Мистические подарки русских сказок 9

«В данном случае это означает признать существование сил, что значительно превосходят нас. Прежде всего нужно признать реальность.»

Я не совсем понял — мне надо признать реальность Кощея и Мораны? Автор не заигрался? Ах да, это же у него всё происходит в башке. То есть автор призывает отказаться от  рационального контроля? Именно сознание и персона у нас главные? Или нет? Надо покориться воле более могучих сил?

 « Правда состоит в том, что твоя жизнь проходит здесь и сейчас, то, что ты имеешь сегодня и есть твоя реальность. Она не нравится Вам? Так пора по-честному испугаться! Если Вам хорошо за тридцать, также как и мне, пожалуй, пора перестать убеждать себя в том, что с рождением детей еще успеется, что еще не время начать собственный бизнес/ поиски новой работы, что с опостылевшим супругом еще, может быть, все наладится и т.д. и т.п. Пора признать и испугаться скоротечности времени!»

Скоротечность времени какое отношение имеет к  мифу? В мифе время циклично.

 «Пора признать свою невластность над ним. Пока мы упрямо боремся с нежитью, доказывая правоту собственных убеждений, наше настоящее уходит, мы превращаемся в каменные мемориалы своей собственной несостоявшейся жизни.»

Ах, вот оно что.  Только для этого придётся признать, что надо покорится монголам, Богу и начальству. Начать юлить, вымаливая премии. И ещё массы вещей, которые мы относим к рабской психологии. А ещё лучше признать, что жизнь проиграет смерти и не тянуть — петля или мост поставят точку в этой бессмысленной борьбе с неодолимой силой.  Ведь так логично. Но я не логичный чел, так что буду верить в то, что я хоть сколько то могу противостоять воинству.





«Архетип Персоны в славянских мифах и сказках. Часть 1.
Каковы особенности общенациональной Персоны восточных славян? Эта загадка, к счастью, в отличии от тех, что задает Баба Яга, решается просто. Мы знаем, что Персона – это идеализированные аспекты Я, те качества, что почитаются в социальной среде более всех прочих. Вот и все, осталось решить: кто же он – самый прославленный и достопочтенный персонаж русских былин и сказок? Сия тайна не велика есть, перед взором всех моих знакомых, которых я опросила, также как и перед моим собственным, сразу предстали три богатыря с картины Васнецова. При этом все мы знаем и чувствуем, что главный среди них Илья.  Добрыня Никитич и Алеша Попович будто существуют для того, чтобы уравновешивать буйный нрав, чрезмерную прямолинейность и угрюмость сурового Муромца.»

Уж не знаю как автор, но вот всероссийский опрос на Имя Россия выдвинул Сталина, Владимира Мономаха, Александра Невского, Андрей Боголюбский, Иван Грозный... Личности действительно схожие — у них мозг был впереди трепетных чувств на километры. То есть идеалом русского общества - холодный расчёт, примат общественной пользы перед личным благом, примат справедливости перед законом письменным, строители и собиратели, отпор находникам любыми средствами, но не с целью возвеличивания себя, а как способ сохранить народ. Это именно то, чего русский народ желает видеть в себе. Не видит, а ЖЕЛАЕТ видеть.



«Надежность и ответственность.
Пока Илья Муромец стоит на страже Руси-матушки, ей ничего не угрожает. От любой напасти спасет богатырь «веру христианскую, стольный Киев-град, вдов, сирот, бедных людей». Коли сунется на Русь какой супостат – Илья тут как тут. Он – надежда и оплот государства Киевского.»
Действительно, ну чем не идеал? Причём именно как идеал всеобщий держать слово без надсмотрщика, делать дело на совесть...
 
««Вся школа на мне держится», – говорит уже упомянутая тетя моей приятельницы. Грандиозно! Чем Вам не Илья Муромец, только в юбке и в очках, да с указкой вместо меча? Ее самоотверженная работа, безусловно, заслуживает глубочайшего уважения. Директор школы должен ежедневно воздавать хвалу небесам за такого зама. Нужно ли говорить о том, что для нее самой руководитель является «бесхребетным, безответственным болваном, совершенно не способным решать никакие вопросы»? А как иначе, куда девать теневую проекцию своей гиперответственности и, практически, всемогущества?»

Действительно отличный зам. И я не могу решить это самомнение или реальность: директор действительно может быть тряпкой и идиотом, но с таким тылом ему ни чего не угрожает.

« Однако Тень ее грандиозной Персоны уже не вмещается в коллег. Каким было для нее ударом, когда сын («сын Педагога!») попал в милицию с коробком марихуаны! А еще после развода в ее жизни уже девятнадцать (!) лет не было ни одного мужчины.»

С сыном ни чего удивительного: он ощущает ответственность ТОЛЬКО перед мамой — думаю ему даже в школе рыло не били, а предпочитали не связываться, так что у парня выработался рефлекс — мама не знает, значит ни чего и не будет. Ну а мужики... Где она их встретит? В школе только школьники и трудовик с физруком. А на остальное у неё просто нет времени. А так, может ещё и не красавица, да и характер тяжёлый. Или требует не мимолётного романа, а свадьбы?  В моей молодости такими было процентов 99% девиц. Даже поцеловать было — событие.

«А еще к пятидесяти годам она имеет целый мешок заболеваний: от язвы до гипертонии. Само собой разумеется, ни личной жизнью, ни своим здоровьем заниматься ей некогда.
В том-то все и дело, богатырская надежность и ответственность в жизни обыкновенных людей оборачивается в полную ненадежность и безответственность по отношению к самим себе.»  - ну, собственно я именно это и сказал.

«Альтруизм, бескорыстие, гегемония общественного над личным.
Мифологема идеального Героя у всех народов подразумевает некое самопожертвование ради счастья других. Однако в русских былинах сама идея жертвы возведена в культ: если ты не испил горькую чашу до дна, нет тебе уважения. Обрел богатство, женился на умнице-красавице, заслужил признания государя – все, уже не герой в народном представлении! Хочешь всеобщей любви и почитания – страдай! Желаешь хотя бы уважения – будь как все, небогатым, не особенно счастливым в личной жизни, откажись от заслуженных привилегий.»

Начнём с того, что всё же не надо 1000, а то и 4000 лет запихивать в один мешок: даже в самый большой плавательный пузырь не поместится океан. Итак, личное признание. Князь постоянно жалует богатырей. Все они женаты, даже престарелый Илья, он мало того что женат, так ещё и Соколика прижил, а потом мочканул его в бою. Так что были богатыри богаты, но не кичились этим, были женаты и не скрывали это, обласканы государем — и ни кто не ставил в вину им это. Более того — осуждали князя за то, что не давал злата — серебра. Но они богатыри, а не герои.  Герой — именно жертва, что противостоит Року. И побеждает его, даже своей смертью. Да, герой на то он и Герой, что должен погибнуть. И именно для счастья других. Иначе он не просто не герой, а просто удачливый парень. Ну вроде как Стенька Разин — был богат, девок имел — иной шах нервно курит в сторонке. Был уважаем и любим царём, народом. Но не герой. Герой это не роль, а краткий миг. И именно блаженны положившие душу за други своя. Так что тот же Иван Сусанин, ни кого не убивший — народный герой, как и Ермак, положивший душу, оберегая по сути бегство своих товарищей, а вот удачливый Садко — нет. Он лихой парень, удачливый купец, надёжный воин, но он не дошёл до конца. Так что он — не герой.

 «Достоевский, недаром названный «зеркалом русской души», писал: «высочайшее употребление, которое может сделать человек из своей личности, из полноты развития своего Я – это как бы уничтожить это Я, отдать его всем и каждому безраздельно и беззаветно».»
Я не знаю, зеркалом чего является Достоевский — по мне мазохист от ума лишнего тронулся разумом, но я так и не понял, что он жаждал сказать: человек должен быть в миру с миром и Богом, но вот требовать от него отречения ни кто не мог — это удел святых. Того же Серафима  Саровского, что в молитвенном служении стоял всю смуту на камне. Но на то он  Святой, что он это делал сам и ЗА ВСЕХ.

«Приоритет общественного над личным первоначально обусловлен у восточных славян природными условиями: в суровом климате по одиночке или маленькими семьями было не выжить, культивировать территорию, густо покрытую лесами, можно было только крайне трудоемким подсечно-огневым способом, требующим огромного количества рабочих рук. Этот способ был также и весьма опасен, оплошность одного могла стоить жизни целому поселению. Поэтому первая часть мушкетерского девиза «Один за всех» издревле является для нашего этноса архетипической данностью.»


Прямо слышится  родное, архетипическое:
 стою на асфальте
Я в лыжи обутый,
То ли что то не то,
То ли я …. Того.
И начнём экскурс в историю и этнографию. И вот мы видим, в куда более жёстких условиях, чем Польша — место формирования славян, семья Лыковых жила более 50 лет. И неплохо жила, пока добрые люди не занесли им грипп и прочие  блага цивилизации. Смотрим дальше  - в скандинавских странах НЕТ ни каких крупных общин. Там люди жили хуторами, так же как и в Исландии и Гренландии. Где климат куда более суровый. И куда не сунемся — нет такой уж особой необходимости кучковаться — даже чукчи и те небольшими родами отвоевали себе огромное жизненное пространство. При этом для них собрать две сотни бойцов — проблема. Но как то культивировали огромную лесную страну.  На территории современной России жили разные племена самого разного генезиса. И все они жили НЕБОЛЬШИМИ общинами.  А то и отдельными семьями. Причём те же мордва занимались тем же подсечно — огневым земледелием. Более того, этим земледелием занимаются ВСЕ примитивные земледельческие  племена по всему миру. И опять таки малыми группами. Вот невезуха то....

Теперь глянем на московскую Русь. И что видим? Деревня в десять дворов — БОЛЬШАЯ. Что за ерунда? Может реально подсечно-огневое земледелие у нас так трудоёмко?  Самое главное, чем же оно так опасно то????? Вот тут тайна сия велика. С чего начинается разделка делянки? Как это не смешно — с рубки леса. Деревья рубят, обрубают ветки и вывозят. Обычно плотами, но с больших могут дождаться зимы и вывезти санями. Причём эту работу выполняли даже скандинавы, которые жили соседскими общинами. Куда вывозят? А вот тут у русских было просто непочатый край рынков сбыта — обожали они строить города. А огораживали они их срубами. На что требуется масса леса. Но и на обустройства хозяйства требуется его масса.  Но не обязательно его вывозить весь и сразу — сложим в бурты и пусть сохнет.  Что делаем дальше? Корчуем пни. И тут только наступает очередь огня: из веток, пней, нестроевого леса выгоняем смолу и дёготь, а остаётся не менее ценный уголь. Но это если переселились осенью и не спешат. А спешат, так и пни подождут: сжигаем ветки, кустарник, траву и пашем, точнее рыхлим сохой. Засеваем. И можем рубить дальше. Вплоть до осени, когда надо сеять озимя. В перерывах — сено накосим на полянках. Рыбу на нересте наловим. В линьку — птицы нахапаем. А зимой будем лес возить, уголь жечь, срубы рубить. Какие себе оставим, какие в город свезём.  Вот как то так. В чём опасность — ума не приложу.

«Илья Муромец, как мы помним, в своем беззаветном служению Матушке Земле Русской не нажил вообще ничего личного – ни двора, ни казны, ни даже постоянной должности при дворе Владимира, а также ничего личного и не пережил – не было любви ни к женщине, ни к родным деточкам.»

Как не было ничего? И казна была, и жена с детьми. И должность — боярин. Это по западному — барон. Так что всё у него путём. Не придворный? Так не та должность у него — надо землю стеречь, над десятниками догляд держать, да смердов обучать ратному делу. В случае чего — вести набег на врага весной, отбивать его осенью. Так что сидеть и дармоедничать — не по нему.

 «Единственное, на что претендовал славный богатырь, так это на доброе имя и уважение при дворе Киевского князя. Помните, в какую ярость пришел постаревший Муромец, когда его не узнали в княжеском тереме после шестидесятилетнего(!) отсутствия? А ведь всего-то на всего, что не узнали! Не палками же погнали, не бранью ведь встретили, а лишь усадили не на самое почетное место за княжеским столом.»

Это не доброе имя, а именно ДОЛЖНОСТЬ. А то, что не узнали — это беда уже служек. За что и получат по башке от князя.

 «И нет, чтобы сразу сказать, мол: «Ребята, это же я – Илья Муромец», но богатырь так осерчал, что устроил дебош, да пригрозил убить самого Князя с Княгинею. Как же, его – первого богатыря на Руси, и не признали! Подумаешь, постарел на шестьдесят лет? Обязаны были узнать, и все тут! Должны были каждый божий день надеяться, что соизволит он почтить стольный град своим визитом!»
Должны, должны. Он же не брехливый психолог. Он по временам ВОВ — командир фронта. Так вот, что бы такого безобразия не было, служка должен ВЕЖЛИВО встретить гостя, умыть приветить, расспросить о имени и роде его и усадить на почётное место. А люди по проще так вообще сажали гостя на более почётное место, чем хозяин. А всё почему? Да мало ли кто явится? Это вот к крещёному Владимиру богатырь пришёл, а в нехристю мог и бог заявится. Тот же Перун, к примеру. Да и предки могли заявиться. Вот эти то за такую встречу так настучали бы по башке, что мало бы не показалось. И скорее всего это именно переделка подобной истории из времён язычества.

Но открою страшную тайну: такие истории есть во многих мифологиях. Если не во всех. Аналогично ведёт себя Морозко с сёстрами — вежество награждается, а грубость — карается.
 
«Да не прогневаю я Перуна, но здесь, сдается мне, встает простой логический вопрос: а такой ли уж Илюша, на самом деле, альтруист? Так ли бескорыстна  его служба родине?  Слово «корысть» ранее имело куда более широкий смысл, нежели «жадность к богатству», это вообще любой кровный интерес, любое собственное желание: «Как молоденьку ведь взять, да то чужа корысть» – рассуждает богатырь о возможности брака. Да, жена, казна, высокая должность при Князе – не Муромцева «корысть», а вот слава и почет – другое дело! Он не раз говорит Князю Владимиру, что ему ничего не надобно за верную службу. Однако из эпизода ссоры с Владимиром выходит, что еще как надобно!»

Из этого эпизода следует только то, что следует: он член родового общества.  Ему реально ничего от князя не надо — он РОВНЯ князю. Так что выглядит это примерно так: приехал Трутнев с Порошенко на переговоры в Женеву, слово за слово и сцепились. Только у Порошенко охраны нет рядом, а у Трутнева кулаки свои. Ладно времена не столь брутальные, а то досталось бы Порошенко. И Трутневу от него НИ ЧЕГО НЕ НАДО.  И тут примерно тот же уровень отношений.

Почему то все рассуждая о киевском князе забывают, что он был отнюдь не Пётр Первый. Он был ПРЕДВОДИТЕЛЬ дружины. Защищал страну. За это ему платили некую плату. Он выполнял роль третейского судьи. И ВСЁ. Да, он имел почёт и уважение, но это не значит, что по его свисту мыши начинали танцевать канкан. Так что поведение Ильи тут как раз нормальное: это он нужен Владимиру, а ему Владимир не сплющился. То есть Илья тут СТАРШИЙ.

«Каждый раз, когда близкий человек говорит Вам: «Мне от тебя ничего не нужно, лишь бы ты был рядом», это означает буквально следующее: «Мне нужно от тебя ВСЕ. Ты передо мной в священном, неоплатном долгу. Я рассчитываю на все твое время, и вообще на всю твою жизнь. Если ты хоть раз сделаешь не то, что я от тебя ожидаю, ты подлец, кровопийца и предатель». Каждый раз, когда с Вас за оказанную услугу великодушно не приняли ни  ответной любезности, ни денег, ни бутылки водки, ни борзых щенков, будьте уверены, отныне добродетель уверен, что с Вас можно просить что угодно. Если Вы не готовы на такой оброк, лучше сразу уточните «цену вопроса». Иначе в самый неподходящий момент Вы увидите грозящий палец Чуда-Юда со словами «Должок… должо-ок!»»

Да, тяжело жить психологу. В общем я не знаю как там у психологов и прочих неоязычников, а вот у нас, у русских это выглядит немного иначе. Возьмём такой обычай как посоха. В других местах она называется помочь. Может где ещё как по другому. Суть дела не меняется. Например мне надо поставить сруб. Я могу нанять каких ни будь рязанцев косопузых, а могу прибегнуть к помощи друзей. Денег нет, а дом — надо. И вот я зову село и друзей на посоху. Естесственно хозяйка накроет стол, но и тут ей помогут бабы со всего села. Придут. Ну не все. Но от каждой семьи скорее всего кто то придёт. Ибо не придти — это хуже, чем войну объявить.  Причём всем, кто придёт. И вот мужики со всего села будут строить мой дом. Причём КАК СЕБЕ. Без пригляду. И вся награда — я их накормлю. Так зачем? А затем, что когда уже они меня позовут, то я тоже приду. Да ещё детей приведу. Тут уж мне без вариантов. И так же как для себя. От души. Надо будет что то? Бери, пока мне не понадобится.  Надо будет помощь моих знакомых? Я САМ пойду просить знакомого. И ЗАДОРМА. За такое кроме спасиба ни чего не дают — иначе обидишь смертно.  Будет скандал — пойду скандалить. Будет кулачка? Пойду на кулачки. Будет так, как в Сагре? Возьму ружьё, обзвоню всех друзей и они так же приедут с ружьями и наглыми рожами. А то и ещё своих привезут. Вот именно это и покупают в посоху. То, чего не купишь ни за какие деньги. Ни когда и ни при каких обстоятельствах. У меня деньги будут лежать на столе, в доме не будет даже кота, ни кто из мира не возьмёт. Так что позвать на посоху — просьба принять в мир. Вот что покупал Илья службой у князя: придут находники — придут все. А кто не придёт — тот изверг и лишится поддержки ВСЕХ. И большего ему не нать. Так что Князь — это только символ такой  координации.

«Но случается еще и так, что кредиторами-благотворителями являемся мы сами, однако не получаем благодарности за свои светлые чувства, за благородные поступки. Да, это неприятно, порой больно до слез. Когда ты прокричал: «Один за всех!», и отважно ринулся в бой, ты, кажется, заслуживаешь того, чтоб услышать ответное: «И все за одного!» К сожалению, так случается отнюдь не всегда, а лишь до тех пор, пока интересы «одного» не встали в разрез с потребностями «всех». Даже сами три мушкетера в последующих сиквелах Дюма разошлись. Такова жизнь, а борьба с ее законами дело заведомо проигрышное.»

Разошлись, но даже во враждебных лагерях помогали друг другу. Ибо кровь — не водица.  Так что даже у них — посоха. А нет, так теперешние союзники им же наплевали бы в рожи.

«Как еще господствующий принцип коллективности отражается на личном уровне представителей нашей нации в рамках разговора о Персоне? Альтруизм – забота о благополучии других, самоотверженность, непривязанность к себе и своему. Однако, вопрос, что считается «своим», а что «чужим» имеет вариации. Для одного, как у вышеупомянутой тети-завуча, «чужой», а, следовательно, первостепенной, является работа. В таком случае «своим», малосущественным, становится собственное здоровье, личная жизнь и семья. Является ли благом эта жертва? Особенно, если задуматься, что Природа или Бог дали нам именно это тело и эту жизнь, и ответ мы несем, прежде всего, за себя?»
Могу сказать только одно: автор может задавать такие вопросы только потому, что кто то, поколение за поколением жертвовал собой, что бы у неё была возможность об этом думать. Так что самим фактом своего рождения она уже приняла эту жертву. Так что теперь просто ищет способ не исполнять долговые обязательства.
 
«Но расстановка «свое – чужое» может быть и диаметрально противоположной, когда, например, Прокол Анисимович забывает доделать годовой отчет, потому что жена попросила его срочно купить персиков…»

Бедный. Вот такому можно не то что премию, зарплату забыть. Что бы не путал свои обязанности. 

«Гордость, чувство собственного достоинства.
Архетип Персоны содержит своеобразный парадокс: чем она крепче срослась с «носителем», тем более она хрупка, тем больших жертв требует от хозяина, который, на самом деле, давно стал ее рабом. Для ее поддержания требуется все больше ресурсов: сил, времени, энергии. Все душевные порывы, все чувства кладутся на алтарь раздувшейся Персоны. Так происходит до тех пор, пока она не лопнет, но одновременно с ней гибнет и сам человек, ибо они стали одним целым. Гордость такого раба-хозяина, в свое время весьма позитивная и оправданная реальными свершениями, обращается в гордыню. Чувство собственного достоинства, также изначально справедливо заслуженное, оборачивается высокомерием, заносчивостью, спесью и чванливостью.»

То есть гордость и достоинство — пережитки родового строя. Вот только непонятно, как же это можно того ОСКОРБИТЬ? Например автора.  А так, автор делает открытие, которому более полутора тысяч лет: Гордость — чувство, которое можно испытывать только в коллективе — уважаемые люди заслужено оценят тебя, если ты поступил достойно. Но если их не уважать, то ЛЮБОЕ чувство превратиться в ОТТОРЖЕНИЕ коллектива, носитель будет искать ЛЮБУЮ возможность выделить себя из коллектива. Эдакий лотос в болоте, к которому не пристанет грязь. А все вокруг — быдло.  Так вот, для Ильи любой старик — выше него, ибо он младше по возрасту, любая женщина — мать или сестра. То есть он не возвышается над миром.  Он коллективист.

 «Окружающий мир терпит зарвавшегося героя недолго, не смотря на все его предыдущие заслуги.»

Вопрос сложный — я не заметил, что среди самоубийц много мошенников. Скорее там больше их жертв. Одно это говорит о том, что этот тезис весьма не универсален.

 «Но еще прежде того, как как он утрачивает уважение и свои исключительные права, герой, порабощенный Персоной, теряет свою душу – Аниму. 
В процессе отождествления с Персоной Илья Муромец, к счастью, не первый на Руси богатырь. Во-первых, все связи с Анимой – душевным, феминным, чувственным, у него заменяет материнский комплекс. Прельщается женщиной он лишь единожды – Святогоровой женой, которая чуть не приводит его к смерти, но в результате умирает сама. С тех пор в жизни Муромца «первым делом самолеты», ну а девушки, а девушки… никогда. А во-вторых, не может главный народный герой совершить очевидную глупость и низость!»

Вот сколько раз твердили миру, что был ЖЕНАТ Илья? А учитывая отсутствие ЗАГСа, то и не раз? И звали её Златогорка, баба Горыница.  И не трогал он жену крёстного брата — вот всё вам инцест подавай.


Теперь смотрим что там у нас с анимой? Судя по тому, что автор у нас психолог, то это должно быть вот в этом варианте:
А;нима и а;нимус (от лат. anima и лат. animus — «жизненное начало» или «душа» в, соответственно, женском и мужском родах) — термины, введённые в психологию Юнгом для обозначения архетипических образов, связанных, соответственно, с женским и мужским полом.
Юнг связывал анимус с категоричными, жёсткими, чрезмерно принципиальными, направленными вовне решениями, а аниму — с влиянием эмоций, настроений и направленностью вовнутрь.
Предполагается, что каждый человек воплощает в себе элементы анимы и анимуса, в пропорциях, не определяющихся его половой принадлежностью. Так, в характере мужчины может доминировать анимус, а может и анима.

То есть, если следовать данному определению, то герой теряет связь с той частью, что определяет  влияния ЧУВСТВ, ЭМОЦИЙ, НАСТРОЕНИЙ и самокопанием. То есть становится чем то вроде Шерлока Холмса: хладный разум с железной волей. Я как то не заметил, что Холмса мир отвергал. Но теперь глянем, кто же в истории был Муромец, ибо имён у него — масса. И он герой не только русского, украинского, казачьего эпоса, но и у карел и финнов, норвежцев и немцев. То есть он герой всеевропейский.
Итак, Илья Муромец, он же Моровлин, он же Муравленин и Муравлин, вероятно - Мурманин, Урманин. Ilia Muravitz. А еще Muurovitza. Он же Ilias von Riuzen. Он же Ильюша, Илейко, Илья сын Иванович, и так далее.
Теперь - о жене. Сначала по былине - жена Ильи Муромца Поляница-Савишна, сама тоже богатырша.

В те поры Илья Муромца дома не случилося:
Полевал он далече во чистом поле,
Зверя лютого на копьё ловил,
Соболей, кунец на низок низал.
Во дворе была токмо Савишна,
Молода жена Ильи Муромца.
Слышит слово молода жена Савишна,
Грозен наказ княженецкий-ат;
Молодое сердце надорвалося:
«Добро, молвит, ты, гонец, назад беги,
А Илья за тобой не замешкает».

Проводила она гонца ласково,
Наказала коня седлать доброго,
Одевалась в платье богатырское,
Не забыла колчан калёных стрел,
Тугой лук, саблю острую.
Как села в седло, только и видели.




 Но былины перекраивают реальность. Илья Муромец принадлежит всей Руси. Даже родных города у Ильи целых три. Муром, Карачарово и Карачев объявили себя родиной Ильи Муромца. На сегодня выявлены два основных прототипа Ильи Муромца. Первый очень похож на Илью внешне, но вряд ли он самый. Второй скорее всего Илья, но...уж больно необычная версия.. Смотрим, что там с женами у прототипов.
1. Угодник Божий Преподобный Илия Муромец, Печерский, в Ближних пещерах жил в XII веке и скончался иноком Киево-Печерской лавры. Смерть Илии была насильственной. Трудно сказать, принял он постриг на смертном одре или погиб уже в ипостаси монаха "Феодосиева монастыря", как тогда звалась лавра. Против кого вышел храбрец на последний бой - неизвестно. Условно это "около 1188 года". Важнее другое. Нетленные мощи святого хранятся в лавре и доступны для осмотра. Мощи не разлагаются, а усыхают, им приписывают чудотворные свойства . Но !! -в Киево-Печерском Патерике нет жития преподобного Илии - это доказательство того, что святой воин не успел провести много времени в иночестве. Официально канонизирован Илия в 1643 г. Исследователи ХIХ века возражали против отождествления Илии и былинного Ильи. Но православные паломники скорее удивились бы, тому, что мол в лавре почивает не тот самый "преславный богатырь русский". Женат он не был. ..
2. Второй прототип Ильи Муромца отражен в германской поэме "Ортнит" , норвежской "Тидрек-саге" (обе - XIII в.).как - Ilias von Riuzen, русский князь Илья. Русский карельский эпос описывает Илию/ Илиаса Гильгамеша (он же Илья Муромец. Илиас - дядя короля Ортнита по матери и его верный помощник. Ну, очень похож на дядю князя Владимира Добрыню. В общем, не падайте, но по этой версии Добрыня и Илья Муромец -один и тот же исторический персонаж. А жена Добрыни известна - Настасья Микулишна.
Если принять вторую версию, то не удивительно, что Владимир с княгинию ходят на цыпочках — как ни как, но Илья и по этой версии Старше, чем Владимир. И ему действительно НИЧЕГО НЕ НАДО от Владимира.


«Поэтому в рамках разговора о затопившей рассудок гордыне и о последующей архетипической расплате мы рассмотрим былину о менее известном богатыре – Дунае Ивановиче.»

«Дунай Иванович когда-то уехал в Литовское княжество и там служил иноземному королю, что в стародавние времена было не редкостью.»

Да как бы сам Илья в Царьград на подмогу ездил.

 «Как-то раз он оказывается в чистом поле, где встречает Илью Муромца. Они, само собой, решают померяться богатырской силушкой – сперва на копьях, потом на саблях, на палках и, наконец, врукопашную. Три дня идет поединок, но никто не может победить, никто не желает сдаться. На счастье к ним подъезжает Добрыня Никитич и предлагает воинам «замириться, да обменяться крестами», то есть побрататься. Богатыри соглашаются с мудрым Добрыней и, таким образом, прежний литовский витязь входит в состав киевского братства. Однако в глубине души Дунай, видимо, серьезно уязвлен отсутствием победы в поединке. В былине ничего подобного не говорится, но это легко можно предположить из дальнейшего развития сюжета. Киевским Богатырям он, действительно, становится названным братом и верным соратником, но, по-видимому, как говорится, «осадочек остался».»
Вот во всём психологи хотят видеть гнусь...


В ту пору Князь Владимир решает жениться и спрашивает на пиру верную дружину, к кому бы ему посвататься. Невеста ему нужна особенная:
Станом бы статна и умом свершна,
Ее белое лицо – как бы белый снег,
И ягодицы (щеки) – как бы маков цвет,
А и черные брови – как собольи,
А и ясные очи – как бы у сокола.
Дружинники такой умницы-красавицы на своем веку не видывали. Но тут поднимается из-за стола Дунай и говорит, что знает такую девицу – это Апраксия, дочь литовского короля. Он и становится сватом, но на всякий случай просит к себе в товарищи Добрыню.
Дунай сперва является к прежнему своему господину один, Добрыня предусмотрительно остается во дворе. Король узнает своего прежнего слугу и не без насмешки спрашивает, не приехал ли тот проситься на прежнюю службу. Когда Дунай сообщает о цели посещения, король приходит в ярость. Из сопоставления разных вариантов былины можно понять, что короля не устраивает ни жених (он обзывает Владимира «конюхом последним», разбойником, плутом), ни сват («послал мне холопину!» – недостаточно высоко Дунаево положение для решения вопросов государственной важности). Король собирается затравить Дуная собаками или, по менее кровожадной версии, просто сгноить в погребе или уморить голодом. Но тут приходит на помощь остававшийся при конях Добрыня, который побивает литовскую дружину снаружи дворца, а уж Дунай в палатах учиняет расправу над королевской свитой. Король вынужден смириться и уступить дочь.»

История Рогнеды. Вольдемар действительно был сыном ключницы. И взял Рогнеду с боя. Но при чём тут осадочек то?  Сделал он всё от души. 

«Интересно, что в 980 году реальный князь Владимир Святославович сватался к дочери полоцкого Рогволда.  Рогволд якобы спросил мнения самой дочери (немыслимое по тем временам событие!), на что та ответила «Не хочу разуть сына рабыни, а хочу за Ярополка». Когда Владимир узнал об этом, он собрал большое войско, напал на Полоцк, убил Рогволда и его сыновей, а дочь насильно взял в жены. И ведь отнюдь не в великой любви было дело! Владимир был до крещения известен как великий распутник, имевший несколько сот наложниц в Киеве и в загородной резиденции Берестове. Помимо этого он состоял в нескольких официальных языческих браках. Но то реальный Владимир Святославич, былинному же Красну Солнышку такого не положено. И, тем ни менее, мы видим, что былина это не простая побасенка, она всегда имеет в своей основе реальные события.»
Автор забывает, что былинный герой не только Вольдемар, но Всеволод Большое Гнездо. Который был как раз христианином.

  «Однако вернемся к Дунаю.
Итак, Апраксия сосватана, княжья воля выполнена, богатыри едут в обратный путь к стольному граду Киеву. И вдруг Дунай в чистом поле замечает «богатырский след». Вот здесь-то его впервые, по-видимому, одолевает Персона.»

Да как бы встретили они след неизвестного отряда, а он как бы на службе. Так что это выполнение служебных обязанностей. А всё остальное — инсунуации.

« Ему вновь хочется богатырской силушкой померяться, так сказать взять реванш за ничью с Ильей Муромцем, да, к тому же, и в битве с литовцами победа в большей степени принадлежит не ему, а Добрыне:
А загорело у Дунаюшки ретиво сердце,
А закипела во Дунае кровь горячая,
Расходилися его могучи плеча.

Дунай просит своего друга везти Апраксию в Киев, а сам отправляется по следу – биться с неизвестным богатырем. Он настигает и побеждает противника, но когда вынимает нож для окончательного удара, чтобы «взрезать груди белые», он понимает, что перед ним не богатырь, а богатырша! Это вторая дочь литовского короля – Настасья, с которой у него в прошлом была тайная любовь. Когда Дунай попал из-за этой связи в беду, Настасья выкупила его у палачей и отпустила в Киев. Она напоминает ему о прошлом, и Дунай вновь поддается страсти, зовет Настасью в Киев, чтобы пожениться. Богатырша согласна:
Я у батюшки сударя отпрошалася,
Кто меня побьет в чистом поле,
За того мне, девице, замуж идти.

Молодые едут в Киев, где празднуются сразу две свадьбы – княжья и богатырская. В сказке история здесь бы и закончилась. Но былина отличается от сказки, ее пели взрослые рассказчики  взрослым слушателям, поэтому она лишена сказочной рафинированности. Сказ о Дунае Ивановиче вместо простого счастливого финала «И стали они жить-поживать, да добра наживать» заканчивается трагически.
На пиру Дунай, уже плененный Персоной, хвастает своей храбростью и меткостью в стрельбе из лука. По одной версии вмешивается Апраксия, она заявляет, что нет на миру лучшего стрелка, нежели ее сестра. По другой – сама Настасья утверждает, что способна попасть стрелой в лезвие ножа так, что стрела рассечется на две половины. Так или иначе, Дунай воспринимает это как вызов, он предлагает состязание. Выбрано самое страшное условие поединка – стрелять в кольцо, поставленное на голову соперника. Первой стреляет Настасья и трижды попадает в серебряное кольцо, лежащее на голове у мужа. Когда приходит очередь Дуная, его уговаривают отказаться – и Апраксия, и дружина, и Князь. Жена признается: «в утробе у меня могуч богатырь», – и просит отложить стрельбу хотя бы до рождения ребенка. Однако Дуная убедить невозможно – затронута честь богатыря.
Становил он молоду жену
Настасью-королевичну
На мету с золотым кольцом,
И велел держать кольцо на буйной главе.
 Стрелял Дунай за целу версту
из туга лука.
А и первой стрелой он не дострелил,
Другой стрелой перестрелил,
А третьею стрелою в ее угодил. 


Настасья умирает, а Дунай видит, «распластавши ей чрево», что она была беременна чудесным младенцем: «по коленца ножки в серебре, по локоточки рученьки в золоте, на головушке звезды частые». Дунай бросается на свою саблю и умирает рядом с женой, из его крови берет начало Дунай-река.
А свернул он острый нож
Тупым концом во сыру землю,
Острым концом себе он во белы груди:
«А где пала Настасья-королевична,
Пускай падет Дунай Иванович».
От Настасьи текла да речка Черная,
От Дуная текла да вот Дунай-река.»



 
Ну, что можно сказать про эту тупую историю? Обычное логическое развитие сюжета: муж и жена начинают соперничать. А значит нарушается законы мироздания, которые должны быть исполнены, а нарушители — наказаны. Ну и они наказаны.