дрожал от её яда. 

Последний ультиматум. 

Дверь распахнулась снова — на этот раз с такой силой, что стены содрогнулись. Влад. Безупречный костюм, безупречная осанка, но глаза… Глаза выдавали зверя, загнанного в угол. 

— Ты не уедешь, — произнёс он тихо. Но в этой тишине звенела сталь. 

Моника даже не обернулась. Взяла книгу — старинный фолиант в кожаном переплёте — и бросила в сундук. Грохот эхом разнёсся по комнате. 

— Попробуй остановить.

Он преодолел расстояние между ними в три шага. Руки вцепились в её плечи — и впервые за триста лет эти пальцы дрожали. 

— Ты должна понять, — он говорил сквозь зубы, будто каждое слово причиняло боль. — Я — скала, на которой держится этот мир. Признать, что я сломлен тобой…

Моника рассмеялась. Громко, горько, почти истерично. 

— Сломлен?! — её голос звенел, как разбитое стекло. — Ты даже слова боишься сказать! Любовь — не слабость, Влад. Это единственное, что делает тебя живым, а не статуей на пьедестале! 

Он отшатнулся, будто получил пощёчину. 

Бунт вассалов. 

В этот момент дверь снова распахнулась. На пороге — Марта, её глаза пылали яростью, а за спиной маячила угрюмая фигура Януса Зверя. 

— Ты кретин! — Марта бросила слова, как камни. — Она — лучшее, что с тобой случилось за 300 лет! 

Янус Зверь оскалился, обнажив клыки. 

— Да, Топ. Но без неё ты просто… шут в короне.

Влад медленно повернулся к ним. Вся его фигура излучала абсолютную, нечеловеческую власть. Голос, когда он заговорил, был холоднее зимнего ветра. 

— Вон. Или я напомню, кто здесь хозяин.

Марта плюнула на пол. Янус склонил голову в преувеличенном поклоне — насмешливом, вызывающем. Они ушли, оставив за собой тяжёлое молчание. 

Моника щёлкнула замком сундука. Звук прозвучал как приговор. 

Разрушение. 

— Что ты хочешь?! — голос Влада сорвался, в нём впервые появились ноты отчаяния. — Клятвы? Кровью на стенах?!

Моника подняла сундук. Взгляд — прямой, без колебаний. 

— Я хотела услышать «я люблю тебя». Но ты предпочёл сжечь мост. Теперь я ухожу. Навсегда.

Она сделала шаг к двери. Он не дышал. 

В последний момент его рука молнией вцепилась в её запястье. Голос, когда он заговорил, был похож на треск рвущейся верёвки. 

— Если ты уйдёшь… я сотру этот замок в пыль. И себя вместе с ним. 

Моника медленно высвободила руку. Улыбнулась. Без тепла, без сожалений. 

— Удобно, да? Грозишь смертью, лишь бы не сказать жизнь. Прощай, Влад.

Она вышла. Дверь закрылась. 

Он остался один. 

И тогда — удар. Кулак в зеркало. Стекло разлетелось на тысячи осколков, сверкая, как слёзы. 

В отражении, среди обломков, смотрел не граф. Не повелитель. 

Израненный зверь.