Древняя история острова Волобуй

В Африке живёт племя, называют себя Догонами.
Откуда пришли – не знают. Письменности нет,
ничего из истории не помнят. Одно твердят: их
ближайшие родственники живут на Сириусе», –
      из журнала «Знание –сила».
      
      
     Мы ещё на хорошей бумаге пишем, грех жаловаться, а далёкие наши предки по камню зубилами работали. Большие писатели большие камни долбили, средние писатели брали камень средний, маленьким доставался маленький, и так далее. Начинающие литераторы на скалы забирались, утёсы обрабатывая, стучали там, долбили гранит  и гвоздём его ковыряли, покуда их на землю за штаны не стягивали. Тогда они хватались за булыжники для юморесок и пародий...
     На острове Западный Волобуй около Индонезии, а точнее сказать, возле Исландии, учёные раскопали древнейшую цивилизацию. И ещё там нашли склад консервов, попробовали – по вкусу «завтрак туриста» напоминают. Плюс ко всему наскальную письменность обнаружили. На всех скалах, на камнях вообще – таинственные везде надписи. На консервах тоже. К банкам привязаны кирпичи, на которых по-древнему написано:«Омары в тавоте, вес столько-то столько без учёта кирпича».
     Заодно и другие тексты расшифровали. Получилась вот такая картина, вот такая история о Догонах, улетевших впоследствии на Сириус.
     Жили-были Догоны в своей Исландии около Папуа, замачивали на зиму селёдку, летом ананасы ели и тому подобное. И вот однажды волобуевские рыболовы зацепили сетями какого-то омара. Быстро придумали из него консервы: рыбину соусом намазали, в банки закатали, этикетки каменные к банкам привязали и на прилавки выставили.
     Стали Догоны консервы брать. Товар пошёл. С картошкой, с огурцами – за милую душу в обед и ужин омаров ели.
     Один писатель-юморист, шестидесятник волобуевский, на прилавке кирпич с баночкой увидал. «Возьму на ужин», – решил он.
     Банка тогда копейки стоила, а шестидесятник, этот святой человек, был на мели – был пропившись.
     Взял банку, глянул на кирпич, на меленькие буковки, которые про всякие «Е» нам страшное обещают, и вдруг на писателя смешинка напала. От смеха по полу  не катался, устоял, но живот от хохота растрясло.
     И сочинил он юмореску, а если быть точным, фельетон. Хотя не совсем ясно – когда он сочинил: до еды или после. Одно скажем определённо: было побочное явление – диарея. Может быть, омаров переел или , всякое бывает, вдохновение живот взбудоражило – человека пронесло.
     Что бы там ни говорили, юмореска удалась: волобуевцы читали взахлёб. Книголюбы в очереди становились за булыжником про омаров.
     Продавцы на Волобуе жили ушлые, не хуже наших: давали читателю в нагрузку ещё банку омаров как наглядное пособие. Каменную юмореску, банку и кирпич – всё в одни руки за деньги отпускали. Читали и стар и млад, животы от смеха у читателей заболели, и накрыла Волобуй эпидемия.
     Писатель был талантливый: помимо высоких чувств, передавал массовому читателю между строк свои кишечные дела.
     Завистники хорошего не увидали – списали расстройства организмов на санитарные упущения правительства.
     На юмор был спрос. Каждый грамотный гражданин норовил заготовить на ужин и новенькую юмореску, и традиционные консервы.
     Со скал молодёжь спустилась с гвоздями, за мелкий булыжник пишущие ребята взялись. Население объедалось и зачитывалось. Поедят-почитают и – не к столу будет сказано… В кусты... Молодые писатели по части таланта не подкачали.
     Так и жили на Волобуе: портки руками придерживали, не застёгивали, чтобы, если смех накатит, без суеты можно было успеть. Охота, как говорится, пуще неволи: мучились, а всё равно читали, плакали и смеялись. В кустах.
     Повора, консервы заварившие, немного с юмором однажды переборщили: намазали омара тавотом вместо томата. Завистники тут как тут: куда надо, стуканули. Санитарное начальство ощеинилось, и чтобы население от смеха в кустах не перемёрло, омаров запретило – и в тавоте, и в томате.
     С прилавков банки с кирпичами убрали.
     Консервированный омар продолжал жить в только в юморе. Но успешно. Весёлую тему Догоны расширяли, углубляли. К омару они присовокупили картошку, селёдку, ананасы и очень смешные способы замачивания и жарения. Напоследок и капуста квашеная, и даже огурцы в банках, которыми с древних времён Волобуй славился, в юмор отошли, к омару приложились.
     «Китайцы дёшево солят огурцы – будем покупать. Солить не умеем», – постановили волобуевцы.
     Догонские повозки с педалями – те тоже не устояли, на скрижали переехали.
     – Смех, а не тачки! Телеги! – начитанный народ приплясывал, частушки зарубежные напевая, радовался от души. – Ездить на своих – себя не уважать.
     «Транспорт за бугром купим. Гужевой! Заграничные лошади аэрбегами оснащены, и выхлоп у них благородней. Из под хвоста. Ни фига сами не умеем! Только воровать...» – писали умные люди в блогах каменных.
     В Послеогурцовый период у одного папаши, а правильнее сказать, у мамаши родился вундеркинд, папуасский будущий Кулибин какой-нибудь или Эдисон. Даровитый малыш, собак тамошних гоняя между валунами, однажды во время перекура прочёл на камнях надолбленное и домой он пришёл с вопросом.
     – Послушайте, папаша, – спросила кроха весёлого отца, – что-то я ваше старшее поколение никак не пойму. «Омары в тавоте» – это что такое, и кого мы этим травим – акул или тараканов?
     Папаша наморщил солидный лоб и сказал крохе так:
     – Вообще – юмор такой.
     – Ничего себе юмор, папа! – возмутился вундеркинд. – Клопы с блохами заедают, целыми днями чешетесь, а вам, батя, всё хаханьки. Значит так, папка, хватит скоблиться, а быстро взял у мамки бабки и айда в магазин!
     В магазине «Омаров» не оказалось. Продавец темя почесал.
     – Странно, – скрёб он затылок, – сколько работаю, к нам такого товара не завозили. А в журнале «Смех» вчера оно, это самое, опять было. Точно!
     Крошка-сын и его папа на заграничной лошади в редакцию журнала за омарами поскакали.
     Журналисты поглядели и на вундеркинда, и на папашу плохо: дескать, с юмором у вас, господа, бывшие товарищи, туговато. У виска пальцем покрутили: мол, народ у нас совсем тёмный.
     К двери их направили, ещё и пинка под зад папе отвесили, чтобы нецензурно не выражался.
     Обиженный папа, долго не думая, закинул им через забор анонимное каменное возражение, и попал нечаянно в садик у редакции журнала «Наука и быт». В том садике научный сотрудник под яблонькой работал, открытие лбом вымарщивал: ждал, когда яблочко с верхотуры ему по лысине открытием звезданёт. Устал уже человек от научных ожиданий, устроился за кустом пописать, и в это время анонимное письмо размером с утюг от яблоньки срикошетило, на темя учёному удачно упало.
     Тряхануло хорошо, и на другой день на валунах было обнародовано мировое открытие: «Смешному образу «омар в тавоте» соответствует некое изделие наших предков, секрет производства которого утрачен. Спасибо вам, уважаемые читатели, надоумили. А подмётными писульками и другими каменюками всё равно больше не кидайтесь».
     Одно к одному, сивый дед с бородой до пупа, объявился, оппозицией подосланный. Стал он мутить народ агитационной байкой:
     – Бывало, да! Откроешь консерву с омарами, углы ею помажешь, так этому... клопу-то нашему, дышать нечем и хыть вешайся, чем жисть такая. Уйдёт через дыры в щелки наружные, зажмурится, бывало, а нос руками затыкнёт и с улицы ротом дышит. Мы в это время и стихи сочиняем, и романы – никто нам не мешает. Не кусают, ага.
     Кто-то на тамошней Шваброловке проморгал: деструктивного старичка, популиста переодетого, задарма на ток шоу запустили на задах чтобы посидеть. Не уследили, в прямой эфир дедок выскочил, о клопах ляпнул…
     Телезрители на улицу с кулаками сразу побежали.
     К дому правительства пошли. С плакатами, с транспарантами. Камни они такие волокли. Кто на телеге вёз, кто, если покруглей камень, катил вручную.
     «Долой! – кричали. – Ишь вы какие! Консервами хотите клопов откармливать. Тараканов выращиваете! Для скачек! С жиру беситесь на своей Рублёвке! А мы все помойки обшарили, с утра не евши!»
     У дома правительства собрались – кричат:– Ома-ра! Ома-ра!
     Царь, в тот день тоже голодный и тоже трезвый, с балкона с речью выступил:
     – Тише, господа. Никто у нас не планирует клопов кормить. Как говорится, не до грибов. Мы тут, понимаш, в правительстве, тоже с вечера не евши. Харчи купить не на что – нефть кончилась! Где достать баночного омара, не знаем – сами поели бы, а нету. Свалки проверили: в недрах последняя партия должна где-то лежать забракованная – не нашли! И газ выдохся! С пузырями газ наш любимый из болота вознёсся, царствие ему там небесное. И огурцы… Сами знаете, смешные огурцы не выращиваем. Так шта-а шабаш...
     Потом, утверждают учёные, манатки, рваньё бабкино из сундуков господа вынули, пыль стряхнули, на себя тёплое натянули, и на Сириус за едой поехали побираться. Сели в звездолёт тоже вётхенький, и тоже от прежнего режима…
     Долетели куда? – никто теперь не расскажет. А которые пешком на Сириус двинули – о тех знаем – до Африки они дошли и там обосновались. Глоннас, Моисей такой волобуевский, за минералкой в пески завёл. В пещерах живут. Живут не очень. Ничего не пишут, читать не умеют. Не знают, откуда прибыли и откуда вообще взялись. Историей не особо интересуются. А родственники их ближайшие на звезде Сириус вроде бы живут,бизнесом промышляют. По ночам оттуда помигивают, посылки не шлют.