мистические подарки русских сказок 8

 Иначе – смертельная обида: в обыденной жизни это означает вечное недовольство судьбой и борьбу за справедливость, вместо наслаждения бытием, в русской же былине «Сухман – богатырь» эта аллегория приобретает буквальный смысл.  

Итак, Сухман, оказавшись на почестном пиру Князя Владимира, в отличии от остальных богатырей, не может похвастаться ни подвигами ратными, ни силою, ни золотой казной, зато заявляет Князю, что может поймать да принести к столу лебедь белую «живьем в руках, не ранену, не кровавлену». Видимо, это требует особой сноровки и ловкости.   

Видимо — попробуйте поймать гуся на пруду. В принципе это не трудно. Если уметь.


 Владимир заключает с Сухманом спор и дает ему три дня на поимку лебедя. Во время поездки богатырь видит, что Непра-река борется с силой татарскою, которая мостит на ней мосты калиновы, чтобы идти к Киеву. Сухман один побивает сорок тысяч недругов, но трое оставшиеся в живых прячутся в кустах, и когда Сухман изловчается и ловит лебедя, ранят его стрелами. Сухман роняет добычу, расправляется с обидчиками, заклеивает раны листочками и возвращается в Киев без лебедя. Князь Владимир не верит ему и велит за похвальбу заточить в погреб, а Добрыню Никитича посылает узнать, правду ли сказал Сухман. Добрыня едет к Непре-реке, видит там разбитое полчище и подтверждает Владимиру, что Сухман сказал правду. Князь хочет наградить Сухмана:

Буду его, молодца, жаловать, миловать
За его заслугу за великую
Городами его с пригородками,
Аль бессчетной золотой казной до-люби.

Однако обида Сухмана на Князя смертельна в буквальном смысле:

Выходил Сухман с погреба глубокого
И говорил молодец таковы слова:
«Не умел меня солнышко миловать,
Не умел меня князюшко жаловать:
А теперь не видать меня во ясны очи».
Выдергивал листочки маковые
С тыих ран со кровавных,
Сам Сухмантий приговаривал:
«Потеки Сухман-река,
От моя от крови от горючей,
От горючей крови от напрасной!»

Вот не знамо как кому, а мне причину обиды понять не сложно: князь назвал уважаемого человека треплом. А это обида смертная. Ни кого же не удивляет харакири самурая в подобной ситуации????  Сложно психологу понять нормальную русскую душу. Тем более былина имеет алтайское происхождение.

«И в нашей обыденной жизни, в наш прозаический век Сухманов паттерн никуда не пропал, просто принял более мягкие формы: «Назло бабушке отморожу уши», «Назло кондуктору куплю билет, пойду пешком», да «Назло врагам козу последнюю продам». Так, девушка, которую не встретили с работы с цветами после того, как она пожаловалась на начальника, устраивает своему молодому человеку скандал такого масштаба, что отменяется их первый совместный отпуск. Жена, которой муж не догадался купить платье сразу, разгадав ее желание по одному лишь взгляду в магазине, вскоре будет вынуждена покупать себе одежду исключительно самостоятельно, так как муж найдет менее сварливую женщину.»

Уж простит меня автор, но все приведённые примеры не имеют к приведённой былине ни какого отношения — у человека предел унижения, а тут какие то самопальные мазохизмы.

 «А молодой перспективный сотрудник, что так и не снизойдет до напоминания о премии, не сможет подарить невесте обещанный подарок, обидится на начальника еще больше, не сдаст вовремя отчет, подведет всю команду и гордо уволится.»

Почему он должен подвести команду? Если уж следовать приведённой стратигеме, то он сделает ОТЛИЧНЫЙ отчёт, МОЛЧА его сдаст и уволится. 

Бесстрашие, импульсивность.

«Да, читатель, мы уже несколько раз говорили о том страхе, что происходит от слова «страсть» и является для нас путеводной звездой к наилучшей Доле. Но существует и другой страх – здоровый, рациональный принцип самосохранения. Это глас здравого рассудка, что скажет: «Не стоит прыгать со скалистого берега в незнакомом месте, несмотря на то, что ты отличный ныряльщик», «Не проскакивай на красный свет, хоть тебе и кажется, что ты, ловкач, успеешь», «Не садись, шустрый Колобок, к лисе на носок».»

Страх как раз голос подсознания — рассудок действует логически и аргументы у него те же.  А подсознание говорит чувствами. И самое главное — найти консенсус между рассудком и страхом.  Вот лично я боюсь высоты. Точнее я это знаю, что высота — опасна. Но это не значит, что я ни куда не полезу. Если надо — залезу туда, куда ОЧЕНЬ опасно. Или другой пример — люди панически боятся гореть. А паника требует одного — бежать. А вот этого делать как раз нельзя. Надо тихо пасть и тушится.

«Храбрость, отвага, мужество – безусловно являются национально-архетипическими чертами восточных славян. Вспомним не только былинных богатырей, но и Александра Матросова, героев Брестской крепости, артиллериста Николая Сиротина, что один-единственный остановил вражескую танковую колонну и, когда пал смертью храбрых, сами немцы похоронили его с почестями. Необычайная сила и отвага былинных богатырей есть настоящая быль нашего народа. Приуменьшать или недооценивать их было бы кощунством, да и просто подлостью.»

Простите, но отвага и бесстрашие — это ОБЩЕСТВЕННЫЕ дела. Если подобное делается для похвальбы — то это ДУРЬ. И всегда осуждалось.

 «Однако, когда некое душевное качество становится гегемоном в Сознании, срастается с Персоной, превращается в бескомпромиссную данность, человек более не распоряжается этим качеством, он сам становится функцией качества, телесной оболочкой, управляемой архетипическим демоном.»

Видимо один из них — всё пытаться объяснить через былины. Видимо остальные народы храбрости не имели вовсе?
 
«Да, когда подступает враг, богатырь должен взять в руки оружие и защищать свою землю, семью, близких, имущество и себя самого.»

Богатырь защищает общину.

« Но также чрезвычайно важно вовремя оружие сложить, чтобы праведное сражение не превратилось в войну ради войны. Удаль молодецкая, которой в мирное время не находится должного применения, сгубила не одного славного витязя, превращаясь в тщеславное, безудержное лихачество. К сожалению, эти качества чтятся в народе наравне с настоящим героизмом (недаром «русская рулетка» называется именно «русской»). Погибнуть от собственной беспечной удали у славян столь же почетно, как пасть смертью храбрых в бою.»

Мне немного странно это объяснять психологу, но тут как бы сильное противоречие с историей. Название не имеет ни какого отношения к происхождению: так в США американские горки называют русскими, а в Англии сифилис — французская болезнь, а во Франции — английская.  Но, русская рулетка вариант подобной же игры в европейской культуре. С той лишь разницей, что в Европе оставляли ОДИН патрон, а в России ВЫНИМАЛИ один патрон. Вероятность отдать концы такая забава даёт выше, но это как разбираться в сортах дерьма. Откуда возникла эта забава? Как не странно из дуэли. То есть чисто европейского  культурного явления в России, как и в Англии, подобные вопросы решались кулачками. Но, если среди военных дуэли происходили чаще на холодном оружии, то гражданские предпочитали именно стреляться на пистолетах. Почему? Точность пистолета была такая замечательная, что вероятность попасть зависела только от случая. Собственно на поле боя была та же картина: офицер доблестно стоял под пулями, не то что не прячась в окопе, но даже не пригибаясь. Так что дуэль на пистолетах — это имитация сражения. Но вся эта дурь была в ДВОРЯНСКОЙ среде, которая не то что не была носителем народной культуры, но даже по русски не всегда говорила. Так что выводить из былины истоки такой дури — как то странно.  Народ же считал это страшным грехом и самоубийц осуждал всеми способами. В род самоубийцы случалось невест не отдавали.

«Более того, именно такой конец почитается, как наиболее славный, а вовсе не поражение более сильным противником, иначе герой в русском сознании уже никакой не герой. Иллюстрация этого явления дается в былинах «Как перевелись богатыри на святой Руси» и «Камское побоище».»
Интересный вариант почитания. Правда данные повести сложно отнести к былинам, древнего происхождения — битва на Калке 31 мая 1223, все исследователи говорят именно о отражении данной битвы. Причём это именно попытка ОБЪЯСНИТЬ, как так случилось, что богатыри не уберегли Русь? Так же как и повесть Евпатии Коловрате имеет весьма позднее происхождение. Камское же побоище вообще упоминает Мамая, что говорит о её ещё более позднем источнике. И данные повести отнюдь не восхваление, а именно осуждение данного поведения.
Вместо того чтобы рубиться с врагом, Илья начинает молиться и каяться, и от этого вся нездешняя сила вдруг падает сама собой.

Как молилися они спасу пречистому —
А тут пала вся сила поганая.
 (Марк. 81)

Возвратясь в Киев, богатыри расходятся по монастырям и становятся монахами, а Илья после смерти становится святым.

И сделались мощи да святые
Да со стара казака Ильи Муромца,
Ильи Муромца сына Ивановича.
   (Гильф. 121)

В других случаях они уходят в горы, пещеры (по-видимому — недопонятое певцами обозначение Печерской лавры в Киеве) или просто окаменевают, что должно служить наказанием за их похвальбу.
Уже этот краткий пересказ вскрывает и происхождение и идеологию такого прибавления к героической былине.
В эпос вторглась несвойственная ему стихия — вторглись элементы религиозного смирения, церковного учения о ничтожности человека перед нездешними силами. А отнюдь не так, как трактует автор, что ещё раз говорит о попытке подогнать материал под концепцию:



«В этих былинах Киевскому княжеству угрожает «сила татарская». Собравшиеся все вместе богатыри (причем в этой битве мистическим образом принимают участие даже те, кто погиб в более ранних сказах, например, Святогор и Дунай) с невероятной быстротой и легкостью справляются с противником. Но богатырям, как бы мы сказали сейчас, не хватило драйва, не натешилась их силушка молодецкая. Когда старшие дружинники засыпают в шатрах, младшие начинают похваляться, что способны победить даже и «силу небесную».

«Богатыри вступают в новое сражение, но, о ужас, чем больше они рубятся, тем больше становится врагов. В большинстве ранних вариантов былины, обессиленные богатыри в конце концов понимают тщетность сражения с «нежитью», бросаются к горам, чтобы спрятаться в пещерах, но, лишь коснувшись каменной поверхности, сами превращаются в скалы.»

И отнюдь не первая попытка:
Народ не может примириться с тем, что богатыри «перевелись». Для народа они бессмертны. Поэтому М. С. Крюкова, для которой знакомство с текстом Мея может считаться установленным, пропела:

Хошь сказывали ведь некоторые, пропевали-то,
Во старинных-то ведь сказках они просказывали,
Что ведь русские могучие богатыри,
Что приехали ко стеночке городовоей,
К городовоей ко стеночке приехали,
Будто в той-то все стене окаменели,
С того времени будто же все богатыри повывелись,
Но неправда, что богатыри окаменели,
Но неверно, что могучие повывелись.
     (Крюк. I, 34)

Так, в мезенской былине «Илья и Калин» богатыри Илья, Добрыня и Алеша возвращаются с боя. Они видят великое множество побитых ими татар, и это зрелище наполняет их гордостью.

Как поехали они и путем дорогою назад, —
Как лежит-то этой силы да много и премножество.
Они тут же сами себе да удивилися:
Как еще бы естолько силы, дак и то мы бы выбили.
(Григ. III, 38)

В этой песне мертвая сила воскресает, но богатыри побивают и эту силу, после чего спят девять суток и со славой возвращаются в Киев (Григ. III, 98). Никакого покаяния нет. Наоборот, богатыри побивают не только живую татарскую силу, — им не страшны никакие мертвецы, не страшна «сила небесная».
Такой же конец мы имеем иногда и в тех случаях, когда хвастают братья долгополые. Сила восстает, но богатыри во главе с Ильей рубят ее и после вторичного боя возвращаются домой (Марк. 94).
Момент вызова на бой принимает иногда чрезвычайно яркую и сильную форму. Так, в отрывке, записанном в онежском крае, вызов небесам посылают триста богатырей:

Они думали думу крепкую,
Крепкую думу заединую:
«Кабы было кольцо кругом всей земли,
Кругом всей земли, кругом всей орды, —
Мы всю землю святорусскую повернули,
Самого бы царя в полон взяли.
Кабы была на небе лестница, —
Мы бы выстали на небо,
Всю небесную силу присекли,
Самого бы Христа в полон взяли».
(Тих. и Милл. 70)


Приведу точку зрения на образ Василия Игнатьевича, которую  высказал Белинский, несмотря на то, что былина о Василии Игнатьевиче в том виде, в каком она известна сейчас, в его время еще не была известной. В сборнике Кирши Данилова этого сюжета нет. Но имя Василия Игнатьевича упоминается в былине об Илье и Калине-царе (К. Д. 25). Здесь Василий Игнатьевич выступает героем наряду с Ильей Муромцем. По этому поводу Белинский пишет: «Пьянство русского человека есть порок, и порок не комический, а трагический». Этому пороку надо найти историческую причину. Причина лежит в том общественном строе, при котором историческая, государственная активность и инициатива есть привилегия немногих, в то время как большинство обречено на пассивное повиновение. Силы большинства скованы, не находят себе применения и ищут выхода в разгуле. «Неопределенность общественных отношений, сжатая извне внутренняя сила всегда становят народ в трагическое положение», — говорит Белинский.

То есть пьянство и пьяная похвальба осуждалась и осуждалась всегда. А трактовать уход в монастырские пещеры, как делает автор крайне неприлично:

 «Эту архетипическую символику мы разбирали еще в разговоре о витязе на распутье. Камень – символ вечной жизни, связи с прошлыми поколениями. Вот богатыри и застывают, спасаясь от небесной или потусторонней силы, в назидание потомкам. В реальности таких «каменных скульптур» не существует. Однако, еще более долговечным монументом богатырского бесстрашия и бахвальства становится сама былина, ибо, как писала Ахматова:

Ржавеет золото и истлевает сталь,
Крошится мрамор – к смерти все готово.
Всего прочнее на земле печаль
И долговечней – царственное слово.»



«Существует и более жизнеутверждающая, поздняя версия былины. В ней, во-первых, хвастунами становятся Лука и Матфей – «боярские», что сразу позволяет отнести этот пересказ ко временам, где боярское сословие оказывалось в особой немилости, то есть, если уж и не к петровской эпохе, так к опричнине. Во-вторых, Илья Муромец проявляет несвойственное богатырскому нраву мудрое смирение. Он приказывает богатырям отступить, посчитав, что негоже живым с мертвыми сражаться. И как только богатыри исполняют приказ Ильи, видят, что сама собой «повалилася вся сила неверная»:

И говорил тут стар казак Илья Муромец:
«Уж вы ой еси, дружинушки хоробрые,
Уж вы сильни могучие богатыри!
Нам живыма с мертвыма не ратиться,
И отступите вы от дела-то от ратного».
И повалилася вся сила неверная.
И поехали они да ко белым шатрам.
И стречают два брата-то Суздальца,
А Лука-де, Матфей, дети боярские:
«И вам бог помощь, удалы добры молодцы,
И проздравляем-то мы вас с Камским-то побоищом».


Этот новый пересказ позднего автора является чрезвычайно важным духовным прорывом русской души! Такое развитие былинного сюжета дает новую жизнь погибшим богатырям, указывает спасительный выход из многовекового каменного заточения.»

Времена Петра? А ни чё, что в те времена такого сословия уже просто не было?  Если уж богатыри не знали, что они сражаются не царём индийским, а не с иудейским, то есть хазарским, то помнить о детях боярских во временах Петра очень сложно. Ну а опричина дело не исправляет — записана она была в старообрядческой среде, которая как раз старые, допетровские порядки, идеализирует.  Так что опять не то. Тем более предпочитать один вариант из почти сотни — как то странно и делать из него выводы, которые противоречат остальным — очень странно. Смирение — это христианская добродетель. Так что она применима ко всем временам от 13 до 17 века. Но это сложно считать древнеславянским эпосом: тогда уже Руси не было, а была уже Россия. Но я помогу автору:
Изучение некоторых деталей этой былины дает возможность приблизительно датировать соответствующие части былины. Кабаки появились в России со второй половины XVI века. Слово «кабак» — татарского происхождения. Оно первоначально означало постоялый двор. И. Г. Прыжов пишет: «В Москве, в начале XVII века, было, кажется, не более двух-трех кабаков, но к концу века они увеличились неимоверно».
Описание кабака, какое дается в былине, исторично для Москвы XVII века. «Гости кабацкие разделяются на два главные рода — одни придут, выпьют и уйдут, другие вечно сидят и пьют. Пьющие на кабаке опять разделяются на два рода: одни — пьяницы из народа, так называемая «голь кабацкая». Это — нищие, беглые, бродяги, воры, мастеровые... Другие же — пьяницы, вышедшие из городского общества, называемые «кабацкими ярыгами». Это — духовные, бояре и подьячие».

Так что былина именно времён Алексея Михалыча. А не славянская.

 

«Чтобы освободиться от своих «каменных доспехов», выйти из оцепенения, из обездвиженного состояния, в которое заточает нас Персона, нам также стоит как следует испугаться!»

Оригинальный вывод: а ни чё, что лечение испуга, страхов, маний — весьма широкая нива приложения сил как психологов, так и психиатров?